Крылья свободы

      Арден не могла приоткрыть глаза. Их будто склеили, нельзя было даже слегка разлепить тяжёлые веки. Вокруг неё не прекращался шум. Слышались то оглушительные взрывы и приказы, то тихий шорох тросов и металла, то ругательства и воинственные крики. А потом вдруг всё затихло.       Сознание будоражилось болезненными импульсами, которые волнами расходились от раны на животе. Неприятно пульсировала разодранная кожа на лопатках, противный шум в ушах не позволял сосредоточиться.       Силы медленно покидали девушку, оставляя только маленькую возможность в последний раз дёрнуть кончиками леденеющих пальцев, почувствовать прохладные касания ветра на бледной коже щёк и трепет земли, что сотрясалась от каменного града и пушечной канонады.        Арден открыла глаза, понимая, что её тело.. не явственное. Слишком лёгкое и бледное, даже прозрачное. Невесомое и мягкое, как пушистое облако. Не было страха или сожаления. Если ей суждено умереть – она умерла, отдавая свой огонь сердца на бравое дело.       Вперёд вела светлая дорожка, уходящая куда-то вверх. На мягкую траву проливался яркий солнечный свет, он успокаивал. В этом крае нет места боли и тревоге.       Ульв улыбнулась, завидев впереди знакомые лица. Вот Патриция. Блондинка стоит около дерева, перебирая руками бархатные бутоны луговых цветов.       Неподалёку стоит Томас, улыбаясь и подставляя усыпанное родинками лицо солнечным лучам.       На поляне в окружении десятка разноцветных бабочек и цветов сидела Чико, перебирая пальцами салатовую траву.       Совсем рядом прошла Анна, ласково касаясь руки Арден. Шатенка не успела ничего толком понять и сделать, как их образы исчезли, осыпаясь яркими частицами.       Под тенью тесно росших дубов показался Дэнни в окружении своих погибших товарищей. А за ними стояли, слегка улыбаясь и прижимая кулаки к груди, все погибшие разведчики.       Еле видная слезинка скатилась по мягкой щеке, пропадая. От мокрого пятнышка не осталось и следа. Арден смахнула новые солёные капли, растягивая рот в улыбке и так же отдавая честь погибшим.       Дэниэль смотрел на сестру иначе, чем тогда, когда он был жив. Он гордился Арден, чувствовал, как безжизненное сердце вновь начинает стучать, прокачивать бесцветную и невидимую кровь по охладевшим венам.       Только вот Арден здесь не должно быть. Ей слишком рано уходить.       Дэнни улыбнулся, поднимая вверх руку и очерчивая круг в воздухе. Арден вздрогнула, глубоко вдыхая. Её тело словно упало с высоты, заставляя девушку раскрыть рот и приоткрыть глаза. - Арден! Арден, очнись! Твою мать, Ульв! Я тебя достану с того света, воскрешу и убью! – Кто-то сильно дёргал Арден за плечи, растряхивая и пытаясь привести в чувства. Голос срывался, хрипел, но его хозяин старался не выдавать обеспокоенность, что слишком сильно выделялась.       Над шатенкой склонились её друзья, не понимая, жива Арден или нет. Ещё минуту назад она была прохладной, не подавала признаков жизни. А сейчас белые щёки вновь наливались краской, из мелких ранок на лице бусинками стекала кровь. Грудь начала быстро подниматься, а руки сжались в кулаке, сминая колючую траву. - Да скажи ты уже хоть что-то! Жива ты, или нет! – Осберт вновь встряхнул подругу за плечи, подкладывая широкую ладонь под девичий затылок. Шатенка приподнялась на локтях, жмурясь и морщась от боли в спине и животе. Но кровь больше не шла: её друзья затянули порванную кожу лоскутом рубашки.       Арден наконец смогла сфокусировать взгляд, прикрывая лицо от слепящего солнца. Над ней склонился Пайнс, зажимая хрупкое плечо с невероятной силой.       Юноша мог бы сделать вид, что ему совершенно плевать на то, как себя чувствует Арден. Но не стал. Пайнс, не без самоедства, понял, что Арден стала ему родным человеком за время учёбы и службы в армии.       И оставлять её вот так, умирать одну, он не смел. Да какой умирать! В этом последнем сражении Осберт держался лишь на расстоянии десяти метров от шатенки, готовый в любой момент прийти подруге на помощь. - Я.. Я в порядке, ребята. – Арден повернулась к другим, сглатывая ком. Остальные были живы, отделались ранами и ушибами, но никто не умер.       Кажется, в этом бою поражения понесли Марлийцы. Выжившие воины спешили поскорее убраться с ненавистного острова, оставить в покое не сдающихся разведчиков. Кто-то ещё пытался победить, но число членов разведки превышало число имперских смельчаков.       Увы, госпожа Смерть, сегодня вы не насытитесь храбрыми легионерами. Вам остаётся только подбирать останки подлых кавалеристов, утолять жажду их противной кровью.       Ингрид облегчено выдохнула, когда услышала пусть и слабый, но голос Арден. Эртон не хотела вновь проливать слёзы над могилой, как то было с Томасом.       За всё это время слишком много пролито горючих слёз и алой крови. Слишком много за это время погибло смелых воинов. Но больше такого не будет.       Отныне они свободны       Оставшиеся в живых разведчики собирались назад. Городские жители давно ждали возвращения своих героев.       «Когда ты будешь в Легионе, постарайся сделать так, чтобы люди гордились вами, бойцами. Я верю, что ты сможешь это сделать» - Слова Винсента эхом раздались в голове, заставляя Арден улыбаться ещё шире, сжимать руки друзей, что поддерживали с обеих сторон, сильнее.       Каждый, кто поднимался назад на стену, не чувствовал боли от полученных травм. Не ощущал грузных капель крови, пота, не чувствовал противный скрип грязи на подошвах сапог.       Сердца бились часто-часто, ломали рёбра, хотели выпрыгнуть из груди, и, подобно эмблемам на плащах, расправить крылья, взлететь, упорхнуть!       Стены больше не преграда. Ничто больше не было преградой для свободной Элдии. Ничто и никто!       Скрипнули канаты, поднимая покалеченных, но не сломленных воинов, наверх. Люди там, внизу, на ещё не полностью восстановленных улочках Шиганшины, затаили дыхание. А когда первые разведчики вышли из лифтов, оглядывая город, жители хором закричали что-то неразборчивое. - Свободны! Мы свободны!!! – Слышалось со всех улиц и проулков, люд ликовал, восхваляя своих освободителей.       Арден переступила через рельсы, сильнее стискивая ладонь Пайнса своей рукой.       Служащие гарнизона, да и военные полицейские, ожидающие возвращения бойцов, сразу же отправились в Митру, сообщить столь приятные новости.                         ***       В кабинет капрала постучали. Леви впервые за всё время службы в Легионе не взялся за бумажную работу.       Аккерман даже позволил себе такую вольность, как опрокинуть ровную стопку документов на идеально чистый пол. Какого было его удивление, что превращение идеального порядка в сущий хаос расслабляет.       Капрал пострадал не сильно. Раны на руках и ожоги от титанической крови, попавшей на голую кожу, не сильно заботили мужчину. Ему вообще было глубоко плевать на своё физическое состояние сейчас. Брюнет, вернувшись в штаб Легиона, сразу же рухнул на кровать, не желая ничего делать.       Наконец-то можно не переживать на счёт жизней своих подопечных, наконец-то можно вдохнуть спокойно и расслаблено.       Но отдыху Аккермана не суждено было длиться до самого вечера. Стук в тяжёлую дверь стал настойчивее и сильнее. - Аккерман? Я тебе тут, значит, долг отдать хочу, а ты не открываешь. – Леви оторвал голову от подушки, щурясь и присматриваясь к двери. - Неужели вылечил беспамятство? – Аккерман лениво сполз с кровати на пол, разглаживая на рубашке складки.       За дверью послышался смешок и скрип костылей.       Капрал отворил дверь, потирая затёкшую шею. Йоханн выпрямил спину, смотря на Леви сверху вниз. Его всегда забавлял, забавляет и будет забавлять маленький рост брюнета. - Я жду. – Леви скрестил руки на груди, ожидая, когда обладатель дырявой башки отдаст ему долг. Который был просрочен аж на несколько лет!       Левский, несильно ударив себя рукой по лбу, протянул Аккерману запечатанный бумажный пакетик. - Ты не мог попросту отсыпать мне монеты и отсчитать бумажных денег? Тебе прям так официально захотелось? – Леви забрал пакет, тут же раскрывая его. Но ни звона монет, ни шуршания купюр не было слышно.       Аккерман раскрыл глаза шире, когда вместо денег увидел в пакете мелко нарезанные лепестки чая с крупными кусочками сухих фруктов и лепестками целебных трав. - Я, извиняюсь, чуть задницу себе не порвал. Но я нашёл именно тот чай, что когда-то взял у тебя, Леви.       Капрал слегка улыбнулся. Вот же Йоханн, и злиться на него даже не хочется. - Спасибо. – Спокойно поблагодарил Аккерман, отставляя чай на полочку, что была приделана рядом со входом.       Только брюнет хотел отпустить Левского, как в конце коридора послышался безумный и воодушевленный визг Ханджи. - О Боже, кажется, нам конец. – С толикой раздражения в голосе пробурчал Леви, когда из кабинета выбежала командор. - Леви-и-и-и!!!       Йоханн, усмехнувшись, поспешил удалиться. Не стоит попадаться Зое на глаза, когда у той рождается очередная безрассудная идея. - Мне. Мне конец. – Поправил сам себя Леви, когда Йоханн ушёл.       Аккерман почти скрылся в комнате за дверью, но женщина схватила брюнета за рукав куртки, вытягивая в коридор. - Леви-и! Нам поручено украсить города! Скоро Хистория устроит праздник внутри стен! Он будет посвящён освобождению нашего острова от титанов и влияния Марлии! – Зое почти кричала это в лицо Леви, сжимая его куртку руками. Аккерман отцепился, поправляя форменную ткань. - Очкастая, успокойся. Ты знаешь, сколько это мороки? Это нужно опять распределять работу по группам, следить, чтобы юнцы ничего не вытворили. – Аккерман пытался всеми силами избавить себя от тягот украшения городских улиц, но Ханджи была неумолима. - Значит, ты не против! Отлично! Завтра нужно приступать к работе! – Пропела Зое, вскидывая руки над головой.       Капрал горестно выдохнул, но уголки губ чуть приподнялись. Праздник позволит отвести душу и нормально отдохнуть за весь срок службы.                         ***       Элеонора придвинула к Арден деревянную миску с овощным супом. Девушка, уплетая за обе щеки домашний хлеб, тут же переключилась на бульон, загребая жирную жидкость большой ложкой.       Ульв даже поперхнулась, но не оторвалась от поедания горячего обеда. Столь вкусная еда не должна остывать, ожидая, пока её начнут поглощать.       Винсент стоял у окна, чувствуя спиной холодок, просачивающийся сквозь неплотно закрытые ставни. Юноша поправил очки, теснее прижимая их к носу. С его плеч ещё несколько дней назад упал тяжкий груз переживаний и терзаний, когда Арден, израненная, но с улыбкой на лице, вернулась домой.       Сидя рядом с Арден за столом, Сьюзи смотрела на девушку с улыбкой. Бейлис стала членом семьи Ульв, порой Элеонора даже называла её дочерью, нежно поглаживая тёмные кудри рукой и улыбаясь. - Не торопись. – Мягко прозвучало из уст матери, что ласково поглаживала дочь по руке. Элеонора не могла найти себе места всё то время, что Арден была на линии огня. А когда дочь вернулась назад, держа в руке раскрытый плащ с эмблемой разведчиков, женщина заплакала от счастья.       И ей было приятно всё: Элдия свободна, титаны больше не помеха, Арден жива.       Тепло разливалось внутри липкой патокой, расслабляя. Ничто больше не представляло угрозы, ничто не было теперь помехой на пути полного семейного счастья.       Арден раскрыла глаза, когда вспомнила, что забыла рассказать семье о празднике. Элеонора хихикнула, смотря на раздутые от набранного в рот бульона щёки, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. - Проглоти, а то подавишься. – Винсент растрепал волосы Арден, массируя кончиками пальцев кожу головы. Девушка сглотнула, облизывая губы и загребая ложкой остатки супа и овощей. - Я совсем забыла вам сказать, что скоро внутри стен будет праздник в честь освобождения острова. – Арден на миг замолчала, с горделивой улыбкой продолжая. – А после в Митре состоится настоящий королевский бал, где будут присутствовать городские и военные.       Элеонора ахнула, прижимая ладони к груди. Стоило только женщине сказать про бал, как в её голове появилась картина стройной фигуры Арден, облачённой в шёлк платья.       Винсент отодвинул от сестры тарелку, принимая недоумённые взоры женской половины семьи. - Что? Если она продолжит так есть, то ни в какое платье не вместиться. – Элеонора укоризненно посмотрела на сына, а после улыбнулась. Винсент засмеялся, щёлкая сестру по лбу. Арден хихикнула, возвращаясь к трапезе.       Шутки брата хоть и выглядели со стороны обидными, но не задевали девушку.       Вечер семья провела перед камином. Элеонора не могла перестать думать о предстоящем празднике, подкидывая Арден идеи на счёт платья и причёски, порой спрашивая совета у Сьюзи. Бейлис предлагала свои варианты того, как может выглядеть Арден на балу.       Винсент же сочувственно смотрел на Арден, которую испытывали Сьюзи и Элеонора.                         ***       За день до начала праздника разведкорпус, гарнизон и военную полицию напрягли. Стражи должны были заняться центральными районами и ковчегами стены Роза, а разведке и городскими стражам достались территории стены Мария. Военным нужно оповестить людей о скором праздновании, сказать городским о том, что на один день люди могут забыть про работу и труд, могут расслабиться и отдыхать.       Девушек отстранили от службы. Мужчины из подразделений понимали, что слабый пол известен любовью к долгому выбору наряда и прихорашиванию, потому отпустили женщин.       А дамы, воспользовавшись выходными, стали заниматься собой. Никогда прежде офицеры не были расслаблены так, как сейчас. Девушки позволили себе выудить из закромов скромные наборы косметики, доставили себе удовольствие походами по столичным ателье.       Ныне атмосфера над городами не тяжёлая, не свинцовая, как раньше. Воздух больше не пропитан кровью и потом павших воинов. Сейчас он лёгок, пахнет душистым женским парфюмом и терпким мужским одеколоном, слышится радостный и смущённый смех, шелест дорогих тканей и скрип начищенной кожи сапог.       Жить стало намного легче.       Миллисент сгрёб последнюю кучу листьев, утирая мозолистые ладони. Черенок грабель неприятно натёр кожу, оставив после себя красные пупырышки.       Он, Осберт и Рой занимались уборкой кладбища вблизи Стохеса.       Юноши бережно очищали могилы братьев по оружию от опавшей листвы, аккуратно протирали мокрыми тряпками каменные надгробные плиты, рыхлили землю и высаживали в ямки луковицы цветов. Уже весной серую землю украсит свежая зелень с маленькими бутончиками.       Майер остановился около дальней могилки, маленькой и неприметной. Она принадлежит Энни.       Хоть она и была признана самым опасным врагом человечества, став невыносимой занозой в пятой точке Элдии, её похоронили по всем обычаям и традициям, не оставляя юное тело на съедение воронам и хищникам.       Миллисент присел на корточки, протирая серый камень надгробия. За несколько минут плита почти блестела, освобождённая от мутных разводов и грязевых клякс. - Эй, ты закончил? – Окликнул Миллисента Осберт, опираясь о грабли руками. Пайнс готов был сорвать с себя рубашку, что полностью промокла.       Прохладный ноябрьский ветер не мог остудить вспотевшее тело, и Осберту становилось ничуть не лучше от дуновения воздуха.       Майер кротко кивнул, возвращаясь к друзьям. Кладбище было приведено в порядок, над могилами развевались знамёна, показывая всем: здесь лежат те, кто причастен к свободе народа.       Юноши оттянули маленькие деревянные тачки с листьями от кладбища, вновь вываливая оранжево-золотой ворох на траву. Треснула спичка, листья начали сгорать, поднимаясь в воздух маленькими испепелёнными кусочками.       Теперь, когда их работа выполнена, они могли позволить отдых и себе.       Командоры подразделений позаботились о заказе одежды для военных, отослав в многочисленные ателье Митры доклады о физических данных своих подопечных юношей и мужчин. - Ну что, ребятки. – Рой потянулся, разминая окоченелую* поясницу. – Можно и за одеждой съездить.       Пайнс и Майер согласно кивнули, направляясь к привязанным лошадям. Из-за ворот Стохеса, подгоняя лошадь, выехала Урсула, улыбаясь во все тридцать два остреньких зуба. За ней, улыбаясь не меньше рыжеволосой, ехал Кристофер.       Торрес ехала, прижимая приличный кулёк одежды в бумажной обёртке рукой, чтобы не выпал на дорогу. Наверняка там свёрнуто красивое платье.       Парни помахали руками в знак приветствия, Урсула кивнула им, продолжая ехать. Сто пудов едет в штаб, готовиться к торжеству.       У Мелвилла на шее болтался фотоаппарат. Миллисент до сих пор не принимал эту штуковину, всё время аргументируя это тем, что сам научиться запечатлевать действительность на бумаге. Но не с помощью устройств, а с помощью чернил, графита и угля.       Ближе к вечеру парни приехали в штаб Легиона. Миллисенту позволили переночевать вместе с друзьями, не видя в этом ничего зазорного.       В окнах горел свет. В эту ночь лампы точно не потухнут. Двери непрерывно хлопали, офицеры и рядовые ходили из комнаты в комнату, навещая знакомых и сослуживцев, спрашивали мнения на счёт выбранных нарядов и делились впечатлениями обо всём.       Ханджи вернулась в замок чуть позже, чем прогремели колокола, оповещая об окончании рабочего дня в штабе. Командор успела заказать и себе скромное платье из тёмно-синей ткани, пока та ещё была на прилавках одной из столичных швейных лавок.       Хистория посвятила её в порядок проведения столь важного мероприятия во дворце. В честь такого грандиозного события даже был открыт новый дворцовый зал, предназначенный специально для увеселений и торжеств.       Зое улыбалась, уже даже лицевые мышцы ныли от нагрузки, но командор не опускала уголки губ, порой взвизгивая от радости и воодушевления.       Наконец-то будет вечер, где можно будет вести себя как женщина, а не как грозный командор разведывательного Легиона.       Отложив платье на кровать в своём кабинете, Зое направилась к капралу.       Зная Леви букой и не любителем громких праздников, командор не надеялась на то, что брюнет будет собираться и готовиться к балу.       Но вопреки всем ожиданиям, Аккерман стоял около специального стола, разглаживая чёрный пиджак тяжёлым утюгом. Отвлёкшись лишь на мгновение – чтобы добавить горячих углей в утюг – Леви вернулся к глажке, не обращая внимания на Зое. Женщина была готова закричать и запрыгать на месте! Аккерман, черт его дери, собирается на торжество! - Леви! Неужто ты решил сходить на праздник? – Хитро улыбнувшись, Ханджи подошла к мужчине, что лёгкими движениями рук расправлял тонкую мягкую ткань, разравнивая скомканную ткань. - Представь себе, очкастая. Зое закусила губы, дёргая из стороны в сторону кулаками. А ведь Леви создавал впечатление, будто ему полностью плевать на праздник. - А вальс-то сможешь станцевать? – Уперев руки в бока, Ханджи посмеялась над собственной шуткой. Она никак не ожидала, что коротышка обойдет стол, отставляя утюг в сторону, подойдёт вплотную к ней, схватит за руки и на мгновенье закружит на месте.       Командор разведкорпуса даже рот разинула от удивления, не узнавая в этом «пареньке» Леви Аккермана.       Мужчина в этот момент будто стал выше Зое, смотрел на неё сверху вниз, резко выпуская из рук. Ханджи вскрикнула, а после залилась смехом. - Ох, Леви-и! Ладно, танцуешь ты не так плохо, как я думала. – Зое поспешила скрыться за дверью, громко смеясь, после того, как Леви угрожающе громыхнул крышкой утюга, отчего горячий дым плотным облачком поднимался к потолку.       Арден кружилась посреди комнаты, представляя, что вместо ночной тонкой сорочки на ней красуется платье, что ожидало своего часа в шкафу. Урсула и Мила были в бане, намывали пышные шевелюры вкусно пахнущим мылом.        С Ульв в комнате была Эртон. Ингрид закручивала свои влажные волосы на деревянные маленькие палочки. Утром тёмные волосы будут пышными кудрями спадать на острые плечи.       Девушки молчали, не смея прерывать томную тишину. Они предвкушали завтрашний день, что заполнится яркими воспоминаниями и моментами.                         ***       Утром многие только улеглись в кровати, но так и не смогли сомкнуть глаз, волнуясь.       Сегодня колокола прогремели позже обычного, позволяя военным понежиться в тёплых койках подольше, растягивая чудные сны.       Арден вскочила с кровати, стоило только заслышать первый глухой звон. Поправив растрепавшиеся волосы, Ульв потянулась, останавливаясь напротив окна.       Девушка открыла его, вдыхая полной грудью свежий запах ноябрьского утра. Он будоражил, заставляя алебастровую кожу покрываться мурашками.       Послышались шуршания за дверью, заскрипели полы в коридорах. Разведчики начинали готовиться к прогулкам по расцветшим улочкам городов, попутно подготавливаясь к вечернему балу.       Девичье сердце замирало. Никогда ещё Арден не надевала выходные платья, никогда ещё не пробовала носить утягивающие корсеты, не имела возможности кокетливо постукивать тонкими каблучками по брусчатке.       Сегодня, кажется, все девушки-военные впервые опробуют на себе роль принцесс.       Соседки по комнате проснулись, принялись мельтешить в комнате, желая поскорее выбраться из замка в города.       Стук в дверь заставил девушек замереть, а Арден, прикрываясь подаренным Осбертом пледом, подошла и открыла скрипучую бандуру.       Щёки вмиг покраснели, стоило увидеть Пайнса, сжимающего в руках сложенную в несколько слоёв ткань. Она выглядела тёплой, на бежевом полотне мелькали белые стежки-узоры.       Осберт, переминаясь с ноги на ногу, всучил в руки шатенки тёплое болеро, бурча что-то вроде «это подарок» и исчезая в тени коридора.       Урсула, Мила и Ингрид, выждав момент, заулюлюкали, облепливая красную Арден со всех сторон. - У-у-у, Арден! Да вы сегодня заняты, миледи! – Урсула заиграла бровями, ухмыляясь. Арден покраснела сильнее, разворачивая болеро.       Плотно связанная шаль мягко щекотала кожу, согревая. Белыми нитками были вышиты маленькие цветочки, что витиевато поднимались от подола к воротнику. Маленькие пуговички из янтаря красиво переливались в лучах утреннего солнца.       Смущению Арден не было предела, но не смотря на растерянность от подарка, нужно было собираться.                         ***       Улицы городов и дома деревень украшали цветные ленты, протянутые над дорожками. На торговых площадях и рынках кипели толпы людей.       За время пребывания в Элдии Кристофер поведал людям множество различных видов устройств. И не забыл про рецепты диковинных блюд.       Так, благодаря молодому исследователю, элдийцы узнали о существовании мороженого и взбитых с сахаром сливок, карамельных конфет и мягких бисквитов.       Сейчас эти вкусности продавались на каждом шагу, что несомненно радовало многих детей. Они кружились вокруг лавок со сладостями, выпрашивая родителей купить им десерты. И родители покупали, а после сами выпрашивали у мелюзги кусочек сладкого.        На некоторых площадях, в самых центрах, выступали уличные гимнасты. Они подобно разведчиками, ловко подпрыгивали в воздух, разгибаясь настолько, что у городских жителей раскрывались рты. Миловидные акробатки очаровывали мужчин своими стройными телами, обтянутыми шёлковыми рубахами и тугими штанами.       Встречались и шуты, что пародировали жутких титанов. Если бы раньше люди озлобились на такую карикатуру*, то сейчас смеялись, а дети, сжимая палки-клинки, преследовали «гигантов», защищая стены.       Особое внимание людей было приковано к военным, что сейчас прогуливались по украшенным улицам в выходных и парадных одеждах. Вечно сосредоточенные и хмурые девушки были раскрепощены, улыбчивы и полностью расслаблены. Тонкие станы не скрывала строгая форма, тугие бинты не стягивали грудь. Корсеты выгодно подчёркивали достоинства каждой, шуршащие юбки и цокающие туфельки привлекали внимание горожан.       Юноши же гордо вышагивали рядом со спутницами, одетые в различные костюмы. Белые пиджаки, чёрные фраки и тёмно-зеленые плащи выделялись среди пёстрых и ярких платьев, заставляя свободных городских девчонок ахнуть и подавиться воздухом от величия и красоты офицеров.       Своеобразные парады военных и служащих проходили во всех ковчегах. Яркие колонны и ряды плавно и мерно стекались в Митру, к королевскому дворцу.       Ханджи, наверное, впервые в своей жизни распустила каштановые волосы, позволяя им свободно укрыть плечи. Привычные очки на кожаных ремнях учёная заменила аккуратными, в серебряной оправе и с маленькой гравировкой в виде инициалов имени командора на дужках.       Она шла вместе с Леви по улице Стохеса, напрямик к открытым воротам, ведущим в столицу.       Брюнет слегка улыбался, когда видел, как радуется Ханджи тому, что в кой-то век может чувствовать себя женственно и легко.       Аккерман удивился, когда утром в штабе Легиона встретил одетую в синие платье Зое. Он думал, нет, был уверен, что командор пойдёт на праздник в военной форме.       Платье было приталенное. Почти осиная талия Ханджи отлично выделялась, а облегающая ткань кокетливо подчёркивала плоский и накаченный живот. Пышная юбка длиною до колен мягкими волнами струилась по тонким ногам, порой оголяя кожу над острыми коленями. Усыпанный мелкими камнями корсет утягивал торс, но приподнимал и без того не маленькую женскую грудь. Орден холодил кожу золотой подложкой, кожаные ремешки чуть стягивали лебединую шею.        Зое шла, изредка поправляя кудри и поглядывая на Леви.       Неизменное жабо, выглядывающее из-под воротника рубашки, было идеально выглажено, ни единой складочки. Пиджак угольно-чёрный был сшит специально для Леви. Отлаженные грудки переливались в лучах дневного солнца, а из-за жабо порой выглядывал боло, поблёскивая и переливаясь всеми цветами зелёного. - Эх, Леви, хорошо! – Зое чуть запрокинула голову, кивая какому-то разведчику, что прошёл мимо и поздоровался с командором и капралом.       Аккерман согласно кивнул, чуть оттягивая тугой лоскут ткани от шеи, вдыхая воздух. Пахло чем-то сладким, приятным, наверное, это повеяло из пекарни свежими румяными булочками. Аромат смешивался с запахом женского парфюма, лёгкими волнами ударяя в нос. Желудок протяжно застонал, заставляя Леви сжать мышцы пресса, лишь бы урчание не стало слишком громким.        Капрал очень надеется, что во дворце будет вкусная закуска под стать хорошему вину.                         ***       Во дворце было тихо до того момента, как перед первыми гостями из военной полиции раскрылись главные двери.       Хистория основательно подготовила дворец к прибытию посетителей. Новый и обустроенный зал ждал.       По началу яркий свет свечей в подсвечниках ослеплял, заставлял склонить взгляд. В начищенном и отполированном до блеска полу можно было разглядеть своё отражение.       Первым из двести девятого корпуса во дворец зашёл Миллисент, постоянно поправляя тёмные волосы. Юноша нервничал, он раньше не бывал на таких мероприятиях, да он даже подумать о таком не мог.       Несколько приятно одетых слуг проводили Миллисента и его напарников из отделения военной полиции в зал, где уже было несколько толп людей: знатных и не очень, связанных со службой и служителей власти. Майер, выдохнув, опешил от красот зала.       Он был большой. Окрашенные в терракотовый цвет стены успокаивали глаз, давали отдохнуть от рябых платьев девушек. В некоторых местах стены украшали широкие зеркала в массивных и резных деревянных рамах. Миллисент, глянув на своё отражение и поправляя галстук-боло, продолжил изучать зал.       Вдоль стен расположились мягкие кресла и тахты, на которых мог отдохнуть утомленный от танца люд. Возле самого входа в зал стоял длинный стол с вкусностями и напитками.       Миллисент подметил, что обязательно нужно будет до него добраться.       В самом центре зал был пуст. Стало быть, здесь будут кружиться красивые пары офицеров и рядовых в медленном танце.       Напротив панорамных витражных окон, открывающих вид на дворцовый сад, был невысокий помост. В его центре, возвышаясь над залом, стоял трон, спинка которого была укрыта королевской мантией. Чуть дальше от трона стояли маленькие пуфы. К ним были приставлены музыкальные инструменты. Только рояль, раскрытый и готовый исполнять чарующие мелодии, стоял впритык к стене.       За несколько часов зал наполнился людьми. Самыми разными: от знатных жителей Митры до родственников рядовых военных из гарнизона.       И даже в такой бурлящей толпе никто не толкался – настолько был огромен зал.       Арден держала Осберта за руку, опасаясь «исчезновения» в этом котле с людьми. А Пайнс и не был против, он только сильнее стискивал девичью ладошку, порой прижимая деву к себе, когда особо грузные гости проходили мимо.       Не упуская возможности, Осберт украдкой рассматривал Арден, улыбаясь и скрывая румянец на щеках.       Русые волосы юная леди убрала в пышный пучок, закручивая вокруг него плотную косу. Эта причёска удлиняла и без того длинную девичью шею, превращая Арден в самую настоящую лебёдушку.       Иногда взгляд Пайнса невольно скользил ниже румяного лица, опускаясь на хрупкие плечи и ключицы, в ямке которых покоился орден. В этом подглядывании юноше помогал вырез женского платья: он был создан для того, чтобы их носили такие, как молодая Ульв!       Рукава-фонарики, прикрывающие плечи, делали образ юной девушки даже детским, наивным, светлым. Зато юбка ниже колена колыхалась от мелких девичьих шажков, шурша и призывно оголяя тонкие ножки.       Они остановились около небольшой тахты, и Арден быстро уселась на неё, чувствуя, как непривычно ноют лодыжки. Она совсем не привыкла ходить даже на небольших каблуках.       Осберт встал сзади Арден, убирая одну руку за спину, а вторую переводя на спинку диванчика. Когда Ульв стала радостно кому-то махать в толпе, Пайнс нахмурился.       Но после, встретившись со строгим взглядом брата Арден, Осберт закусил губу, стараясь лишний раз не поворачивать голову к Винсенту.       Рядом с юношей шли Элеонора и Сьюзи. Мама то и дело спрашивала сына, как она выглядит, не попортилась ли её причёска или не выбилась ли из косы очередная заколка. Кажется, у Винса уже гудела голова, но Сьюзи отвлекала Элеонору, о чём-то ведая ей.       Весь зал замер и все расступились в стороны, когда двери зала раскрылись шире. Переступив через порог и поправив подол длинного белого платья, в помещение вошла Хистория.       Сзади, словно тени и вечные спутники, шли Найл, Дариус, Дот и Ханджи. Где-то в толпе около закусочного стола потерялся Леви.       Райсс улыбнулась, обводя взглядом гостей. Толпа склонила головы, а военные отдали королеве честь.       Хистория шла к трону, не отрывая правого кулака от груди, оглядывая всех мягким взором. Ткань её платья шуршала в такт ровным и мерным шажкам, вторя стуку каблуков.       Командоры просочились в толпу, Хистория поднялась на помост, становясь перед полным залом. - Сегодня день, когда мы, Элдийцы, празднуем свободу! Свободу от хищных лап титанов, от алчных пут Марлийской империи! – Голос правительницы отражался от стен, эхом раздаваясь в уголках помещения. Все слушали Хисторию с замиранием сердца, с придыханием, ловя каждое слово. - Мои верные подданные! Я даю вам клятву, что более никто не покусится на нашу безопасность и свободную жизнь на этом острове! – Райсс сильнее прижала кулак к груди, поднимая голову выше.       Спустя мгновение командоры, стоя в первых рядах, воскликнули «ура», отдавая честь. Трепет и гул захлестнул толпу, офицеры отдавали честь, мирные жители аплодировали, наблюдая за королевой.       А после речь перетекла в тихий скрежет смычка скрипки.                         ***       Говор и музыка в зале не смолкали. Пары кружились в центре зала, ведомые таинственной музыкой рояля и скрипки, флейты и арфы.       Королеву приглашали командоры подразделений. Так юная правительница успела покружиться в медленном танце с командором Найлом, главнокомандующим Даруисом и с командующим гарнизона Дотом.       Арден не смела выходить в центр зала, боялась оплошать, отдавить ноги Осберту. Но юноша не оставлял попыток вытянуть девицу, закружить её в томном вальсе, исполнить с ней пируэты лучше всех, заставить её соседок по комнате умиляться, а Элеонору проливать слёзы от радости за дочь.       И Арден в один миг сдалась. Она просто закрыла глаза, тут же ощущая горячую ладонь на талии, что мягко притянула ближе к юношескому телу.       Осберт вытянул свою руку, и Арден, поднимая голову, смотрела прямо в бездонные глаза Пайнса.       Тихо застрекотали струны скрипки, им вторили ноты рояля, а вместе они, сплетаясь воедино, превращались в изумительную музыку.       Вокруг кружились другие пары, например, Урсула с Кристофером и Ингрид с Роем.       Стук каблуков и шелест гладких тканей сливались с музыкой, опьяняя трезвые рассудки.       Арден переступал с ноги на ногу, меняя позицию, следуя за Осбертом. Пайнс порой подхватывал девушку, приподнимая за тонкую талию, а Ульв сильнее сжимала его руки, зажмуриваясь.       Элеонора вытерла очередную слезинку со щеки, Сьюзи успокаивающе погладила её по плечу, а Винсент скрипнул зубами: он обязательно поговорит с этим парнем после торжества.       Арден наклонила спину назад, а шершавая юношеская ладонь легла промеж оголённых лопаток, придерживая. Щёки обоих горели, но румянец скрывали яркие огни свечей и перелив блеска украшений.       Когда музыка начала стихать, за окном раздались радостные крики людей и звуки, знакомые каждому военному. Цветные шашки взлетели в небо, озаряя сумеречный небосвод разными красками.       А вслед за ними в воздух взмыли шашки-салюты, взрываясь, искрясь и переливаясь в лунном свете.       Арден улыбнулась, стискивая юношескую руку сильнее.       Вот оно, начало свободной и светлой эпохи!