***
Сначала Уену абсолютно идея Сана пойти в зал не нравилась. И зачем? Чон своей фигурой был доволен, да и времени особо ходить по спортзалам не было — все съедала учеба, потому что медицинский факультет требует много времени, денег и еще твою душу сверху. Чхве переубедить очень сложно (невозможно), к тому же альфа знает где нужно погладить, чтобы Уен растаял и согласился на очередные его авантюры. И вот они стоят в этом задрипанном зале, где не то что заниматься, даже полотенце свое положить боязно. Однако морщить нос не особо хотелось, как никак это оптимальный вариант для того, чтобы продолжать занятия и не загнуться от лишних трат. А вот Чонхо настораживал, вызывая покалывания в животе. В отличии от Сана, который к их новоявленному тренеру, проникся симпатией, Уен присматривался. Что-то в нем было не так. Внешний вид? Нет, парень довольно крепкий по телосложению, но это не особо удивляет при его «профессии». Поведение? Вот тут намного ближе. Чонхо в начале был какой-то шуганный. На все предложения куда-то пойти, отвечал категорическим отказом, а когда Сан все же настоял (точнее вынес ему мозги), тот чуть ли не в клубочек сворачивался, постоянно нервно прикусывая губы. Уен не понимал причину такого поведения. Не понимал, пока один раз случайно не увидел его паспорт. Не то чтобы он намеренно вглядывался, просто зацепился взглядом, когда Чонхо для чего-то его доставал. Девятнадцать. Пареньку едва исполнилось девятнадцать лет. Девятнадцать. Такой молодой, а взгляд уже, как у взрослого, усталый и полностью потухший. От этого сердце альфы кровью обливается. Где его родители? Почему он работает за копейки? Учится ли? Вопросы съедали до костей, но ответа на них альфа так и не получил. С того вечера Чонхо больше с ними никуда не ходил.***
— Уен? Уен, солнышко, ты заснул что ли? — звучит около самого уха. Чон моргает несколько раз, пялясь на собственное отражение в стекле. За окном едва светало. — Я просто задумался, — парень поворачивает голову к Сану, чуть улыбаясь. Отросшие волосы Чхве находятся в большом беспорядке, мятое худи и несколько укусов на шее. Мда. Скорее всего Чон и сам выглядит не лучше, наверное. С таким видком кататься в четыре утра по городу с сонным водителем такси на пару, идея так себе. Конечно, они могли сказать пареньку, чтобы вызвал полицию и продолжить свои дела, но… не смогли. Странное чувство, будто в позвоночник иголки втыкают, охватило их обоих и они не раздумывая, поехали к Чонхо. В кармане спортивных штанов лишь шокер, да баллончик перцовый, защита охуенная, ничего не скажешь. Ехать вот так самоубийство полное, однако оба альфы ничуть не жалеют о том, что делают. — Интересно о чем, — Сан двигается ближе, поглаживая по колену, успокаивая. Спереди слышится цоканье и что-то вроде: «пидорасы», но как-то плевать. — О Чонхо, — врать своему альфе не хочется, да и зачем? Чхве его, как книгу раскрытую читает. — Я мог бы сейчас начать ревновать и выгнать спать тебя на диван, — Сан улыбается лишь уголками губ, — Но он у меня тоже из головы не выходит. Крайне любопытно. Как думаешь? — Действительно любопытно. За окном начинают проплывать огромные, потрепанные, бетонные муравейники. Машина останавливается резко отчего Уен чуть ли не падает с дивана. — Приехали, — выплевывает водитель.***
Тик-так. Тик-так. Тик-так. Тиканье часов превращало нервы в фарш. Я поступил правильно? Не стоило им звонить, я бы сам справился. Язык сводит от горечи: омега сразу несколько таблеток в рот запихнул. На всякий случай. Они увидят, как я живу. Что мне потом делать? Как дальше проводить занятия? Я ведь их обидел, когда отказался с ними гулять? От этих двоих шло тепло. Страшно. Страшно привыкнуть, пригреться, а после снова оказаться в холоде, сдерживая рыдания. Чонхо приятна их компания. Даже было бы неплохо, если бы они стали друзьями? Друзья. Неожиданно громкий стук в дверь заставляет Чхве подпрыгнуть на месте. За дверью слышится смех и какие-то переговоры. Ни звуков драки. Ни криков. У омеги будто гора с плеч падает и тот осторожно открывает дверь. — Привет, — на пороге стоят альфы. Растрепанные, одетые в не пойми что и Чонхо закусывает губу от противного чувства вины, что пахнет уксусом и отдает противным кислым вкусом во рту. — Привет, — Уен улыбается, держа что-то под кофтой. Они трутся на пороге, неуверенно заглядывая внутрь квартиры. Пусти, их, придурок. — Проходите, — голос у Чонхо сел и напоминал скорее какой-то шелест. Альфы заходят в квартиру, стараясь подавить в себе желание начать осматриваться будто дети, которых впервые куда-то привели. Воцаряется неловкое молчание. Омега сует руки в карманы пижамных штанов, стараясь дышать нормально. И что теперь? Неожиданно кофта Уена начинает шевелиться и…пищать? Чонхо хмурится, не особо понимая, а какого хрена вообще происходит. Сан лишь смеется с недоуменного лица младшего. Чон медленно сует под кофту руку и достает маленького котенка… Стоп, что?! — И какого хрена? — Чхве продолжает тупо пялиться на животное, пока Уен берет его в руки. — Эта малышка тебя напугала? — Сан улыбается, но в этой улыбке не было ни капли издевки. Котенок трясет головой, начиная осматриваться вокруг. Его голубые глаза поблескивали в тускло освещенном коридоре, как две льдинки на солнце. — Видимо, она пыталась дверь открыть, — жмет плечами Чон. Чонхо чувствует, как его лицо обжигает стыд. Ради этого он выдернул их посреди ночи?! Потому что испугался котенка?! Ебучая половая тряпка. — Простите, что вытянул в такое время… — - Чушь не неси. Реально повезло, что это просто киса оказалась, а не мужик, жаждущий тебя грабануть, — прерывает его поток извинений Сан, хлопнув омегу по плечу. Раздается очередное писклявое мяуканье. — Он голодный, скорее всего, — Чонхо носом шмыгает, судорожно вспоминая что у него есть в доме, пригодное для того, чтобы накормить котенка, — У меня молоко должно быть… Вы проходите… Омега уходит в глубь квартиры, начиная рыться в обшарпанном холодильнике. В голове лишь острое желание накормить и обогреть котенка. И дело не только в банальной человеческой жалости. Омеги — будущие родители. Омеги следят, чтобы всем вокруг было комфортно. Они заботятся о потомстве. Омеги рождены, чтобы стелиться под других… — Так что там, Чонхо? Чужой голос вырывает из раздумий из-за чего омега чуть ли не бьется головой о дверцу холодильника. Альфы сидят на полу, с воодушевлением поглядывая на парня. Снова становится стыдно за свою дыру. Насколько им неприятно сидеть здесь? — Да, я нашел немного, — отвечает Чонхо, наливая часть молока в миску. Минута в микроволновке (потому что давать котенку холодное омега чуть ли не с боем запретил) и наконец на всю раздается чавканье, и счастливый котенок утыкается в миску чуть ли не по самые уши. Чхве все еще чувствует вину за то, что вытащил их из дома в такую рань, поэтому достает из заначки три последние банки энергетика, упаковка которых была разрисована в противные кислотные цвета. — Только попробуйте не взять, — звучит немного агрессивно и угрожающе, но по-другому альфы бы отказались, а Чонхо вообще-то их благодарит. И плевать, что эту «благодарность» он буквально насильно впихнул им в руки. Зато с душой. Энергетик из его рук уходит быстро. Приятный фруктовый вкус дает хоть как-то расслабиться, и забыть на секунду о двух гостях. Некоторое время они сидят в тишине, которая нарушается иногда постукиванием по жестяной банке. Чужие глаза прожигают в теле дыру будто пытаясь зацепить за что-то и вытащить его наружу. Омега упорно этот взгляд игнорирует, глазами следя за котенком, который, наевшись, осматривает квартиру с неподдельным интересом. Тик-так. Тик-так.Тик-так. — Ты что-то хотел спросить? — не выдерживает Чонхо, задавая вопрос прямо в лоб. Уен смущенно губу прикусывает, косясь на своего друга. Сан же сам с недоумением смотрит в ответ, и видимо, не найдя от него поддержки, Чон вздыхает тяжело, устало даже. — Не хочу показаться бестактным, но почему ты живешь один? Почему ты живешь один, Чонхо? На Чхве словно ушат ледяной воды вылили, заставляя давиться и жадно глотать воздух в попытке выжить. — Тебе же девятнадцать едва исполнилось. Почему ты работаешь в том гадюшнике? Да, почему ты работаешь в том гадюшнике, Чонхо? — Девятнадцать?! — Сан от шока выплескивает всю жидкость на пол и смотрит на омегу широко раскрытыми глазами. Омега в комочек сворачивается, не зная куда деться. Спина снова вся мокрая от пота, а сердце слабо-слабо бьется в грудной клетке. Он ждет третьего вопроса, который сломит его окончательно. Почему ты врал нам, что альфа, а Чонхо? Но Уен молчит. Молчание напрягает, наваливается на плечи тяжелым мешком, мешая дышать. — У меня плохие отношения с родителями, поэтому и съехал. Работаю, чтобы счета оплатить, — слова даются с трудом, после каждого предложения приходится отпивать уже невкусный энергетик, чтобы смочить горло. — Прости, что поднял эту тему, — Чон качает головой, виновато улыбаясь. Чонхо чувствует на себе их взгляды. Полные жалости. Желание рявкнуть и выгнать их из квартиры пульсирует в голове тягучей болью и парень почти ему подчиняется, как вдруг… — У меня тоже долгое время были проблемы с родителями, — раздается около уха. Омега даже не заметил, как к нему переползли альфы, согревая бока своим теплом. Кофе и мята. От чужого тепла внутри все скручивает. Чонхо готов хоть на миллион спорить, что не выпей он таблеток, то сейчас омега точно бы завопила, судорожно восполняя все то, чего ее лишили. Но Чхве продуманный он выпил таблетки и…все равно судорожно льнет к чьему-то плечу чуть ли не утыкаясь в него носом. — Почему? — Они долгое время не могли принять меня таким, какой я есть, — пожимает плечами Уен, болтая остатки энергетика в банке. Какая знакомая история. — В таких ситуациях быть одному очень тяжело, понимаешь? Чхве кивает. Он понимает. — Мы очень хотим с тобой подружиться, — звучит с другой стороны, — Не отталкивай нас, пожалуйста. Мы очень хотим с тобой подружиться. Не отталкивай нас, пожалуйста. — А оно вам надо? — кисло улыбается Чонхо. Страшно пригреться. Страшно доверять. Страшно жить. — Как видишь, — улыбается Сан, добродушно хлопая омегу по плечу, — Не вечно же тебе в скорлупе сидеть. Чонхо выдыхает, пытаясь подавить непонятную дрожь. Действительно. Это просто дружба, обычные человеческие отношения, а он трясется так словно альфы ему замуж предлагают выйти здесь и сейчас. — В чем-то вы правы, — соглашается Чхве нехотя, будто с его глаз сорвали повязку, которой он добровольно себя ослепил — лишь бы проблемы не видеть. — Я как альфа альфе скажу, — говорит Сан таким тоном словно сейчас собирается делиться великим секретом, — Если ты от людей не закрываешься, то они сами к тебе идут. Чонхо хочется глаза закатить от такой банальности, однако через секунду его переклинивает. В банальности его слов и состоит настоящая истина. Неожиданно бедер касается что-то теплое и пушистое. Омега сначала вздрагивает, но после встречается с голубыми пронзительными глазами и тихим мурлыканьем. — Ой, философ хренов, — за него глаза закатывает Уен, громко цокая, — Сейчас сидишь, выделываешься, а на первом курсе у препода в ногах ползал, вымаливая зачет. — Уен, не подрывай мой авторитет! — Было бы что подрывать. Сан издает какой-то громкий звук похожий на плач и крик гуся одновременно. Чонхо смеется. В первые за долгое время искренно.