Отливающие багрянцем тени, отливающие багрянцем стены… Всё смешалось, застыло на кончиках спиц. Мы ничего не видим, единственное, что мы можем, это слышать Его голос и на сотни голосов повторять Его волю. Наши глаза лопнули от нестерпимого шума, а белёсые кости покрыла тонкая пленка угольной пыли и ртути.
«Я видел, как наши лица истекали кровью на блюде перед нами. Клювы, замещавшие нам отрубленные головы, жадно щёлкали, хватая дымный воздух роскошной темницы, где наше тело приковали бесчисленные года назад. Мелкие твари, кажется, живые называли их «гукесы», несут огромные, с них самих размером, бурдюки, до краев наполненные маслянисто-блестящей жидкостью. Структуру снова будут усилять. Вновь будет боль в рассеченных мышцах, вновь вставят пластины из металла, прикрутят к не-живой плоти болтами, пробьют заклёпками и шипами. Мы слишком сильны для того, чтобы они могли сдержать нас, но наше тело слишком грузное, чтобы не ломаться под влиянием гравитации. Ноги в постоянном движении, я путаюсь в кожаных ремнях и цепях, что навесили бывшие братья и сестры».Я бы многое отдала за то, чтобы вновь ступить на твердь, но мои ноги отсекли, спаяли с его плечами, моё нутро выскоблили и заполнили стеклом и металлом. Сделали нас едиными. Голос успокаивает, говорит через нас, но боль слишком сильна. Серебряное копьё бликует, смешиваясь с тенями на стенах. Пытаюсь откинуться назад, но древко не дает.
«Клинок впивается нам в голову. Кость крошится, проникая всё глубже. Тон за тоном мы погибаем, но погибнуть не сможем; Он держит нас вживе против нашего же желания, несмотря на все повреждения, что сопровождают наше служение. Спицы дрожат, раздражают останки мышц, ловят малейшее движение воздуха, малейшую прихоть Его. Нужно быть крепче, нужно терпеть. Ради нее, это была моя ошибка».Ремни натягиваются; я пытаюсь задеть их клювами, освободиться. Оборвать наше мучение. Паучьи лапы оставляют ломанные тени. В легких не осталось воздуха, только графитная пыль. Я извиваюсь, пытаюсь порвать узы, пытаюсь заполнить хилую грудь, горим будто в огне. Но это просто жизнедателя нет в густой крови, а рёбра превратились в клетку не-живому сердцу. Ради него, это был мой выбор.
«Звуки терзают разум. Он опять говорит нашими глотками, в них заливают дары. Я рад, короткая передышка, мягкие касания когтистых лап приносят холод, я почти что согласен нести своё наказание и дальше. Она довольна, я вновь чувствую ток крови в изношенных сосудах, спокойно смотрю на своё же лицо напротив нас. Почему-то мне уже всё равно».Звуки терзают тело. Сияющий белым рог, невнятная речь живых. Нас снова спрашивают, мои клювы что-то отвечают, Он доволен. Она довольна, боль рассыпается огненными искрами, не имеющими более власти над нами, спокойно смотрю на своё же лицо напротив нас. Почему-то не больно.
«Я принял свою участь».Я приняла свою долю.