***
Чайка, как символ свободы и независимости, — птица, не знающая и не признающая никаких ограничений и запретов: «Лечу куда хочу!» Свободные люди, как чайки, независимые и гордые, их собственное мнение для них важнее чужого. Им присущи сила и лёгкость, как полёт высоко в небе. Безусловная свобода и уверенность в себе. Чонгук хотел бы быть как чайка, что парит под облаками, не знающая запретов и суда общества. Тату он набил как раз в тот период, когда признался родным в своей любви к непротивоположному полу. Тогда он ожидал скандал и море негодования в свой адрес, но не презренный холод в глазах близких. Боль после процедуры нанесения тату заглушала другую боль — душевную, а в самом изображении — в тонком контуре в виде морской птицы — спрятались его истинные желания и надежды. Тем не менее, Чонгук не задумывался, что чайки очень непостоянные и изменчивые. Также, эти прелестные на первый взгляд создания вмиг могут расправиться с гнёздами чужих птиц, стоит тем занять их территорию. Чонгук не хотел бы быть похожим на чайку в таком ключе, одновременно оказавшись косвенной причиной случившейся несправедливости с Чимином. Но у всех своя правда.***
Мин Юнги предан не только Чонгуку, но и всей семье Чон, однако, главная забота секретаря — это второй наследник. Его задачи: помогать, направлять и защищать младшего во что бы то ни стало. С некоторых пор, его должностные обязанности успели приобрести довольно личный характер. Мин продолжал заботиться о Чонгуке, но не только, потому что ему хорошо платят и доверяют. Он не знает, когда возникли чувства, но понимает, что раскрыть он их не вправе, иначе годы труда уйдут впустую. Карьера и долг важнее любви, и Юнги каждый раз об этом твердил себе, стоило ему замечтаться. Прямо, как сейчас, когда взмыленный Чонгук нависает над ним и чувственно проводит горячими губами и языком по его бледной коже от шеи до паха, повелительно расправляясь с бельем и узостью подчинённого. Мин остался в квартире Чонгука до поздней ночи, помогая разбирать накопившиеся дела с бумажной волокитой. Он как чувствовал, что ему стоило внимательнее следить за временем, но когда он собрался уходить, босс решил проявить милость и уложил его к себе в постель. Юнги не против и против одновременно, но всё равно позволяет и отдаётся. Значит, всё же «не против». Плавясь в объятьях Чонгука, сильного, чуткого и просто невероятного мужчины, идеального во всех смыслах, Юнги теряется снова и снова и даёт делать с собой всё, что тому вздумается. Чонгук ведь хочет его, а тот не может просто так изменить их заданный курс. Юнги остаётся только мечтать, жить и трудиться бок о бок со своим боссом, ничего не меняя. Самое страшное, что могло произойти — если Чонгук в скором времени женится на милой дочери какого-нибудь приближенного партнёра корпорации. И опять же, всё останется на своих местах, ведь Чонгук с радостью сможет разделять семью и работу, где его всегда будет ждать Юнги. Небольшие неурядицы в лице таких, как студент Ким, секретарю Мин нипочём. Сначала он даже думать не хотел, что парнишка может быть потенциально опасен, и не только из-за того, что парню удалось влезть в компьютер босса и наделать шума. Проблема существовала в следующем: Чонгук серьёзно увлёкся процессом общения с этой тёмной лошадкой, и такого азарта в чёрных глазах дорогого ему человека Мин ещё никогда не видел. Наличие большого опыта в общении инкогнито и армии виртуальных поклонников только усугубляет выводы, особенно потому, что Юнги также переписывается с Seagull с фейковой страницы. Ким Тэхён опасен для него, вернее, для них. Он может легко подобраться к Чонгуку, сблизиться с ним и занять одно из мест, которое хранит сам секретарь. Находясь на кровати Чонгука и под ним, Мин не говорит, но старается показать, что с ним лучше, чем с кем-то ещё, отдавая всего себя без остатка. — Прости. Чонгук, как многие не лишённые эгоизма мужчины, иногда поступает соответствующе, кончая раньше партнера. Нет, Юнги так не думает, и не жалуется. Зато сам Чон считает себя плохим и бесчувственным в отношении друга, но ничего не может с собой поделать. — Я могу сам, если ты не против, — снисходительно говорит Юнги, переворачивая босса на спину, но не позволяя выходить из него. Он смотрит на распластавшего и всё ещё тяжело дышавшего Чонгука снизу, не моргая, и двигает бедрами, интенсивно водя рукой по своему члену. Всё ничего, потому что Мину хватило полминуты, чтобы выгнуться и задрожать в оргазме, а также Чонгук не начал загоняться дурными мыслями. — Юнги, как ты думаешь, сколько нам так? — Что ты имеешь в виду? — Сколько нам придётся жить, как сейчас? — снова неопределённо поясняет Чонгук. — Что-то случилось? — Юнги напрягся, в предвкушении чего-то хорошего или плохого. Всё зависит от последующих слов Чонгука. — Я больше не хочу. Как будто использую тебя, просто чтобы утолить потребности. Это неправильно, и что главное — так я думаю именно сейчас, а не раньше, — Чонгук пристал на локти и заглянул Юнги прямо в глаза. — Я не жалею о прошлом. Но неужели, тебе не осточертело? Может, ты хочешь начать свою жизнь, а я мешаю? — Не говори глупости. Я так не считаю, — тихо ответил секретарь. Ему хочется столько всего сказать. — Брось. Мы же как на автопилоте. Может быть я старею? Поэтому меня начинает смущать неопределённость. Ты же не будешь в обиде, если мы перейдём на формальность и перестанем трахаться без обязательств? — Да, не вопрос. Всё хорошо, — Мин глотает застрявший ком в горле и отводит взгляд, надеясь, что Чонгук не поймёт, как больно ему слышать о прекращении их интимной связи. — Но знай, если что — я рядом. — Ты всегда со мной, — улыбается Чонгук и накидывает на обоих одеяло.***
«Мой прах развейте над пустырём, вблизи с Тэгу», — думает Ким о месте, откуда был родом. Он идёт по знакомым фанерным коридорам и дышит через раз, спотыкаясь на ровном месте, затем входит в помещение. Чонгук не обманул и явился на рандеву один, без адвоката и, слава богу, без своего секретаря. Восседая на подушках в позе лотоса, мужчина напоминал феодала времён Чосон из исторической дорамы. Лишь современный деловой стиль одежды не соответствовал фантазии несчастного студента. На столе уже стояли приборы и закуски. Пахло вкусно, выглядело богато, несмотря на средний класс заведения. Тэхён, возможно, ошибся, решив, что ресторан имеет сомнительную репутацию, раз находится не в самом презентабельном месте. Чонгук вежливо улыбнулся и жестом дал знак присесть напротив него. Не факт, что он свободно себя чувствует, просто в его жизни частенько приходится выглядеть приветливо, независимо от настроения. Тэхён выдохнул и суетливо сбросил обувь у входа рядом с аккуратно располагающимися туфлями пришедшего раньше. В прошлый раз он этого не делал, как и секретарь Мин. Ким широко шагнул к столу и плюхнулся на подушки, что очень зря, потому что не рассчитал и приземлился мимо. — Ай! Больно, но хуже, что стыдно. Однако, самое интересное, как Чонгук на всё это отреагировал. Он не выглядел обеспокоенным или до тошноты соболезнующим, ведь это ещё больше смутило бы неуклюжего студента. В тоже время, от мужчины не веяло надменностью, а в глазах – ни грамма насмешки. Бизнесмен молча привстал с места и по-хозяйски подал подушку, которая так предательски выскользнула из-под пострадавшей части тела Тэхёна. Все его действия были легки и естественны. — Обивка подушек довольно скользкая. Не поверишь, но ранее я точно так же оступился, — хмыкнул Чонгук, засучивая рукава белоснежной рубашки, чтобы приступить к трапезе, чего требовал и от Тэхёна. — Прошу! Приятного аппетита! Вчера Ким даже о рамёне не мечтал, а сегодня и тунец, и блевунец, в качестве яркого ощущения различия их миров. Хотя ему всё равно, когда перед ним стоит такое объедение обалденно-кораллового цвета, которое он в жизни не пробовал, лишь видел в рекламах и кулинарных шоу. — Спасибо! И вам того же! Вы не думайте, что я из стеснительных, — формально проговорил Тэхён, бегло бросив взгляд на Чонгука, и тут же схватил свои палочки, чтобы отправить самый приглянувшийся кусок тунца себе в рот. — Это радует, — добродушно ухмыльнулся Чонгук и повторил за Тэхёном. Не успели они толком поговорить, а мужчине уже нравится просто наблюдать за жующим с удовольствием Тэхёном. Тот уплетал и довольно мычал, не стесняясь аппетитно чавкать, отчего, просто смотря на него, поднимался аппетит. Верх очарования. — Ты меня заблокировал. Почему? — наконец спросил Чонгук, когда понял, что в Тэхёна уже ничего не влезет. — Я не знаю, — Ким поднял голову, наконец-то решившись пересечься взглядами. Чонгук сложил руки в замок и упёрся на них. Он ждёт, когда Тэхён начнёт говорить больше. — Как вы узнали, что я влез к вам в систему? — спросил студент, а сам раскладывал два варианта: Чонгук нашел следы удаленной программы или, ещё хуже, Чимин проболтался, то есть проебался. — Только что, — тут же засмеялся брюнет, — раньше лишь догадывался. Тэхён понял, что сглупил, как самый тупой из всех тупых. Его взяли на понт, а он повёлся, хотя прекрасно знал, как это делается. — Ты правда такой отчаянный фанат? Вот оно спасение! — А вы как думали? Конечно, — пожал плечами Тэхён. По его карим глазам не заметно, как зрачки расширились до самого большого размера. Он снова врёт, как и планировалось. А Чонгук считает, что люди встречают друг друга не намеренно — они выбирают только тех, кто уже существует в их подсознании, а судьба не преподносит случайные знакомства.