мы никем не станем, ну окей ноу проблем

Еще до своего дебюта в качестве модели у Тэхена были свои стереотипы насчет этой профессии: частые перелеты, закрытые вечеринки, девушки и наркотики. От истины, впрочем, не так далеко, но о вечном стрессе на фоне недосыпа и диет он особо не задумывался, и зря. Еще куча встреч с важными шишками, на которых он должен присутствовать и исполнять роль декорации, мило улыбаться, если спрашивают что-то и поддакивать. И со своей ролью он всегда справлялся на ура, но сейчас нет сил и на это. Целый день прошел в студии, где Тэхен пытался изогнуться под невероятным углом под наставлением фотографа, затем показ, вся прочая закулисная беготня и хаос, и вот теперь ужин, сути которого он не уловил, лишь кивнул менеджеру, ага вези меня куда хочешь, только подальше отсюда. И теперь он мрачно ест салат (даже салатом назвать стыдно, одна трава под соусом, но и на этом спасибо, всю неделю на питьевой держался) и несмотря на всю усталость и заебанность, не может не заметить на себе пристальный взгляд. Имя Тэхен прослушал, должность и базовую информацию об этом человеке тоже, поэтому ориентируется на внутренние ощущения. А они подсказывают (кричат), что зачинщиком этого ужина и вообще главным здесь является этот мужчина. Чимин, его друг, называет это «дэдди аурой», и Тэхена, видимо, эта аура прошибает ударной волной, и он опускает глаза, неожиданно для самого себя разглядывая уж слишком изящные для мужчины руки и серебряное кольцо на безымянном пальце. Интересно, его жена догадывается, что ее муж вот так пожирает глазами парней-моделей на ужине, который сам для этого же организовал? Перед Тэхеном сразу же встает образ женщины, которая потягивает бокал вина и читает роман на кресле, вероятно, дожидаясь мужа с работы. На столе кухни остывает приготовленный ей ужин на двоих, а ее муж в это время хочет затащить в постель парня на лет десять младше. Хотя, может, Тэхен не прав, и она из тех богатых дам, которые в кухне собственного дома не бывают, проводя вечера на благотворительных мероприятиях и вечеринках. Это не так важно, на самом-то деле. У него проявляется азарт и спортивный интерес к тому, как же далеко этот «дэдди» за тридцать готов зайти. Ограничится взглядом или?.. Это Тэхен узнает вместе с именем этого самого папика - Чон Чонгук - в вип номере отеля, когда лениво вбивается во внезапно оказавшееся хрупким тело под собой. Чонгук не стонет, лишь отрывисто дышит, вгрызаясь зубами в ребро ладони, и Тэхена это внезапно бесит, движение бедер ускоряется, дабы вырвать побольше стонов, мольб быть помедленнее или наоборот не останавливаться. Он добивается своего - Чонгук почти срывает голос, кладет ладонь поверх Тэхеновой, переплетая сверху пальцы. И Тэхену кайфово от этого: от звуков удовлетворения, которые Чонгук сдержать не в силах, вида покрывшейся испариной напряженной спины под собой. Мужчина не удерживается на локтях и валит грудью на кровать, держась на одних коленях, и Тэхен замедляет толчки, растягивая собственное и чужое удовольствие, напряжение внизу живота накапливается, заполняется до краев, вот-вот готовое взорваться. — Внутрь, внутрь, — шепчет Чонгук, сжимая его руку, и Тэхен кончает и тут же валится рядом с размякшим телом. Момент после, когда две стороны восстанавливают дыхание, обычно самый неловкий. Как ни странно, трахаться с незнакомым человеком Тэхену легче, чем остаться на ночь и спать в одной кровати. Сон это очень личное, неприступное, он не может делить его абы с кем. Но Чонгук опережает его, вскакивая с кровати вместе со звонком телефона и по ходу подбирая одежду с пола. Тэхен не по своей воле становится свидетелем одного из скучнейших телефонных разговоров, стоящего из «Да, ага, проверьте заново, свяжитесь с этим, позвоните тому» и наблюдает, как Чонгук перед зеркалом завязывает темно-синий галстук. У него даже галстук скучный. — У тебя есть дети? — зачем-то спрашивает Тэхен, снова подумав о серебряном обручальном кольце и одиноко читающей женщине. Чонгук встречается с ним взглядом в зеркале и приподнимает бровь, удивившись вопросу. — У меня есть дочь. Затем вытаскивает из портмоне пару купюр и кладет на журнальный столик, и Тэхен слишком ошеломлен, чтобы что-либо сказать, лишь наблюдает, как он уходит.