Ночь, лунный свет, бедра изгиб –
И ты низвержен, ты погиб,
Не опровергнуть догму поцелуя…
Ты связан и разбит твой трон,
Но с губ слетает сладкий стон,
И в этом стоне слышно: «Аллилуйя...»
©Rea Garvey – Hallelujah
Мише понадобилась минута, чтобы осмыслить услышанное, хотя ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он медленно опустился на колени рядом с Дженсеном так, что их лица стали на одном уровне. - Ты. Влюбился. В Кастиэля? – медленно проговорил он, стараясь вникнуть в каждое слово и поверить в это. – Ты влюбился в вымышленного персонажа? Дженсен слабо кивнул. - Да… Как малолетняя девчонка, как подросток-девственник, как последний идиот! – Затараторил он с неимоверной скоростью. – Я схожу с ума, понимаешь?! Когда ты преображаешься, я вижу его и только его! Да мне удавить тебя хочется, когда ты выходишь из образа! Я в бешенстве, в ярости, когда вижу твои повадки в его теле! Но я понимаю! Понимаю, что это ужасно, это неправильно, это страшно! Пока Дженсен проговаривает это на одном дыхании, у Миши округляются глаза и руки начинают мелко подрагивать. А где-то в районе чуть ниже сердца начинает закручиваться воронка, засасывая, оставляя пустоту. Дженсен. Его Дженсен влюблен в его персонажа! Мифический, сумасшедший любовный треугольник. Пазл в его голове наконец сложился в единую картину. Теперь стали понятны эти меняющиеся взгляды, теплота, сменяющаяся ледяным презрением, нежные касания рук и одергивание их. Перед глазами запрыгали темные мушки, а в голове странно зашумело, отторгая слова Дженсена. Чуть покачнувшись, Миша всё же нашел в себе силы выдавить вопрос, ответ на который уже знал. Но он должен был услышать это от него. Из его губ, его голосом. - Когда? - Полтора месяца назад. – Тихий голос набатом загремел по барабанным перепонкам. Ну точно. Всё сходится. Внезапный смех Миши заставляет Дженсена похолодеть. Не от того, что это насмешка над ним, а от того, что он звучит до ужаса отчаянно, с прорывающейся болью. Смех, который вот-вот перерастет в вой. Миша не может остановиться. Ведь именно тогда, эти полтора месяца назад, он начал испытывать к Дженсену нежное чувство. Трагикомедия, злая насмешка судьбы. Смех перерастает в хохот, со слезами из зажмуренных глаз. Хочется кричать от дикости и нелепости данной ситуации. Хочется, как в дешевой драме или мыльной опере, задрать голову и спросить : «За что?! Господи, за что?!» Звонкая пощечина обрывает смех, а голова дергается в сторону. Левую щеку начинает жечь. Миша поднимает взгляд на ошарашенного Дженсена. - Миша, ты… - Разве не забавно, Дженс? – Коллинз перебивает друга, решаясь прояснить всё до конца. - Два взрослых мужика, у которых есть жены, дети. Два коллеги, влюбляются! Только вот первый влюблен в реального человека, а вот второй, по какой-то странной прихоти судьбы, влюблен в несуществующего, мифического персонажа, которого играет первый! В трейлере повисает тишина. Воздух, кажется, настолько наэлектризован эмоциями, что это физически ощущается. Миша сидит с опущенной головой, боясь взглянуть теперь на Дженсена. Он вздрагивает всем телом, когда к его горячей и саднящей от удара щеке аккуратно прикасаются холодные, но так приятно успокаивающие кожу, пальцы. Разряд тока, возвращающий к жизни. - Прости, - хриплый шепот, который звучит очень близко. Ещё один разряд, заставляющий сердце несмело забиться навстречу. – Я настолько запутался, настолько был слеп, когда разделил тебя. Этот разряд возвращает дыхание, а спасительные пальцы осторожно оглаживают контуры лица, проводят по скулам, щекам и задерживаются на подбородке. - Прости, что не понял ничего раньше. Обвинял тебя в том, в чем виноват был сам. Пальцы приподнимают голову за подбородок и несмело касаются губ. Двое мужчин, сидящих на коленях напротив друг друга, на холодном полу трейлера, заново изучают лица друг друга, подмечая то, что не видели или не хотели видеть раньше. Когда Дженсен хочет убрать руку с лица Миши, испугавшись, что тот его сейчас оттолкнет, выкрикнет в лицо, как он его ненавидит, Коллинз хватает его за запястье и прижимается мягкими губами к пальцам, целуя с такой нежностью, что в груди начинает щемить. Это полнейшее поражение и победа в одном. Это ураган, который сметает все разумные доводы и какие-то заумные слова. Который оставляет только странную химию, что люди когда-то назвали любовью. Она не имеет пола, возраста, нации, религии. Она способна возводить и разрушать, она сильнее чего бы то ни было. Всё становится совершенно не важным, когда губы Дженсена мягко прикасаются к губам Миши. Осторожно, медленно, наслаждаясь и старясь не вспугнуть, не проснуться. Язык скользит между приоткрытых губ и проникает внутрь, исследуя, даря наслаждение. Ответный поцелуй заставляет сердце заходиться в бешеном ритме. Руки Миши приобнимают его за шею, поднимаются к волосам, зарываясь в них пальцами, нежно ерошат. Дженсен крепко обнимает его за талию, углубляя поцелуй, делая его чуть интимней, чуть несдержанней. Судорожный выдох, послуживший ему ответом и разрешением, воспринимается как дар Божий. Бежевый плащ сминается на плечах и стаскивается с рук, улетая куда-то в дальний угол трейлера вместе с пиджаком. Слегка дрожащие пальцы начинают расстегивать верхние пуговицы светлой рубашки. От губ Миши невозможно оторваться, но Дженсен делает это неимоверным усилием воли. Заглядывает в затуманенные, широко распахнутые синие глаза и припадает к оголенной шее, срывая тихий стон. Нежно целует за ушком, спускаясь ниже, проводя языком по нервно пульсирующей жилке и усмехается в изгиб шеи, когда Миша начинает судорожно срывать с него рубашку, отрывая пуговицы. Прикусывает кожу, слыша новый стон, гораздо громче предыдущего. Резко отрывается от Миши, стаскивая с себя многострадальную рубашку вместе с футболкой и опять припадает к его губам, властно целуя, прикусывая его язык. Не ожидавший такого напора, Миша сначала теряется в ощущениях, которые захватили его и ещё больше распалили. Яростно отвечая на поцелуй Дженсена, он оказывается на его коленях, соприкасаясь с ним разгоряченным телом, часто вздымающейся грудью, вырывая у него стон от такой близости. Ладони оглаживают плечи, скользят по мышцам, перемещаясь на грудь и резко толкают. Дженсен, который совершенно этого не ожидал, начинает падать на спину, но бережно удерживающие его руки не дают удариться, упасть, а помогают мягко опуститься на пол. С тихим шипением, выпрямляя затекшие ноги, Дженсен вскрикивает, когда горячий язык Миши проводит вокруг соска, посылая по телу тысячи разрядов наслаждения. Вычерчивая какие-то, только ему понятные, узоры на груди Джея, Миша старается не пропустить ни одного сантиметра горячей кожи, спускаясь и лаская живот, уже абсолютно не сдерживающего громкие вздохи, Дженсена. На мгновение замирает на границе брюк, как будто не решаясь, но только на мгновение. Проворные руки уже расстегивают ремень, тугую пуговку на джинсах и молнию, стаскивают их вместе с бельем. Коллинз восхищенно проводит ладонями по всей длине ног Дженсена и поднимается к паху. Стоны Джея стали громче, когда нежные руки провели по его возбужденной плоти, и переросли в блаженный вскрик от горячего дыхания и гибкого языка, ласкающего по всей длине, обводящего круговым движением головку члена. Бедра непроизвольно подались вверх, умоляя о большем и когда Миша обхватил его член губами, казалось, что мир вокруг взорвался миллиардами разноцветных огней. Такого острого наслаждения, которое разливалось по телу, сжимая спазмами мышцы, он не получал никогда. Мучительно медленные движения вверх и вниз сводили с ума, заставляя стонать и шептать что-то совершенно бессмысленное. Понимая, что уже близок к развязке, Дженсен схватил за плечи Мишу, отстраняя, ловя удивленный и, кажется, слегка напуганный взгляд. - Всё хорошо, - приподнимаясь зашептал Эклз в припухшие губы Коллинза. – Я просто хочу сделать это вместе. Ответом ему служит полу-вздох, полу-всхлип и отчаянное: - Я хочу тебя! В себе… Сказанное Мишей вихрем врывается в возбужденное сознание и Дженсен почти рычит, снимая с него брюки. Он резко поднимается, помогая встать Мише и подталкивая того к дивану. - Ты правда этого хочешь? – Обеспокоенно спрашивает он, касаясь губами груди Коллинза, целуя выпирающие ключицы. - Да, да! – Отчаянный, быстрый ответ не нуждается в повторном вопросе и Дженсен разворачивает его спиной к себе, подталкивая к дивану. Миша становится коленями на сидение, облокачиваясь грудью и локтями на спинку, чуть прогибаясь в спине, чем сносит Дженсену крышу окончательно. - Я буду очень осторожен. – Успокаивающе шепчет Джей, смачивая пальцы слюной и опуская к ягодицам Миши. Осторожно массирует сжатые мышцы, проталкивая один палец, заставляя Мишу вздрогнуть и болезненно застонать. - Тише, тише, - Дженсену самому страшно и не хочется делать больно любимому. – Сейчас, потерпи немного. Он начинает осыпать поцелуями его плечи и спину, добавляя второй палец, растягивая, нашептывая что-то нежное. Миша старается не дрожать и тихонько стонет, когда добавляется третий палец. Нежно, медленно, аккуратно, заставляя задыхаться от боли и наслаждения. Миша начинает медленно вести бедрами, привыкая и расслабляясь, получая удовольствие.Когда пальцы выскальзывают и к нему придвигается гладкая и горячая головка члена, он сам придвигается вплотную, стараясь помочь Дженсену. Не в силах больше сдерживаться, Эклз с силой двигает бедрами, входя в дернувшееся тело под ним. Миша не может сдержать крика, интуитивно пытаясь отодвинуться от разрывающего чувства, вцепляясь в спинку дивана побелевшими пальцами и только испуганный шепот в шею помогает расслабиться, довериться. Следующее движение уже не такое болезненное, а потом Миша и вовсе выгибается, вскрикивая и подаваясь назад. Рука Дженсена накрывает его разгоряченную, требующую внимания плоть и начинает двигаться в такт с его рваными движениями бедрами. Воздуха катастрофически не хватает, разгоряченные, быстро двигающиеся в такт друг другу тела и громкие стоны, вырывающиеся из груди, затмевают мир вокруг. Сейчас они были друг другу этим целым миром. Новым, непознанным, который предстоит узнать, разгадать. Не важно, слышат их или нет. Плевать. Они есть друг у друга и этого никто не отнимет у них. Несколько быстрых и резких движений выгибают тело Дженсена в судороге и он с силой сжимает пальцы на члене Миши, чувствуя как пульсирует плоть, как по пальцам стекает горячее наслаждение кончившего Миши. Громкий стон в унисон со своим и Дженсен обессиленно прижимается к спине Коллинза, слизывая соленые капельки пота, выступившие на его шее, изливаясь в него. Они лежали, пытаясь восстановить дыхание, пытаясь привести мысли в порядок и осознать всё до конца. Оба были счастливы, оба боялись, оба собирались с мыслями, прежде чем синхронно повернуть голову, вглядываясь в глаза друг друга. Небесные синие и изумрудно-зеленые, светящиеся, не скрывающие своего чувства. Им не нужно говорить это вслух. Глубокое, пронизывающее их чувство в словах не нуждалось. Оно было сильнее их. И только одна фраза, сорвавшаяся с потрескавшихся, чуть улыбающихся губ, словно эхо мысли лежащего рядом родного человека. - Ты будешь моим Ангелом? Ответом Дженсену послужил долгий, мягкий поцелуй.