Между двух огней

Жозе снова оглядывал ставшее почти родным кафе: массивные деревянные столы и стулья, красочные картины и икебаны в рамках, в большом количестве усеявшие стены, небольшую барную стойку, за которой на зеркальной стене, на увесистых полках, располагалась батарея всевозможных бутылок разных размеров, цветов, наполненности. Их этикетки Жозе, казалось, изучил наизусть и вполне мог вслепую найти любой напиток. В большие, начищенные до блеска окна заглядывали горячие лучи солнца, создавая тёплую, уютную атмосферу. Немногочисленные гости кафе тихо переговаривались, совершенно не мешая друг другу. На стене без звука работал телевизор, на экране которого мелькали кадры новостей Франции и мира. Жозе изредка безучастно поглядывал на картинки, но даже не пытался вникнуть в суть. Однако что-то вдруг его насторожило, но он неосознанно вновь погрузился в тяжёлые воспоминания о жизни в Париже в последний год. Жозе отчётливо помнил похороны дяди, убитых горем родственников, свою боль, ежеминутно пронзавшую сердце. Она тогда казалась бесконечной. В траурных хлопотах он напрочь забыл об Острове Любви, друзьях, лишь изредка ловил себя на мыслях о Джоанне. Лишь через два месяца Жозе собрался вернуться, но судьба вновь воспротивилась: его кузина Клэр в попытке забыть об утрате связалась с компанией наркоманов. К счастью, Жозе совершенно случайно заметил девушку с подозрительным типом, с которым, как оказалось, Клэр пыталась договориться о покупке дозы наркотика. Кузина плакала, клялась, что никогда не пробовала героин, но Жозе был непреклонен — они долго ездили по наркологическим клиникам, где парень заставлял Клэр сдавать анализы, беседовать с психологами, доказывая правдивость её слов. А потом… Жозе поморщился, словно и сейчас ощущая боль в боку после встречи с дилерами в тёмном переулке на окраине Парижа. Он до сих пор не мог понять, каким чудом отделался лишь сломанным ребром, сотрясением мозга и многочисленными гематомами по всему телу. Тогда он и думать забыл об Острове Любви. А потом жизнь закрутила Жозе в своём водовороте, и он благополучно и даже с удовольствием остался в Париже. Сначала перебивался случайными заработками, пока не встретил старого приятеля, пригласившего его в группу играть на синтезаторе. Жозе согласился, не раздумывая, и до сих пор играл в ночных клубах. Деньги, конечно, зарабатывал небольшие, но на жизнь хватало, поэтому даже не собирался что-то менять. Он исподлобья следил за своей новой девушкой — официанткой Розали — в ожидании, когда закончится её смена, и они смогут поехать в квартиру, чтобы побыть наедине перед вечерней репетицией. Жозе нравилось наблюдать, как невысокая, стройная брюнетка в короткой юбке и довольно откровенном топе изящно лавировала между столиками, лучезарно улыбалась гостям, принимая заказ или выставляя блюда и напитки на стол, украдкой бросала на него игривый взгляд и посылала воздушные поцелуи. Ему нравились чёрные, как ночь, глаза, смуглая кожа, чувственные губы, родинка на щеке. Был ли он влюблён? Жозе не знал. Иногда ему казалось, что нашёл, наконец, ту, которую искал, а иногда… видел во сне Джоанну и понимал, что так и не смог забыть их так красиво начавшуюся, но глупо закончившуюся историю. Джоанна снилась часто, но Жозе изо всех сил пытался не поддаться чувствам, чтобы, сломя голову, не броситься на Остров Любви ближайшим рейсом. «Не поверила? — часто в порыве злости на собственные чувства думал он. — Ну и не надо! Неужели думаешь, что всю жизнь буду бегать за тобой, каяться в том, чего не совершал?!» В поле зрения вновь мелькнула Розали, и память воскресила в мыслях вечер их знакомства. Каждый раз, вспоминая, Жозе морщился, ладони становились противно влажными, в висках стучало. Его бросало в жар, но по спине всегда пробегал неприятный холодок. Всю жизнь он не так представлял романтическое знакомство с прекрасной девушкой. Неприятные мысли прервала Розали. Она опустилась напротив и положила руку на сцепленные в замок пальцы Жозе, костяшки которых побелели от напряжения. Девушка участливо посмотрела на него. — Снова вспоминаешь вечер знакомства? Жозе, помедлив, кивнул и потёр ладонями лицо, словно это могло помочь прогнать неприятные, даже жуткие воспоминания. — Никогда не забуду. Давай не будем об этом. — Он отметил, что Розали уже была в любимом свитере, а, значит, рабочая смена была окончена. — Поехали домой? Жозе поднялся первым, машинально проверив, в кармане ли мобильный. Розали махнула рукой бармену, а Жозе вновь бросил взгляд на экран телевизора. Что-то тревожило, не давало покоя. Пара не спеша вышла в тёплый парижский вечер. Они, держась за руки, медленно шли по узкой аллее, вдоль которой росли платаны и кусты сирени, были высажены всевозможные цветы, едва различимый аромат которых витал в воздухе. Гомон птиц в листве становился тише, природа готовилась к ночи. Жозе и Розали, затаив дыхание, молчали, словно боясь нарушить опустившийся на город покой. Едва они спустились в метро, в кармане Жозе брякнул мобильный. На экране определился номер Патрика — гитариста группы и её основателя. — Пат? — удивлённо вскинул брови Жозе, отвечая на звонок. — Что случилось? — Ты можешь приехать на репетицию раньше? — Насколько раньше? — Парень, взглянув на Розали, обречённо вздохнул, понимая, что занятия поинтереснее откладывались на неопределённое время. — Прямо сейчас, — безапелляционно заявил Патрик. — Скоро буду. Жозе вернул телефон в карман и виновато посмотрел на девушку. — Репетиция… Жди у меня. — Он протянул Розали ключи. Девушка недовольно скривила губы, но сунула связку в карман джинс и, одарив жениха надменным взглядом, вошла в вагон. Жозе бросился в обратную сторону — ему нужно было перейти на другую ветку. Всю дорогу он отчего-то пытался вспомнить кадры новостей, чтобы понять, что именно его так взволновало. Необъяснимая тревога только росла, внутреннюю дрожь унять было всё сложнее. Но сколько Жозе ни старался, не смог найти даже самую маленькую зацепку. Пулей вылетел из вагона метро, через ступеньку преодолел эскалатор и оказался на улице, где вдохнул полной грудью, пытаясь унять сердцебиение. Жозе хотелось поскорее оказаться в зале, где проходили репетиции, чтобы наконец избавиться от навязчивого беспокойства. К счастью, он находился неподалёку от станции метро, и уже через несколько минут он вошёл в ночной клуб через служебный вход. Да, владелец заведения любезно предоставил им место для репетиций там же, где музыканты выступали по ночам. Он даже арендную плату брал чисто символическую, за что ребята были несказанно благодарны великодушному месье. Жозе влетел в зал, где его уже ждали друзья: гитарист Патрик и два Себастьена — бас-гитарист и ударник. Глядя на них, Жозе часто вспоминал студенческие годы, когда в маленьком гараже вместе с Николя, Себастьеном и Кристианом до одури играли рок, мечтая стать звёздами. Да, тогда кто-то уходил навсегда, кто-то приходил, но самым ярким для Жозе был именно тот состав. Почему? Он и сам не знал, но всегда вспоминал друзей с теплотой в сердце. — А ты быстро! — Улыбнулся Патрик и взял гитару — парни не любили пустые разговоры во время репетиций. — Старался изо всех сил. — Жозе уселся за синтезатор, включил его, кивнул. И ударник начал отсчёт: — Раз, два… Пальцы коснулись клавиш, и зал заполнила музыка. Но Жозе никак не удавалось сосредоточиться: перед глазами то и дело всплывали кадры из новостей, сознание отчаянно цеплялось за них, но пазл так и не сложился. Президент… дождь… картины… дети… Он перебирал в памяти эпизоды передач, увиденных в кафе, но никак не находил зацепку. Что его так волновало? Откуда взялась эта щемящая тревога, от которой замирало сердце? — Да что с тобой сегодня? — Снова остановил репетицию Патрик и повернулся к клавишнику. — Сам не понимаю. — Жозе развёл руками и виновато оглядел парней. — Простите. — Хорошо, хоть концерта нет ночью, — проворчал Себастьен-ударник и бережно убрал барабанные палочки на полку, стоявшую рядом с установкой. — Закончим? — Думаю, да. — Патрик снял с груди гитару. — До завтра придёшь в себя, Жозе? Тот кивнул и, взяв куртку, направился к выходу, но на полпути оглянулся. — Извините, друзья. Сам не понимаю, что на меня нашло. — Переживём, — усмехнулся бас-гитарист. — Но чтобы завтра… — и он многозначительно посмотрел на Жозе и погрозил пальцем. — Завтра всё будет в лучшем виде. И Жозе выскочил за дверь. Борясь с желанием зайти в каждое попадавшееся по пути заведение с телевизором, он сам не помнил, как добрался до квартиры. Наконец вошёл в родную гостиную и обессиленно опустился на диван. Из кухни доносились приятные, магнетические ароматы, заставив Жозе вспомнить, что с утра во рту не было ни крошки. Желудок предательски заурчал. А на пороге показалась раскрасневшаяся от готовки Розали. Она подошла к парню и нежно потрепала его по волосам. — Устал? Я приготовила пасту с морепродуктами. — А я думал, что ты обиделась и поехала к себе. — Такое ощущение, что ты на это надеялся, — обиженно поджала губы Розали. — Не говори ерунды. — Жозе взял девушку за руку и усадил к себе на колени. — Ты же знаешь, как я счастлив, когда ты остаёшься у меня. А если к этому факту прибавляется вкусный ужин… М-м-м… Но вместо того, чтобы пойти ужинать, парень включил телевизор. Как и в кафе, тот работал почти без звука, и Жозе смотрел мимо Розали, на экран. Время новостей наступало буквально через пять минут, но уже сейчас парень не мог отвести глаз от мелькавших в телевизоре кадров, словно в них могла таиться разгадка его сегодняшнего состояния. Розали, томно вздохнув, потянулась к пуговицам на рубашке Жозе, накрыла его губы страстным долгим поцелуем, который грозил перерасти в жаркую ночь. Но парень опомнился и, едва не скинув Розали на пол, уставился в телевизор, работавший без звука. Однако уже через несколько минут страшные кадры и мелькнувшая в голове догадка заставили его потянуться за пультом и прибавить громкость. — …продолжаем репортаж с острова Кайкос, наиболее пострадавший от страшного тайфуна. На данную минуту ветер немного утих, но дождь продолжается. По всем ближайшим островам ведутся спасательные работы… Жозе трясло. Он больше не слушал репортаж, глядя на ужасные кадры с Кайкоса. «Господи, Джоанна!» — эта мысль была первой и пока единственной внятной. Жозе вдруг понял, как был нужен друзьям в этой кошмарной ситуации. Он вскочил с дивана и бросился в спальню, достал из шкафа сумку, с которой когда-то уехал с Острова Любви, и дрожащими руками стал укладывать вещи. Розали в изумлении застыла на пороге, наблюдая за Жозе. — Куда это ты? — наконец спросила она, сложив руки на груди. — На остров. Там мои друзья. Я должен быть рядом с ними. — Что за бред? Жозе метнул на девушку взгляд, полный злости. — На Острове Любви живут мои друзья. Я нужен им. — Включай мозг, Жозе! Вряд ли там аэропорты принимают рейсы. — Я должен быть с друзьями, — словно заведённый, твердил парень. — Даже если мне придётся идти пешком и преодолевать море вплавь. — Тогда я еду с тобой, — тоном, не терпящим возражений, медленно проговорила Розали. — Об этом не может быть и речи! — запротестовал Жозе, резким движением застёгивая «молнию» на сумке. — Это может быть очень опасно. — Это не обсуждается. Жозе бросил обречённый взгляд на часы и твёрдо сказал: — У нас два часа, чтобы собрать вещи и купить билеты. — Успеем. — Розали молниеносно обулась. — Поехали! К счастью, неподалёку оказалось такси, и они быстро добрались до квартиры девушки. Пока та собиралась, Жозе от нетерпения и волнения то щёлкал пальцами, то смотрел на часы, порываясь бросить Розали в Париже и улететь. Сдержался, не желая обижать её. Жозе облегчённо выдохнул, когда автомобиль выехал на шоссе, ведущее к аэропорту Орли, — в поздний час машин было не много, и была возможность успеть на последний сегодня рейс до Острова Любви. Розали притаилась на заднем сидении и, казалось, даже не дышала. А Жозе устремил взгляд в одному ему видимую точку на лобовом стекле и, не моргая, смотрел на неё. Сердце билось часто и гулко, тревога не покидала, липкий страх с запахом отчаяния стал второй кожей, ком в горле мешал дышать. Жозе почти бежал по аэропорту, совершенно забыв про Розали, которая лишь пыталась не потерять парня из виду. Он не вспомнил о ней и покупая билет, ощущая лишь безотчётную радость, что рейс не был отменён, а это значило, что остров в целом был в порядке. Однако тревога прочно обосновалась в душе, и Жозе понимал, что успокоиться сможет лишь тогда, когда убедится лично, что с друзьями всё в полном порядке. Он пришёл в себя только в самолёте, когда рядом в кресле устроилась Розали и с укоризной взглянула на парня. — Ты заставил меня побегать. И почувствовать себя ненужным баластом. — Прости. — Жозе обнял девушку, ощущая, как к беспокойству за друзей примешивалось чувство вины перед Розали. — Я очень волнуюсь за ребят. Когда самолёт взмыл в звёздное ночное небо, он взял Розали за руку и закрыл глаза. Появилось странное, неведомое доселе ощущение: Жозе казалось, что он возвращался в прошлое. Словно и не было этого года жизни в Париже. Парень был уверен, что на Острове Любви всё будет так, как раньше, будто Жозе покинул его не больше недели назад.