Пять с половиной часов после задержания Джеймса в больнице
Судья издевалась, чуть ли не откровенно смеялась в лицо, произнося сумму залога. Два миллиона. Два грёбанных миллиона, которые я никогда в жизни не видела, и, возможно, никогда бы не заработала. Даже если продать всё имеющееся у Гордонов имущество, мы бы еле наскребли половину, но где брать оставшуюся часть? Да и вряд ли мать будет в восторге от подобного предложения. Скорее, она пошлёт собственного сына на растерзание в Блэкгейт, чем позволит усомниться в честном имени семьи. В этом я была уверена сильнее, чем в том, что смогла бы выручить хоть сколько-то, продав обе почки, сердце и лёгкие. Залезть в тайник Освальда? Чистое безумие, да и ему самому будут нужны эти деньги, когда он придёт в себя. Просить у Виктора? Никогда в жизни. На Ли надежды не было, она сама жила на съёмной квартире и ездила на работу на метро. Быстрее выиграть в лотерею или ограбить банк. Чуть не взвыв от разрывающих голову мыслей, я толкнула массивную дверь, вываливаясь наружу. Стены в здании суда начали сдвигаться, пытаясь раздавить меня, чтобы больше не мучилась. Воздуха катастрофически не хватало. Все мышцы болели. С неба продолжал литься бесконечный поток воды, мгновенно намочив всю одежду. Капли заливали лицо, скатывались в глаза, слепили. Бесполезно зажмурившись, я пропустила ступеньку, оступилась. Кое-как восстановила равновесие, хватаясь за поручень. Кеды скользили по плитке, в них с противным звуком хлюпала вода. Брат был обречён, если не попытаться найти доказательства его невиновности или не нанять хорошего адвоката. И бороться за него тоже оказалось некому. Барнс, прибывший в больницу, устроил грандиозный скандал о переводе Джеймса в медицинский блок окружной тюрьмы. Преступнику оказалось не место среди мирных граждан, пусть его вина ещё не была доказана. Мне срочно нужно было сесть. Облокотиться хоть обо что-нибудь, иначе, казалось, мир рухнет. И вокруг, как назло, не крутились санитары, готовые вколоть тебе волшебный успокоительный укол. Наверное, именно так выглядела паническая атака изнутри. Стрейндж бы с интересом взялся за этот случай. Наверное. Я медленно побрела к машине Харви, припаркованной на другой стороне дороги. Где я оставила свою, я не помнила, но на парковке у больницы кадиллака не обнаружилось, как и ключей в карманах. Похоже, я забыла их в салоне, если не в замке зажигания, и моя малышка вполне могла кататься где-нибудь по городу с другим водителем вместе со всеми документами и пистолетом в бардачке. Надо было позвонить Виктору, но телефон оказался выключен, а потом он предательски долго подхватывал сеть. На экране благодаря воде не было ничего видно, лишь оператор прислал очередное сообщение о куче пропущенных вызовов. Долбанный пароль не давал ничего сделать, и всё время всплывала информация о неверно введённых данных. Дикое желание разбить трубку о голову судьи откладывалось лишь из-за отсутствия одного из компонентов рядом. — Кэйтлин! — по округе прокатился крик Харви. Я оглянулась в его поисках и замерла на месте, ослеплённая светом фар. Встречная машина мчалась прямо на меня. Резкий толчок отбросил в сторону. Харви занял моё место, попытался бежать. Громкий визг тормозов сменился бранью. Я, вцепившись в ручку дверцы его машины, сидела на асфальте прямо в луже. Юбка чуть ниже колена треснула по шву, разрыв доходил до середины бедра. Двинуться было больно. — Сумасшедшая, — Харви поднял меня с дороги одним рывком, не давая даже ойкнуть. Впился в плечи, начиная трясти. — Жить что ли расхотелось, придурошная? Так могла бы попросить, я бы тебя пристрелил! Нет, ты как обычно решила подпортить кому-то жизнь. Джиму как раз не хватает лишних волнений. Ты вообще умеешь вести себя нормально? Вопрос поставил меня в тупик. Я бы могла рассказать Харви о том, что всё, что происходило в моей жизни в последнее время, никак нельзя вписать под понятие нормальности, но не могла оторваться от его перекошенного от гнева лица, освещённого бликами фонаря. Он выглядел слишком забавно, а внутри настолько жгло, что не получалось даже пошевелиться. К глазам подступили слёзы, я была готова вот-вот разрыдаться. Смех, неожиданно вырвавшийся из груди, душил. Я схватилась за Харви, чтобы вновь не рухнуть без сил, и попыталась успокоиться, но тщетно. Не помогли даже крепкие тёплые объятия. От Буллока тянуло алкоголем. Я бы не отказалась тоже сделать пару глотков, но вместо этого меня уже кутали в куртку, что-то причитая. Запихнули в машину. Колготки оказались порваны, сквозь слой грязи на коленях проступала кровь. Харви, забравшись на водительское кресло, вытащил откуда-то фляжку, открыл, но вместо того, чтобы протянуть мне, выплеснул содержимое мне на ноги. Перед глазами на мгновение потемнело, виски стекал вниз на резиновый коврик.Восемнадцать часов после задержания Джеймса в больнице
Подняться с кровати оказалось нереально тяжело. Я почти не чувствовала собственное тело, передвигаясь по стенке на запах свежесваренного кофе. На то, что это расщедрился Харви, рассчитывать не приходилось. Единственное, на что его хватило, затащить меня в квартиру и накачать успокоительными, а перед тем как уйти, кажется, поинтересоваться, сможет ли мне кто-то помочь разобраться со всем дальше. На кухонном столе рядом с заварочным чайником валялись ключи от машины и парочка свежих круассанов. Колени были умело перебинтованы, а в мойке валялась гора немытой посуды. Сложить два и два оказалось просто даже с неработающим мозгом, особенно когда на мне оказалась надета чёрная футболка Виктора. Висевшее сообщение поверх кучи оповещений о том, что мне пытались дозвониться двадцать четыре раза, содержало всего два слова: «Я разберусь». Ну просто рыцарь в сияющих доспехах на чёрном коне. И от этого рыцаря рядом я бы сейчас не отказалась. Пришлось подавить щемящее в груди чувство, отхлебнув кофе прямо из чайника, проливая его на стол. От того, что я сяду на пол и буду долго и громко реветь, ничего не изменится. Ночной срыв и так показал всю мою беспомощность, а чем дольше я буду бездействовать, тем больше вероятность провала. Нужно было составить дальнейший план действий, отмести в сторону все безумные идеи и попытаться понять, на что я вообще способна. Сначала я позвонила в больницу справиться о том, как чувствует себя брат. Его состояние благодаря переливанию стабилизировалось, врачи бились за его дальнейшее пребывание в больнице. Рана оказалась слишком глубокой, пусть внутренние органы и не были задеты, а в тюремной больничке её могли просто запустить. И вместо суда Джеймса вполне бы перевезли прямиком на кладбище. Благо его лечащий врач это понимала, поэтому по крайней мере в ближайшие пару дней об этом можно не волноваться. Залог. О том, чтобы искать на него деньги, не шло и речи. Единственное, на что моих сбережений могло хватить, хороший адвокат для брата, и единственный человек, к которому я могла обратиться за помощью, вряд ли бы мне обрадовался. Томас, судя по всему, уже несколько дней не появлялся дома, о чём намекала немытая посуда и отсутствие грязных вещей. Я даже заглянула к нему в зал, чтобы набраться смелости для звонка, но трубку он не взял. Секретарша в приёмной сообщила, что мистер Майклсон на встрече с клиентом и в ближайшее время не появится в офисе. Делать было нечего. Ждать друга дома казалось бесполезным занятием, так что я приняла решение караулить его если не под дверью кабинета, то хотя бы на улице у офисной высотки, и уже минут через сорок забилась в угол лифта, крепко сжимая пачку с бумажными платочками. Проведённая под ледяным дождём ночь не пошла на пользу — стоило только выйти на улицу, как нос мгновенно заложило, подступающий кашель шкрябал по горлу. Накатившая с самого пробуждения слабость больше не казалась связанной с нервным истощением. — Девушка, мистера Майклсона нет на месте, — в сотый раз пропищала секретарша, не желая пропускать меня дальше приёмной. Она выглядела слишком дёргано, постоянно отводила взгляд. — У него заседание в суде! Его сегодня не будет. — Хейли, правильно? — устало опустившись на стул перед её столом, я глянула на табличку с именем. — Десять минут назад вы говорили, что он у клиента, теперь в суде. Честно, мне совершенно наплевать, где он, но мистер Майклсон нужен мне в ближайшее время. Это очень срочно. От этого зависит чужая жизнь, понимаете? — Да, но… — секретарша перешла на фальцет. — Его нет на месте. — Отлично. Тогда дайте мне поговорить с самым главным. Уж мистер Грей-то точно должен быть в офисе. Я видела его машину на стоянке. Повисла неловкая тишина. Секретарша схватилась за трубку телефона и замерла в таком положении, я же гипнотизировала её взглядом, откровенно блефуя. Я понятия не имела, какая у Стефана Грея машина, потому что, когда он работал над моим делом, постоянно катался на такси, но, судя по реакции Хейли, я оказалась права. Её начальство на месте. И у меня, чёрт побери, был номер телефона! — Хорошо, — достав из кармана спортивной куртки мобильник, я демонстративно помахала им в воздухе. — Если вы не хотите сообщать обо мне, я сама свяжусь со Стефаном. Не думаю, что он будет рад, что о моём приходе не сообщили. — Нет! — я вопросительно вскинула брови, очередной приступ кашля пришёлся как всегда вовремя. Секретарша вспорхнула с места, быстро протягивая мне стакан с водой. — У мистера Грея совещание с сотрудниками. Его ни в коем случае нельзя беспокоить. Сегодня неприёмный день, приходите завтра. Если хотите, я вас запишу. У него как раз было окно в пятнадцать минут перед обедом. Уверена, он с удовольствием вас примет. Как вас записать? — Девушка, вы, похоже, не понимаете. Мне необходимо увидеть кого-то из них двоих срочно. Не-мед-лен-но! Если вы не хотите мне помочь, то я сама прекрасно знаю дорогу, — поставив нетронутый стакан на стол, я встала, намереваясь идти напролом. Что-то внутри подсказывало, что друг у себя, просто по какой-то причине меня не пропускают к нему. — У вас как раз будет время сообщить своему начальству о моём визите. — Прошу вас, туда нельзя, — секретарша схватила меня за запястье. Несмотря на свою миниатюрность, хватка у неё оказалась крепкой, а голос вдруг приобрёл сталь. Я тяжело вздохнула. Ну не драться же с ней в конце-то концов! — Мистера Майклсона нет на месте, а мистер Грей очень занят. Пожалуйста, мэм, покиньте помещение, иначе мне придётся вызвать охрану. — Не нужно, — прозвучал знакомый голос в тот самый момент, когда я уже хотела оттолкнуть от себя секретаршу и броситься вперёд по длинному коридору. — Но мистер Майклсон, — жалобно простонала секретарша. — Вы же говорили… Взгляд Томаса был красноречивее любых слов. Секретарша тут же с извинениями отползла от меня, возвращаясь обратно за стол. Вот, значит, как. Друг просто приказал не пропускать меня к нему ни под каким предлогом, а сам не брал трубку. Прекрасно! Но обижаться времени не было. Так что, схватив со стула рюкзак, я поравнялась с ним, запрокидывая голову. Я уже успела отвыкнуть от того, насколько он был высоким, даже больше Виктора сантиметров на десять. — Не соединяй меня ни с кем. Я занят, — Томас прекрасно освоил командный тон. — Пошли. Я проследовала за ним, чувствуя, как меня явно жаждут придушить на месте у всех на глазах, но друг сдержался. Даже учтиво распахнул дверь, давая пройти внутрь, а затем запер кабинет, оставаясь стоять у стены. Поворачиваться к нему было страшно, но деваться было некуда. Джеймс нуждался в помощи. — Ты специально меня позоришь? — Томас обрушился на меня, не давая сказать и слова. — Ведёшь себя как последняя истеричка, ещё припёрлась сюда непонятно в чём. Здесь что, стадион по-твоему? Да и вообще, ты давно себя в зеркало видела? Алкаши на помойке и то краше выглядят, — друг начал наступать, подходя вплотную. Протянул руку, видимо, желая коснуться, но одёрнул её в последний момент, словно мог заразиться чем-то смертельным. Зарычал, резко разворачиваясь, и облокотился на стол, склоняясь над ним. — Кэйтлин… Я и так сделал всё, чтобы не докучать тебе. Отстранился, отстал, раз тебе настолько в тягость была моя забота. Позволил делать со своей жизнью всё, что угодно. Закрыл глаза на постоянную преступную тусовку дома, хотя это напрямую влияет на мою карьеру. Постоянно выгораживал тебя перед названивающим Джеймсом. Даже порнуху перестал смотреть благодаря… — повисла гробовая тишина. Каждым новым словом Томас забивал в меня по гвоздю, непонятно было, как я до сих пор стояла. — Что тебе ещё от меня нужно? — Я… Выпустив лямки рюкзака, который мягко упал на светло-серый ковёр с длинным ворсом, я обхватила себя руками. Проследила за оставшимися грязными следами от кед. Надо же, я так и не удосужилась одеться потеплее. Раньше за этим следил Томас, потом эстафету подхватил Виктор, а теперь, когда оба оказались заняты своими делами, я оказалась не в состоянии о себе позаботиться. Да и друг был абсолютно прав — я совершенно не подумала обо всех формальных правилах, когда собиралась к нему. Напялила на себя первое попавшееся, во что смогла влезть, чтобы бинты не впивались в кожу, совершенно нелепо пыталась надавить на секретаршу. Истеричка — очень хорошее определение, до стервы даже начинающей я не дотягивала. — Прости, — извинениями вряд ли было можно спасти ситуацию. — Не буду оправдываться, чтобы не заниматься много времени. Мне нужна твоя помощь. — Серьёзно? — подавив нервный смех, Томас вновь обернулся ко мне, присел на край стола. — А я идиот уже размечтался, но нет. Что на сей раз? Деньги, лжесвидетельствование или труп закопать? Так попроси Зсасза! Уверен, он не откажет ни в чём. Зачем было себя утруждать и ехать сюда, когда у тебя есть крутой дружок? Или он в чём-то тебя не удовлетворяет? Так вот знай — я не хочу быть на подхвате. — Джеймса арестовали, — попытаться успокоить Томаса было бесполезной затеей. Поэтому, стоило ему остановиться, я начала излагать самую суть. — Его обвиняют в убийстве подчинённого. Мне нужен адвокат. — Что? — удивлённо спросил Томас. По его удивлённому взгляду казалось, что он совершенно не слушал того, о чём я ему говорила, и только выбрался из собственных мыслей. — Мне нужен адвокат. Джеймса арестовали. — Не-е-ет, — он вытянул вперёд руку, растопыривая пальцы. — Нет. Нет, Кэйтлин. Ты обратилась не по адресу. — Но почему? Вы ведь лучшие в Готэме! — Потому что это Джеймс Гордон. Ты не понимаешь, какая это ответственность. У меня нет необходимого опыта, чтобы вытащить его. Любого другого продажного копа — пожалуйста. Решение пары дней, но не в этом случае. Ты сама должна понимать. — Ладно. Если ты не можешь, то твой босс… Он-то точно возьмётся! Его знают, уважают. Он стольких спас. — Стефан тоже не будет ничего делать. Просто… — Томас отвёл глаза. — Он оставит тебя без штанов. Ты даже понятия не имеешь, сколько стоят его услуги. За твоё дело он взялся бесплатно только потому, что я попросил. Потому что ты была… Да чёрт возьми! Сорвавшись с места, Томас подскочил ко мне, обнимая. Я, не понимая, можно ли после всего услышанного поддаться эмоциям, стояла как вкопанная. Но друг взял всё в свои руки. Подвёл к дивану, усадил, достал откуда-то бутылку воды, ставя её на журнальный стол, заваленный юридическими журналами. Обстановка в его кабинете не изменилась с того момента, когда я была здесь последний раз. Располагаясь рядом, он задел меня, попадая прямо в растерзанную ногу. Я обхватила колено, пытаясь мысленно унять пульсирующую боль, а Томас уже, не особо церемонясь, нагнулся. Он слишком хорошо меня знал, поэтому, казалось, даже не удивился, когда закатал штанину. Затем вторую. Ладно хоть содранная кожа давно покрылась запёкшейся корочкой из крови и, даже если я обо что-нибудь сильно ударилась, бинты всё равно останутся белоснежными. С открытой раной было бы проблематичнее. — Ну и что это? — Ничего особенного. Вчера Джеймсу пришлось делать переливание крови, потом мы с Харви ездили к судье. Мне стало нехорошо, когда она озвучила сумму залога. Оступилась, упала в лужу. Всё как обычно. — Кэйтлин, пойми. Я хочу тебе помочь, правда, но не могу. — У меня есть деньги. Счёт от матери, помнишь? Я не сняла с него ни копейки, там накопилась приличная сумма. Она вроде до сих пор делает ежемесячные переводы. На оплату твоего обожаемого Грея должно хватить. В конце концов, я могу взять взаймы у Стрейнджа. Он точно не откажет, я же ценный сотрудник. Подумаешь, буду работать на него ещё пару сотен лет. Но я должна вытащить Джеймса! У него ведь никого нет кроме хамоватого напарника и беременной невесты. Ли сейчас не в том состоянии, чтобы справиться со всем этим. — А ты? Я вздрогнула. Нужно было чем-то срочно себя занять хотя бы на минуту, чтобы не думать. Не пытаться найти ответ, который я и так прекрасно знала. Схватив со стола бутылку, я сделала пару глотков. Вернула штаны в прежнее положение. Не хватало ещё, чтобы кто-то увидел меня в подобном виде. Пусть лучше думают, что я возвращалась с пробежки и вдруг решила навестить старого друга. Всё-таки не зря иногда Роберт звал меня мисс блондинкой, пусть до этого цвета волос мне было далеко. Но ситуацию это не спасло. Вопрос Томаса всё равно звенел в ушах, никак не желая отпускать. — Обними меня, пожалуйста, — голос предательски дрожал. Непрошенные слёзы, которым вчера не удалось вырваться на свободу, вновь подступали к глазам, а сейчас, как назло, Томас был тем человеком, кто не должен был их видеть ни при каких обстоятельствах. Друг же выполнил мою просьбу беспрекословно, прижимая к себе. Сквозь шершавую ткань жилета я слышала, как быстро бьётся его сердце, и пыталась сфокусироваться на этом звуке. Периодически он смахивал катящиеся по щекам слёзы, но на что-то большее не решался, замирая вместе со временем. Я совсем потеряла ему счёт. — Я так устала, — слова вдруг вырвались сами собой. — Больница, Освальд. Стрейндж превратил его в безвольную амёбу и радостно выпустил на свободу понаблюдать, что станет делать вдруг ставшая веганом-буддистом акула, которая раньше не брезговала перекусить своими сородичами. Теперь ещё это… Я уже представляю, как Джеймс будет брыкаться и уповать на справедливый закон. — Может, тогда оставить всё как есть? — предложение Томаса звучало дико. — Пусть сделает осознанный выбор и сам попросит помощи. Детка, сколько можно всех спасать? — Он мой брат. — И что? Будь он хоть отец или мать родная. Это не отменяет того, что Джим вёл себя, как свинья. — Но тебе же это сейчас не мешает меня успокаивать. Или стоит похрюкать для большей схожести? — Кэйтлин, ты совсем другое, — Томас лишь крепче прижал меня к себе, поцеловал в висок. От его обиды и злости не осталось и следа, мы будто вернулись в наших с другом отношениях на пару месяцев назад, когда могли просто разговаривать обо всём. — Ты хотя бы сама попросила о помощи, да и можешь признать свои ошибки. И вообще ты хрупкая, наивная девушка, которую саму нужно защищать. — У меня вообще-то есть пистолет. — Ага, — Томас усмехнулся. — И ты умеешь им пользоваться? — Научусь. И буду продолжать спасать всех, кто мне дорог. Джеймса, Ли, Освальда. Тебя, если придётся. — Нет, — друг вдруг резко отпустил меня, отстранил, заставляя сесть. Скользнул встревоженным взглядом. — Я не хочу, чтобы меня спасали, особенно ты. Кэйтлин, пообещай, что если со мной вдруг что-то произойдёт, то ты не будешь ничего предпринимать. Я удивлённо моргнула, не понимая, что произошло. Непринуждённая беседа начала вновь набирать обороты, Томас прямо давал повод начинать волноваться за него. — Можно прямо сейчас вызывать спасателей? — Нет, — он попытался улыбнуться. — Просто не хочу, чтобы ты окончательно себя угробила. Да и вообще, кому нужен адвокат средней руки, занимающийся делёжкой имущества при разводе? Не беспокойся, я проживу длинную, скучную жизнь, а вот ты, продолжая в том же духе, вполне можешь умереть от разрыва сердца или ещё чего. Детка, — Томас взял меня за руку. — Позвони матери. Она самый идеальный вариант в этой ситуации. У неё есть опыт, связи в Готэме. О ней до сих пор вспоминают с содроганием. — Ещё бы. Бульдог со стальными зубами, которая вместо защиты клиентов, выбивала им самые большие сроки. Не хочу, чтобы так произошло и с Джеймсом. — Не посадит же она собственного сына. — Томас, она — не обычная мать, как твоя или чья-то ещё. Она в первую очередь адвокат, во вторую безутешная вдова и только потом кто-то ещё. Мы справимся без неё. Да и неужели ты думаешь, что она ещё не знает? Судья, которой отдали дело, её старинная подруга. Я прекрасно помню, как в детстве мы ездили к ним в гости. Она не могла не сообщить, да и сумма залога, скорее всего, выросла не сама собой. Так что забудь об этом и отведи меня к своему боссу. Не забывай — я истеричка, сам сказал. Могу ворваться к нему в кабинет без предупреждения. — Кэй, давай всё-таки придумаем что-то другое. Разговаривать со Стефом не лучшая идея. Есть ещё честные адвокаты, знающие кухню. У меня где-то был телефончик Харви Дента. Мой бывший его терпеть не мог, так как он работал с отделом по особо тяжким и постоянно строчил на него жалобы. Дент, вроде, неплохой парень. В любом случае я могу поспрашивать. — Том, — мы с другом, не сговариваясь, обернулись на источник шума. Сначала распахнулась дверь, потом в кабинете появился Грей собственной персоной, поглощённый газетой, которую держал в руках. — Ты это видел? Весь город стоит на ушах, герою обломали крылья. Томас кашлянул, затем ещё раз, громче. Грей всё-таки оторвался от газеты, и я еле удержалась, чтобы не помахать ему в знак приветствия. Радостная улыбка слетела с лица адвоката, сменяясь маской дружелюбия и профессионализма. — Мисс Гордон, какая встреча! Приношу свои извинения, мне так жаль. Искренне сочувствую вашей ситуации. — Спасибо. Я как раз к вам по этому поводу, — я встала, краем глаза подмечая, что Томас побледнел. — Моему брату жизненно необходим хороший адвокат, а вам в Готэме нет равных, — я протянула Грею руку. — Сделаю всё, что в моих силах, — он ответил крепким рукопожатием. — Томас, будь добр, запроси дело Джеймса Гордона и все сопутствующие данные, пока мы с мисс Гордон пообщаемся в моём кабинете. Не стоит откладывать обсуждение деталей в долгий ящик.Полторы недели спустя. Окружная тюрьма Готэма
То, что можно было завершить за пару часов, вновь растягивалось на целый день. Я прекрасно знала всех сотрудников тюрьмы, сотрудничающих с Аркхемом, они тоже видели меня не впервой — одну или с профессором, — но в очередной раз затягивали досмотр, будто я явилась к ним просто так без каких-либо оснований. Да будь моя воля, я бы давно выбила санкцию на разговор с Джеймсом в присутствии Грея как его ближайший родственник и не мучилась, но обстоятельства складывались не лучшим образом: во-первых, судья запретила любое общение Джеймса с кем-либо, во-вторых, мой обожаемый брат отказался от нанятого мною адвоката, в-третьих же, Стрейнджу позвонили сверху и мягко попросили провести проверку подозреваемого в убийстве офицера на вменяемость. Естественно, эта проверка была чистой формальностью, и никто не собирался отправлять Джеймса в Аркхем, даже если у него напрочь снесло крышу. Поэтому на все негласные правила наплевали все, кому не лень, а мой отчёт вряд ли бы кто-то когда-то открыл, так что, чтобы не отвлекать специалистов, которые действительно разбирались в теме, профессор послал проветриться меня. — Документы, пожалуйста, — сквозь зубы, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее, выдал начальник смены, наконец закончив с пропуском, который ковырял целый час. — Конечно. Я разложила перед ним давно вытащенные из папки и разложенные по порядку бумаги: официальный запрос от прокурора, запрос Стрейнджа в тюрьму, ответное разрешение и ещё кучу макулатуры, — не забыв сразу сунуть на видное место удостоверение сотрудника Аркхема, а с краю оставить все методики, которые Джеймсу предстояло заполнить, и дневник наблюдений, представляющий из себя пару листов с полями для пометок. Затем, не дожидаясь просьбы, подошла к стойке для досмотра, протягивая рюкзак. Охранник, смерив меня взглядом, всё-таки соизволил взять его и сунул через рамку металлоискателя. Никаких запрещённых предметов и веществ обнаружено не было, как и в карманах или ещё где-либо. Судья всё-таки смогла настоять на переводе Джеймса в тюрьму, так как его состояние быстро улучшалось, а с перевязками справился бы и студент-медик, дежуривший в корпусе на всякий случай. Но что-то как обычно пошло не так, поэтому уже в первый день пребывания брат загремел в тюремную больничку с неожиданно открывшейся раной и жаром. Удивляться смысла не было — условия здесь ничем не отличались от Аркхема, а я сама прекрасно знала, как влияет на неокрепший организм вечно гуляющий сквозняк и отсутствие всевозможных удобств. Кашель до сих пор не проходил и был таким сильным, что Стрейндж от греха подальше заставил меня сделать рентген, чтобы убедиться в том, что через пару недель психи штабелями не начнут падать замертво от никому неизвестной заразы. Уж не знаю, пошутил ли он, но я предпочитала не думать, что в подвале под его чутким руководством создавали ещё и биологическое оружие. К Джеймсу я попала ближе к половине третьего, проведя в компании охраны чуть больше пяти часов, успев пообщаться даже с заместителем тюрьмы. Новоиспечённый заключённый оказался слишком представительным для их уровня, поэтому охраняли его чуть ли не всеми силами, как и следили за каждым, кто к нему приближался. Если бы Джеймс попытался сбежать и у него получилось, головы с плеч полетели у всего руководства. — Кэйтлин? — брат, оказавшийся один в палате на несколько коек, сразу же сел, подкладывая под спину подушку, вот-вот готовый разразиться длительным недовольным монологом. Благо сопровождающий меня начальник охраны успел включиться в разговор. — Кэйтлин Гордон. Представитель из Аркхема, — прозвучало это так, будто я распространяла косметику по каталогам или, что больше подходило случаю, продавала биодобавки — вот эти помогут вам нормализовать сон, а эти избавят от боли в желудке. Улыбнувшись, я глянула на озадаченного Джеймса, который, по-видимому, решил дослушать до конца, но начальник охраны оказался немногословен. Повисла многозначительная пауза, он настойчиво кашлянул. — Да, — переняв инициативу, я решила играть по правилам. — По распоряжению судьи Уилсон нам было поручено провести всестороннее обследование психологического состояния офицера Джеймса Гордона для определения дальнейших шагов по ведению следствия. Процедура является обязательной, поэтому надеюсь на вашу искренность и честное сотрудничество. Думаю, больше нет никаких препятствий, чтобы провести всё сейчас? — Можете приступать. Моё присутствие обязательно? — Нет. Я справлюсь сама, — хотелось ещё добавить «без свидетелей», но я решила не провоцировать и без того облегчённо выдохнувшего начальника охраны. Уверена, его тошнило от меня точно так же. — Нам потребуется часа полтора, может, чуть больше. — За дверью вас встретит сотрудник. Мы, не сговариваясь, кивнули друг другу и мужчина быстро выскочил из палаты, оставляя нас с Джеймсом наедине. Брат, сложив руки на груди, гипнотизировал меня, поджав губы. Ничего не менялось — даже находясь под следствием, он был правильнее и умнее меня. — Как я уже сказала — Стрейндж послал меня провести экспертизу. Хочешь ты или нет, но тебе придётся её пройти, иначе я отсюда не уйду. На секунду выражение лица Джеймса изменилось. Он, видимо, прикинул перспективы и отвернулся к крошечному окну, испещрённому решётками. — Давай. Чем скорее начнём, тем быстрее ты отсюда уберёшься. Я на мгновение закрыла глаза, пытаясь в очередной раз не обращать внимание на слова брата. Он был в очень непростой ситуации, явно в стрессе. Любой человек, оказавшись на его месте, мог наговорить любого, а Джим, судя по всему, ещё выбирал выражения. Вытащив убранные обратно в рюкзак методики, я быстро сунула между листами ближе к концу фотографию, чтобы он обнаружил её не сразу. Фото мы с Ли сделали в тот же день, когда стало известно о моём визите в тюрьму. Брат явно бы больше обрадовался постоянно лицезреть лишь свою невесту, но я не стала спорить с беременной женщиной, поэтому Харви щёлкнул нас вместе с ней. Благо охранник на входе пропустил подобную мелочь, которая тоже была запрещена. — Ладно. Давай тогда сначала разберёмся с рутиной, потом немного пообщаемся, — я подошла к койке, присаживаясь на расшатанный деревянный стул, грозившийся рухнуть подо мной в любую минуту. Достала карандаш с тупым грифелем, который на входе с остервенением обрезали почти под корень, и положила всё на край кровати. Касаться брата, до сих пор смотревшего в окно, я не решилась. К счастью, он не стал тянуть, положил кипу на колени и сразу же нарисовал галочку у одного из вариантов под первым вопросом. Все эти наброски потом предстояло обвести ручкой на выходе под пристальным вниманием начальника смены. Вообще его ждал особый сюрприз, ведь я так и не сказала, зачем нужна была видеокамера, оставшаяся в сейфе, а особую пикантность в абсурдность ситуации вносил сам Джеймс. Я не сразу догадалась смотреть за тем, что он выбирал, потом же, когда первый опросник оказался пройден, а второй перевалил за середину, менять что-то оказалось поздно. Брат словно специально ставил отметки у ответов, которые никак не соотносились с нормой. Делал он это вроде бы не специально, иногда давая нормальные ответы. Лишь к третьему тесту до меня дошло, что он просто выбирал сначала первый вариант, затем второй и третий. Не удержавшись, я закатила глаза и сама уставилась в серое промозглое небо, видневшееся сквозь прутья на окне. Очередная поездка в тюрьму ещё раз была просто неминуема. — Как она? — голос Джеймса отвлёк меня от подсчёта круживших внутри тюремного двора воронов. Вопрос отпал сам собой, стоило увидеть в его дрожащих руках фотографию. Рядом на одеяле аккуратной стопкой лежали заполненные до конца бланки. Пришлось взять паузу. Как описать состояние Ли, я понятия не имела. Цветущая женщина, с чьего лица никогда не сходила улыбка, превратилась почти в призрака. Она выглядела бледнее даже самого Освальда в худшие периоды в Аркхеме, общалась с людьми только в участке по работе и постоянно плакала, когда, по её мнению, никого не было рядом. Мы с Харви мчались к ней в любую свободную минуту, коих у нас выпадало крайне мало, а Буллок вообще перебрался к ней в квартиру, обосновывая свои действия тем, что обеспечивает таким образом Ли безопасность. Мало ли кому что может взбрести в голову, ведь разочаровавшихся в честном офицере людей было немало, а об их романе тоже можно было узнать без особых проблем. — Держится. — Держится, — повторил за мной Джеймс таким тоном, будто хотел линчевать сам себя. Фотография выпала у него из рук на одеяло, он сжал пальцы в кулаки и разжал их. — А остальные? — Ну… — я пожала плечами. — Будто сам не знаешь. Капитан рвёт и мечет, Харви скрывается от него, пытаясь найти улики твоей невиновности. В участке, как я понимаю, все в шоке. Мама в полном неведении. Я решила ей не сообщать. Может, пошлю открытку, если тебя посадят. Да, ещё Грей не очень рад перспективе работать в обход своего подзащитного. Надеюсь у тебя в ближайшее время всё-таки включатся мозги, и ты начнёшь сотрудничать. — А ты? — Что я? — Как ты? — Ты действительно хочешь это знать? — удивление, смешавшееся с недоверием, предательски проскользнули не только в голос. Брат опустил голову, явно понимая, что вышел из роли, да и обсуждать то, что крутилось в голове, здесь было совершенно не место. Вряд ли в палате висела даже самая захудалая камера слежения, но рассказывать о Викторе или Освальде в тюрьме казалось безумием. — Ты и так всё прекрасно знаешь. Все мои действия связаны только с тобой, но ты постоянно мешаешь. Джеймс в ответ лишь усмехнулся. Повисла пауза. Казалось ещё чуть-чуть и я услышу его мысли, а он мои. Толстенная стена между нами будто бы пошатнулась, пусть несильно, всего на секунду. Вера в то, что брат всё-таки после моего ухода примет услуги Грея, возродилась, как Феникс из пепла — всего-то стоило довести наши жизни до полного краха. — Ладно, у нас не так много времени, — я выхватила из рюкзака торчащую папку, взяла лежавший поверх тестов карандаш. Нужно было заполнить первую часть дневника наблюдений, затем подцепила ремешок, на котором на шее висел диктофон. — Придётся ещё немного потерпеть. Всего пара вопросов и я оставлю тебя в покое, но отвечать на этот раз придётся честно. Мухлевать больше не получится, уж прости. — Очень постараюсь. Слово скаута. — Будь мы в Аркхеме, я бы сказала, что юмор в твоём положении — плохой знак. — А что ты скажешь относительно этой обстановки? — Что ты невыносимый дурак. Давай быстрее закончим, — я сняла диктофон, перелистнула дневник наблюдений на следующую страницу. Щёлкнула на кнопку. — Приступаем ко второй части психологической экспертизы заключённого Джеймса Гордона. Предыдущий этап прошёл без проблем, обследуемый полностью выполнил все озвученные инструкции, никак не препятствовал проведению методик. Скажите, мистер Гордон, появлялось ли у вас в последнее время ухудшение самочувствия? Брат отрицательно качнул головой, пришлось потрясти в воздухе диктофоном. — Нет. На все следующие вопросы ответ оказался точно такой же. Никакого плохого сна или пропажи аппетита, нормальный фон настроения без колебаний и неожиданно возникающих вспышек агрессии или уныния, только болевые ощущения, связанные с ранением. Вместе с этим полное отсутствие желания поменять свои показания и раскаяться в содеянном, как, впрочем, и у девяносто восьми процентов заключённых, подвергавшихся подобной проверке. Когда вопросы закончились, я выключила запись и, вернув диктофон на место, начала собираться без единого слова. Засунула в папку дневник, нагнулась за тестами, которые тут же пачкой рухнули на пол. Брат, подавшись вперёд, схватил меня за запястье, пытаясь заглянуть в глаза. От его прикосновения из лёгких выбило воздух, я не могла пошевелиться, чтобы выбраться и отпрыгнуть в сторону. Благо его неожиданный порыв продлился недолго — Джеймс быстро отпустил меня и лёг, натягивая одеяло по самый подбородок. Я подхватила бумаги и, прижав их к груди вместе со всеми пожитками, выбежала из палаты. Охранник, торчавший под дверью, вопросительно вскинул брови. — Мы закончили. — Ок, — абсолютное равнодушие окружающих на сей раз оказалось как нельзя кстати — он даже не проверил, не сделала ли я что-то с Джеймсом, а просто двинулся в сторону выхода.***
— Мы обжалуем приговор! Они ещё поймут, как ошибались насчёт тебя. Джим, я люблю тебя! Ли безуспешно пыталась вырваться, но Харви крепко держал её, не давая сдвинуться с места. Конвой выводил брата из зала суда, на улице его уже ждал картеж для доставки в тюрьму. Следом за ними выпорхнули Барнс с Греем, устраивая в дверях толкучку. Если к концу заседания успело подъехать телевидение, то уже через пару часов во всех новостях следовало ждать интервью с преданной лысой жирной рожей, озадаченной и негодующей, как же предали её надежды на светлое будущее Готэма. — Отпусти меня! Я должна быть с ним, — Ли не унималась. Харви крутился, стараясь не причинить ей боли. — Тебя всё равно никто не пустит. У меня есть приятель из надсмотрщиков, он обещал позвонить, когда Джима доставят. Всё будет хорошо, — он развернул Ли к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Слышишь? Всё будет хорошо. Возьмём нового адвоката, пойдём до конца. Эй, как там тебя… Томас, — я вскинула вверх подбородок, чувствуя, как друг напрягся. Хватка на плече стала крепче. — Поработаешь таксистом? Этих двоих надо отвезти домой и запереть на самый огромный замок, который только найдёшь. — Без проблем, — Томас выдохнул. — А ты? Харви сморщился, даже махнул рукой, выпуская Ли. — Мне надо в участок. Начальство лютует. — Да моё тоже, — раздался шёпот над ухом. Меня аккуратно подняли со стула, направляя в сторону выхода. Внутри витала одна лишь пустота. Я слышала, что говорили другие, видела, что происходило вокруг, но совершенно не понимала, из-за чего весь сыр бор. — Кэй, ты как? Нормально? Я лишь кивнула, поддаваясь и позволяя себя вести. Мы минули длинный коридор, прячась за спинами клерков, и вместо того, чтобы спуститься по массивной лестнице вниз, нырнули в какой-то проём. Краем глаза я успела заметить столпотворение у входа, вспышки фотоаппаратов и массивные камеры, окружившие двумя кольцами капитана полиции и самого лучшего готэмского адвоката. Харви успел куда-то запропаститься, оставляя нас втроём на служебной лестнице. Томас ориентировался здесь, как рыба в воде, ведя нас окольными путями, и наконец толкнул железную дверь, выводя на свет божий. Глаза защипало от яркого солнца, преодолевать несколько ступеней пришлось почти вслепую. Когда ощущение реальности начало возвращаться, зародилось чувство, что здесь что-то не то. Вместо облагороженного заднего двора суда с газоном и подстриженными кустиками мы стояли за забором около соседнего деревянного дома в два этажа, которое портило вид массивной зловещей постройки рядом. — Это архив, — Томас уже усадил Ли на переднее пассажирское сиденье и заблокировал брелоком двери. Подошёл ко мне, становясь рядом. — Прости. Я не смог ничем помочь. Если бы я был сильнее… — Томас, ты ни в чём не виноват. Ты предупреждал, что не стоит связываться с Греем, — я обхватила себя руками, глядя, как с мигалками и воем на всю округу от здания суда отъехала представительская полицейская машина. — Ты был прав, а я как обычно сделала всё по-своему. И всё опять закончилось плохо. — Детка, ты молодец. Ты боролась, но не всё в жизни можно сразу же преодолеть, — друг приобнял меня, снимая блокировку дверей в машине. — Сейчас тебе нужно немного отдохнуть и прийти в себя, а там, глядишь, придёт новое решение, что делать дальше. Да и Ли не стоит волновать ещё больше. У тебя ведь есть телефон мамы? — Да. — Отлично. Вообще, знаешь что? — меня подвели к открытой задней дверце, помогая сесть. — Я лучше отвезу вас к себе. Мама как раз дома, сможет за вами присмотреть. Сейчас позвоню ей. Щёлкнул механизм блокировки дверей. Томас явно думал о нас лучше, чем было на самом деле — Ли вроде бы дремала спереди или просто делала вид, а я не знала куда бежать и что делать. Друг же отошёл от машины, с кем-то общаясь по телефону. Судя по его недовольному виду, разговор шёл не так, как он хотел. Похоже, его мама совершенно не жаждала заполучить и в без того редкий выходной на попечение двух раздавленных девиц. По привычке вытащив из кармана мобильник, я начала крутить его. Это помогало отвлечься, пока экран случайно не загорелся, высвечивая одно непрочитанное сообщение. Даже Виктор сегодня был крайне мил и пытался меня поддержать, забивая на все знаки препинания: «Мне жаль тренировки сегодня не будет». Мысленно поставив между предложениями точку, я тоже откинулась не сидение и прикрыла глаза. Вообще стоило бы возмутиться и написать в ответ, что я всё равно выйду бегать, пусть и одна, но сил не было даже пошевелить пальцем. Мне было настолько плохо, что с каждой минутой движения давались всё труднее, а в голове билась только одна мысль: плохо на самом деле сейчас было Джеймсу, а мы не чувствовали даже одного процента от того, что с ним творилось. — Кэй, вылезай, — голос Томаса заставил вновь вернуться в реальность. — Поведёшь сама, прости. Я мельком глянула на никак не отреагировавшую Ли и выбралась наружу, стараясь не шуметь. — А ты куда? — В офис, — друг, сунув руки в карманы брюк, едва заметно покачивался вперёд-назад, стараясь безуспешно скрыть своё раздражение. — Стефан не может прожить без меня ни минуты. Это дело ударило и по нему. Чёрт! — Ладно, забей, — я отобрала у Томаса ключи. Садиться за руль сейчас было той ещё лотереей. — Будто я не знаю какого это. Стрейнджу тоже постоянно что-то надо. Тебя подкинуть? — Нет, возьму такси. Присмотри за Ли, иначе Харви мне голову снесёт. И, детка, пожалуйста, сама будь осторожна. — Ты так говоришь, будто со мной может что-то случиться. Всё, спектакль закончен, вряд ли я теперь буду кому-то нужна. Позвони лучше, когда доедешь, или я сама тебе наберу, а то мне как-то не по себе. Томас улыбнулся уголками губ и, быстро коснувшись моей руки, направился к дороге, переходя на бег, чуть ли не бросаясь под так удачно проезжающую жёлтую машину с чёрными шашечками. Всё-таки хорошо, что ему повезло с начальником. Пусть другу и приходилось ублажать Грея, так же теша его самомнение, но хотя бы он не ввязывался в то, за что без суда и следствия приговаривали к электрическому стулу или введению львиной доли химии в кровь. Благо профессор чтил мой законно взятый перед судом отпуск за свой счёт и не пытался вытащить меня в Аркхем, зато Роберт, звонивший пару раз поинтересоваться как дела, намекал о том, что Луна с Мими страшно соскучились по своей самой любимой игрушке. Вообще, исходя из его нежелания отвечать, что сейчас происходило с проектом, складывалось впечатление, что мы на грани провала, и скоро весь нижний этаж закроют, а нас отправят на свалку или раздадут на органы. Странно, но меня это больше совершенно не трогало. Пару раз за последнюю неделю, чтобы отвлечься, я вспоминала об экспериментальных образцах и пришла к выводу, что мужчина, который мог перенимать любую чужую внешность, оказался бы вполне кстати. Если бы я могла вывести его из больницы и заставить принять облик Барнса или судьи. Может, тогда Джеймсу удалось сбежать, уехать из Готэма в штат, где его точно не будут искать, или в ту же самую Европу. Они вполне бы могли спокойно воспитывать с Ли ребёнка, ни о чём не беспокоясь, но вряд ли Джеймсу понравилась бы моя идея. Выехав на дорогу, я было хотела повернуть к больнице и отвезти Ли обратно под присмотр врачей, но всё-таки решила следовать изначальному плану. Уж не знаю, ждала ли нас мать Томаса, но она хотя бы, случись что, находилась в соседней квартире. А там, ближе к вечеру, приехал бы и сам Томас. Если всё пойдёт нормально, то вполне можно было бы отвлечься, включив какую-нибудь киношку, приготовить что-нибудь вкусненькое. Главное вовремя убрать с видных мест фотографии Ли с Джеймсом и закинуть в дальний тёмный угол все вещи брата. Вряд ли Харви подумал об этом, когда после нескольких дней жизни в квартире с Ли перевозил её вещи в мою комнату, чтобы она по большей части не находилась одна в пустой квартире. Зато наша давно уже начала напоминать общежитие. Вряд ли бы хозяин квартиры обрадовался подобному, узнай он об этом. — Я вчера была на узи, — Ли нарушила молчание где-то на середине пути, устремляя взгляд на мелькающие за окном дома и магазинчики. — У нас с Джимом будет мальчик. — Поздравляю, — хоть какая-то хорошая новость за последнее время! Но и её осознать я особо не успела, потому что Ли вновь погрузила нас в пучину отчаяния. — Я так и не смогла сказать ему сегодня об этом. Не знаю, на что я надеялась. Думала, его оставят одного хотя бы на минуту, что улучу момент. Или расскажу обо всём после… — Мы съездим к Джеймсу в тюрьму, обещаю, — перебила я, понимая к чему всё идёт. — Через пару дней к нему уже точно должны пустить. Уверена, Джеймс будет на седьмом небе от счастья. Мы, конечно, никогда подобные вещи не обсуждали, но разве не все отцы хотят, чтобы у них родился сын? — Джим хотел девочку, — Ли горько улыбнулась. — Вот как… Не думала, что он настолько романтичная натура. Не представляю его за завязыванием бантиков и игрой в куклы. Зато вот спускание с лестницы очередного ухажёра — вполне. — Он обещал вести себя хорошо. — Ага. Джеймс сначала будет мило улыбаться, задавать вопросы при знакомстве с женихом, а потом тихо выставлять кавалеров за дверь, пока никто не видит. Придётся следить за ним. Да и вы ведь не собираетесь останавливаться на достигнутом? Я бы не отказалась от нескольких племянников. Пятеро или хотя бы трое. — А ты сама пока не планируешь детей? — Ли понемногу начинала оживать, повернулась ко мне, ставя своим вопросом в тупик. — Я как-то ещё не думала об этом, — я постучала пальцами по рулю. — Карьера только-только пошла в гору, да и для этого дела нужно как минимум двое родителей. Нет, медицина творит чудеса, но если уж я и буду к ней обращаться, то лет через пятнадцать, когда пойму, что все возможности давно упущены и на меня больше никто не посмотрит. — То есть… — Ли выдержала паузу. — Нынешний молодой человек тебя не устраивает? — Кто? Виктор? — произнеся его имя, я чуть не поперхнулась. В какой момент мы вообще успели миновать стадию шока, перетёкшую в отчаяние и депрессию, переходя к обсуждению моей личной жизни? Я всего лишь хотела попытаться поднять Ли настроение, в итоге же теперь ощущала себя как на психотерапевтической сессии, когда не то что неудобно о чём-то говорить, а даже думать об этом. Ребёнок от Виктора. Бред! — Нет, ты что! Где я и где Зсасз. Это как скрестить канарейку с крокодилом или… Господи, что я вообще говорю! Мы с ним совершенно разные люди, из разных миров. Пока это всё очень интересно, но я совершенно не хочу потом придумывать ребёнку сказку о том, что его отец героически погиб на пожаре, спасая людей, или его взяли в плен сомалийские пираты, когда захватили управляемое им судно. Да и вообще мы с Виктором даже не встречаемся! Джеймс слишком наивен для своего возраста, чтобы верить в такие истории. Я только хотела задеть его тогда, а он поверил и даже объясниться потом не дал. — Понятно. — Нет, правда. У нас с Зсасзом чисто деловые отношения. Он беспокоился за Освальда, поэтому и крутился рядом. Сейчас Пингвина выпустили и очень надеюсь, что наше общение сведётся к мини… Извини, — оценив обстановку на дороге, я вытащила из кармана вибрирующий телефон, сразу же закатив глаза. Кажется, я накаркала или оставалось надеяться, что Стрейндж звонил только для того, чтобы поинтересоваться, чем закончилось заседание. — Не будешь брать? — Не хочется, но придётся. Начальство, — Ли понимающе кивнула и отвела взгляд. Я же, сделав глубокий вдох, всё-таки ответила на звонок. Вести машину одной рукой было страшно неудобно, приходилось пристальнее следить за дорогой, но включить громкую связь было невозможно. Это я могла позволить себе только рядом пресловутым Виктором. — Здравствуйте, профессор. — Моя дорогая! — взволнованно отозвался на том конце Стрейндж, будто небо на землю упало. — Я видел новости. Примите мои соболезнования и крепитесь. Уверен, что суд вынес неправильное решение. Знайте, я не верю в обвинения, пусть и не слишком хорошо знаком с вашим братом. — Спасибо. Ваши слова очень важны для меня. Надеюсь в больнице всё хорошо? — лучше уж было слушать о психах, чем красивые сказки. — Кэйтлин, именно поэтому звоню вам, — ну вот — точно накаркала! — Очень прошу прервать отпуск, у нас возникла небольшая непредвиденная ситуация, которая никак не разрешится без вашего присутствия. — Это как-то связано с… — я мельком глянула на Ли. — С нашим проектом? — Нет, но не менее важно. Возникли проблемы с Флетчером. Практикантка, которой его передали, окончательно потеряла с ним контакт, пришлось отстранить её от работы, а он требует именно вас. Не хочется держать Флетчера на таблетках ещё несколько дней. — Хорошо, я приеду. Это подождёт несколько часов? — Вполне, — я прямо видела довольную улыбку Стрейнджа, возникающую только в моменты, когда всё шло по его плану. — Извините ещё раз, что дёргаю, моя дорогая. — Ничего. Мне всё равно нужно отвлечься. Скоро буду. Сбросив звонок, я закинула телефон на бортовую панель, пытаясь придумать объяснения перед Ли, а главное — Томасом, почему не сдержала обещание, как меня опередили. — Я могу сама добраться до дома. — Вот уж нет! Мне и так не заплатят за это время, так что пусть немного поработают другие. Тебе нужно забрать какие-то вещи от нас? — Нет. У меня целый шкаф одежды. И, Кэйтлин, можно я ещё поживу у вас? — Конечно! — отказать Ли я не смогла бы, даже если собиралась. — Оставайся сколько угодно. Хотя бы составишь компанию Тому, а я, похоже, вновь переезжаю в Аркхем. Без меня там ничего не могут сделать. Оставалось надеяться, что последняя сказанная фраза не окажется чистой правдой, как и то, что с Садовником не придётся начинать всё сначала. Отмахнуться от этой мысли не получилось, поэтому подъезжая к массивным воротам психбольницы через полтора часа, я уже имела при себе несколько сценариев развития событий от «вполне терпимо» до «катастрофа», а встретившие меня охранники, решившие не проводить досмотр, только подтвердили догадки в пользу второго варианта. Даже мистер Поттер, встретившийся по дороге в собственный кабинет, тяжело вздохнул и пожелал удачного дня. Халат я уже надевала на ходу, потом по пути к Стрейнджу вспомнила, что оставила телефон в машине и не удосужилась сообщить Виктору о своём местоположении. Ладно, с этим можно было разобраться позже. Не заночую же я правда сегодня в Аркхеме. Но и эта надежда рассыпалась в пыль, стоило подняться на этаж выше. Дверь из кабинета профессора резко распахнулась, ударяясь о стену. Послышался металлический отзвон и ручка снаружи рухнула на пол, а из его кабинета фурией вылетела та самая недавно нанятая практикантка. В половину левой руки у неё красовался гипс, зафиксированный к туловищу повязкой. Несмотря на хромоту, она быстро пошла в мою сторону, но вдруг остановилась, разворачиваясь. — Чтоб вы все провалились здесь со своими уголовниками! Я подам на вашу богадельню в суд! Будьте уверены, мы с вами ещё встретимся, Стрейндж! Вас лишат лицензии и прикроют здесь всё. Профессор не показался даже на крики, что было удивительно. Никому не было позволено так к нему обращаться, а те, кто пытался, сразу же оказывались на улице. Хотя, судя по всему, девушка как раз туда направлялась самостоятельно, попытавшись задеть меня плечом. Выработанная на тренировках реакция позволила вовремя шагнуть в сторону, из-за чего та чуть не упала, после чего со злостью оттолкнула поданную для помощи руку. Под глазом у практикантки красовался наливающийся фингал, доходя чуть ли не до кончика носа. Чем же она так не угодила Садовнику, что он из милого, совершенно неагрессивного молодого человека вновь превратился в монстра? Решив не ждать, пока за спиной в очередной раз хлопнет дверь, я на цыпочках подкралась к проёму и заглянула в кабинет в поисках Стрейнджа. Он, присев на корточки спиной ко мне, собирал с пола раскиданные бумаги. Вокруг валялось несколько раскиданных пустых папок, по одной из них кто-то усердно потоптался, оставляя грязные следы. Надо было заходить. Я робко постучала, не решаясь без приглашения переступать порог. — Я занят, всё потом. — Профессор, — я кашлянула. — Это я. Стрейндж обернулся ко мне, поднялся, забивая на бумаги. — Моя дорогая, наконец-то! Я без вас, как без рук. Сами видите, что здесь происходит. Больше никаких практиканток, особенно по настойчивым просьбам коллег из министерства. — Что здесь произошло? Неужели это Эштон её так? — Хотел бы я вам сказать, что нет, но, увы… — Стрейндж вздохнул и сам вышел ко мне в коридор, закрывая кабинет на ключ. — Сейчас сами всё увидите. Барышня умудрилась втайне ото всех испытывать на пациенте какие-то псевдонаучные техники, считая, что самая умная. Хорошо, что санитары подоспели вовремя, иначе бы её пришлось хоронить в закрытом гробу.