Отцовские инстинкты

Он не раз вспоминал первые годы — те годы, когда пришлось учиться жить заново — как ему, так и его новоиспеченной приемной дочери. Днями и ночами напролет Дэйгун по крупицам восстанавливал то, что осталось на пепелище — возводил фундамент, стены, связывал, крепил, строил — все то, что когда-то делали они с Шайлой. Но теперь он остался один. Когда сил оставалось лишь на то, чтобы отдаться во власть беспробудного сна, он возвращался под сень их наспех собранного приюта. Тут начиналась другая работа. Глухой перестук сердца дочери Эсмерель под множеством повязок извещал его о продолжающейся жизни. Но Анит оставалась без сознания — и спустя несколько дней, и недель, и месяцев — словно и не жила. Уход за ней превратился скорее в привычку, нежели в обязанность, и Дэйгуну порой казалось, что дочь всегда была такой — бледная, с плотно сжатыми губами и прикрытыми глазами, недвижная и холодная, словно мраморное изваяние. Время неизбежно стирало из памяти образ смеющейся девчонки. Прошло еще несколько месяцев, прежде чем Анит открыла глаза. Как он и боялся, она была совершенно беспомощна — словно новорожденный младенец. Забот на некоторое время прибавилось втрое. Дункан больше не появлялся в Западной Гавани, и Дэйгун не был уверен, что смог бы простить его за то, что случилось в ту ночь. Лишь единожды, когда его брат, движимый чувством вины, покидал разрушенную демонами и тенями деревню, между ними состоялся разговор. — Отдай мне Анит, — Дункан, уперев руки в бока, смотрел на него. Дэйгун покачал головой. — Девочка останется под моим покровительством, — спокойно отозвался он. Дункан усмехнулся. — Под твоим? Дэг, да ты младенца на руках в жизни не держал! — воскликнул он. — Анит долгое время жила под крышей «Фляги», и я знаю, что значит ребенок в доме! Дэйгун отвернулся. — Завтра ты соберешь свои вещи и покинешь Западную Гавань. — Дэг? — переспросил его брат. — Этот вопрос больше не обсуждается, — отрезал следопыт. Дункан расстроенно покачал головой. — Надеюсь, ты не собираешься воспитывать дитя в доме, полном горя, брат. *** Достигнув долины Мерделейн, Дэйгун пришел в ужас. Черная, словно выжженная дотла земля, без намека на жизнь — таким перед ним предстало то место. Он загнал нескольких коней, прежде чем достиг иллефарнских руин, и, оказавшись на месте, чуть не взревел от горя. На месте старинной крепости осталась лишь груда камней. Сердце его упало. Он выпустил Арвана, надеясь, что хоть ястребу удастся обнаружить кого-то из группы Анит. Несколько бесплодных часов он бродил вокруг камней, выискивая, высматривая... но все тщетно. — Анит! — Айнна! — Анит! Гнетущая тишина давила на него, и, окончательно отчаявшись, он принял решение начать разгребать завалы, благо, что несколько зелий для увеличения физической силы он прихватил с собой. Дэйгун примерно помнил, где должна была находиться главная зала, а предположительно — и сама обитель Короля Теней. Собравшись с силами, он сделал глоток темно-бордового зелья. *** Это было непростой задачей — воспитывать ребенка и стараться не думать о его матери. Как насмешка богов над его стремлениями с каждым годом своего взросления девочка все больше напоминала Эсмерель. Тот же острый подбородок и скулы, тонкий, слегка вздернутый нос и глубокий взгляд чуть раскосых глаз из-под черных пушистых ресниц. Та же непослушная смоль волос, гибкая, как ствол молодого дерева, фигурка. Но было и различие, в которых Анит нельзя было спутать с матерью. Спинка носа со шрамом, зажатость движений.... В глазах Эсмерель горел янтарный огонь. При взгляде на дочь Дэйгун отмечал поразительное сходство с темно-зеленым цветом собственных глаз. «Он напомнил мне о тебе», — шептала Эсме, а за ее спиной подступало дьявольское пламя. Чужой, незнакомый призрак прошлого, отравляющий и без того изможденную душу. Он избегал ее, боясь лишний раз взглянуть, увидеть знакомые черты. Но, как назло, девочка тянулась к нему. — Отец, научи меня загонять дичь? Отец, я хочу стрелять из лука, как и ты! И он показывал — сначала рассказывал, а потом уже предлагал попробовать самой. Упорства Анит хватало на четверых. Она с диким рвением впитывала знания и практику и, даже если не получалось, пробовала снова и снова. Временами он даже любовался тем, насколько отточено она овладела всеми теми навыками, которые давались ему годами. *** Годы продолжали бежать. На ее семнадцатилетие — второе семнадцатилетие, которое ей подарила жизнь после случившейся трагедии — он преподнес ей спутника. Корзинку с детенышем пантеры Дэйгун оставил у двери дочери так, чтобы она не догадалась, откуда она появилась. — Я назову ее Айнной, — счастливо поделилась она с ним. Дэйгун лишь коротко кивнул и вернулся к своей работе. *** Сколько прошло часов? Ему казалось, что завалы никогда не кончатся. И тут, отодвинув очередной камень, он замер, ошарашенно вглядываясь в образовавшийся проем. Между камней остался обрывок желто-канареечной ткани плаща. Любимый цвет Анит. Любимый плащ Анит, с которым она не расставалась. Последняя и такая больная потеря. *** Когда Дэйгун обнаружил, как она выпускала перед стайкой восторженных ребятишек сноп искр, он ужаснулся. Талант к тайной магии, точно такой же, какой был у Эсмерель. — Это слишком опасно, — отчитывал он ее. — Пообещай мне, что никогда не будешь заниматься магией. Анит молчала, а затем, опустив голову, едва заметно кивала. И, к удивлению Дэйгуна, слушалась его все так же, как все эти годы, что они прожили бок о бок. Она не носила платьев — лишь простые рубашки и штаны. Длинные черные волосы, так похожие на волосы Эсмерель, всегда были скручены в тугой пучок. Он проклинал себя — за то, как заставляет ее себя вести, за то, как ведет себя сам. И ту ночь, когда на Западную Гавань напали гитиянки, он запомнил на всю жизнь. — В руинах долины Мерделейн я спрятал осколок. Анит слушала его, не поднимая глаз. В эту ночь погибла ее единственная подруга — Эми. Но Дэйгун знал не понаслышке, что горе пережить можно лишь действием. Когда она вернулась, он кратко проинструктировал ее, каким путем достичь Хайклиффа. Анит все так же молчала, слушая его, а затем склонила голову. — Что же, прощаемся? — тихо спросила она. — Уходи, — выдохнул Дэйгун, чувствуя, как в груди вскипает волна. — Сейчас же! — Дэйгун, как можно быть таким бессердечным! — воскликнула Ретта Старлинг. Вся деревня наблюдала за тем, как Анит, опустив голову, ушла из Западной Гавани. — Позаботьтесь о раненых, — безучастно произнес он. — Лишние слова им мало помогут. *** Анит — Рыцарь-Капитан Крепости-на-Перекрестке. Ее выдержке и самоконтролю можно позавидовать. Казалось, что она контролировала каждый камешек на подвластной ей территории — солдаты накормлены, закуплено новое обмундирование, починены бреши в стенах. Пару дней назад вместе с группой спутников она вернулась из поверженного тенями Хайклиффа, умудрившись заключить при этом альянс — ни много ни мало — а с целым кланом ящеров. С ним она практически не разговаривала — лишь кратко кивала, проходя мимо. Дэйгун не сомневался, что она до сих пор держала на него обиду, хоть и вернула себе его фамилию, отказавшись от фамилии матери. *** Операция на мостах была выполнена. Осталось дело за малым — разместить бомбы. — Дальше ты справишься без меня, — сказал он ей. Анит кратко кивнула: — Разумеется. Он отвел отряд своих лучников к тракту — кратчайшему пути до Крепости-на-Перекрестке. Но тут же развернулся — тревога сковала сердце железным обручем. — Мы возвращаемся к Рыцарю-Капитану. Лучники удивленно переглянулись, но послушно последовали за ним. Он обнаружил ее в окружении мутированной нежити, возглавляемой Тенью-пожирателем. И чуть не проклял себя — он мог оставить ее на верную смерть. — Дитя мое! — закричал он. Она повернулась к нему — пораженная, растерянная — и он словно увидел перед собой ту маленькую девочку, распростертую у него на руках в ночь смерти Эсмерель и Шайлы — такую же беззащитную и одинокую. — Нет времени для разговоров! В бой! За мгновение до атаки он увидел, как на лице ее мелькнула улыбка. — Зачем ты вернулся? Дэйгун промолчал. Анит понимающе кивнула. — Боялся упустить важный стратегический пункт? — насмешливо спросила она. Он усмехнулся, и покачал головой. — Боялся потерять свою дочь. Даже сквозь маску, закрывающую ее лицо, он заметил, что застал ее врасплох. Анит откашлялась. — И я сделал правильный выбор. — Выбор? — переспросила его она. Дэйгун кивнул, не отводя от нее глаз. — Иногда отцовские инстинкты могут быть полезны. Долгое время они молчали, в то время как ее солдаты укладывали взрывчатку на последнем мосту. — Я подумаю над этим, — вдруг произнесла Анит. — Возможно, когда все кончится, мы сможем поговорить об этом.