****
— Динь. Динь — мягкий, родной голос медленно выводил девушку из глубин сна, в который она неожиданно погрузилась после разговора с бывшей наставницей. Видимо, фея Мэри оставила ее, аккуратно уложив на кушетку, но теперь кто-то мягко, но настойчиво пытался ее разбудить. Первое, что увидела фея, были лучи закатного солнца, пробивавшиеся сквозь большое окно. Чуть повернув голову в сторону манящего голоса, она сначала впала в оцепенение, а потом резко подскочила на кушетке, больно ударившись рукой о твердую часть подлокотника. Глаза девушки расширились, а ротик приоткрылся в удивлении, когда ее небесно-голубые глаза встретились с теплым взглядом карих глаз. Большая прохладная ладонь накрыла поврежденную, саднящую кисть, и боль, пронзающая руку, стала постепенно стихать. Прикосновение успокаивало. Тишина, повисшая в комнате, стала практически осязаемой, пока ее не нарушил тихий голос лорда зимы. — Прости меня. — всего два слова, всего два слова, сказанные любимым человеком, словно склеили, собрали что-то сломанное, погибшее внутри нее. Едва заметная улыбка скользнула по лицу феи. — Милорд, вы извиняетесь за то, что разбудили, или за то, что нагло обманули меня на границе? — по напряженному лицу лорда прошлась слабая судорога, и уже через мгновение его озарила такая же легкая, ничем не омраченная улыбка. — За все вместе. — тихо проговорил эльф, приблизившись в лицу девушки, и, наконец, с жадностью припал к ее полуоткрытым губам.Глава 51 Конец
3 января 2020 г. в 18:44
— Динь, ну что с тобой такое? — фея отвела стеклянный взгляд от большого, во всю стену окна и бессмысленно посмотрела на суетящуюся вокруг нее фею Мэри.
У наставницы на все еще слегка покрасневшем от шрамов, но уже почти зажившем лице светилось беспокойство. Девушка слабо пожала хрупкими белыми плечами, не зная, что ответить, и слегка поежилась, будто от холода, которого в древе пыльцы и в помине не было.
— Мне плохо здесь. — едва слышно выдохнула фея, пряча мерцающие в глазах слезы.
— Если тебе плохо в этом месте, давай мастера построят для тебя новый дворец. — хлопотала женщина, не зная чем привести в себя безучастную фею.
Девушка лишь неопределенно помотала головой. То, что происходило с ее воспитанницей, сильно беспокоило фею Мэри. В первое время все казалось прекрасно: Динь оказалась действительно справедливой и доброй королевой, долина фей постепенно восстанавливалась, феи и эльфы боготворили новую правительницу, на континенте вовремя сменялись времена года.
Однако изменения, произошедшие с Динь, начались уже давно, Мэри заметила это еще в первые дни, как девушка стала королевой. В ее глазах будто бы погас тот радостный искрящийся огонек, она словно потухла, замерзла изнутри, и с каждым днем это становилось все заметнее и заметнее.
Нет, со стороны казалась, что это все та же добрая и милая фея, но внутри ее девочки что-то сломалось, и Мэри была чуть ли не единственной, кто это видел. Да, разумеется, подруги Динь тоже заметили эти изменения, но никак не могли разгадать причину столь разительных перемен, однако Мэри догадалась сразу.
— Тоскуешь по нему? — мягко положив пухлые ладони на поникшие плечи девушки, спросила Мэри.
Девушка лишь закусила губу и опустила голову, старательно отворачивая лицо от бывшей наставницы. Тогда, на границе, ей казалось, что после его слов она сумеет скоро выкинуть зимнего правителя не только из мыслей, но и из сердца.
«Не вышло» — с болью подумала фея. Каждую ночь ей снились волшебные, неземные сны. Он держал ее за руку, обнимал, покрывал поцелуями лицо, звал ее, они снова были на замерзшем пруду, потом в гостиной или в библиотеке у хранителя… В этих снах он по-прежнему смотрел на нее с той неземной лаской и нежностью, которой так часто светились карие глаза, когда она была рядом. Да, Динь отныне улыбалась только во сне, только в мире грез она была отныне счастлива.
Прошел целый год, так мало для почти бессмертных фей, и так много для отчаявшегося, погрязшего в одиночестве сердца, которое, казалось, даже не думало заживать.
— Знаю, что тоскуешь. — Динь запрокинула голову, а потом зарыдала в объятиях бывшей наставницы.
— Он обещал, обещал, что не уйдет, обещал и и…
— И ушел. Понимаю, милая, тебе больно, но его мысли ясны, — Динь непонимающе посмотрела на главную мастерицу, — Наши миры навсегда разделены самой природой, к тому же, и у него и у тебя есть долг перед подданными, которых вы оба не вправе предать, — фея отстранилась от воспитанницы, взяв ее мокрое от слез лицо в свои руки, — И поверь мне, девочка, он мучается не меньше твоего, а может даже больше. — мастерица аккуратно усадила слегка подрагивающую фею на бархатную кушетку и тихо, медленно начала свой рассказ.
— Я знаю лорда Милори очень давно, помню, как юная Клэрион тоже влюбилась в него. Тогда они оба были молоды и взбалмошны настолько, что пренебрегли предостережениями и пересекли границу, Милори сломал крылья, а главное, разбил себе сердце. Клэрион не просто заманила его в лето, но и бросила медленно умирать. — Динь едва не потеряла сознание от мысли, что лорд мог не просто потерять крылья, но и вовсе не выжить. Тем временем фея Мэри продолжила. — Честно говоря, я думала, что с тех пор он больше никогда, никого не подпустит к себе так близко. Вынести предательство очень непросто, однако гораздо тяжелее жить в вечной разлуке с любимым. Он думал, что тебе так будет легче перенести это, ведь ты бы страдала куда сильнее, зная, что никогда не сможешь быть вместе с любящим тебя эльфом.
— Я… Мне не нужна эта корона… я… я к нему хочу. — надрывно заплакала фея, а Мэри так и продолжала приобнимать ее, покачивая, как маленькую.
— Тише, тише. Никто из нас не вправе отказаться от того, что предначертано судьбой; ты — королева, милая, он — король, вы из разных миров, хотя кто знает, как может повернуться судьба? — Динь продолжала тихо всхлипывать, но теперь уже не от боли, теперь ее тихие слезы катились из глаз от безысходности.
Фея Мэри всегда умела читать души окружающих, как открытую книгу, а девушка, за пеленой горя так и не смогла распознать очередной акт заботы и любви зимнего правителя. Быть может, однажды она бы смогла его забыть, забыть как предателя и лжеца, забыть и жить дальше, но не теперь…
— Мне так плохо… — пересохшими губами проговорила Динь.
— Знаю, милая, знаю. Ты прости меня, быть может, я ошиблась, рассказав тебе, но все же, думаю, однажды тебе станет легче. Он тебя не предавал. — губы королевы тронула слабая улыбка.