Если будем падать - закроем глаза

      Иван никогда не считал себя красивым или каким-то особенным. Он был убежден, что являлся самым обычным и ничем непримечательным. Не голубые сапфиры или зелёные изумруды, а самые простые карие глаза. Не огненные или пшеничные, а тёмно-каштановые волосы. Не слишком высокий и не слишком низкий, ростом в метр девяносто. Не толстый и не худой, а подтянутый. Обычный. Как многие другие.       Арсений же считал его самым красивым сначала парнем, а потом уже мужчиной на свете. Никогда не забудет, как увидел его самый первый раз. В белой рубашке с чёрным галстуком, с прямой осанкой и безразличным взглядом в его сторону. Тогда Ване было всего двадцать три, он был молод и подтянут, имел узкий таз и длинные худые ноги. Это сейчас он посещал спортзал по средам и бассейн по воскресениям, из-за чего плечи его стали массивней, а на животе виднелись кубики пресса. Тогда сам Попов был худее и хилее прежнего себя, не считал себя сексуальнее всех на свете. Об этом он узнал позже от девочек-фанаток. Ваня в том коридоре был такой красивый и серьезный, что тут же появилось желание взять его на одном из офисных столов прямо при всех, плевать, что даже не знал его имени. Тогда брюнет дал себе слово, что обязательно трахнет этого парня.       Те времена Арсений вспоминал с улыбкой. В тот период жизни его не брали ни в один питерский театр, даже несмотря на то, что у него было театральное образование и нужный опыт. Плюс ко всему: длительные отношения с девушкой, с которой он и переехал в северную столицу, неожиданно закончились. Руки опускались сами, пока Захарьин, тот, кто по невероятной случайности пустил к себе пожить, не рассказал ему о возможной подработке. Антон имел образование в сфере экономической деятельности, но работать по специальности не спешил. Сам говорил, что успеет ещё. При этом он поддерживал связь с некоторыми студентами из своего бывшего вуза, у которых он был куратором на выпускном году. Позже выяснилось, что одним из этих студентов был Ваня, но это было потом. Захарьин поведал: студентов на четвёртом и пятом курсе берут в дочернее предприятие на должность "принеси, подай, пошёл на фиг, не мешай". Так предоставлялась студентам практика, а потом они оставались в компаниях на полные ставки юристами, экономистами и менеджментами.       — Тох, у меня театральное образование, если ты забыл, — перебил его Арсений, на что тот недовольно цокнул.       — У меня остались связи в деканате, — продолжил сожитель, — Сделают справку, что ты студент пятого курса одного из факультетов, с ней тебя возьмут на работу в компанию с гибким графиком. Да, платить будут немного, но у тебя будет время шляться по своим кастингам. Делать ничего сверхъестественного не нужно.       Положение у Попова было безвыходное. Деньги уже закончились пару дней назад, а сам он жил на шее новоиспеченного друга. Поэтому сразу же согласился. На собеседовании пришлось соврать, что он действительно был студентом, а то, что ему уже двадцать пять, объяснил тем, что поступил не сразу. Брюнета взяли на работу, не спрашивая, почему в его трудовой указано, что он работал в омском театре. Он действительно был на побегушках у всего юридического отдела, но не жаловался. Женщины из бухгалтерии его подкармливали пирогами и булочками, хотя они и сами были как пышные пироги. Но через месяц он уже задумывался об увольнении. Арсению наскучило однообразие серых будней, ко всему прочему, ему продолжали отказывать в театрах. Видимо, ему пришлось бы вернуться в Омск, чтобы попытать счастье уже там. Именно в этот момент он увидел в коридоре офиса ЕГО.       Ваня лишь кинул безразличный взгляд на него, когда проходил мимо с документами, а у самого Попова потекли слюни чуть ли не на пол. Он смотрел на ровно выстриженный затылок парня и понимал, что всё же задержится в Питере и в офисе на неопределённый срок.       Через два часа Арсений узнал, что тот парень был таким же, как и он, студентом, который работал на полставки в одном из ведущих отделов менеджеров. Звали его Иван, а лет ему всего двадцать три. И учился он не где-нибудь, а в том вузе, где брюнету дали липовую справку для работы. Уже вечером дома, когда в гости к Антону заглянул их общий друг Матвиенко. Попивая дешевое пиво, Арсений спросил об этом парне.       — Да, знаю я одного Ваню, — кивнул Захарьин, не отвлекаясь от чистки сушёной рыбы, — Сейчас он выпускник, а познакомились мы, когда он был на первом курсе. Но не факт, что это он.       — Всё равно, — говорил Попов, облизывая губы, — Расскажи о нём.       — Надо же, кто-то запал, — хмыкнул Серёжа, смотря на брюнета.       — Нет, — еле заметно покачал головой Арсений, — Только спортивный интерес.       — Тогда тебе достаточно того, что ты знаешь его имя и возраст, — сказал Антон, подмигивая армяну, — Ну и из какого он отдела.       За целый вечер Попов так и не сумел разговорить друга, как бы ни пытался. Пришлось ему подбивать клинья к парню вслепую, хотя изначально это было обречено на провал. Первый их разговор Арсений не забудет никогда, потому что облажался по-крупному. Вернее это даже нельзя было назвать разговором, потому что им была сказана лишь одна реплика. Они встретились на общей кухне шестого этажа у кулера, это была далеко не случайная встреча, потому что Попов сам туда пришёл. Он спросил какую-то глупость про воду в общем кулере. Сейчас сложно вспомнить, что именно, но это точно была очевидная глупость. То ли достаточно ли холодная вода, то ли есть ли она вообще, хотя было видно, что бак полный. Вот и Ваня одарил его удивлённым взглядом и лишь приподнял одну бровь, удалился с кружкой из кухни. Матвиенко тогда ржал на весь трамвай, приговаривая, какой Арсен лох. Арсений знал это и без него, но всё равно пихал локтем в бок, чтобы тот уже заткнулся. Он понял, что действовать нужно было радикально, а через пару дней подвернулся случай.       Офис компании, где они трудились, занимал в девятиэтажном здании верхние шесть этажей, при этом грузовых лифтов было всего два. В середине рабочего дня Арсения гоняли по этажам с документами. И вот из юридического отдела, что на пятом этаже, нужно было передать документы заму генерального, который был на последнем этаже. Лифт приехал к нему уже под завязку, но для него место нашлось, как и для вошедшего на шестом этаже Вани. Попов практически дышал ему в затылок, наслаждаясь его одеколоном, сам не понимал, как положил правую ладонь на округлую ягодицу. Иван повернул голову на двадцать градусов и шумно выдохнул, всем видом показывая, как он был недоволен. Но Арсений не нашёл в себе силы убрать руку, потому что задница парня настолько хороша и упруга, что хотелось мять её всегда. Все остальные люди вышли на восьмом, потому что сегодня там была конференция, только тогда он убрал руку. Как только дверцы закрылись, Иван тут же нажал на кнопку «Стоп», из-за чего лифт остановился. Попов не успел ничего понять, потому что его схватили за горло и вжали в стенку.       — Это что, мать твою, было? — прохрипел Ваня, не собираясь отпускать его. Арсений растерялся, потому что не ожидал от него такого. Не ожидал, что в красивых кистях рук могла быть такая сила, — Хуйли ты молчишь? — он потряс брюнета.       — Ничего особенного, — медленно проговорил Попов, поместив свои ладони на руки, что сжимали его горло, — Просто ты мне понравился, и я подумал...       — Полапать меня в лифте? — перебил Ваня, горько хмыкая, — Да уж, — он опустил руки и отошёл на шаг назад, — Это явно неудачная идея.       — Может, мы сходим в кафе? — тихо и неуверенно спросил Арсений, облизывая губы.       — Нет, чувак, — помахал головой Иван и нажал на девятый этаж, чтобы лифт поехал дальше, — Во-первых, у меня есть парень, а во-вторых, судя по твоим поглаживаниям, ты не прочь трахнуть меня, но я самый настоящий актив и никогда ни под кого не лягу, — сейчас бы над этой фразой посмеялся бы сам Ваня, но тогда он был уверен в том, что говорил.       — Ну ещё посмотрим, — добавил Попов, когда тот уже хотел выйти из лифта.       — Если не хочешь, чтобы я разбил тебе лицо, не попадайся мне на глаза, — раздражённо проговорил Иван, не посмотрев на него.       После Захарьин подтвердил наличие парня у Вани и сказал, что знал об этом с самого начала, но промолчал. Это расстроило Арсения до глубины души, и он решил больше к нему не подходить, а через неделю его пригласили в театр. Брюнет, счастливый, побежал увольняться, его отпустили почти сразу. И, когда тот уходил из офиса в последний раз, надеялся увидеть ЕГО, но так и не заметил Ваню нигде. Жизнь закрутилась своим чередом, и, вроде бы, всё наладилось. Репетиции, постановки и изучение новой роли, а также вечерние гулянки с новыми коллегами. Всё шло хорошо. Только вот по ночам Попов вспоминал ровно выстриженный затылок, терпкий одеколон и сильные руки, которые сжимали его горло, что одновременно были изящны и красивы. Вспоминал или даже никогда не забывал. Под конец третьей недели Арсений понял, как сильно погряз в этом болоте. Погряз в нём.       Антон замечал угрюмость сожителя и предложил сходить с ним на тусовку в общагу. Попов отказался, желая остаться в одиночестве и продолжить есть себя изнутри. Но друг настоял, упоминая о том, что это было общежитие того самого вуза, где ему дали поддельную справку. Арсений хотел пойти туда в надежде увидеть одним глазком объект его обожания, хотя сам не был уверен, что там будет Ваня. Он согласился, а Захарьин довольно улыбнулся, ведь знал, на что надавить.       Человек тридцать, не больше, только свои и никого лишнего. Ваня выдал очередную шутку, и все вокруг него засмеялись в голос. Он был душой компании, все ему буквально в рот заглядывали. Он лидер, как сказал, так и будет. Это видно: как парни и девушки не отходили от него, слушали внимательно и стремились с ним чокнуться пластиковыми стаканчиками. Вот почему Арсений обратил на него внимание. Он был таким живым и таким ярким. Сейчас, смотря на него, подпирая стену плечом, ловил себя на мысли, что был влюблён в него по уши. А вокруг вертелся какой-то парень с яркой причёской. Худенький, маленький, пай-мальчик, сразу видно, пассивный гей.       Ваня кидал взгляды к стене и смотрел на брюнета каждые три минуты. Конечно, он узнал его, потому что таких не забывают. Он сказал очередную смешную глупость, и все вокруг залились смехом, а он положил руку на талию Ярику. Ваня знал, что он смотрел. И пусть. Может, наконец, уйдёт, хоть это и не его вечеринка. Он подошёл к столам, где были бутылки с алкоголем, не для того чтобы налить себе ещё, а чтобы спросить у лучшего друга, который оттуда не отходил.       — Чё за чел у стены стоит? — спросил Ваня полушёпотом у высокого парня, положив руку ему на плечо.       — Он с Захарьиным пришел, — ответил Лёша, когда посмотрел в нужное направление, — Может, он его друг? — в ответ тот пожал плечами.       — Ванечка, я хочу ещё виски с колой, — кричал чуть ли не на всю комнату Ярик, хотя сам стоял рядом.       — Только не переусердствуй, — улыбнулся ему Ваня и наклонился, чтобы поцеловать в губы.       Арсений зажмурился и наклонил голову вниз, лишь бы не видеть этого сейчас. К такому он явно не был готов. Но через пять минут понаблюдал за ещё одним поцелуем этой парочки, но уже у окна, когда те вернулись в компанию. Видимо, все кто были здесь, знали об ориентации Вани, потому они и не скрывались. Но легче от этого Попову не становилось. Сам не понимая зачем, он начал пить сильно алкогольное, даже вкуса не чувствовал на языке. Будто никто не замечал, как брюнет пил одну за другой, даже не закусывая. Ваня заметил и даже сделал шаг в его сторону, но потом опомнился. Они друг другу никто, и он не мог ему ничего сказать. Он сделал вид, что всё было нормально, и продолжил разговор о будущем дипломе. А через полчаса, когда Ярик куда-то отошёл, к нему подскочил Арсений. Брюнет тыкал ему пальцем в грудь, что-то говоря заплетающимся языком, и парни вокруг ржали в голос, только у Вани было серьёзное лицо. На помощь пришёл Антон, что попытался увести его, но Попов послал его, а потом сказал то, за что получил по лицу.       — Этот твой мальчик шлюха, понятно? — чуть ли не ядом плескал Арсений, — Найдётся кто-то получше тебя и побогаче, так он перед ним раздвинет ноги тут же. Ты напоролся на продажную шлюху, так и знай! — все вокруг замолчали и стали наблюдать, в основном многие ждали ответной реакции Вани, — И вообще, он тебя не любит! И это видно! Ты достоин лучшего, чем эта шлюха, — Захарьин знал его хорошо, потому махал головой за спиной брюнета и Ваня это видел, — Он самая настоящая шлюха! — выкрикнул Попов что есть мочи, и это было последней каплей, поэтому Иван ударил в челюсть с замахом, и он тут же упал.       Вырубил с одного удара, а после отправился в уборную, чтобы найти Ярика. Ваня знал, что поступил правильно. А как по-другому? Ведь оскорбили его парня, с которым он уже год был в отношениях. Хотя, если быть честными до конца, брюнет был последним человеком, которого он бы хотел бить. Иван огляделся на выходе и увидел, как Антон навис над парнем, что был ещё без сознания. Всё правильно, по-другому никак.       Арсений очнулся в больничной палате, когда ему уже сделали операцию. Выяснилось, что у него был сложный вывих нижней челюсти. Целых две недели он не мог говорить и месяц - есть твёрдую пищу. И он Ваню не винил, ведь тот всё правильно сделал. Попов сам был виноват, не нужно было столько пить и нести какую-то фигню. За всё время в больнице он понял, что не смог бы наладить даже дружеский контакт с Ваней. Нужно было его забыть, вычеркнуть из своей жизни. Нужно, но сделать это крайне сложно.       Иван старался не думать о том, что произошло. Окунулся с головой в работу и учёбу, а через две недели выяснилось, что Ярик ему действительно изменял. Лучший друг принёс доказательство на своём телефоне, конечно, это привело к расставанию. Сначала к громким разборкам и обвинениям во всех смертных грехах, а потом к разрыву. Пару дней Ваня провёл со стаканом и поддержкой друга, а потом наступила очередная рабочая неделя.       — А ведь получается, что тот парень был прав, — сказал тихо Алексей, когда он большими глотками пил воду, — На вечеринке, а ты ему врезал, — Ваня уставился на него во все глаза. Утром в понедельник, да ещё и после пьянки, он мало что понимал, — Получается, ты ударил его просто так.       — И что, блять, дальше, Лекс? — спросил Иван в недоумении.       — Может, стоит извиниться, — качнул головой Лёша, — Ведь он до сих пор в больнице лежит, — тогда Ваня не знал, откуда у него была эта информация, сейчас знал: Захарьин.       Попова навещали Серёжа и Антон, носили ему супы-пюре и тёртые яблоки. Когда он оставался один, то читал разные книги и старался не думать о ровно выстриженном затылке. Получалось не очень, особенно по ночам. Пару раз он даже пустил слезу, может, обезболивающее прекратило действовать, а может, от боли на душе. Только вот за пару дней до выписки, в среду, если быть точным, в его одиночную палату постучали два раза. Арсений подумал о том, что это были врач или медсестра, но зашёл Ваня с ровной осанкой и апельсинами в руках.       — Привет, — сказал он, будто поздоровался со старым другом, а у Арса в горле резко пересохло, — Я пришёл извиниться, — продолжил Ваня, подумав, что ответа не дождётся, — Выяснялось, что я ударил тебя без причины.       — Но мои слова, — нахмурился Попов.       — Они оказались правдой, а на правду не обижаются, — хмыкнул Иван, — Когда ты поправишься, можешь ударить меня в ответ.       — А можно поменять запланированные побои на поход в кино? — спросил Арсений, прикусывая нижнюю губу.       Ваня в ответ только кивнул. Побыв ещё полчаса, покинул его палату, не забыв обменяться номерами. Арсений засыпал с улыбкой на устах и надеждой, а вдруг всё получится. В эту же субботу летел на крыльях любви на свидание, а Ваня ехал в маршрутке и думал, зачем ему это надо, ведь брюнет не в его вкусе.       Они шутили про попкорн, а потом про фильм. И было так хорошо и пьяно, хотя они не пили. Обоим было так комфортно друг с другом несмотря на то, что уже между ними было. А через неделю, в пятницу, Арсений потащил Матвиенко помогать переезжать из общаги Вани к его лучшему другу на съёмную квартиру. Где после они отмечали новоселье и спать остались все вместе. Лёха на разобранном кресле, Сережа, как самый маленький, в ванной, а Ваня и Арсений на диване.       Арсений не забудет никогда, как он впервые увидел спящего Ваню, что был похож на большого медвежонка. Не забудет утреннюю яичницу с зелёным луком, и все шутили про новую гейскую пару, хотя сам Иван отрицал. Арсений не забудет, как в воскресенье они вдвоём с Ваней застряли на Васильевском острове до пяти утра, потому что не успели до развода мостов. Не забудет, как согревались вином и друг другом. Не забудет, как поцеловались тогда в первый раз. Арсений не забудет никогда, как через полгода наконец-то взял его. Правда, перед этим отдался сам. Также не забудет, как уламывал его на переезд, что случился через год. А потом ещё так много всего было, чего Арсений тоже не забудет.       Сейчас, смотря на своего мужа через десять лет, что делал им кофе, Арсений понимал, что хотел бы пережить всё это заново. Чтобы ещё раз влюбиться в него, чтобы ещё раз погрязнуть в нём по уши, чтобы заново. Если бы можно было вернуться и что-то изменить, то Попов бы ничего не менял. Поступил бы точно так же, чтобы заново. Он подошёл тихо сзади и обнял руками за талию, а носом зарылся в мягкие, тёмно-каштановые волосы.       — Ну и что надо тебе? — спросил Ваня, размешивая ложкой сахар в кружках.       — Не хочу уезжать, — прошептал в шею Арсений, — Хочу остаться с тобой, медвежонок.       — Мне тридцать три, какой медвежонок? — как всегда проворчал Иван.       — Мой, — одними губами ответил Попов.       Завтракали они почти в полном молчании, сидя друг напротив друга. Арсений, закинув ступни Ване на колени, жевал омлет и смотрел, как он читал рабочую почту на телефоне, но левую руку не убирал с его ног. Пока брюнет мыл посуду, он пошёл подбирать галстук к костюму, ведь сегодня у него была встреча. Попов пришёл к нему, когда тот уже застёгивал пиджак.       — Обожаю этот костюм, — проговорил Арсений, проводя руками по плечам, — Он так тебе идет.       — Не хочешь пойти собираться? — спросил Ваня, смотря на него через зеркало.       — Я оттягиваю момент вообще, — цокнул Попов, убирая руки от него.       — Опоздаешь на самолет, — говорил Иван, надевая часы, — Мне тебя ещё везти в аэропорт.       — Я могу вызвать такси, — предложил Арсений, проверяя в сумке, все ли он взял, — У тебя там встреча, к ней же надо ещё подготовиться и обсудить с коллегами, так что езжай.       — Ты даже не упрекнешь меня в этом? — приподнял одну бровь Ваня, — Всё хорошо, ты не заболел? — он положил ладонь ему на лоб.       — Нет, всё нормально, — улыбнулся Попов, получая поцелуй в тот же лоб, прикрывая при этом глаза.       — А когда ты прилетаешь? — спросил Иван уже из коридора, надевая туфли.       — Ну, там съёмки три дня, — говорил Арсений, выходя из их спальни к нему в комнату, — Туда-сюда, надеюсь, через неделю вернусь в Питер.       — Мал, пей поменьше кофе, — проговорил Ваня, выпрямляясь.       — А больше спи, — продолжал за него Попов, — Я помню, а ещё старайся не перехватывать еду на бегу. Ты каждый раз это говоришь.       — А ты каждый раз меня не слушаешься, — говорил Иван, надевая на себя чёрное пальто, — И возвращаешься ко мне с большими мешками под глазами.       — Люблю тебя, — прошептал Арсений перед тем, как поцеловать его на прощание, — Я позвоню.       — Если не забудешь, — выдохнул в его губы Ваня, — Но у меня есть номер Матвиенко.       Арсений засмеялся громко и тут же получил поцелуй в ответ. Ваня поехал в офис, где уже носился его зам, что являлся его лучшим другом, с документами в руках, которые не были готовы до конца, а встреча уже через час. Иван построил всех и провёл успешно встречу. Конечно, он же генеральный директор, прирождённый лидер. А Попов сел в самолёт и прилетел в Москву, где его встретил Серёжа. Завтра уже были съёмки нового сезона успешного шоу «Импровизация», фанаты которого спали и видели его в паре с коллегой Шастуном.