***
Приближаясь к посту Балин перешел с бега на чеканный шаг более подходящий ему по статусу и годам, что дало ему время осмотреться, подумать над ситуацией и придумать, как он будет поступать дальше. Звуки потасовки донеслись до него раньше чем он смог увидеть шумную толпу создающую дисгармонию. Высокий старик с кривым посохом, повидавшей виды шапке свернутой на бекрень и серой от пыли накидке, ругался на взявших его в кольцо стражей не дававших чужаку пройти дальше положенного внутрь тейга. Человек пытался прорвать строй, но кхазад только становились плотнее плечо-к-плечу гордо игнорируя тычки и удары посоха по шлемам и броне. — Да пустите же вы меня противные ежики! — услышал наконец Балин что-то разборчивое когда подошел ближе. — Они ведь умирают! — Кто умирает, старик? — спокойно вопросил командир отряда пытавшийся добиться ответов, а за одно успокоить бесноватого человека без крайней меры. — Дети! — резко ответил Мудрец указывая в недры горы. — Дети умирают от голода! — Какие дети? В горе пока нет никаких детей. — возразил старший страж потихоньку начиная закипать от человеческой глупости и наглости. — Капитан, — привлек к себе внимание подходящий Балин, — отпустите этого человека. Король позволяет ему пройти в тейг. Я стану ему провожатым. — Старый лис! — воскликнул Радагаст узнав одного из подопечных. Кольцо стажей подчиняясь приказу командира, разомкнулось перед ним выпустив на свободу и старец, отвесив еще парочку тумаков посохом по ближайшим шлемам, зашагал навстречу знакомому. — Хорошо что ты здесь, Старый лис. Нам надо спешить! Они могут погибнуть если мы не поторопимся! — Конечно-конечно, Турномун. — подтвердил Балин свою готовность помочь. И мягко стал уточнять: — Но о чем ты толкуешь? Кто может умереть? — Дети! Идем! Быстрее! — с легким раздражением повторил древний старик, и забормотал погрузившись в транс: — Нить так тонка. Их песня почти стихла. Я едва слышу голоса. Мышонок далеко. Она не в состоянии сама помочь им... Балин на мгновенье замешкался усваивая первую реальную дошедшую до них новость о Бэль, а не только слова отверженного. Она жива, но далеко и в плохом состоянии. А самое главное - волшебник знает где она. Еще пара мгновений ушло чтобы отдать дополнительные распоряжения стаже и только потом поспешить за стремительно удаляющимся по дороге ведущей в тейг волшебником. Тот шел быстро необычно широким шагом превышающим привычный Балину ритм, и ему пришлось вновь перейти на бег, чтобы поспевать за человеком. Бормотание продолжалось, только теперь слова Лесного Мудреца слились в неразборчивую кашу потеряв всякий смысл. Все же Балин старательно запоминал и ее в надежде извлечь из пустой породы еще хотя бы несколько крупиц драгоценного золота. — Ты уверен что дети там? — с подозрением спросил он у волшебника когда тот в очередной раз остановился встретив препятствие в виде стены. — Мы совсем близко от ним. — без тени сомнения ответил маг. — Разве ты их не слышишь? — Нет. — покачал головой Балин который ничего кроме обычного для тейга шума не слышал. — А что я должен был услышать? — Мольбу о помощи! — всплеснул старик руками. — Вслушайся в голоса за шёпотом этой земли... — Камень поет иначе чем лес, Турномун. — Мы все поем одну песню, — отмахнулся волшебник, — и каждый голос в этой песне важен. Видя убежденность Лесного мудреца, Балин все же прикрыл глаза прислушавшись к голосу окружающего его камня. Текущая по недрам Одинокой горы песня Матери заполнила его разум подарив духу спокойствие и теплоту. Лишь пробыв в ней дольше обычного он заметил что что-то инородное вплетается в ее звучание, как упавшее своими ветвями в поток дерево, оно не мешало течению, но создавало едва заметные завихреи. Открыв глаза Балин казал в сторону лестницы. — Нам сюда. Необходимо спуститься на ярус ниже, чтобы попасть за эту стену. Вначале это была сокровищница сначала короля Трайна, после ее расширил Смауг снеся несколько стен и пополнив коллекцию добытыми где-то им ценностями. Бывшую сокровищницу начали разбирать в день когда восстановили ворота и за пол года непреывной работы её не очистили даже четверть. Они вошли в залу, где высились курганы усеянных цветами драгоценных камней. У многих его сородичей перехватывало дух от вида такого богатства. Пред этим блеском мало кто мог устоять. Исключением стал один хоббит, проявив интерес к золоту будто к обычному речному песку. А теперь, Балин добавил в этот список и Лесного Мудреца, не найдя в его глазах характерный облеск. Бурому волшебнику было все равно чем один металл отличается от другого, и тем более их, придуманная смертными, ценность. Его больше заботили живые существа населяющие этот мир. Те что не могли постоять за себя с соперничестве с темными создаиями и пришедшими после... Стра́нница внесла новый мотив разорвав созданную Великим петлю циклов. Его Творение теперь могло сплести свою ленту расширив ее границы. Для того чтобы это случилось ему нужно сделать выбор — спасти или дать погибнуть новым созданиям. Спасти или разрушить Единую Песню. Разрушение, после которого та не будет восстановлена, вопреки пророчеству Высших. Откуда это ему было ведомо, Бурого тоже не особо заботило, но интуиция, что направляла его все прожитые времена, подтверждала пришедшие опасения и вела к шансу на спасение. Балин следовал за волшебником. Тот забрался на выбранный им холм и стал разбирать его копая посохом яму. Советник сделал несколько знаков для находящихся тут рабочих, что вели разбор и учет ценностей, и те вскоре присоединились к человеку, а затем и вовсе оттеснили его от быстро разрастающейся ямы. Вскоре они наткнулись на то что действительно заинтересовало чужака. Это было яйцо. Находка не была чем-то новым. Балин не раз читал доклады о нахождении рабочими подобных находок, да и сам проводил их осмотр перед захоронением. Размером с голову, немного вытянутое со скорлупой напоминавшую грубую чешую серого цвета. Положи их среди камней — их не найдешь пока не споткнешся. Чешуя на этом яйце отливала темной бронзой. Изредка по ней проходила волна делающая чешуйки ярче. А затем они тускнели будто затрачивали на вспышку свою силу и все очарование навеянное сиянием пропадало. — Что ты стоишь будто уснувший хуорн. — заворчал волшебник отбирая у рабочего найденное яйцо. — Копайте теперь тут! — приказал он воткнув конец посоха в размахе от вырытой ямы. Рабочие, бурча под нос, взялись за на новое место раскопок. Волшебник же вручил яйцо седовласому гному. Балин резко почувствовал на плечах всю тяжесть прожитых им лет, и даже старше еще на пару сотен больше сверх того. Яйцо в его руках, на этом фоне, казалось совсем легким. — Я немного подпитал его, но больше выделить не могу. Тут есть еще кто-нибудь из вашей стаи? — сказал волшебник. На нем Балин не заметил даже тени усталости хотя тот тоже держал яйцо. Рабочий, который извлек яйцо из ямы, также не выглядел измотанным. — Есть. Сейчас позову. — устало ответил он волшебнику. На возражения и вопросы сил почти не осталось. Даже на жесты выходили вялыми. На ногах держала одна только упрямая воля его народа. — Тогда зови всех. Слишком они оголодали... — задумчиво проговорил Лесной Мудрец забрав яйцо и воткнув то кучку монет в стороне от седовласого гнома. — Вот как тебя осушили, почти досуха. С исчезновением из рук ноши исчезла и вся тяжесть что ощущалась совсем недавно. Балин теперь ощущал себя молодым и полным сил... Но ужасно уставшим. — Осушили? Я же не бочёнок чтобы меня осушить. — Не бочёнок, а скорее уж пруд с притоком, — в своей манере пояснил волшебник. — Эти дети изнывают от жажды. Мать напоила бы их, не заметив при этом растраты. Только она сама сейчас нуждается в хорошем источнике. — Бэль?! — встрепенулся Балин. — Ты знаешь где она? Что с ней? — Отдыхает. Ей выпало нелегкое испытание. Но она справилась... Поток слов от волшебника так интересовавших седовласого гнома прервал восторженные возгласы рабочих нашедших еще одно яйцо похожее на найденое первое, и маг полностью переключил свое внимание на находку. Поворковав с ним немного, как мать воркует со своим ребенком, волшебник вручил яйцо уже не Балину, как тот ожидал, а Глоину который только-только забрался к ним на холм. Ворчание, которое он изливал весь свой путь от склада, тут же оборвалось. Казначей на глазах осунулся, побледнел, и после вовсе стал оседать. Прежде чем гном окончательно плюхнулся на груду шатких монет найдя в них более устойчивую опору нежели чем собственные ноги, волшебник забрал у него ценное яйцо и разместил его рядом с его близнецом. — Ух... Что это было? — нашелся Глоин когда немного отошел от пережитого шока. — Тобой промочили горло. — хохотнул Балин. Глоин непонимающе свел брови. — Потом объясню. — Отмахнувшись от несущественных сейчас вопросов соратника Балин обратился вниманием на Лесном Мудреце. Тот стоял над найденными яйцами то ли размышлял, то ли общался с ними. С сзади зазвенел металл под размеренной тяжелой поступью младшего брата. Поднявшись он молчаливо встал по правую руку держась немного позади. — Жива. Мудрец точно видел ее, но не сказал где она сейчас. — шепотом сообщил Балин брату. То что Бэль принесла какое-то испытание и сейчас не лучшем состоянии, говорить он не стал чтобы не вызывать у младшего бурю не нужных сейчас эмоций, а следовательно и необдуманных поступков. Со стороны могло показаться, что брату все равно что тот если и беспокоится о девушке то как о соратнике и ученике. Но Балин знал, что испытывает младший, заметив признаки чувств давным-давно. Заметил потому как сам их испытывает хоть и по отношению к другой девушке. Ему не повезло — выбор пал не его. И сейчас он не даст брату упустить свой шанс на счастье, заодно укрепив статус рода. Волшебник переслал кудахтать над яйцами-близнецами и резко поднявшись стал спускаться с холма. Нескольким рабочим Балин приказал остаться рядом с необычными находкам остальные двинулись влед за человеком. Теперь волшебник вел себя не так уверенно как до этого: он прислушивался к чему-то, водил концом посоха украшенным сомоцветом над драгоценными грудами иногда поглядывая в сторону оставленной кладки будто сверялся с ними. Наконец потоптавшись немного у подножия холма остановился указав, как и прежде точеным кончиком посоха на будущее место раскопок. — Здесь. — произнес он несколько не уверенно. — И сколько тут таких сюрпризов зарыто? — поинтересовался Балин у волшебника. — Это последнее. — ответил Лесной Мудрец успокоив этим окружающих его гномов. — Если тут есть еще яйца то они уже не дышат жизнью. Дыхание было лишь в этих трех. — И зачем тебе понадобилось детеныши? — прямо спросил Двалин. — Хочешь попробовать их приучить? — Я не забираю чужих детей у их родителей! — ощетинился волшебник. — Я пришел потому что во мне нуждались. Они и вы. — Смауг мертв. Пусть сгинет и его проклятое потомство. — Темный Змей тут не причем. Их мать Мышонок. — Что?! — Нить. Их связывает нить. Уж не знаю как это произошло... — А... — начал Балин замялся. Быстро прокрутив всю ситуацию в голове он все же озвучил оказавшийся острым вопрос: — Кхм... А кто отец этих детей? — Это вы мне скажите — кто их отец. Они одинаково потянулись и к тебе Седой Лис и к ворчливому Секачу. Сейчас проверим на Медведе. Взгляды скользнули в указанном направлении вписавшись в ошеломленного известиям воина. Тот, углубившись в свои мысли продолжал изображать статую предка пока в грудь ему не ткнули чем-то большим, похожим на кувшин с вином предметом. — Вот, подержи немного. — попросил волшебник не отпустив предмет пока Двалин не взялся за округлые бока. Тяжесть навалилась в одно мгновение будто сама гора решила отдохнуть перенеся груз на его плечи. С каждым ударом сердца становилось холоднее потому что все тепло вытекало из тела прямо свозь пальцы. Нет, тепло вытягивали. Нагло. Жадно. И если так дальше пойдет он просто останется без огня доставшегося предку от Творца, а с огнем потеряет и возможность войти в его залы, когда настанет время. — Прекрати это, — зарычал он сквозь сомкнутые, от странной боли, зубы. — Или ты встретишься с ближайшей стеной! Угроза не подействовала. Из него продолжали тянуть дар Творца. Тогда он замахнулся решив избавится от врученной ему опасной ноши. Ведь именно после этого ему стало становиться плохо. Все прекратилось так же внезапно, как и началось, будто обрубили. Тяжесть ощущалась только в руке которой он держал предмет, а его едва не потухший огонь оставили наконец в покое. Короткий бой помог очистить разум, как вода смывает грязь с лезвия. Теперь Двалин смог четко увидеть то что держал. Это было яйцо, что и предыдущие, только это было заметно крупнее и отливало чистым золотом. — Как ты себя чувствуешь? —деликатно поинтересовался волшебник с интересом осматривая воина. — Паршиво, как никогда. — сдержанно ответил Двалин. — Оно пыталось меня убить! — Но ты все еще держишь яйцо и при этом стоишь на ногах. — Ты тоже вроде присесть не торопишься хотя обнимался с каждой из этих пиявок. — Не сравнивай пруд с морем! Ты и твои братья сейчас намочили дно трех почти высохших озер. А ведь вам придется их наполнить чтобы увидеть кто явится из этих вод. Двалин всучил волшебнику золотое драконье яйцо. — Ну так наполни их коль у тебя в запасе целое море и выпусти в мир еще три погибели на место одной старой, чего мелочится то! — Если я выполню твою просьбу боюсь случиться именно так как ты и сказал. По этому это должны сделать вы. Ваш отряд. — обратился волшебник не только к нему, но и вставшему рядом Балину. — Мышонок внесла изменения. Теперь вы должны их отточить чтобы все встало на свои места. — Бэль, где она? — опередил барата Двалин надвинувшись на волшебника. — Почему она сама не пришла... за своим выводком? — Она вернется — когда вернется. Я не пастырь ей, как и вам. Теперь, если вы не желаете слушать мои советы — то я пойду. Меня ждут. — Конечно мы выслушаем все советы. — перехватил Балин инициативу на себя пока интерес волшебника окончательно не угас. Брату же послал пару резких жестов на которые тот ответил не менее резко и решительно направился прочь. И Балин догадывался что брат не к своим обязанностям собирается вернуться, но отправиться за ним означало потерять возможность узнать как неожиданная находка связана с Бэль, так и еще что нибудь о ней самой. Позже, он узнал, что брат покинул территорию Эребора сказав куда направляется только одному Торину. — Именно этого я и боялся. — признался Балин. — Не хотел доводить его до точки кипения. Торин тяжело вздохнул глядя в пустоту перед собой. — Его можно понять. Мы бы отправились вместе если бы мне не подрезали крылья... — он перехватил понимающий взгляд советника говоривший больше чем тот хотел. Выбирать между двумя практически равноценными клятвами тяжело. Вернувшись мыслями в свой кабинет Торин взглянул на принесенный и поставленный перед ним на подставку ничем непримечательны ларец. Тот не был заперт, крышка откинулась легко и без скрипа остановившись на пределе стопоров. Внутри, на подушке из песка, в ряд были аккуратно уложены три чешуйчатых яйца: два из них отливали темной бронзой, а одно сияло чистым золотом. Торин подался чуть вперед и сосредоточил взгляд на одном из яиц. Надписи появились не сразу: они то и дело расплывались будто не желая быть увиденными, но он не бросил затею поймать их. А потом, внезапно, строчки стали совершенно четкими как если бы те были написаны на бумаге яркими чернилами. Впервые он увидел эти незримые надписи при создании кинжалов. Тогда он был так шокирован, что выполнив требуемое выбросил произошедшее из головы, как одну из фантазий. Но позже, после сотворения кольца-помощника, неуловимые словно лунный свет тексты появились вновь заставив сомневаться в собственном разуме; его поздравляли с успешным изготовлением, присудили титул и попросили дать название сотворенному кольцу. Бэль, давшая начало всему этому безумию, убедила его в обратном в тот вечер заверив, что чужой голос зазвучавший в голове не был плодом подступившей слабости разума (насланному проклятию, преследовавшего его род с времен потери Великого Дома). Наладив общение со своим кольцом, Торин постепенно узнавал то, что было так долго скрыто от взора каждого живущего в этом мире, что каждый отмечен тестами и цифрами описывающие его сущность сводя их к одному сухому слову — «параметры». «Яйцо Золотого Дракона. Вероятный пол: Мужской. Энергия: 0.001.032 Шанс рождения: 0,1 %» — прочел Торин пойманные строки параметров. Затем проверил приобретенное умение на оставшихся необычных находках, справившись в ловле строк немного быстрее чем в первый раз. А после откинулся в кресле задумавшись над увиденным и услышанным. Смауга тоже называли Золотым, он пробыл в залах гораздо дольше, чтобы оставить потомство как всякое живое существо. Подобный расклад снижал ценность находки в глазах Торина до отметки - "опасное". Только одно слово в каждом из прочитанных параметров останавливали его от решения немедленно прервать род проклятых змеев. В графе пол будущего змееныша было сказано «мужской». Не «самец» как принято для животных, а именно мужской. Это не было ошибкой, второе бронзовое тоже несло подобное описание, золотое же оказалось женским. За сохранение жизни добавлялся сам факт появления Лесного Мудреца, и его желание спасти умирающих от голода «детей». Опять таки не детенышей или птенцов, а именно детей. Разум просил не опираться на такие мелкие доводы, но вот сердце колебалось с решением. Что-то дернуло его душу, будто ущипнули струну арфы, и он резко подался вперед накрыв ладонью одно из бронзовых прежде чем советник смог остановить. Тяжести по описанию Балина, что наваливается после прикосновения, Торин не почувствовал, как впрочем и прожитые годы. Он даже своей раны теперь не чувствовал, будто та бесследно исчезла. Более того ничего не произошло. — Торин?.. — отскочивший к нему Балин был готов спасти его от собственной глупости. — Все в порядке, Балин. — успокоил его Торин улыбкой. — Ничего из того что ты говорил не произошло. Ты на всех проверил? — Всех кто находится в тейге и городе. — немного расслабился советник. — На остальных можно проверить потом. Если понадобится. Может это из-за раны? Лесной Мудрец говорил о прудах с какой-то энергией которые они выпивают. Возможно пить просто неоткуда? — предположил Балин, — Может стрела, как то разрушала этот внутренний пруд, от того ты так долго не мог встать на ноги. — Не удивлюсь если это так. — вздохнул Торин. — Чары всегда требуют плату, и четверть здоровья в обмен на еще горсть жизни не такой уж тяжкий размен. Боюсь представить что пришлось отдать Бэль сотворившей столько чародейств сразу. Ведь у нее не было даже намека на подобные силы. — Удар по тебе, что-то открыл в ней. Мне казалось что она даже не ведала что именно творит. И так легко у не это выходило... — Балин прервал свою мысль и усмехнулся в бороду глядя на задумавшегося правителя. — Похоже ты принял решение. Мне организовать залу для будущего выводка? Торин непонимающе глянул куда, намекнул советник: оказывается когда отвлекся на беседу то стал гладить яйцо будто то была макушка дочери пока та еще была еще ребенком. Он неспешно убрал руку откидываясь в кресло. — Да, позаботься об этом. И расписание для кормильцев составь. Попробуем выкормить этих деток.***
Дорога с ясной, словно зимняя звезда, целью показалась бывалому воину едва ли затянувшейся прогулкой с сени родных чертог чем очередным путешествием не менее опасным чем предыдущие. Если первую, большую часть дороги, чтобы миновать проклятый лес, прошло в составе каравана, вновь налаживающих свои пути, где в опасности был один лишь худой кошель. То оставшаяся малая часть пролегала по вольным землям где властвовали дикие звери охотящийся на всех живых погань. Но к удивлению воина, ни одна опасная тварь, будь она обычная или темная, не стала вставать у него на пути, а настроение портила лишь пасмурная погода да собственные мысли от которых невозможно были ни убежать ни спрятаться. — Здравствуй тезка! — раскатисто, словно грозовая туча, поприветствовал великан подъехавшего к нему Двалина. Поставив бревно, что нес для починки стены на землю, и оперившись на него, оскалившись в усмешке, добавил: — Ты немного задержался. Она уже улетела. — Куда? — выпалил Двалин разом позабыв о всех приличиях после услышанного. — Откуда я ведаю? — удивился гигант. — Я побратим ей, а не хозяин. Куда захотела — туда и ветер ее понес. — Почему ты не задержал ее?! — моментально вскипел воин. — Почему не отправил к нам ворона с посланием? Неужели отправленные вестники так и не добрались до тебя? Не рассказали что произошло? — Была тут парочка шебутных. Подарки оставили. Справлялись о Мышонке. За одно поведали, что дивные охотятся теперь за ней. — напомнил себе Бьерн. — И ты думаешь после такой вести я задумаю послание слать?! Пусть не с глупой птицей, но вестником, которого разболтать может любой из долгоживущих? Двалин посмурнел еще больше прежнего, только в ответ на правоту оборотня ему нечего было сказать. — Не тужи тезка. Придет время и она вернется в родное гнездо. — приободрил Бьерн смурного тезку. Подобрав бревно, закинув то на плечо направился ко входу в хутор. — Теперь освободи своего пони и заходи в дом, с Машей поздоровайся. А я медку достану. Посидим. Глядишь отойдешь от тяжких дум, и на сердце сразу полегчает. Обратная дорога оказалась короче чем та по которой Двалин спешил к Медвежьему Дому хотя путь был одним и тем же. Пойди он на прямую через лес, или хотя бы по старому тракту успел бы застать беглянку до того как та оправилась окончательно. А так, разминулись на седмицы опять оставив лишь загадки: куда и зачем отправилась. С собой же Двалин смог забрать только то что узнал от оборотня и его подопечной. И все собранное он, по вращению в Эребор, вручил Торину. — Несносная девчёнка. — ругнулся тот будто эта девчонка стояла прямо перед ним. — Зачем ее понесло в гоблинские пещеры? Что она там забыла? — Вспомни, мы покидали пещеры она дала обещание вернуться, когда «прокачается», и показать им всем какую-то «Кузькину-матерь». Кажется, именно это она и сделала. — Я ей покажу эту Кузькину-матерь когда найдется! Так покажу — луну сидеть нормально не сможет! Вскипевший побратим напомнил Двалину о том что побудило его отправиться к оборотню. — Что стало с яйцами? Вы избавились от этих пиявок? — Нет. Я принял решение оставить их. Мне не до конца верится что они как-то связаны с Бэль. Но и не полностью убежден, что той связи нет. От чего-то они тянут силы только из нашего отряда. А еще эти странные метки... — Метки? — Сложно объяснить. Сам еще не разобрался. Балин разместил их в недостроенном северном зале верхнего кольца, подальше от жилых ярусов и любопытных. — Стоило просто избавится. Кинуть в яму, а сверху шлаком залить. Таково мое мнение. Но раз ты решил с ними нянчится — пусть так и будет. Твое право. — Няньки им пока не нужны, а вот кормильцы... Те требуются. — Молот им нужен потяжелее, а не кормильцы. — мотнул головой Двалин. — Где это видано чтобы женщина без мужчины понесла, да еще и зверенышами разродилась!? Пусть наделенная силами. Если кое кто не уподобился оскверненным... — Если только она сама согласилась, или пожелала... — нахмурился Торин перебирая варианты. — Нет, не думаю. Не выглядела она обремененной женщиной ни до, ни после "Вздоха". Думаю здесь опять вмешались чары. Ведь остальное же потомство змея оказалось мертво еще до прихода Мудреца. Кладки продолжают находить, и не одно из них не дышит жизнью, как эти три. — Сил у старой гадины не хватило на весь приплод, остались лишь самые сильные. Дождалась, подкинула их словно кукушка, а мы теперь, как глупцы, нянчились с ними. — Если бы не одно, но, я с тобой согласился бы, Двалин. Я прочел их суть... — внезапно для себя признался Торин и побратим напрягся будто ожидая нападения. — Умением которым одарила меня сама Бэль. Читать суть вещей, словно те начертаны на листе бумаги. И письмена открыли мне, что за скорлупой ждут рождения двое воинов и будущая мать. — Быть такого не может... — А хоббит может обращаться в дракона? — Скажи еще, что деревья научатся ходить строем, и я обрежу второе ухо и назову себя эльфом... — Платье соответствующее не забудь подготовить, — весело хмыкнул Торин. — Вдруг Бэль сгонит старый лес со своего места, что тогда делать будешь? — Так, — подскочил Двалин со стула, — пойду я, делом займусь. А то еще чего ляпну... Не отмоюсь. Побратим попрощался с ним дружественным кивком и вернулся вниманием к книге от которой того отвлек Двалин своим появлением в кабинете. Отсутствие старшего командира никак не повлияло на отлаженный механизм. Новобранцев было слишком мало, по пальцам было пересчитать, да и те уже знали свое дело и наставнике не нуждались. Остальные нехитрые обязанности поддерживал в рабочем состоянии Балин. Обойдя обжитую часть тейга Двалину оставалось лишь проверить надежно ли охраняют опасную находку. Северный зал успели только высечь, украшением залы уже никто не мог заняться; тейг на тот момент опустел, остался лишь один житель которого ничего кроме золота и живой пищи не интересовало. Сейчас же старые-непроверенные помосты рабочих пока составили в угол, а на освобожденное место разместили обычный казарменный набор: бочки с водой и песком, стойка, стол, стулья и лежанка. Рядом с лежанкой разместили ларец заменяя обычно стоящий там маленький бочонок с табаком. За столом сидели двое, и играли в кости. — Ты где так играть научился!? Ты же вроде Летописец!? — вопросил удивленный Навин. Двалин узнал голос стража, припомнил всю подноготную заядлого игрока и приготовился унять возможную потасовку. — У меня брат - Плут. — спокойно ответила стройная по сравнению с матерым стражем, фигурка. — Научил парочке фокусам. — Вшей тебе в брови! А раньше сказать не мог? Я бы не настаивал на игре. — Теперь знаешь. — скромно отметил паренек. Молодой летописец не стал забирать свой выигрыш оставив тот на столе. Вместо этого он поднялся из-за стола и поприветствовал наставника. Чуть раньше него подскочил страж, затылком почувствовав появление командира. — С возвращением мастер Двалин. Бэль?.. — Ее поймать труднее чем твоего брата на мухлеже. — ворчливо ответил Двалин, подал стражу знак чтобы те расслабился и еще раз огляделся. — Вы пиявок в этом ларце заперли? Ори, обойдя стол, сел на лежанку рядом с ларцом. —Он не заперт, — сказал он приподняв крышку. — Когда касаешься силы уходят быстро. Но после первой инициации прикосновение уже не требуется. Можно просто быть рядом, только не дальше дюжины махов. Так они тянут силу понемногу, хотя довольно заметно. Парни говорят, что смена тут сравнима со сменой в забое. — И так только с теми кто был в отряде? — Именно так. — кивнул Ори и широко зевнул. — Мастер Двалин, вы меня не смените? Что-то выпили меня сегодня быстрее обычного. С ног уже валюсь, а тут спать мне нельзя, да и оставь их одних - то все труды насмарку пойдут. Опять. — Ступай парень. — согласился Двалин хлопнув парня по плечу. — Отдохни хорошенько. — Скоро должен прийти Бомбур, с ужином. Следующая смена его. — предупредил летописец, и отчаянно зевая покинул зал. Оценив возможную угрозу со стороны ларца Двалин занял место за столом так чтобы тот видеть и предложил игру оставшемуся на посту стражу, чтобы заполнить время ожидания. Только игра сразу не задалась. Трудно сосредоточится на костях когда из тебя заживо тянут жилы заменяя те на ледяные штыри. — Мастер Двалин, а вы правда гоблинского Бурдюка изрубили? — Бурдюка и троллей... Нам много всяких тварей попалось. — ответил Двалин, и будто бы очнулся от сна. — Навин, ты почему один? Где твой напарник? — Семья у него у него приехала. А так как тут тихо, что в усыпальнице, я и согласился в одиночку караул нести. — признался страж. — Молодых же сюда не поставишь. Сами ведаете: от них проблем больше будет, чем было до них. — Ясно. — понимающе кивнул Двалин. — Навин, пойди поторопи Бомбура, за одно глядишь ужин свой в целости сохранишь. Мне тоже отдохнуть нужно. С дороги все же. Даже пыль не успел стряхнуть. Страж был рад размяться. Да и на кухнях можно найти не только хороший ужин, но и несколько кружек чего-то по приятнее яблочного сидра. Двалин же просидел недвижимым еще некоторое время после того как стихли отзвуки шагов ушедшего Навина, буравя взглядом ларец с опасным содержимым ожидая что тот в любой момент раскроется и из него полезут склизкие змееныши в гораздо большем количестве чем на самом деле было яиц. Встряхнувшись Двалин отбросил дурное видение. Пересев на лежанку, там где до него присаживался молодой летописец, он откинул крышку ларца; змеи внутри ларца не было, только три крупных яйца что он видел несколько месяцев назад. Теперь они не были похожи на больного при последнем вздохе, а переливались как спелые ягоды, срывай и ешь. Особенно золотое - сверкало чешуйками будто маленькое солнце. — Смотрю вам и без матери неплохо живется. Сейчас силами нашими питаетесь, а там и нашей крови захотите?.. Молчите. Правильно. Молчать лучше, чем болтать попусту. Он захлопнул ларец и водрузив на ноги на крышку растянулся на лежанке прислушиваясь к теплому пению Эребора.