Учитель и Ученик

Почему он ничего не помнил о своей матери?.. Почему он забыл о ней? Техника Сассори? Вряд ли. К тому же, ее снял Оротимару. Змеиный саннин был честен с ним и снял технику до конца, не оставляя себе уловок для манипуляции. Оротимару теперь был частью его сознания, поэтому Кабуто мог допросить своего бывшего учителя. Оротимару привязал его к себе гораздо больше, чем техникой: благодарностью за освобождение от власти Сассори и восхищением перед новой силой своего покровителя. – Я не могу покинуть Оротимару-саму, потому что скоро он станет самым сильным человеком на континенте, – сказал Кабуто тогда перед битвой Оротимару и Саске. «Этот день стал началом моего преображения. Учитель, вы были для меня началом», – думал сейчас Якуши. Когда Оротимару освободил Кабуто, он не приказывал ему: «Оставайся со мной» и не заставлял его, но, глядя на змеиного саннина Якуши, понимал, что у него уже не было выбора. «Он как бы уже все решил за меня, и я поменял подчинение технике на подчинение авторитету. Но почему воспоминания о моих родителях не вернулись ко мне тогда? Мои мысли были слишком заняты Оротимару-самой? Я, скорее всего, был просто не готов к таким воспоминаниям», – размышлял вслух Кабуто. «Мало, чтобы кто-то снял с тебя технику, пусть это будет даже лучший человек на свете, вернуть себя настоящего можешь только ты сам. И сегодня, наверное, это произошло. За десять часов до смерти понять, что с тобой происходило всю жизнь и почти не насладиться этой новой истиной, не иметь человека, с кем можно было бы ею поделиться… Разве это не жестоко? Впрочем, некоторые и умирают в иллюзии. Итак, первым, что я вспомнил, стало ее имя. Ее звали Кейко. Я ее почти не помню, и образ, который я себе создал, тем больше расплывался, чем больше я вспоминал из того, что кто-либо рассказывал о ней. Это была невысокая женщина с черными волосами… Альбиносом я пошел в отца… Невысокая женщина… Да, так, кажется, а еще она была странная: у нее все валилось из рук, она сложно приспосабливалась к какому-либо делу. Она всегда оставалась генином, но не потому, что так хотела, а потому, что не могла развить в себе никаких способностей шиноби, а оставалась на начальном уровне… Она и кунай-то не той стороной брала. Однажды она серьезно порезалась то ли кунаем, то ли сюрикеном. Хорошо, что рядом был отец. С нее бы сталось глупо умереть от царапины, подцепив заражение, или от потери крови. Но отец всегда был рядом. Кейко не оставляла попыток освоить более сложные ниндзюцу. Есть такой прием: суметь бросить десять ножей в десять различных мишеней. Вся штука в рикошете. Однако эта техника чуть не убила тогда мою мать: неудачный рикошет – и три куная полетели в нее. Отец, используя «шуншин» (Шуншин – техника мгновенного перемещения – П.А.), сумел вынести ее из-под кинжалов. Один из кунаев вонзился ему в плечо. Сколько его помню, у него был шрам в том месте. Кейко умерла внезапно. Судьба долго ждала своего часа: это был какой-то несчастный случай. Отца тогда рядом не оказалось. Она хотела, чтобы я вырос гением, потому что у нее самой мало что получалось в жизни. Я узнал о ее последней воле от отца, когда он впервые начал учить меня медицине». – Я рассказал тебе все, что знал. Мама, будь она жива, была бы горда тобой. У тебя есть способности, Кабуто, они даже выше среднего, – сказал он по окончании обучения. – Если хочешь, сдавай экзамен на тюнина. Я думаю, ты достиг этого уровня, – отец немного подумал и прибавил: – Может быть, даже несколько большего, чем тюнин. «Неосвоенной оставалась только одна техника. Отец повел меня в мертвецкую. Это была техника управления трупами». – Вот так ты, с помощью нитей чакры, можешь создать иллюзию жизни погибшего врага. Это – принцип марионетки. С помощью техник можно «украсть» лицо мертвого человека. Это мастерство требует большого умения: нужно быть способным остановить свой пульс, чтобы сердечное биение не выдало тебя, когда будешь маскироваться под мертвого. – Эта техника, она запрещена? – неуверенно спросил я тогда. – Ты – медик, от твоей жизни зависит спасение членов твоей команды. Если это поможет тебе выжить, то тут нет ничего запрещенного, – был ответ. – Отец, а существуют ли техники, позволяющие контролировать мертвых без нитей чакры и использовать их для нападения? – спросил я у него, когда освоил свою первую технику, связанную с некромантией. – Такие джицу существуют. Они называются Эдо Тенсей. Во-первых, они слишком сложны и для тебя, и для меня, а во-вторых, по слухам, их для их исполнения нужно убить невинного человека. «Знал ли он, рассказывая мне об Эдо Тенсей, что я смогу призвать несколько тысяч великих мертвецов прошлого, знал ли тогда я сам? Мое лицо было тогда еще чистым». – А почему ты тогда связал свою жизнь с такой странной женщиной, как моя мама? – спросил я у отца однажды. – Любовь не зависит от твоей полезности, от того, насколько ты уважаем в деревне. Может быть, я влюбился в ее беспомощность… Ну, что я тебе скажу: нет на свете человека, столь ничтожного или столь порочного, который не был бы достоин любви. Любить тех, кто лучше, тех, у кого все получается это – слишком просто. И любовь ли это? Что я тебе должен ответить, сын, почему я выбрал именно ее? Может быть, я любил, как она радуется, улыбкой прося извинения за очередную свою неудачу. Она была достаточно умна, чтобы понять, что не обладает талантом, и, более того, смогла простить себя за это и жить так… Как говорили многие, абсолютно бесполезной жизнью… И только я знаю, что с этим она пыталась бороться. Она… тихая такая… была, знаешь, сын мы с ней пять лет вместе прожили, и ни разу не поссорились, а это – тоже талант, особенно с моим-то характером. Как же я ей этого не сказал… Кабуто вспомнил, что та девочка из знатного рода, которой случай привел биться с собственным братом… – Ты из тех ничтожеств, которые всегда остаются генинами, хотят они того или нет, это – их судьба, – говорил ей самоуверенный молодой человек с длинными волосами и «дурным» прозорливым взглядом. Якуши только сейчас понял, откуда в нем проснулось сочувствие к этой девушке… Он никогда этого для себя не объяснял, но… А еще он понял, почему ему было так горько видеть, что Хината испугалась изменений произошедших с ним после вживления орочимаровских генов. Кабуто каким-то образом почувствовал, что судьба Хинаты и судьба его матери, в ее далекой, а теперь уже почти всеми забытой молодости, похожи. Теперь он направлялся на свою последнюю встречу с Тоби. *** – Я пришел, чтобы защитить своих друзей, Тоби! – Блондин с голубыми глазами стоял перед человеком в маске. – Какая мощная чакра! – произнес Тоби. – Ты не только достиг уровня саннина, Наруто, ты превзошел его. Я впечатлен! Но и у меня есть кое-что, что может тебя удивить. Надеюсь, тебе понравится! Призыв: Эдо Тенсей! – А тебе еще не надоело, даттебайо? С меня хватит твоих восставших мертвецов! – ответил Наруто. – О, этот Эдо Тенсей удивит тебя гораздо больше, чем другие, будь уверен. Крышка гроба открылась. Тело призванного шиноби было скрыто покрывалом. – Какая женщина! – продолжал расхваливать свой призыв Тоби. – Не правда ли, хороша?! Пробудись от вечного сна, Узумаки Кушина! Резким движением руки женщина сорвала покрывало. Ее голубые глаза были грустны… – Ублюдок! – заорал Наруто и понесся на Тоби, на ходу выполняя расенган. Кушина, используя шуншин, обогнала Наруто и заслонила собой Тоби. Наруто опешил. Он резко остановился в нескольких шагах от матери, о расенгане пришлось забыть. – Мама? – Прости меня, сынок, меня заставили, – печальным голосом сказала Кушина. – Теперь она защищает меня! – насмешливо произнес Тоби. В руке Кушины появился кунай, и она понеслась на Наруто. Парень отступал, уклоняясь от опасных атак. О нападении не могло быть и речи. – Обещай мне, – неожиданно нежным голосом сказала Кушина, в то время как кунай прошел в нескольких сантиметрах от виска ее сына. У Наруто было такое ощущение, что голос его матери раздается откуда-то издалека: он не мог соотнести ее нежности того, что она, контролируемая Тоби, пытается сейчас его убить. – Конечно, – откликнулся он на далекий голос. – А что я должен пообещать? – Пообещай мне… – Кушина сделала паузу, причем она для нее она была настолько мучительна, что она на несколько секунд остановила атаку, вопреки воле Тоби. – Я тут… приняла решение… Ты должен помочь мне умереть. – Чего? – не понял Наруто. Он даже не столько не понял, сколько старался не понимать слов своей матери. Наруто замер с глупым выражением лица, как бы пытаясь сообразить, проникнуть в смысл слов, которые ни один нормальный человек не поставит рядом: «матереубийство». Наруто пропустил удар, но не почувствовал боли: душа болела сильнее. От боли взвыла Кушина – она увидела кровь на плече сына: – Я тебя на том свете достану, Тоби! Я тебя зубами загрызу! «Наруто! – Крикнула она сыну. – Смотри на меня! Следи за моими движениями! Тоби хочет, чтобы мы здесь поубивали друг друга. Не будем доставлять ему такого повода для радости! Ты меня слышишь?!» Голос матери вывел Наруто из прострации. – Я не могу, мама! Я никогда не видел тебя живой и… Я так мучился, потому что никогда не знал тебя, и ты просишь, чтобы я сам тебя… – отвечал на совсем другой вопрос юноша. – Если ты хочешь стать хокаге, как и твой отец, – начала Кушина, – то должен мужественно принять свою судьбу и пожертвовать личными привязанностями ради спасения других шиноби, за которых он отвечает, – голос ее стал жестче. – Лучшие ученики, отрекшиеся от деревни родственники, друзья, которых вынудили сотрудничать с врагами, – их всех ты должен забыть ради деревни. Твое мастерство уже достигло уровня Четвертого хокаге, но теперь надо принять всю ответственность, которую предполагает этот титул. Наруто увернулся от летящих в него сюрикенов. – Тогда мне плевать на звание хокаге. Это нельзя сравнивать. Я не знаю, но мне кажется, что хокаге не может стать матереубийцей! Я просто не хочу этого! Я убью того, кто тебя контролирует! Я убью человека в маске! – орал Наруто. – Убить человека в маске нельзя, пока я жива. Он прикрывается мной, как щитом, поэтому, чтобы победить его, тебе нужно сначала… победить меня, – Убеждала Кушина. Наруто оглушил взрыв. Кунай со взрывной печатью взорвался далеко за его спиной, и мощный взрыв нанес ему всего лишь несколько царапин. Увидев, что ее атака удачна, Кушина закусила губу до крови. – Пока мы тут спорим, твои друзья гибнут от техник Кабуто и Тоби. Все, к кому ты привязался и кого полюбил за свою жизнь, погибнут по вине твоей нерешительности, если ты не остановишь меня! Я – призрак. Не губи из-за меня свою настоящую жизнь, – продолжала говорить Кушина. – Я все равно не могу! Я знаю, что сейчас гибнут мои друзья, и я пришел отдать жизнь за них. Но сейчас я не могу. Между всеми ними, которые отнеслись ко мне по-человечески, настоящими друзьями, ставшими мне родными, между всем этим моим старым, уютным миром и ТОБОЙ - я выбираю ТЕБЯ. Мне плевать на приказ хокаге, на свою мечту, на долг, я готов стать предателем… – истерически кричал Наруто. Кушина начала складывать печати: «Суитон: мицу камикири»: волна, подобная большому ножу, рассекла несколько камней, прошла, оставляя глубокие борозды на земле, и, наконец, разрубила дерево. Наруто отбросило в сторону. – Используй расенган, Наруто! – крикнула парню Кушина. – Я поддамся! Тоби начал использовать мои ниндзюцу! Пожалей меня! Я не хочу тебя убивать! Если ты и дальше будешь только уклоняться, то когда-нибудь моя техника тебя убьет! – А она дело говорит, – откликнулся Тоби. – Всего-то: разрежь свою мамашу расенганом, и тогда ты сможешь мне за все отомстить. – Заткнись, ублюдок! – Глаза Наруто покраснели. Он начал сворачивать чакру в сферу и понесся на Тоби. – Ты опять делаешь ту же ошибку! Ты слишком эмоционален и прямолинеен! – произнес Тоби. Кушина с помощью техники быстрого перемещения опять оказалась впереди Наруто. Молодой человек упал, расенган вошел в землю, образовав воронку. Наруто стоял на коленях. Кушина обняла его голову. В глазах женщины стояли слезы. Ее левая рука незаметно открыла подсумок с кунаями и сюрикенами. Кушина понимала, что у нее меньше минуты, чтобы убедить Наруто. – Знаешь, сынок, у каждого умершего человека должна быть последняя воля, поэтому мое завещание: тебе – жить, а мне… Она занесла руку с кунаем над Наруто. А молодой человек уже принял свое решение. Он больше не слышал голоса Кушины: он был счастлив: его впервые в жизни обнимала мать. *** Какаши, расправившись со своим противником, спешил к Наруто. Он знал, что Тоби – сложный соперник, и молодому саннину будет сложно справиться с Учихой. Еще на подходе к месту битвы он почувствовал одну знакомую чакру: он знал этого человека много лет назад, но сейчас не мог вспомнить. Лицо Какаши-сенсея исказилось от ужаса: Тоби призвал Кушину, вот, что это была за знакомая чакра! Какаши видел, как Кушина обнимала сына, стоящего на коленях одной рукой, а второй – сжимала кунай и целилась ему в шею. – Нет! Ты не заставишь меня это сделать, Тоби! Наруто, беги! – закричала мать. «Они не должны делать такого выбора: ни Наруто, ни она. Я не допущу такого кровопролития, – Какаши еще раз посмотрел на Наруто, обнимающего свою мать. – Прости меня, Наруто, потом считай меня, кем хочешь». Какаши складывал печати для чидори и побежал к Кушине. Внезапно перед ним оказался враг. Его руку выкрутили, сорвав технику. – Останови свое райкири или совершишь непоправимое. Хатаке безнадежно посмотрел в сторону Кушины: неужели он опоздал, и она его убила? Звякнул упавший на землю кунай. – Неужели ты не учишься на своих ошибках, старый дурак? – прошипел остановивший его соперник. – Помнишь твое путешествие в страну Волн? Никто не хотел убивать Хаку, молодого, красивого мальчика, прятавшего свое лицо под маской АНБУ! Конечно, виноват был Забуза, который его использовал. Но вот незадача: мальчик не хотел и не мог жить без Забузы, и умер ради него. Так неужели ты думаешь, что Наруто не закрыл бы от удара собственную мать? Ты бы выбил своему ученику сердце собственным райкири. Кушина бессильно опустила руки: – Это не я… я не могла, у меня не хватило бы воли бросить нож! Он приказал мне, и я собиралась нанести удар… – Конечно, это не вы, Кушина-сама, – сказал ей, приблизившийся с помощью шуншина, молодой человек, сверкнув очками из-под капюшона. – Внимательно приглядитесь к своим рукам: вы так взволнованны, что не заметили, как я прикрепил к вашим рукам нити чакры. Кушина начала складывать печати, еще не совсем понимая, что с ней происходит. – Какая удача, что я получил контроль над ниндзя с водной стихией. Это утро слишком ясное для моего плана… – радовался человек в очках. – Киригакуре но дзюцу, – узнала эту технику Кушина, когда над полем битвы стал собираться туман. – Киригакуре? – недоуменно сказал Тоби. – Но я не давал ей такого приказа. Если бы у меня не было шарингана, то я бы ничего не видел. Она вообще должна была уже убить своего сына! Или это такой способ вывести из игры Наруто? Кабуто достал ампулу с превращенным в газ ядом и раздавил ее, сжав в руке. Осколки посыпались на землю, рука медика была в крови. – Я все равно вижу сквозь твое ниндзюцу, Якуши Кабуто! Я вижу, как ты предал меня. Ты решил меня отравить? – произнес Тоби. Использовав шуншин, он переместился на некоторое расстояние от ядовитого облака. Тоби закрылся рукавом плаща, чтобы случайно не вдохнуть яд. – Камуи! – произнес Тоби. – Я поглощу твое ниндзюцу. Ядовитое облако начало уменьшаться, исчезая в междумирье. – Да, это скверно, – подумал вслух Кабуто. – Я шел биться с Тоби один на один и даже не думал, что вас будет так много. – Что же, ты пожалеешь, что решил предать меня, Кабуто! Я до сих пор управляю Кушиной: она убьет тебя. Кушина протянула руку к подсумку с кунаями, но ее движение было остановлено Кабуто с помощью нитей чакры. Женщина забилась в них, подобно марионетке в руках неумелого кукольника: Кабуто блокировал ее попытки напасть на него. – Сопротивляйтесь ему, иначе вы покалечите себя! – советовал Кабуто. – Я тебя ненавижу, Якуши, это поднял меня из гроба! Отпусти меня! – Чтобы вы опять напали на своего сына, а, Кушина-сама? – спокойным голосом возразил Кабуто. – С чего это мне вдруг верить, что ты не заставишь меня сделать то же самое только потом? – вопросом на вопрос ответила женщина. – Так ты хорошо ее контролируешь? – удивленно заметил Тоби. - Тогда мне придется убить ее на глазах у мальчишки. Увидев дергающуюся на нитях чакры Кушину, Наруто пошел навстречу заклинателю: его тело было объято красной чакрой. Кабуто рванулся в сторону, уводя за собой Кушину. Теперь он использовал женщину как щит, и Наруто пришлось отложить атаку. – Что же, будем использовать то, что я приготовил на крайний случай, – заметил Кабуто. – Отпусти мою мать, Кабуто! Я вас обоих убью, вы, сволочи! – прокричал Наруто. – Стихия огня: Великий огненный дракон, – проговорил Тоби и сложил печать. Кабуто использовал шуншин и отвел Кушину от удара. Тоби повторил технику, но огонь не достиг цели и во второй раз. – Твоя скорость позволяет уклоняться от таких техник? Да, и не только уклоняться, но и отводить удар от другого? Я впечатлен, – с издевкой проговорил Тоби. – Одна техника высшего уровня и две – уровня джонина. Неплохо. Настало время, – сказал Кабуто. – Ты пытаешься истощить его чакру, Кабуто? Это – глупость, – ответила Кушина. – Это последние техники высшего уровня Тоби, которые он применил в своей жизни: – Хаку геки сейдж но дзюцу, – Кабуто раскрыл рот, и из него вырвалась огромная змея: – Что за… – Тоби не мог понять происходящего. – Так я перехожу в режим Отшельника! – с гордостью сказал Кабуто. – Я позаимствовал одну способность у Суйгецу, бывшего подопытного Оротимару, вживив себе его гены, теперь я могу превращать свое тело в жидкость, но прежде… Кабуто достал отравленный сенбон и вонзил его себе в плечо. – Ты – псих? – казалось, что это действие Кабуто вывело Тоби из себя, потому что не поддавалось логическому объяснению. – Я – единственный, кто иммунен к этому яду, – объяснил Кабуто. Тело Якуши начало растекаться, а его чакра заполнила пространство. Из этой чакры возникла огромная змея. – Ты видишь, Тоби, я могу менять мир с помощью своей чакры. Даже больше, я могу создать пространство, где все будет только по моим правилам! – торжествующе кричал Кабуто. Змея бросилась на Тоби. – Отвлекающий маневр? Ты даже не знаешь истинной силы Учих. Камуи! – Уверенным голосом сказал Тоби. Змею засасывало в параллельное измерение. – Я разрушу твой мир, Кабуто! Я отправлю его в небытие! Я сокрушу тебя одним взглядом ринненгана. – Которого? – металлическим голосом одновременно ответили восемь клонов, выросшие из превращенной в жидкость чакры Кабуто. – Я найду настоящего! Вы недооцениваете шаринган! – Это невозможно. Мы созданы из чакры и клеток своего хозяина, и мы не иллюзия. Мы все стопроцентно настоящие. – Тогда я найду… – в раздумьях сказал Тоби. – Кушина-сама, – обратился Кабуто к женщине, – я попрошу вас: позвольте мне впустить в вас мою чакру. Это нужно для маскировки. – А с чего я должна тебе верить?! Я не допущу твоей чакры в своей душе! Я буду сопротивляться! Может быть, я даже буду рада, если такую сволочь, как ты, убьют. – То есть вы хотите, чтобы он нашел меня вместе с вами и убил вас на глазах у сына? – Жестокий мудрец! Я не верю, что ты вытащил меня из-под техники Тоби из собственного благородства. – Хорошо, тогда поверьте следующему: я хочу использовать вас в своих целях. В конце концов, у вас нет выбора: моя чакра вас все равно поглотит, хотите вы этого или нет. Чакра Кабуто начала обволакивать Кушину. – Ты хочешь поглотить мою душу, как это делал твой сенсей-выродок? – с отчаянием в голосе спросила Кушина. – Ни твоя душа, ни твои способности мне уже не нужны. Сейчас мы просто стараемся выжить. Когда я поглощу вас полностью, вы станете незаметны для шарингана Тоби. Потом я вас освобожу, – спокойно ответил Кабуто. – Нашел! – крикнул Тоби. – Камуи! – Клон закрыл Кабуто, а Якуши, использовав шуншин, скрылся. – Что он делает с моей матерью?! – крикнул Наруто. – Сколько бы вас ни было, я вас все равно перебью. Наруто с расенганом понесся на клона и разорвал его на части: жидкая чакра, из которой он состоял, попала ему на руки и лицо. Какаши удивленно посмотрел на Кабуто, чакра которого поглощала Кушину, охватывая ее, словно кокон: – Неужели Кабуто использует технику бессмертия Оротимару и прямо во время боя забирает душу у Кушины? Конечно, ведь его собственная чакра истощена затянувшимся боем. Но этого нельзя допустить! – Какаши сложил печати, и от его чидори пал еще один клон. – Хватит прятаться, Якуши! Твоих двойников убивают! Тут три твоих врага, и мы доберемся до оригинала! – крикнул Тоби. – Тоби! – сказали одновременно пять клонов, – посмотри, что происходит с Какаши-саном. Действительно, Какаши лежал на земле и не мог пошевелиться. – Он уже получил свою дозу яда. Из всех находящихся здесь, только я иммунен к этому яду. Я отравил свою чакру, а все это место просто пропитано ей. Вы отравляетесь ежесекундно, лишь находясь здесь. Вы не чувствуете симптомов, Тоби-сан? Я вам подскажу: все начинается с небольшого покалывания в пальцах рук. Мои клоны - это не только орудие маскировки, но и средство для атаки. Они распадаются, подобно водяным клонам, на жидкость, которая ядовита. Противник, на которого попадает эта жидкость, получает критическую дозу отравления. – говорил Кабуто через клона. Тем временем Наруто, которому было плевать на предупреждения, отправил в небытие еще одного клона Кабуто. Третий расенган он сформировать не смог: не хватило ни чакры, ни концентрации. Почему-то немели руки. Джинчурики стал покрываться красной чакрой, но привычного прилива сил не было. Он метнул в следующего клона несколько кунаев со взрывными печатями, но тот от них увернулся. Тоби понял, что Кабуто не лжет: он был отравлен, а пальцы немели настолько, что было трудно складывать печати. – Тогда я просто сожгу твой мир с помощью «аматерасу» или притяну всех твоих двойников и тебя настоящего ринненганом! – крикнул Тоби своему противнику. – Я тебе в этом помогу, – сказал один из клонов и бросился к Тоби. Учиха инстинктивно отстранился от противника, сохраняя дистанцию для контратаки. На его глазах клон взорвался, распадаясь на жидкую чакру, часть которой попала на Тоби. – Самоубийство клона? Но ведь это же… – А это тебе никого не напоминает? Я же говорил тебе, что мои клоны не только маскировка, но и отравленные бомбы. – Аматерасу! – закричал Тоби. Глаз его закровоточил, но черный огонь не вырвался на свободу, пожирая все на своем пути. – У меня… не хватило чакры, но… этого не может быть! – недоуменно сказал Тоби. – Правильно, Тоби-сан. Я не надеялся истощить чакру столь сильных противников, поэтому я вывел яд, повреждающий каналы чакры. Вы просто не можете использовать вашу чакру для техник. А я у вас еще перед глазами не расплываюсь? Держу пари, что вы даже свой взгляд на мне сфокусировать не можете. Это вторая стадия, когда ваш мозг не может передать нервные сигналы вашему телу, и вы абсолютно беспомощны. Тоби попытался сосредоточить свой взгляд хотя бы на клоне, но силы оставляли его. Он потянулся за сюрикенами. Учиха чувствовал, как силы покидают: ноги его делались ватными, глаза застилал туман. Кушина увидела лежащего навзничь Наруто. – Ему больно?! Ты опять причинил ему боль! – Кушина вырвалась на свободу из плена чакры Кабуто. – Нисколько, Кушина-сама, – спокойно отвечал Кабуто. - Он просто парализован, а его каналы чакры повреждены, и он не может использовать техники. Девятихвостый лис ему не поможет: демон в ярости, но передать свою силу из-за тех же повреждений не может. – А почему я не чувствую действия яда? – спросила женщина. – На мертвых этот яд не действует, – ответил медик. – Какая прекрасная картина! – радовался Кабуто, глядя на троих парализованных шиноби. – Кушина-сама, как я и обещал, вы свободны! – добавил Кабуто, снимая с женщины оставшуюся сковывающую чакру и отпуская манипуляционные нити. Кабуто получил пощечину. Кушина бросилась к Наруто. – Мама, – слабым голосом проговорил юноша. А Кабуто тем временем подошел к Какаши и протянул ему окровавленную руку: – Его мечта… мечта моего учителя так близко... моя цель… И его завещание о продолжении исследований будет выполнено… Твой мангеке, Какаши Хатаке! Я ведь медик. Я смогу… Тебе ведь его тоже пересадили… Какая прекрасная лаборатория… Сколько материала: Учиха с ринненганом, Копирующий Шиноби и джинчурики… Якуши подошел совсем близко к Хатаке и коснулся окровавленными пальцами его лба. Какаши побелел от злости: – Ты издеваешься? Ты считаешь себя равным ЕМУ? – Ты мне неинтересен, – спокойно и коротко ответил Кабуто. - Однако пора мертвым погребать своих мертвецов. Кушина-сама, вы же все понимаете? Пойдемте со мной?! Сделаем этот шаг вместе! – задумчиво сказал Якуши. – Кучиёсе: Куро Хитсуги!* – произнес медик. Из земли появились три черных саркофага. – Кабуто, зачем тебе эти три гроба? – голосом, полным тревоги, сказал Наруто. – А, Наруто? Про тебя-то я как раз забыл. Понимаешь, взросление - это понимание не только своей силы, но и своих невозможностей. Человек, не осознающий своих пределов и не относящийся к ним с мудростью, никогда не повзрослеет. Тебе придется перестать думать по-младенчески. Человек может изменить или даже сам выстроить свою судьбу, но в жизни не всегда получается, как хочется. Не все можно изменить. Понимание этих границ – и есть мудрость. Может быть, я сейчас очень хочу жить, больше, чем когда-либо еще… Но, прости, Наруто-кун, смерть – это таинство, поэтому я тебе покажу одну новую технику. Ты же любишь новые техники? Куро Хитсуги: Страшный Суд! – прочитал заклинание Кабуто. Из земли появились сотни пустых гробов с открытыми крышками. Они щитом заслонили Кабуто от Какаши и Наруто – Он призвал кладбище! – воскликнул Какаши. – Прощайтесь, Кушина-сама! Нам пора! – холодно произнес Кабуто. – Наруто, я очень тебя люблю! Я очень горда, что у меня такой сын, как ты, но мое время здесь, оно… – Довольно откровений между живыми и мертвыми! – перебил ее Кабуто. – Ты собираешься убить мою маму, сволочь?! – Наруто проклинал тот яд, из-за которого он теперь не мог даже пошевелиться. Кушина удалялась. Она в последний раз посмотрела на своего сына и исчезла за призванными гробами. – Прощение просить бессмысленно, Кушина-сама? – звучал замогильный голос Кабуто. – Давайте не будем об этом, – послышался тихий женский голос. – Твааарь!!! – закричал Наруто. – Верни ее! Он почувствовал, что красная чакра Курамы наполнила его руку и смогла преодолеть действие яда. Наруто укусил палец до крови, но для джицу призыва этого было не достаточно: для печатей нужны были две руки. Он тщетно пытался освободить вторую, в конце концов, Наруто в отчаянии дотянулся до подсумка с кунаями и, достав один из них, метнул в ту сторону, где должен был находиться Кабуто. Нож вонзился в гроб. – Какаши, – послышался из-за гробов голос Кабуто. – Я хочу сделать тебя своим душеприказчиком. Хатаке казалось, что такой голос должен быть у человека, у которого смерть стоит за спиной и уже ждет своего часа. – Я не буду исполнять твоего завещания! – крикнул Копирующий. – Станете, Какаши-сан, – был ответ. Крышки гробов одновременно захлопнулись. – Души вернулись в свои могилы, но тела, которые они оставили, нужно захоронить с соблюдением всех обрядов, несмотря на то, что они были вашими врагами. Наши же тела необходимо похоронить в труднодоступном месте. Наши с Тоби тела и тело Кушины-самы также, поскольку она станет свидетелем того, что произойдет сейчас… И еще… насчет яда… Его действие пройдет через полчаса после моей смерти, – проговорил Кабуто. – Не смей так говорить о моей матери! – крикнул Наруто. *** – Ты будешь убивать меня? – спросил Тоби. Отзвуки их разговора доносились до Наруто и Какаши: – Ты даже не снимешь с меня маску? Предпочитаешь убить неизвестного? – Ты не заслуживаешь ни славы, ни известности, ни имени. Мне плевать, кто ты. Через восемь минут ты станешь трупом, – ответил Кабуто. – Джицу соединения двух сердец нитью чакры, – четко и раздельно произнес Кабуто, чтобы его слышали с другой стороны. – Камуи, камуи, – шептал свою последнюю молитву Тоби. И эта молитва была обращена к его былому могуществу. Но оно сегодня изменило Учихе. Потому что нельзя делать бога из собственной силы и называть техники именами бессмертных богов. В этой последней мольбе Тоби слышался страх, страх беспомощного фанатика перед отвергнувшим его божеством. – Джицу принудительной остановки сердца! – сказал Кабуто. – Идзанаги! – закричал Тоби. – Чему ты улыбаешься, ты, самоубийца, маньяк, псих! Ты ведь тоже сдохнешь! Я не верю! – У тебя не получится… уйти на этот раз, – сдавленным голосом прохрипел Кабуто. *** Через двадцать минут на поле битвы уже прибыли АНБУ. Эдо Тенсей прекратило свое действие, и солдаты объединенной армии поспешили на место последнего сражения. Медики оказывали помощь Наруто и Какаши, извлекая из них оставшийся яд. Повсюду работали похоронные команды. Сотни гробов, призванных Кабуто, исчезли, но три совершенно одинаковых черных саркофага остались. – А эти саркофаги для нункенинов? – спрашивал один из прибывших АНБУ. – Тогда, кто третий? Наруто молчал. – Кушина Узумаки. Они оживили ее и заставили сражаться с Наруто. – Вот ублюдки, – выругался один из шиноби. – Ну, и чего делать? В котором Кушина? Ее надо перезахоронить с почестями, а этих… – шиноби сделал паузу, видимо, придумывая для преступников достойную кару. – А никто не знает… Никто не видел, как все произошло, – откликнулся Какаши. – Тогда вскрываем, и все сразу станет ясно, – предложил один наиболее отчаянный. – А вдруг мы пробудим Тоби или Кабуто? Может быть, этот саркофаг – печать! – возразил другой. Кто-то из шиноби вытащил кунай со взрывной печатью. Остальные сложили печати, приготовившись использовать техники огня. – Ничего не трогать! – крикнула появившаяся Пятая хокаге. – Вероятность, что мы вскроем гроб с преступниками, – два к одному. Рисковать нельзя. Какаши–сан, как ОН хотел? – спросила Цунаде. – Он… Неужели вы собираетесь исполнить его завещание? Он – преступник. Ну, он просил, чтобы мы похоронили все три тела в труднодоступном месте. – ответил сенсей. – Сжечь все три тела и сделать это в тайном месте! Теперь это – не его завещание, а мой приказ! Выполнять! Присутствовать могут только АНБУ и каге. Наруто так же разрешается быть на этих похоронах, – решила Цунаде. А тем временем Саске ждал Наруто в долине Завершения. *** Эпилог. Сначала он звал на помощь. Он впервые подумал, что испугался того, что его мучитель, проводивший над ним свои дьявольские опыты, вдруг исчез. Он не хотел умирать вот так: от голода, жажды и духоты, запертый в собственной камере. Его мучитель сбежал. Он так много лгал, что не стоило надеяться, что он освободит из плена, как и обещал. Потом бывший шиноби смирился. Когда он начал слышать голоса у себя в голове, он решил, что сходит с ума от голода и обезвоживания. – Ну же, открой дверь, она такая хлипкая, а ты обладаешь такой силой… – издевался первый голос. - Ну, скажи, чего тебе стоит, скажи те слова, которые я тебе нашептываю, и выпусти всю свою чакру. Так ты спасешь свою жизнь. Мы этого хотим. Мы не для того проводили с тобой опыты, чтоб ты так по-дурацки погиб, – мучил его второй. И вот он сдался: он произнес слова, смысл которых даже не до конца понимал: – Теневые змеи-руки! Ариру выпустил всю оставшуюся чакру. Две огромные змеи, вырвавшись из его рукавов, выбили дверь. – Какая мощная сила, как она мне нравится! – произнес бывший пленный. Я больше ничего не боюсь! – Еще бы она тебе не понравилась, – прошипел в его сознании один голос. – Только не увлекайся! – перебил его второй, похожий на голос его мучителя. Новая техника, несколько дней голода и жажды измотали его окончательно. Ариру, он теперь тоже вспомнил свое имя, шатался, опираясь на стены. Он увидел зеркало и посмотрел на себя. Ариру стал похож на своего хозяина. На столе он нашел недописанный дневник и решил прочесть его. Ему было интересно, что говорил Кабуто о своем эксперименте. – Сожги! – пронеслось в его голове. – Я и так тебе все расскажу. Шиноби растопил камин и бросил туда дневник Кабуто. – А что мне теперь делать? – спросил бывший пленник, обращаясь к голосу. – Возвращайся домой. Надоело мыкаться, – был ответ. – Но ты же… Я же стал на тебя так похож. Они убьют меня, отомстив за то, что сделал ты, и будут правы, – обвинял Ариру. – Ха? – отвечал ему голос. А ты вроде говорил, что я научил тебя не бояться. *** Ариру вошел в приемную хокаге. Это был человек, одежда которого полностью скрывала его тело. Он был в черной камуфляжной форме, на руках были перчатки, на лице – маска из плотной ткани. Только змеиные глаза выдавали в нем жертву страшного генетического эксперимента. Война сильно состарила Цунаде, и использование запретных печатей для исцеления ран не позволило больше ей применять омолаживающие техники. В ближайшее время Цунаде хотела передать полномочия другому человеку. – Вы хотели меня видеть, госпожа Цунаде? – спросил посетитель. – Да. Четыре месяца назад закончилась война, и вот недавно в Конохе кто-то установил кенотаф (Кенотаф – пустая могила, знак памяти для родственников и близких человека, который не может быть похоронен на родной земле – П.А.) в честь Кабуто с вызывающей надписью: «Наша воля не погибнет навсегда». Ты имеешь к этому отношение? – Нет. Я этого не делал, – ответил Ариру. – Не бойся мне признаться в этом, если ты чтишь его, как человека, который передал тебе часть своих знаний. Я пойму. – Я не боюсь наказания. Но этого поступка я не совершал, – коротко сказал Ариру. – Так вот, кенотаф разрушен. Неизвестные искали тело Кабуто, но, вскрыв могилу, не обнаружили его и поэтому в ярости разрушили все катоном. – Мне кажется, госпожа Цунаде, что в Листе не все гладко, если у вас кто-то вскрывает могилы, чтобы с помощью некромантии обрести силу. – Я хочу спросить у тебя: восстанавливать ли памятник, неизвестно кем построенный на нашем кладбище? – Ко мне это не имеет прямого отношения. Пусть остается, как есть и напоминает вам о ваших проблемах. – Я все хотела у тебя спросить, – вдруг сменив тему, сказала Цунаде. – Почему ты остался? – Он сказал, что я должен вернуться, – ответил бывший пленник. – Зачем? Конохе нужно чудовище? Шестнадцать лет Девятихвостого боялись, теперь хочешь, чтоб белого змея бояться начали? Тебя пол-Конохи тихо ненавидит, а остальные – в открытую. Хотя… – тут хокаге немного подумала, – я могу тебя излечить: вывести из тебя их чакру. – Нет, я этого не хочу. Все слишком далеко зашло, Цунаде-сама, – ответил бывший пленник. – Хорошо. Тогда, вот, – Пятая подписала какой-то документ и передала его Ариру. - Это – охранная грамота. Ты не воевал на стороне Акацки. Тебя пленили, и над тобой провели зверский генетический опыт. Поэтому я даю тебе этот охранный документ. С ним ты можешь покинуть Коноху и выбрать себе тихое место для жизни. Ты не будешь считаться беглецом и отступником. В других великих странах также признают этот документ как пропуск. – Я же сказал. Я остаюсь здесь. Жить в Конохе и есть моя миссия. Понимаете, если ненависть и нетерпимость вновь достигнут в Листе опасного предела, то первым убьют меня, и, возможно, мой клан. Я – «лакмусовая бумажка» для вашего небольшого общества. Мое убийство – это сигнал раскола в Конохе для вас, – еще более настойчиво повторил Ариру. – Таким образом, ты хочешь гарантировать себе жизнь? – спросила Цунаде. Шиноби не ответил на ее вопрос. – Если вы хотите сделать что-то для меня, то у меня есть просьба: разрешите мне, а в будущем, возможно, и моему клану, так как мои способности и внешний вид… – тут Ариру двумя пальцами показал на глаза, – могут передаться по наследству… Я прошу вас разрешить кремацию тела после смерти. – Какой может быть клан! Ты же наполовину змея! – взбесилась Цунаде. – Почтенная хокаге, Оротимару тоже был наполовину змеей, но великую хокаге это никогда не смущало. Они передали мне все свои воспоминания... совсем все. – Они… их голоса еще раздаются в твоем сознании? – спросила ошарашенная Цунаде. – Они сказали все. И теперь молчат, – ответил бывший пленник. Цунаде теперь полностью поняла смысл предыдущей фразы и побелела от гнева. Цунаде вспомнила, как у ее деда Хаширамы, глава рода Хьюга просил разрешения ставить для части членов клана контролирующую печать. Эта жестокость была оправдана закрытостью клана. Ее дед разрешил бесчеловечную практику. – Тебя придет сжигать вся Коноха и твоих выродков, если они появятся, тоже, – резко сказала Цунаде. – Разрешаю! Пошел вон! Это конец истории об Учителе и Ученике. * Куро Хитсуги – одна из мощнейших техник в разрушения манге «Блич». Название переводится как «черный гроб». В этом фанфике так называется техника упокоения душ умерших.