Set me free

      Действительно, полный пиздец.       Чимин знал, что время от времени у него появляется склонность разыгрывать королеву драмы, но если бы он мог сказать в тот момент, что его сердце остановилось и он чуть не умер, то он бы ни капли не преувеличил.       Другом Хосока был не кто иной, как чертовски красивый, прекрасный, невероятный, богоподобный незнакомец, которого он встретил почти два месяца назад.       Ну… встреча — это громко сказано.       На самом деле познакомились только их языки.       Парень чувствовал себя так, словно его ударили кувалдой по голове или чем-то еще потяжелее.       Совершенно опустошенным.       В течение нескольких секунд он мог только пялиться на Чонгука с глупым шокированным выражением: его глаза были широко распахнуты, а рот раскрыт в букве «о».       Но потом, когда его мозг снова начал функционировать, это было так, словно он работал сверхурочно, чтобы наверстать потерянные секунды.       Первое, что Пак должен был вспомнить, — это их предыдущая «встреча». Касания блуждающих рук, тлеющие взгляды, тяжелые удары музыки, отдающиеся по всему телу, жар, судорожные вздохи, жалобные стоны, мягкость его гу…       Нет, нет, нет! Только не здесь. Только не сейчас.       Пак физически чувствовал, как с каждой секундой его лицо становится все горячее, и был почти уверен, что оно такое же красное, как и недавно выкрашенные волосы Хосока.       Чимин не мог допустить, чтобы кто-нибудь, особенно Хосок, узнал, что они с Чонгуком вроде как хорошо знакомы, и… делали разные вещи. О боже, он ведь не мог знать, чем они занимались.       Почему этот парень вообще здесь?!       Пак понял, что танцовщик просто смотрит на них с растерянным и слегка встревоженным выражением лица. Парень имеет в виду, что первое, что его друг сказал Чимину, было: «пиздец». Даже не поздоровался. На самом деле это не самое распространенное приветствие.       Взяв себя в руки, чтобы подыграть, Чимин улыбнулся самой настоящей улыбкой, какую только смог изобразить, и протянул руку Чонгуку: — Привет, Пиздец. Я — Чимин.       Это, казалось, полностью разрушило неловкость ситуации, когда парень перед ним весело улыбнулся и пожал руку. Пугающе было то, как хорошо Чимин помнил это прикосновение. Особенно с тех пор, как послал все к черту. — Чонгук. Прости, ты просто… похож на кое-кого, кого я знаю, — объяснил он, но бросил на Чимина понимающий взгляд. Ухмылка не заставила себя долго ждать.       Ублюдок.       Коротко и вежливо улыбнувшись Чонгуку, Чимин сел рядом с Хосоком и сосредоточил все свое внимание на нем, стараясь как можно меньше отвлекаться на парня перед ним. Он мог сказать, что вел себя странно, потому что не сводил взгляд с Хосока ни на секунду, просто сидел, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Любой мог бы заметить, что Пак ведет себя подозрительно. Но парень также не знал, как это исправить, и просто боялся, что даже один взгляд на Чонгука все разоблачит.       К тому же тот заставлял его нервничать. Так что Чимин чертовски переживал. Он почти чувствовал, как пот стекает по затылку, когда изо всех сил старался слушать Хосока, но, конечно же, потерпел сокрушительное поражение, потому что единственное, на чем действительно мог сосредоточиться, были темные блестящие глаза Чонгука, прожигающие в нем дыру.       Чимин никак не мог взять в толк, как это Хосок не замечает напряжения, повисшее в воздухе между ними. — Ну и что, ты думал об этом? — внезапно спросил Хосок, выводя Чимина из транса. — О чем? — спросил Пак. Боже мой, его голос звучал так, словно его душили. Ему казалось, что он находится под водой.       Если Хосок и заметил что-то, то он был чертовски хорошим актером. — О моем предложении, у тебя было время подумать?       Ну да. Вот почему он был здесь в первую очередь.       Как Пак мог думать, не говоря уже о том, чтобы принять решение сейчас, когда парень из клуба прямо перед ним откровенно разглядывает его с возмутительной ухмылкой. Как он мог объяснить все это Хосоку? Вселенная действительно испытывала его.       Чимин не мог сказать «нет». Пак увидел, как в глазах Чона блеснула надежда, на которую нельзя было ответить отрицательно. Как он мог отказать кому-то столь милому и ободряющему, не говоря уже о том, что талантливому. Это было буквально то, о чем Чимин мечтал с тех пор, как увидел выступление танцора. — Вообще-то да, — начал он. Не вдаваясь в подробности, Пак хотел выразить свой страх перед выступлением совсем немного, чтобы Хосок понял, на что подписывается. — И? — И… я принимаю твое предложение, — Чимин сразу же увидел, что лицо старшего расплылось в самой большой улыбке, которую Пак когда-либо видел, но парень решил быстро прервать ее, прежде чем она могла бы стать еще больше, — но…       Улыбка Хосока слегка дрогнула. — Я просто… должен тебя немного предупредить. Я… немного… застенчив, когда дело доходит до… выступления, — пробормотал он, его голос становился все тише и тише к концу, так что только Хосок мог слышать, но ему не так повезло. — Ты стесняешься? — это был голос Чонгука, который нарушил тишину. Он говорил так, как будто сдерживал свой смех, но делал это дерьмово.       Чимин почувствовал, как к нему подкрадывается раздражение, когда бросил на Чонгука злобный взгляд, ясно говоривший ему заткнуться.       Хосок, к счастью, полностью проигнорировал Чонгука, и его яркая счастливая улыбка превратилась в мягкую, ободряющую. — Так вот о чем ты беспокоишься?       Чимин лишь бросил на танцора извиняющийся взгляд. Действительно, что еще он мог сделать? Не мог объясниться, не мог просто сказать Хосоку, в чем на самом деле проблема. Особенно, когда на них через стол смотрела лишняя пара глаз. — Тэ сказал мне, что ты вроде как беспокоишься о чем-то, и именно поэтому тебе потребовалось время, чтобы решить, — усмехнулся он, а затем, — я думал, что ты беспокоишься обо мне. — С чего бы мне беспокоиться о тебе? — спросил Чимин, смущение сочилось из его голоса. Хосок выглядел так, словно никогда в жизни не обидел ни одной мухи и даже не знал, что такое гнев. Да и чего тут было бояться?       Это заставило парня перед ним фыркнуть. Теперь уже Хосок бросил на него недовольный взгляд.       Чимин больше всего на свете хотел просто повернуться к Чонгуку, чтобы по–настоящему оценить его внешность — имеет в виду, что тот был усладой для глаз, но Пак знал, что как только это сделает, ему будет очень трудно отвернуться… будет очень трудно держать свои мысли дружелюбными. — Без причин, — просто ответил Хосок, хотя и с приятной улыбкой на губах. — Страх сцены — это то, с чем мы можем работать Чимин-а.       Чимин просто неловко улыбнулся ему… он хотел, чтобы это выглядело обнадеживающе, но знал, что потерпел сокрушительную неудачу, услышав хихиканье с другой стороны стола. — Знаешь, что, это надо отметить, тебе так не кажется? — танцор действительно никого не спрашивал. — Я сейчас вернусь.       А потом он просто встал, проскользнул мимо Чимина и отошел к стойке, оставив того наедине с Чонгуком. В кабинке. Рядом с черным выходом. Одних.       О… Господи, помоги мне.       О боже, о боже, о боже, о боже.       Это было все, что мозг Чимина продолжал проигрывать. Он почувствовал, как паника захлестнула каждую клеточку его существа. Пак даже не знал, как теперь дышать. Он знал, что ему следовало бы быть холодным, что слишком остро реагирует, но мысль о том, что кто-то другой, кроме Тэхена, узнает об этом…       Тэхен.       О боже, нет.       Тэхен знал друзей Хосока. Значит, он знал Чонгука. Но никогда не скажет ему об этом, никогда не услышит, чем все закончилось. Не говоря уже о том, что сам Пак никогда не мог общаться с Тэхеном и Хосоком или с кем-либо из их друзей, Тэ был плох в том, чтобы держать такие вещи при себе. И не знал друзей Хосока, а что, если кто-нибудь что-нибудь скажет? А что, если сам Чонгук что-нибудь скажет? А что если… — Эй, — Чонгук прервал его беспорядочные мысли удивительно мягким тоном. Чимин осторожно перевел взгляд на парня. — Ты можешь успокоиться, ладно? Я не собираюсь тебя обижать.       Он ожидал увидеть ту же самоуверенную, издевательскую ухмылку, играющую на губах Чонгука, или тот же игривый блеск, который мерцал там все это время. Но все, что увидел, был… парень. Просто Чонгук, с его мягкими слегка вьющимися волосами и нежными круглыми блестящими глазами. Он был просто парнем, другом Хосока, и не осталось никаких следов человека, которого Пак встретил раньше. — Это не то, чего я боюсь, — тихо пробормотал Чимин.       Выражение лица Чонгука смягчилось еще больше, и его губы приняли печальный вид. — Я никому не скажу.       Чимин вскинул голову и посмотрел на парня, стоявшего перед ним. — Ты серьезно?       Чонгук фыркнул. — Конечно.       Не зная, как реагировать, Чимин снова опустил глаза и уставился на свои руки, неловко сцепленные на коленях. «Я убью Тэхена за то, что познакомил меня с Хосоком, » — с горечью подумал он. — Послушай… я знаю, каково это, когда все вываливается наружу против твоей воли. Я не сделаю этого с тобой, так что можешь расслабиться. Мы можем вести себя так, как будто ничего не случилось, хорошо?       У него не было достаточно времени, чтобы ответить, хотя именно в тот момент вернулся Хосок, плюхнув огромную тарелку с выпечкой прямо на середину стола, испугав обоих парней. — Я предлагаю тост, — объявила танцор, взяв один из пончиков. Как только он увидел, что эти двое тупо уставились на него, то сунул им в руки еще два. — Чтобы отпраздновать, что Чимин стал моим самым новым, и пока что первым учеником, — старший начал поднимать пончик высоко в воздухе. — Выпьем за год, полный смеха, потрясающей хореографии, хорошей музыки и новых знакомств!       Смеясь, эти двое подняли свои собственные пончики и чокнулись ими о приторно-розовый Хосока. Сахарная пудра от сладости Чонгука поднялась в воздух, рассыпаясь по их рукам и столу. Легкое щекотание на руке заставило Чимина хихикнуть еще сильнее. Когда он наклонил голову, чтобы слизнуть сладкий порошок со своей руки, пропустил то, как огромные глаза Чонгука задержались на нем на секунду дольше, или то, как его рот превратился в мягкую улыбку. Как только парень поднял глаза, то увидел, что Чонгук набивает свое лицо таким количеством выпечки, каким только может. — Это бесплатно, — пробормотал он между двумя укусами.       Когда он, наконец, вернулся домой, Чимин чувствовал себя странно. Просто… странно.       В его голове крутилось так много разных мыслей, и все, что действительно хотел сделать, это просто поговорить со своим лучшим другом об этом… но не знал, как начать объяснять всю ситуацию, фактически не давая никаких подробностей о некоторых вещах, которые произошли.       Тяжело вздохнув, Чимин опустился на удобный диван, прикрыл глаза рукой и просто лежал, пытаясь разобраться во всем, что произошло.       С одной стороны, парень был очень счастлив и взволнован. Он собирался учиться и танцевать весь год вместе с Хосоком, танцевальным вундеркиндом их школы, за которым все известные компании выстраивались в очередь. Это была единственная в жизни возможность, которая даст ему так много знаний, что у него не было сомнений в том, что его выпускной проект в следующем году будет потрясающим.       Но тогда тут был аспект выступления. Конечно, логически говоря, он собирался изучать уличный и хип-хоп, оба довольно мужественных жанра, поэтому не было никакого шанса, что те же детские комментарии, которые парень получал во время школы, будут преследовать его сейчас. Однако теперь их стало гораздо больше, Пак мог справиться с комментариями, но не выступал перед публикой в течение такого долгого промежутка времени, что теперь боялся другого. Что, если Чимин пропустит шаг, или забудет что-то, или столкнется с кем-то… или потеряет свое сияние.       Это было похоже на всю тревогу и печаль, которые исчезли у него за лето, заново напомнивших о себе в голове Чимина.       Потом были мысли о Чонгуке. Теперь… сказать, что Чимин был безумно увлечен им, было бы преуменьшением. Нельзя было отрицать, что парень произвел на него сильное впечатление, когда они впервые встретились. Чимин все еще время от времени думал об их побеге, и эти мысли быстро подкрадывались, особенно ночью в темноте покрывала… так что видеть его сейчас, рядом, главную звезду его фантазий, в реальном мире, абсолютно… человечным и нормальным, милым и забавным, внимательным к практически незнакомцу. Делало всю ситуацию еще более странной.       После короткого разговора с ним Пак действительно почувствовал себя лучше. Осознание того, что Чонгук никому не расскажет эту историю, успокоило его сердце, и после этого Чимин чувствовал себя гораздо спокойнее в его присутствии. Пака немного беспокоило то, что теперь его маленькая «тайная личность» была известна другому человеку, но с признанием Чонгука он этого не боялся. — Что это ты сейчас хандришь, солнышко? — внезапно воскликнул Тэхен, заставив Чимина выпрямиться. Он вообще не слышал, как тот вошел. — А когда ты приехал? — спросил Пак, потерявшись на секунду. Тэхен бросил свою невероятно дорогую дизайнерскую сумку на пол рядом с диваном и плюхнулся рядом с Чимином, сбив того с ног. — Только что… ты был слишком занят, изображая здесь Мистера Грустные штанишки. — Я вовсе не грустил. — Тогда кто же ты? — Чимин. — Ого, ты должно быть комик, который был бы так забавен, что я буквально умираю со смеху прямо сейчас, — заметил Тэхен самым монотонным голосом, на который был способен.       Это заставило Чимина расхохотаться, откинувшись на Тэхена для поддержки.       Какое-то время они просто смеялись над глупыми шутками, пока внезапно их не прервало сопение Чимина. Однако Тэхен не был шокирован. Очень редко можно было увидеть парня расстроенным или печальным, и еще реже он плакал из-за грустных вещей, но мог распознать, когда что-то беспокоило его друга, и почти сразу же мог сказать, когда это становилось слишком. — Чимин… скажи мне, что случилось.       Парень так и сделал. Он, очевидно, опустил подробности с Чонгуком, не желая делиться этой частью повествования ни с кем. Но рассказал Тэхену все, кроме этого, о своем страхе, о своих мечтах, о том, как боязнь встала на их пути, о том, как хорошо быть другом кому-то новому. Он рассказал ему все. И тому было приятно просто выпустить из себя то, что так долго пожирало изнутри.       Большинство вещей, которые Тэхен уже знал, были проблемами, с которыми Чимин постоянно сталкивался, проблемами, с которыми его лучший друг постоянно пытался помочь. — Ну ты же знаешь… люди говорят, что ты должен делать только то, что тебя пугает, потому что тогда это означает, что это правильный путь в жизни или что-то в этом роде. Так что… если выступление пугает тебя до чертиков, значит ты должен это сделать, понимаешь? — Да, я знаю. — Вы двое должны прийти ко мне на вечеринку в эти выходные, — внезапно объявил Хосок за их столиком в кафетерии.       Это было в следующую среду, когда он, Хосок и Тэхен наслаждались обедом в школьной столовой. Они только что договорились о днях, когда будут проходить их уроки танцев. Нетрудно было заметить, что Тэхен казался более взволнованным всей этой ситуацией, чем Чимин и Хосок вместе взятые. — Я не знаю… — пробормотал Чимин, жуя кусочек яблока. — Я не очень люблю вечеринки. — Да нет, ты не понимаешь. Ты должен.       Они с Тэ удивленно подняли брови. — А что такого особенного в этой вечеринке? — Да, а зачем ты вообще отказываешься? Здесь какой-то особый случай или что-то еще? — Нет, я просто очень хочу напиться и хорошо провести время. — Я думаю, что это была такая же хорошая причина, как и любая другая, — Тэхен, казалось, тоже наслаждался этим объяснением, немедленно вовлекая собеседника в долгий разговор о том, когда, где, что надеть, что принести и так далее.       У Чимина действительно не было выбора, кроме как согласиться. — Итак, решено, — объявил Хосок, когда парень сделал глоток воды. — Тогда я попрошу Чонгука забрать вас обоих.       Затем старший встал и оставил их вдвоем, а Пак закашлялся, выплевывая воду, которую так яростно глотал.       Вселенная действительно испытывала его.