***
— Ты хочешь, чтобы мы сделали что?! — Вытаращился на неё изумлённый Рон. Предложение ему явно не понравилось. Гермиона раздражённо вздохнула, хотя внутренне она и сама очень нервничала из-за ряда аспектов нового знания. — Я же только что объяснила, Рон. Существует целый класс магических ритуалов, которые должны выполняться в обнажённом виде, и этот относится к их числу. — Это отвратительно! — Рон начал заливаться краской от возмущения. — Честно говоря, Рон, простая нагота не так уж и отвратительна. Мы все теперь совершеннолетние и я почему-то считала, что взрослые. Мы должны быть в состоянии справиться с этим. — Она посмотрела на Гарри в поисках поддержки и увидела смущённое пожатие плеч. По крайней мере, он не возражал вслух. Гермиона повернулась к Рону и прищурилась: — Или ты хочешь сказать, что сама мысль увидеть меня обнажённой отвратительна? Глаза Рона расширились: — Нет! Я имею в виду... Ну... — теперь его лицо стало ярко-красным. — Это... это просто неправильно. — Рон, это ничто по сравнению с некоторыми другими ритуалами в прочитанных мной книгах! Если ты хочешь поговорить о "неправильном", как насчёт человеческого жертвоприношения? Причём с вырезанием ещё бьющегося сердца из груди обсидиановым ножом? В ответ на лице Рона появилось выражение, будто его вот-вот стошнит и в просветительскую речь Гермионы вмешался Гарри, пытаясь разрядить обстановку: — Ну да, по сравнению с этим, нагота не кажется настолько уж плохой, согласны? Гермиона взглянула на друга с благодарностью за поддержку. — Значит, ты считаешь, что с её идеей всё нормально? — Рон повернулся к Гарри и попытался надавить на друга. Но тот опять лишь пожал плечами. — Ну, мы с тобой видели друг друга без одежды много раз. Я признаю, что это будет, э-э-э, неудобно в отношении Гермионы, вероятно, это будет куда более неудобно именно для неё, как единственной участвующей девушки. Глаза Рона сузились, а в его взгляде промелькнуло подозрение. Он повернулся к Гермионе. — Я полагаю, что участвовать должны все трое, не так ли? — Технически, для ритуала нужно только два человека. Но там должен быть, по крайней мере, один мужчина и одна женщина, и, как сказал Гарри, я здесь единственная девушка… — Гермиона замолчала и взглянула на друзей. Она решила, что эта фраза должна быть последней. Вот и всё. Теперь мяч был на половине Рона. Возможно, он распознал её вызов, возможно, нет, но он пропустил эту возможность мимо ушей, предпочитая внезапно проявить интерес к своим ботинкам. Гермиона скрестила руки на груди и впилась в него взглядом, но это тоже не возымело никакого эффекта, так как он не поднимал глаз. Они оба были вырваны из неловкого молчания, когда Гарри прочистил горло... Гарри прекрасно понимал, что происходит между его друзьями. На самом деле, он считал, что его друг поступал очень некрасиво, даже отвратительно, по отношению к Гермионе. Рон должен быть счастлив одной возможности заполучить её в качестве девушки. Гарри не был уверен, что из этого может получиться что-нибудь серьёзное, так как они оба постоянно конфликтовали друг с другом, но считал, что они должны попробовать! Просто Рон не хотел делать этот последний шаг. В глубине души Гарри подозревал, что Рон не считает Гермиону достаточно хорошенькой, но никогда не рискнёт произнести этого вслух. Конечно, по его мнению, если причина была в этом, то Рон идиот! Пусть Гермиона и не была классической красавицей, как Лаванда или Джинни, но и серой мышкой её никак не назовёшь. Гарри искренне считал их подругу милой и обаятельной. К сожалению, эти размышления всегда приводили Гарри к весьма неудобному лично для него вопросу: а почему он сам никогда не рассматривал Гермиону как потенциальную девушку? Единственной вменяемой версией ответа на этот вопрос, которую он смог придумать, успокаивая собственную совесть, что изначально причислил Гермиону к категории "просто друзья", а возможность изменить этот статус ему никогда не предоставлялась. В тот вечер, когда он впервые заметил, насколько привлекательна Гермиона как девушка, и впервые посмотрел на неё "таким образом", он решил, что его друг Рон заинтересован в ней куда больше. — На самом деле, думаю, что я обязательно должен участвовать в этом ритуале, — заявил Гарри, когда своим покашливанием сумел привлечь внимание друзей. — Я просто чувствую, что должен участвовать в уничтожении крестража. Последовала неловкая пауза, но никто из друзей не возражал. В конце концов — это было его миссией, а они просто помогали ему на трудном пути. И если Гарри чувствовал, что должен участвовать в уничтожении крестражей, то это было его решение. — Итак, Рон, — продолжил Гарри, — мы с Гермионой совершим этот ритуал. А будешь ли ты в нём участвовать — решай сам. Рон перевёл глаза на Гарри, но тот не отступил и твёрдо встретился с ним взглядом. — А как же Джинни? — Потребовал ответа Рон. — А при чём тут она? — Удивился Гарри. — Я же сказал тебе месяц назад, что расстался с ней. — Почему бы тебе не провести ритуал вместе с ней? Почему это должна быть Гермиона? Я могу аппарировать в Нору прямо сейчас, рассказать ей секрет и вернуть её сюда через пять минут. Я тебе гарантирую, что она не будет против провести с тобой ритуал в любой степени обнажённости. Это заявление привело к обмену раздражёнными взглядами. Гермиона сердито посмотрела на Рона из-за того, что он втянул в их разборки ещё и отношения Гарри с Джинни. Она не знала точно, почему, но мысль о том, что Гарри и Джинни будут находиться вместе, вдвоём, совершенно обнажёнными, сильно её беспокоила. И это беспокойство вызвало, в свою очередь, новые тревожные мысли: "Значит, тебя больше устраивает идея о том, что вдвоём голышом в комнате будут ты и Гарри, чем Гарри и Джинни?" — ехидно поинтересовался у неё раздражающий внутренний голос. Поскольку у Гермионы не было ответа на этот вопрос, вернее, она не хотела себе на него отвечать, то продолжала смотреть на Рона. Гарри тоже разозлило, что друг завёл разговор о его отношениях с Джинни. — Рон, я же сказал тебе, что не хочу впутывать Джинни в это дело, и это окончательно! И ритуал довольно опасный и может иметь серьёзные последствия в случае неудачи! Это не свидание на Астрономической башне! Рон в ответ сердито зыркнул на них обоих. Очевидно, вся ситуация и выбор, перед которым он оказался по вине своих друзей, были для него предельно некомфортны. Почему всё не может оставаться по-прежнему, пока он не поймёт чего хочет? Сейчас ему было не по себе, и он хотел убедиться, что и друзья испытывают схожие ощущения. — Значит, — возразил Рон, — ты предпочёл бы увидеть Гермиону обнажённой, нежели позволить Джинни узнать о том, чем мы занимаемся, верно? Взгляды Гарри и Гермионы на мгновение встретились, оба испытывали смущение от того, как грубо и прямо Рон только что сформулировал их дилемму, но в этих взглядах они также выразили друг другу готовность пройти через это. Они снова повернулись к Рону, и Гарри первым обрёл дар речи: — Я не понимаю, а тебе-то, какая разница, кого я буду видеть? — Бросил он вызов. Гермиона тут же его поддержала: — Да, почему именно тебя волнует то, что Гарри увидит меня обнажённой?— Она просто понадеялась на что-то вроде: ну давай же, Рон, давай, это твой последний шанс, встань и скажи, что у тебя есть чувства ко мне... Но увы, этому не суждено было случиться. Бросив последний взгляд на своих друзей, Рон рявкнул: — Просто оставьте меня в покое, — и потопал прочь из комнаты. Несмотря на то, что Гермиона была полна решимости и твёрдо сказала себе, что не будет плакать из-за сложившейся ситуации, влага, скопившаяся в её глазах, казалось, намеренно игнорировала её желание. Девушка смотрела на дверь, сжав руки в кулаки, и вдруг почувствовала, что Гарри подошёл сзади и обнял её. Не раздумывая, она откинула голову на его грудь и вздохнула. — Мне очень жаль, — грустно произнёс он. — Почему? — Гермионе стало интересно узнать причину, которая заставила её друга грустить. — Мне жаль, что у вас с Роном ничего не получается. Я не совсем слепой. Даже я вижу, что ты пытаешься сделать. Но, кажется, это не сработает, и мне жаль, что ты страдаешь. — Спасибо, я ценю это. И спасибо, что ты остался со мной. — Она обхватила руки парня и прижала их к себе. — Ну, я не собираюсь больше тратить время на беспокойство о нём и его чувствах. Я и так достаточно опозорилась, гоняясь за ним. У нас есть более важные дела. — Гермиона отпустила руки Гарри и повернулась к нему лицом, слегка отступив назад, когда он выпустил её. — Ты уверен, что хочешь пройти через это? Оба они слегка порозовели, когда вернулись мыслями к тому, что собирались сделать, а заметив это, вместе рассмеялись. — Как ты думаешь, мы дойдём до того момента, когда сможем говорить об этом, а тем более делать это, не краснея? — поинтересовался Гарри, всё ещё посмеиваясь. — Кажется, у меня есть идея, — задумчиво ответила Гермиона.***
Вскоре, Гарри и Гермиона встретились на площадке второго этажа. Гермиона предложила небольшую подготовку: они должны были начать чувствовать себя комфортно, будучи обнажёнными в присутствии друг друга, прежде чем попытаются совершить ритуал, поскольку любое заклинание, произнесённое невнятным, срывающимся голосом, или с заминкой, может оказаться катастрофическим. Таким образом, они собирались раздеться и фактически отработать все действия, не произнося слов, повторяя процесс до тех пор, пока не почувствуют себя комфортно и свободно. Чтобы избежать весьма смущающего зрелища как каждый из них раздевается, девушка предложила им обоим снять всю одежду в своих спальнях, оставив что-то одно. Гарри выбрал старую футболку Дадли, которая доходила ему до колен, а Гермиона позаимствовала квиддичную футболку Гарри, которая закрывала её почти так же. Гарри внёс предложение провести тренировки в гостиной, а не в одной из спален, и Гермиона с готовностью на это согласилась. Так что теперь они улыбались друг другу, украдкой поглядывая на голые ноги будущего партнёра и босиком спускались по лестнице в гостиную на первом этаже. Узнав об их плане, Рон раздражённо заявил, что он будет на кухне и что они должны "весело провести время, делая то, что собираются делать". Теперь, когда близился самый важный момент, они оба нервничали гораздо сильнее, чем когда обсуждали теорию. Наконец, Гарри выпалил: — Тогда на счёт "три"? — и Гермиона кивнула. — Раз, два, три. Они оба одновременно наклонились и стянули через голову подолы своих футболок, после чего быстро подняли глаза, чтобы рассмотреть открывшееся перед ними зрелище. — Э-э, Гарри, — протянула Гермиона через несколько секунд, её голос был немного выше, чем обычно. — Помнишь ту часть в описании ритуала о поддержании зрительного контакта? — Ты тоже смотришь не в глаза мне, — чуть сипло пробормотал парень в оправдание. — Ладно, возможно, нам пока стоит забыть это правило. Только не смотри слишком долго в одну точку и старайся время от времени переводить взгляд на моё лицо... О боже! Гарри изо всех сил старался не прикрываться руками, так как весь смысл упражнения заключался в том, чтобы они могли видеть друг друга целиком. — Гермиона, прости меня. Я ничего не могу с собой поделать. Пожалуйста, не думай, что я... — Нет-нет, всё в порядке, — пробормотала Гермиона, оторвав взгляд от растущей проблемы Гарри. — Это естественная реакция, я знаю. Я просто не ожидала, что это произойдёт так быстро. — Думаю, что у подростков видящих привлекательную обнажённую девушку это так быстро и происходит, — ответил Гарри, всё ещё пытаясь отвести взгляд от тела Гермионы. Но на этом юном теле просто не было безопасного места, куда можно спокойно смотреть. Её стройные ноги сходились рядом с небольшим участком вьющихся волос у её промежности, а когда он оторвал свой взгляд от этого восхитительного места, тот оказывался на талии девушки, которая была невероятно красивой и стройной! Но из-за того, что подруга редко носила облегающую одежду, он об этом даже и не догадывался раньше. Двигаясь вверх, он мог созерцать её прекрасные груди, которые были красивыми, упругими, соблазнительными и... "Прекрати!" — приказал себе Гарри, но... Возможно, что фигура Гермионы и не являлась недостижимым идеалом, но она была восемнадцатилетней девушкой в прекрасной физической форме! Её тело было крепким, гибким и стройным. Гарри не мог похвастаться большим количеством виденных им обнажённых женщин и ему, честно говоря, не было с чем сравнивать, но он семнадцатилетний подросток, в конце-то концов и, по его мнению, подруга выглядела просто идеально! — Значит, ты считаешь меня привлекательной? — Гермиона обнаружила, что её голос звучит робко и неуверенно. — Если раньше я об этом только задумывался, то теперь точно знаю, — выпалил Гарри, не успев опомниться. Это замечание заставило их обоих покраснеть. — Ну, я думаю, что у нас есть способы справиться со смущением, — заметил Гарри с нервным смехом, пытаясь собрать свои разбегающиеся мысли и направить их на менее опасную территорию. — Верно, — твёрдо заявила Гермиона, ведя ту же самую битву. Она не думала о том, чтобы прикоснуться к нему, и уж точно не думала о чём-то большем. Гарри решил, что должен продолжать говорить, полагая, что общаться на любую тему было предпочтительнее, чем молча думать о том, куда, то и дело, настойчиво убегали его мысли. — Кхм, ты действительно хорошо выглядишь, Гермиона, — пробормотал он. — У тебя отличная... я имею в виду, очень красивая фигура. Гермиона была благодарна ему за то, что он сломал лёд неловкого молчания. — Спасибо, Гарри, ты тоже. — Да ну, ерунда… У парней не бывает красивых фигур, — смутился он. — Я имею в виду, что у тебя привлекательное тело... Гермиона почувствовала, что реагирует на эту фразу, и понадеялась, что Гарри этого не заметит. К несчастью для них обоих, та её часть, которая отвечала за эту реакцию, была именно тем местом, на которое парень не мог перестать смотреть. И поскольку его рот всё ещё работал на автопилоте, независимо от мозгов, которые были заняты попытками придумать что-нибудь умное и нейтральное, дабы заполнить неловкое молчание. — Так... твои, э-э, твои соски... Они выглядели мягкими, а теперь они твёрдые. Почему так? — Ну, — ответила Гермиона, пытаясь найти нейтральный ответ, желательно с уклоном в медицину, — такое случается с женщинами, когда им холодно или когда они возбуждены... — Произнеся это, она сообразила, что надо было опустить последнюю часть. Однако оказалось, что её мозг также посылал мысли прямо в рот, без особого контроля со стороны полушарий. — Здесь не очень холодно, — заметил Гарри, наконец-то сумев заглянуть ей в глаза. — Нет, не очень, — ответила Гермиона, с трудом сглотнув, понимая, что пристальный взгляд в эти зелёные глаза совсем не помог ей обрести самоконтроль. Они оба непроизвольно двинулись навстречу друг другу, пристально глядя в глаза, которые, казалось, теперь видели в каждом из них то, чего они никогда раньше не замечали. Гарри протянул руку, чтобы взять её за руку (её руку! Сосредоточься на её руке, а не на том, что рядом с ней!), но как только он прикоснулся к ней, девушка отскочила на два фута назад, словно обожглась. С трудом приходя в себя, она пробормотала: — Гм... Да... хорошо... тогда давай посмотрим на этот ритуал, ладно? Гермиона торопливо направилась к стулу, на который положила книгу, и наклонилась, чтобы поднять её. — Ух ты! — раздался восхищённый голос друга. Гермиона обернулась и посмотрела на Гарри, который в ужасе прижал руку ко рту. Он попытался покачать головой, чтобы показать, что ему нечего сказать, но она положила руки на бёдра и посмотрела на него так, что он понял: она не примет такой ответ. — Ну, — пробормотал он, — я... э-э... я только что заметил, что у тебя очень симпатичная попа. — О... — Гермиона снова покраснела, довольная комплиментом, несмотря на усилившееся смущение, и ещё больше смущённая тем, что была довольна этими словами. — Ну, и твоя тоже... Гарри бросил на неё странный взгляд. — Я ещё не поворачивался к тебе спиной, Гермиона. Ты даже не видела мою задницу. Если это было возможно, то сейчас девушка буквально сгорела со стыда. — Ах да, об этом. Видишь ли, я, вообще-то на днях случайно зашла к тебе, когда ты принимал душ, и... — она мило покраснела. — О. Да, конечно, это всё объясняет, да, — пробормотал Гарри, удивляясь, почему он придал такое большое значение тому факту, что Гермиона видела, как он входил в душ и, очевидно, считала, что его задница стоит того, чтобы одобрительно комментировать её вид. И это в тот момент, когда они оба были совершенно обнажёнными, рядом друг с другом, и она выглядела так восхитительно, что он не мог успокоиться... Гарри сумел прервать галоп своих довольно бессвязных мыслей, и, как следствие, смог восстановить контроль над своим языком. Он откашлялся. Гермиона восприняла это как сигнал, что разговор окончен, и, взяв книгу, открыла её и положила на стол. Теперь они вместе читали её, стоя рядом. Это должно было помочь, ведь они больше не смотрели друг на друга, так же? Нет, это был неправильный ответ! Они оба остро осознавали, что находятся в нескольких дюймах от обнажённых тел друг друга, и тот факт, что их бёдра время от времени соприкасались, о чём ни один из них даже не мечтал раньше, или что её грудь попадала в поле его зрения, когда он смотрел в книгу, или что определённая часть его тела указывала прямо на книгу — всё это заставляло их читать гораздо дольше, чем следовало бы. Гарри решил, что им поможет, если он будет действовать как обычно в подобной ситуации (то есть если бы они оба были одеты), поэтому он протянул руку и обнял девушку за талию. Это тоже не помогло! Его мозг настойчиво высчитывал, как высоко должна быть его кисть и как должны отодвинуться его пальцы, чтобы дотронуться до её груди. Со своей стороны, мозг Гермионы производил аналогичные вычисления относительно её руки и некоего напрягшегося органа... Наконец, заставив себя сосредоточиться на словах, написанных на пергаменте, взгляд Гарри остановился на одном конкретном слове, и вот он на этой фразе немного подзавис. — Э-м-м... Здесь сказано, что этот ритуал должны совершать девственники... Гермиона тут же напряглась и отстранилась от его руки. Это движение побудило Гарри попытаться включить свой мозг и понять: что именно заставило её отреагировать подобным образом. Стимул был весом — возвращение в зону комфорта, где его руке было столь приятно… О нет! — Гермиона! — ахнул он. — Мне очень жаль! Я никогда не имел в виду, что ты... я имею в виду, что ты не... я имею в виду... аррр! — Гарри совершенно запутался, не понимая как выразить всё то, что он хотел сейчас сказать девушке. Гермиона улыбнулась его реакции на мысль, что он обидел её. На самом деле — её реакция была вызвана страхом, что он имел в виду свой собственный не девственный статус. Она снова подошла к нему и положила руку ему на плечо, чтобы успокоить, как делала это сотни раз в прошлом. — Всё в порядке, Гарри. Твой комментарий просто удивил меня, вот и всё. Не волнуйся, я ничем таким не занималась. Я всегда считала, что это надо приберечь до брака. Облегчение Гарри было ощутимым. — О, хорошо. Я тоже... Он и сам не понимал, отчего ему так полегчало. И дело было не только в том, что для этого ритуала требовалась её девственность. Он предположил, что чувства возникли потому, что он думал о ней как о сестре, а парни должны защищать девичью честь своих сестёр. Как Рон у Джинни, например. К сожалению, Гарри было очень трудно убедить себя, что это единственная причина. Похоже, именно сейчас у него не было ни малейших братско-сестринских мыслей о Гермионе. Так уж получилось, что у Гермионы были очень схожие размышления по поводу откровения Гарри о недостатке сексуального опыта, и у неё не было никаких смягчающих обстоятельств. Она заставила себя направить свои мысли в другое русло. — Ну, — призналась она. — Не то чтобы у меня была возможность проверить эти принципы. Честно говоря, я никогда даже не целовалась с мальчиком. Гарри нахмурился, наморщив лоб. — А как же Виктор? Джинни сказала, что ты с ним целовалась... — Что? — Гермиона была удивлена. — С чего бы она такое сказала? Я никогда не говорила ей... — Конечно, одна возможная причина для такого поведения Джинни как раз сейчас и пришла ей в голову, но Гермиона не хотела обдумывать эту версию в данный момент. — Ну, может, она меня неправильно поняла. После бала Виктор чмокнул меня в щёку... Просто прощальный поцелуй: "доброй ночи" и "спасибо за приятный вечер", в щёку, ничего большего. Я никогда не ходила с ним на то, что ты бы назвал настоящим свиданием. Я слишком переживала о тебе и испытаниях, которые тебе предстоят... Ещё одна мысль, которая не давала Гермионе покоя, и которую она тоже не хотела сейчас развивать, была сложной и состояла из чего-то вроде такого списка сомнений: 1) она, предположительно, была для Виктора очень скучной и не слишком интересной; 2) она гораздо больше думала и беспокоилась о Гарри, чем о Викторе, и он это прекрасно чувствовал; 3) и что тогда, в этом случае, это говорит о её чувствах к Гарри, и что он чувствовал к ней? Понимая, что обдумывание этого может завести её совсем не туда, Гермиона и эти мысли отложила "на потом"... Теперь они могли разговаривать более или менее спокойно. Возможно, они наконец-то привыкли к наготе. По молчаливому взаимному согласию они оставили тему Виктора и вернулись к чтению. Гарри и Гермиона продолжили молча изучать описание ритуала, лишь через несколько минут заметив, что держатся за руки. Возможно, подсознательно не желая отпускать руку парня, Гермиона протянула другую руку, чтобы перелистнуть страницу. Она посмотрела на Гарри с ожиданием, молчаливо спрашивая разрешения, пока он не кивнул, что готов, и только после этого она повернула лист книги. Так как она уже один раз прочла всё про этот ритуал, то теперь ждала, затаив дыхание, реакции парня на рисунок на новой странице. — Гермиона? — Голос Гарри явственно задрожал. — Я... я должен прикоснуться к тебе… там?! И ты должна держать меня там?! — Кажется так, — ответила она как можно спокойнее, стараясь не выдать своего волнения. — Как ты считаешь, сможешь это сделать? — Я... я... — Гарри попытался ответить, но не смог, отчасти, потому что не был уверен в своём ответе. — А нет ли какого-нибудь другого ритуала, который мы могли бы провести вместо этого? — Наконец он справился со своим волнением, переведя тему, тем самым временно избегая ответа на этот вопрос. Гермиона закусила губу, прежде чем ответить. — Есть. Но все остальные будут... непосредственно связаны с сексом. Гарри непроизвольно дёрнулся назад, но она сжала его руку так, что он не смог отпустить её и отодвинуться слишком далеко. — Нет! — Это прозвучало почти как крик. — Такой вариант... Это будет гораздо хуже! — Воскликнул он. Гарри уже довольно долго пытался удержать себя от того, чтобы не думать в этом направлении, и теперь барьеры, которые он сам перед собой воздвигал, чтобы обуздать свои желания, были мгновенно разрушены. Только спустя почти минуту он вернул себе контроль настолько, что заметил удручённое выражение лица Гермионы и лёгкую дрожь её губ. — О нет, — простонал он. — Я снова умудрился оскорбить тебя, не так ли? Гермиона пожала плечами, подождав, пока утихнет дрожь в голосе, пока не смогла ответить ему спокойно: — Думаю, это зависит от обстоятельств... Гарри нахмурился, пока не понял, на что она намекает, и неуверенно улыбнулся. — Гермиона, я думаю, тебе должно быть совершенно очевидно, что я сказал это совсем не потому, что не считаю тебя привлекательной. — Его лицо вспыхнуло, а глаза Гермионы опустились туда, где он всё ещё демонстрировал свою неослабевающую реакцию на её обнажённость и привлекательность, и на лице девушки появилась улыбка. — Я уверен, что секс с тобой не будет неприятным... Я имел в виду, что не хотел бы, чтобы тебе пришлось отказаться от чего-то столь драгоценного для тебя. Ты только что сказала, что хочешь сохранить это до замужества, и мне не хотелось бы... отнимать это у тебя. Гермиона посмотрела на него с тёплым блеском признательности и тихо сказала: — Спасибо, Гарри. Но ты же знаешь, что я была бы готова сделать даже это ради тебя, если бы нам пришлось... Гарри с трудом сглотнул. Какое невероятное предложение она сделала. Но он знал, что она была совершенно искренна, и, кроме того, он знал это даже без её слов. — Я... Я действительно не заслуживаю тебя, Гермиона, — наконец ответил Гарри, отвечая на её мягкий тон и тёплый взгляд. Они оба обдумывали все возможные значения слов, которые только что сказали друг другу, когда их размышления прервал стук в дверь. — Эй! Разве вы ещё... Ну, — в голосе Рона было и нетерпение, и смущение, и что-то ещё, — с этим не закончили? На лицах обоих появилось встревоженное выражение, которое каждый постарался скрыть от другого. — Нет, Рон, ещё нет, — сумела крикнуть в ответ Гермиона. — Но ты можешь зайти сюда и присоединиться к нам, если захочешь. Всем троим было ясно, что она имела в виду "раздеться". Гарри и Гермиона затаили дыхание, каждый молча надеялся, что Рон отклонит предложение. — Нет, — наконец раздался его раздражённый голос. — Не беспокойся об этом. У вас есть столько времени, сколько вам нужно. — Топот ног засвидетельствовал его уход на кухню. — Замечательно. Я рад, что он не согласился с твоим предложением, — заявил Гарри, не задумываясь о том, как это будет звучать. — В смысле? — Спросила Гермиона, и в её голосе прозвучало больше интереса, чем ей хотелось бы. — Я имею в виду, было бы довольно неловко, если бы он увидел, как я реагирую на тебя, — смущённо сказал Гарри, указывая на свой всё ещё возбуждённый член. — И, честно говоря, у меня нет ни малейшего желания видеть, как будет выглядеть его реакция на тебя. — Возможно, ты переоцениваешь его реакцию, — предположила Гермиона, в её голосе прозвучала смесь надежды и неуверенности. Гарри стало одновременно и грустно, и обидно. Если поведение Рона заставило Гермиону так плохо думать о себе, то он — негодяй, и заслужил потерять её! — Я так не думаю, — решительно ответил он, позволяя своему взгляду скользить по аппетитным контурам некогда запретной территории тела своего лучшего друга. Лицо Гермионы опять стало ярко-красным, но её глаза сверкнули, когда она прижалась к нему, чтобы поцеловать в щёку. Рука Гарри снова обвилась вокруг её талии, и он притянул девушку ещё ближе. — Я имел в виду именно это. С колотящимся сердцем Гермиона лихорадочно думала, что бы ответить. — Разве это не больно? — Выпалила она. — Что именно? — Спросил явно не понявший вопроса Гарри. По его лицу было понятно, что он озадачен. Несколько смущённая Гермиона указала вниз: — Это ведь трудно, быть в напряжении в течение почти получаса. Разве это не доставляет тебе неудобств? Теперь лицо Гарри стало ярко-красным. — А... Эм... Я... Я, наверное, разберусь с этой проблемой позже. У Гермионы кружилась голова от совершенно новых для неё, острых ощущений, девушку никогда раньше так явно не желали. Её самооценка сильно пострадала из-за фиаско в отношениях с Роном, но зато теперь она взлетала вновь. В результате, её сознание безрассудно игнорировало все предупредительные мигающие стоп-огни и тревожные звонки, которые её разум создал для обозначения "вне зоны доступа" в отношении Гарри Поттера. — И о чём же ты обычно думаешь, когда решаешь такую вот конкретную проблему? — застенчиво спросила она. Гарри в ответ просто уставился на неё, когда оставшиеся барьеры в его сознании рухнули. Ведь он же не думал так о Гермионе Грейнджер? Он не мог так думать о Гермионе Грейнджер! Но это не сработало! Потому что, на самом деле — он думал о Гермионе Грейнджер именно так. С величайшим усилием воли Гарри снова откашлялся и пробормотал: — Я думаю, нам лучше вернуться к этому ритуалу, пока ты или я не сделали или сказали то, о чём мы потом можем пожалеть. Гермиона согласилась, но если уж быть откровенными, то их лица явно выражали, что "сожаление" было не слишком подходящим термином для описания того, что они бы ощутили, если бы решили продолжить разговор. А вот напряжение между ними не уменьшалось ни в малейшей степени из-за интимных поз, необходимых для ритуала, который они репетировали. Сначала Гермиона встала перед Гарри и попросила его положить руки туда. Потом она наклонилась и положила свою руку туда. Ни один из них не мог сопротивляться желанию... немного скорректировать... положение своих рук, и напряжение только продолжало увеличиваться. Наконец, Гарри застонал. — Гермиона, боюсь, мне это нравится больше, чем следовало бы... — Я... мне тоже, — вдруг ахнула она. — Х... Гарри! Я не думаю, что тебе стоит так шевелить пальцами! — Мои пальцы? А как же твоя рука! Гермиона, тебе лучше остановиться... Ааааа!! Гарри пытался восстановить дыхание, а Гермиона повернулась к нему лицом, с удивлением глядя на липкую, густую жидкость, покрывающую её ладонь. — О, Гермиона, мне так жаль. Я не хотел... я просто... я... Гермиона протянула руку и вытерла её о футболку Дадли, одновременно прижимая пальчик другой руки к губам парня. Затем она обняла его обеими руками за шею и крепко прижалась к нему. — Не сожалей. Я ведь не жалею. Гарри даже не успел обдумать её слова, прежде чем она просто поцеловала его. И он тут же поцеловал её в ответ. Через некоторое время они отстранились, чтобы перевести дух. — Ты уверена, что мы должны это делать? — Неуверенно спросил Гарри. Та часть его мозга, которая кричала "Да! Да!" постепенно побеждала ту часть, которая всё ещё имела какие-то возражения против такого развития их отношений. — Думаю, да. Мне это кажется правильным, — ответила Гермиона со счастливой улыбкой. — Я полагаю, что ты права, — в свою очередь признал Гарри, и его лицо тоже осветила сияющая улыбка. — Разумеется, ты же всегда права! — Он наклонился вперёд, чтобы снова поцеловать её. Сейчас парень не мог поверить в то, что потерял столько лет на всякие глупости, вместо того, чтобы быть с Гермионой. Почему ему понадобилось так много времени, чтобы понять это? Его руки блуждали вверх и вниз по обнажённой спине девушки, в конце концов, остановившись на её заднице, и он не удержался и стиснул её. Его смелые действия были вознаграждены лёгким писком восторга от Гермионы и довольно смелыми и откровенными поглаживаниями чувствительной кожи его бёдер. В конце концов, они снова выпустили друг друга из объятий и немного отодвинулись, чтобы глотнуть побольше воздуха. Гарри вздохнул и с опасением задал вопрос, о котором до этого старался не думать: — А как же Рон? Гермиона улыбнулась ему в ответ. Она решила прекратить попытки привлечь Рона и больше не собиралась тратить на это время, и на сердце у неё сразу стало легче, чем когда-либо до этого в жизни. — Он сделал свой выбор. Я сделала свой выбор. Ты сделал свой выбор. Гарри крепче обнял её, прижал к себе изо всех сил, Гермиона сделала то же самое. Потом он откинул голову назад и счастливо улыбнулся: — Правильный выбор!