***
Я просыпаюсь посреди ночи от того, что Максим наваливается на меня всем своим телом и хватает за волосы так, что частично перекрывает мне доступ к кислороду. Я мерзко кашляю и пытаюсь вдохнуть хоть каплю воздуха. Первый инстинкт велит хотя бы попытаться заполнить лёгкие. Хриплю его имя в попытках освободиться и привести парня в чувства. Не помогает. Он только сильнее наматывает волосы на кулак, а второй рукой лезет в мои пижамные шорты. Невольно сжимаю ноги, но Максим матерится и перемещает руку с волос на шею. К тому моменту, когда у меня больше не остаётся выбора, шорты уже спущены до колен, а горло устаёт бороться с такой хваткой. Не люблю это делать, потому что на утро соседи, кажется, прожигают взглядом и меня, и Максима. Пытаются понять, игры у нас такие или им когда-нибудь придётся волноваться и вызывать полицию. А этого уж совсем не хочется. Заполняю лёгкие жалкими остатками воздуха и издаю истошный пронзительный крик. Звучу страшно, как и обычно. Этот непродолжительный звук всегда здесь. Он застрял в воздухе над этой кроватью, но самое жуткое в том, что он застрял в моей голове. Я слышу его чаще, чем постоянно. Дорогие соседи, примите мои искренние извинения, но больше я не вытерплю. Максим приходит в себя, потому что мой крик — это единственное, что его пугает и останавливает. Он всё равно продолжает ворчать, но руку с горла убирает. — Хочу тебя, — еле внятно произносит он и в смазанном поцелуе кусает мои губы. Ему плевать на мои желания — он хочет. Чувствую, как его руки бродят по моей коже. Покрываюсь мурашками. — Максим, остановись, пожалуйста, — говорю ему и пытаюсь оттолкнуть, но пока не применяю всю силу. Вдруг сегодня получится? Вдруг он выпил меньше, чем на прошлой неделе? — Сладкая, давай сегодня без этого. — Давай, — отвечаю я и изо всех сил толкаю его на кровать. Он с глухим звуком продавливает матрас, а я покидаю спальню, забрав с тумбочки свой телефон. Максим уснёт через пару минут, и даже если он захочет меня найти, вставать с кровати и куда-то тащиться — слишком сложно для его затуманенного сознания.***
Утром у обоих из нас болит голова. У него — от выпитого алкоголя, а у меня — от ночных слёз. Я просыпаюсь на диване в зале, скидываю плед и иду на кухню за стаканом воды и шипучей таблеткой. В моём обычном списке покупок эти таблетки фигурируют стабильно. Ещё один звук, который входит в сборник композиций о наших отношениях — это шипение этой самой таблетки. Она падает в стакан с водой, издавая противное «бульк», а потом начинает шипеть на всю кухню. Но Максиму станет лучше, и меня это радует. Захожу в свою собственную спальню, в которой практически никогда не ночую, и ставлю стакан на тумбочку. Воздух, как обычно, спёртый. Смешанный со спиртом. Удушающий какой-то, что ли. Открываю настежь окно, чтобы проветрить комнату и на какое-то время заморозить эту гнетущую атмосферу. Не надолго, но всё же. Присаживаюсь на край матраса, чтобы Максим ощутил моё присутствие и проснулся. Его сегодня вечером ждёт важное интервью для журнала, на которое не получится отправить менеджеров или ребят из группы. Мне приходится быть в курсе каждого мероприятия, чтобы знать — будить его пораньше или оставить в кровати до обеда. Сегодня — нельзя. Поэтому я поступательно и осторожно достаю Максима из его снов. — Ма-а-ась, — тихонько зову и бегаю пальчиками по его плечу. Он улыбается сквозь сон, и мне становится жутко хорошо. Люблю, когда он улыбается. Хотя, обычно ему нужно выпить хотя бы бокал вина, чтобы мне улыбнуться. Максим отвечает на мои касания своим пробуждением и открывает глаза. Мутные, сонные, но морские и счастливые. Каждое такое утро, когда он просыпается в хорошем настроении, мне кажется, что всё не так уж и плохо. — Зайка моя, — сонно, но очень ласково, обращается ко мне Максим. — Сколько время? — Одиннадцатый. — Вечером интервью? — спрашивает он. Я всегда удивлялась, как нужная информация не вытряхивается из его головы после этих пьянок. Молча киваю в ответ и показываю на стакан с шипучкой. Максим нехотя присаживается на кровати и залпом выпивает спасительное зелье. Потом отставляет стакан и расставляет руки. Я забираюсь на кровать вместе с ногами, кладу голову ему на колени, чтобы он мог обнять меня покрепче и извиниться, не говоря ни слова. Не знаю, в какой момент мы вообще перестали разговаривать о том, что происходит в этой спальне по ночам. Может быть, в тот, когда я научилась своим криком останавливать Максима от изнасилования собственной девушки. Может быть, в тот, когда я сама перестала об этом говорить. Или в тот, когда поняла, что это всё абсолютно бессмысленно. — Мы справимся, Крис. Всё будет хорошо, — говорит он и по-детски целует меня в макушку.***
Я смотрю на этот долбанный букет цветов, который отдал мне курьер. Попросил расписаться в бланке отчётности и поздравил с днём рождения. Букет большой, красивый. Его явно делал человек со вкусом. Спасибо, конечно, мне очень приятно, но… — Ты отправил вместо себя букет? — спрашиваю у Максима по телефону. — Зайка, я ещё на несколько дней тут задержусь. Не сердись. — Максим, у меня сегодня день рождения. Ты помнишь вообще, сколько мне лет? — Ой, только не начинай, пожалуйста. — Надеюсь, что ты, правда, помнишь. — Естественно, я помню, что моей девушке двадцать один. Помню! — Я заказала ресторан. Это ты тоже помнишь? — Ну, вот именно. Сходи — развейся. Тебе же двадцать один, а не девяносто. Развлекайся. — Спасибо большое, Максим, — отвечаю я, стараясь не сорваться на крик. — И что там у тебя случилось такого, из-за чего ты не можешь приехать? — Дела по работе. — На острове? — Да, на острове, Крис. Я тебе говорил об этом уже давно, а ты, видимо, сама меня не слушаешь. Мы тут доснимаем куски для клипа. Роюсь на чердаке своей памяти и, правда, не могу вспомнить ничего такого. Похоже, я совсем замоталась с этой подготовкой к празднованию. — Прости, я забыла. — Вот видишь. Эх, бабуля, я тебе ещё таблеток для памяти вышлю. — Кажется, правда, пора, — с улыбкой отвечаю я.***
О том, что никаких съёмок, конечно же, нет, я узнаю сидя в ресторане с бокалом белого вина. Рома с Ваней, которые по логике тоже должны сниматься в клипе своей группы, приходят ко мне, как и должны были. Как должен был Максим. Вспоминаю, как советовалась с ним по поводу места, и как он предложил найти ресторан с караоке. Это же будет так весело, да? Вместе споём твою любимую песню, Максим? Не знаю, зачем ты обманываешь меня на этот раз, но даже спрашивать не собираюсь. — Илон, сфотай меня вот так, — прошу я подругу, накидываю на плечи пиджак кого-то из парней, немножко приподнимаю платье, чтобы были видны коленки, по которым Максим с ума сходит, и делаю максимально незаинтересованный вид. Не смотрю в камеру, подношу бокал к губам, пытаюсь скрыть свою злость за огромным куском стекла. Смотрю на экран телефона подруги — фотография отличная. Не для обложки журнала, а для того, чтобы Свобода хотя бы вспомнил о моём существовании. А может быть, даже заметил толстую цепочку у меня на шее, которая отвлекает внимание от небольшого синяка, или длинные рукава платья, которые скрывают синяки побольше. — Выложи от себя, пожалуйста, — говорю я и отдаю телефон Илоне. Даже она не знает, насколько мне сегодня, в день своего рождения, хочется свалить куда-нибудь подальше отсюда. А с другой стороны, я уже третью ночь сплю в своей спальне и не боюсь просыпаться.***
«Кристина Александровна, напоминаем Вам о завтрашней семейной консультации, которая состоится в 14:00 в нашем психологическом центре. Будем Вас ждать! До встречи!». Сегодня, 11:08. У меня остаётся всё меньше времени, чтобы рассказать Максиму о том, что мы записаны на совместный приём в клинику. Пока я собираюсь с силами, мне становится жутко интересно, волнуются ли психологи, если кто-то не приходит к ним на первую консультацию. К тому же, если этот кто-то отметил почти все галочки в анкете на сайте при заполнении графы «Выберите, что Вас беспокоит». Интересно, сколько людей передумывало идти к психологу за сутки до приёма или даже за час? Этим вечером Максим возвращается домой раньше обычного. Он обнимает меня со спины, пока я режу овощи для салата. Заглядывает мне в глаза, и тут я понимаю, что не чувствую запаха спирта. Максим абсолютно трезвый. Значит, никакой беспокойной ночи сегодня. Никаких шипучих таблеток и проветриваний спальни. Сегодня он весь мой, и мне не надо делить его с бутылкой. — Поужинаем вместе? — ласково произносит он и губами невесомо касается большого синяка на моей шее. Чувствую приятный холод в районе этого красно-синего пятна, оставшегося после вчерашней ночи. Он как будто старается залечить мои раны. — Конечно, — отвечаю я. — Прости, — тихо говорит он, проводя пальцами по моей шее сверху вниз. — Такого больше не будет, я обещаю. Наверное, это всё из-за вчерашнего. Из-за того, что у него снова получилось сделать это спустя несколько месяцев после прошлого случая. Но я сама виновата — не нашла сил вовремя закричать, чтобы остановить его. — Я тебя люблю больше всего на свете, — шепчет он тихонько и утыкается носом мне в шею. Алкоголем не пахнет совершенно. Пахнет только свеженарезанными овощами и настоящим Максимом. Ни в какую клинику мы, конечно, уже не идём. Никто мне почему-то и не перезванивает. Вот вам и пример человека, который передумал идти к психологу за несколько часов до сеанса. Я знаю, что Максиму и без этого тяжело даётся этот шаг. Но мы справимся и без психолога. Всё будет хорошо.