Комната с клоунами

Я продолжала работать в книжном магазинчике в Дерри, год за годом. Всё было спокойно, и в целом я была довольна своей жизнью, но иногда... Я думала о том, почему мне так и не удалось завести свою семью. То ли я настолько неприятная, то ли мужчины здесь слишком... Просто слишком. Но что касалось детей, они меня просто обожали. Тянулись, словно к крёстной фее, надеясь на заботу и любовь, которой им не хватало. И разумеется, они её получали. Ко мне в гости чаще других заходили семеро ребятишек, что за чашкой ароматного чая любили лопать свежие испечённые пироги с черникой и слушать выдуманные мной истории. Истории волшебные, захватывающие и пугающие. Но в этот раз всё было иначе. Ещё до прихода моих маленьких друзей я чувствовала: грядут перемены. На душе моей становилось неспокойно. Даже погода была какая-то хмурая, и хоть неожиданные дожди в моём городке – привычное дело, эти тучи будто бы несли с собой недобрую весть. Я, нервно перебирая складки моего любимого зелёного платья с вышитыми сочными оранжевыми апельсинами на юбке, размышляла: каждый раз, когда погода в Дерри портится, что-то происходит. То ребёнок пропадёт, то взрослый кого-то побьёт, а то преступность подскачет, как яйцо в кипящей воде. Давно купленная книга с историей города пылилась на полке, ещё более потрёпанная, чем при покупке 27 лет назад. Зачитана до дыр, но без толку. Я будто что-то упускала, и никак не могла сложить два плюс два. Я знала, что причина у всех бед одна, и сердце подсказывало, что я не раз эту беду встречала, жила с ней бок о бок. Но всякий раз как я пыталась вспомнить, дёргая за ниточки в своей голове, это больше походило на погоню за улетающим вдаль воздушным змеем. Я тяжело вздохнула, отводя взгляд от окна, и уже собиралась выключить чайник, как в дверь постучали. Моё лицо озарила тёплая улыбка. – А вот и вы, мои искатели приключений! Проходите, я как раз вскипятила воду на чай. Дети по очереди поздоровались, разулись из своих затасканных кроссовок и радостные побрели в комнату. Я вернулась на кухню, чтобы переложить пирог с противня на тарелку. Компания сидела в гостиной, рассматривала мои картины и что-то бурно обсуждала, кажется, одного из придуманных мной персонажей – сбежавшего от семьи резчика по дереву мальчишки, ставшего клоуном. Вдруг шум их голосов сменился заговорщическим перешептыванием. Я не отвлеклась на эту перемену, потому как взгляд мой уже был прикован к огромной воронке, медленно закручивающейся в небесах. Словно кто-то выдернул пробку там, наверху, и теперь у нас внизу уйдёт вся грязная вода, как из сливного отверстия в раковине. Стало как-то тревожно... Будто бы всех людей затянет в этот водоворот, и мы взлетим, как очистки моркови, или ещё чего-нибудь съестного, чтобы потоком быть снесены прямо в громадный шредер. Насколько остры должны быть эти лезвия...Я покрепче сжала кухонный нож в руке и осторожно, наскоро нарезала ароматную выпечку. Меня окликают, и от неожиданности я вздрагиваю, издав приглушённый крик. Прибор едва не выскакивает из моих рук, но мальчик перехватывает его рукоять и кладет на столешницу. – П-простите, что нап-пугал! – Ей-богу, Билл, доведешь бедную женщину до инфаркта! Полегче, крадущийся тигр, а то тебя не пчела ужалит, а ремень! Это тот заикающийся мальчик, что попытался извиниться за нанесенный мне лёгкий испуг. Позади него стоял рыжий парнишка в очках; держа руку на плече Билла он словно рыцарь копьём подталкивал слова внутри него выйти наружу. И эта поддержка действительно оказывала хороший эффект. В окружении друзей Уильям заикался значительно меньше. – Ты что-то хотел у меня спросить, дорогой? – К-как д-д-давно вы н-нарисовали э-это? – Выдавил Билл, поднимая в сжатой ручке портрет улыбающегося клоуна. На синем фоне холста посередине стоял рыжий шут, игриво улыбаясь. Он будто бы парил в небе, но при этом твердо стоял на этой синеве. За спиной у него была связка красных воздушных шаров, лишь один из которых лопнул. Его ошмётки лежали под ботинком клоуна, который, казалось, не обращал на это досадное событие никакого внимания. Лицо мальчика было слишком обеспокоенным для такого жизнерадостного рисунка. – Пару недель назад, а что? Вас что-то беспокоит, мальчики? – Мы видели его вчера днём... – робко вступила (и в разговор, и в кухню) единственная девочка в их компании. – Вот как? Что ж, видимо я купила волшебные кисти, раз рисунки начали оживать! Шутка не возымела нужного эффекта. Ребята мялись, переглядывались, словно сомневаясь, стоит ли мне говорить что-то, что им известно, что-то важное. – Вы так на меня смотрите, будто я враг народа. Ну же, говорите. Я не укушу. Все обратили взор на Билла. Хоть самой бойкой была Беверли, негласным лидером команды был избран именно Билл. Он сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Да что с вами не так? Что случилось? Он вас ранил? – Нет, но мы ранили его. Не знаю, насколько сильно, но кажется, он был очень разозлён. – ответил за всех Майкл. – Вы хотите сказать, что мой рисунок реален? – М-мы не з-знаем нас-счёт других, но э-э-этот к-клоун точно есть. Я колебалась. Всё это, конечно, звучало абсурдно, но, как говорят, с ума по одиночке сходят. Не могло же всем семерым почудиться одно и то же? Или могло? – Мы видели его! На Нейболт стрит, в заброшенном доме! – будто бы пытаясь убедить меня, выпалил Эдди. – Этот дом давно входит в муниципальную собственность, и все попытки кого-либо его приобрести заканчивались отказом или пропажей владельцев без вести. – добавил Бэн. – Я знаю про этот дом, не надо мне объяснять элементарные вещи. Меня больше волнует: что вы там забыли? – Мы искали –хотел было сказать Ричард, но получил локтем в бок от Беверли и умолк. По лицу Билла было ясно, что именно они искали. Убийцу Джорджа Денбро. И хоть тело обнаружил Дейв Гарднер, Билл никак не мог справиться с самой мыслью о том, что дорогой ему человек, к тому же всего лишь шестилетний ребёнок, покинул этот мир так скоро. Официальная версия с тем, что рука мальчика застряла в водостоке старшего брата не устраивала. Теперь ясно, почему вчера досталось какому-то бродяге клоуну. Мальчику просто нужно было куда-то деть эту боль, выразить её. Родители в Дерри не славятся своими познаниями в педагогике, да и в целом редко занимаются воспитанием своих чад. Но возможно это и лучше, чем, например, методы Маршей, Бауэрсов, или, господь упаси, Хокстеттеров. Так что пытаться переложить всю ответственность за смерть детей на одного абстрактного убийцу в его случае вполне оправдано. Но не отменяет пугающей целеустремленности, с которой он так хотел отомстить. А друзья только подначивали, ведь по-другому дети поддерживать не умеют. Я с пониманием киваю. – Я верю вам, правда. Но вам не кажется, что такими методами правосудия не добиться? – Я знаю, ч-что это был он! Я знаю, что Джорджа убили! – Даже если это и так, Билл, пожалуйста, послушай меня. Если ты продолжишь в том же духе, то только покалечишься сам. – Эт-то не человек. Он.. Оно – не человек. – Мы видели! Мы видели, как у него отросли клыки, и когти, как у монстра! Дети согласно закивали. Каждый, перекрикивая друг друга, рассказывал мне всё больше и больше деталей об этом странном чудище, именуемым себя Пеннивайзом. Что-то на задворках моего сознания начало скрестись в давно закрытую дверь. Я точно слышала это имя раньше! Но где?... И почему моё сердце так загнанно застучало? Я волнуюсь... За него? Либо у детишек слишком разыгралось воображение, либо тут и правда творится что-то неладное. Я никогда не считала себя атеисткой, но и верующей себя не назову. Но я не отрицаю существование вещей, неподвластных нашему пониманию. И потому рассказ детей меня не удивил. Разве что одна деталь, которая перевернула всё. Глаза в водостоке. Словно два четвертака, сверкающих на солнце, голодные, с лёгкой хитринкой в прищуре. Я видела их раньше, ещё будучи студенткой, и упорно старалась их не замечать. Или меня заставили их не замечать. Как и сейчас... В открытом дверном проёме под лестницей. Прогремел гром. Кажется, тучи принесли с собой настоящую бурю. Дети, заметив мой остекленевший, настороженный взгляд, посмотрели в ту же сторону и тут же встрепенулись. Словно птенцы вжимаются в курицу-наседку, они встали за моей спиной, хватаясь пальчиками за подол платья. Со стороны кладовки послышался тихий, бархатный смех. – Что, детишки, нашли себе общую мамочку? – злорадствуя, обладатель серебряных глаз ступил из темноты, будто бы отделяясь от неё и становясь отдельным существом. – Это он? – холодно спросила я, бросив короткий взгляд на вцепившегося в мой бок Билла. Он решительно кивнул. – Что, мадемуазель решила прервать мой воспитательный процесс? Посмотри как папочка старался, они же теперь от тебя шагу лишнего не ступят! – клоун облокотился на стену и похабно улыбнулся мне. Дети наблюдали за мной, будто бы ожидая, что я нападу, или хотя бы, защищу их. Я втянула носом воздух: он постепенно начинал заполняться запахом карамели, попкорна и... Свежестью шумевшего на улице дождя. – Пеннивайз, значит. Возомнил себя лучше других, обижая тех, кто слабее? – Боб Грей, мисс, к вашим услугам. Интим не предлагать, уж больно трудно отказать! – он совершенно проигнорировал моё замечание, продолжая скользить взглядом по детям, изредка возвращая его ко мне. Он походил на хитрого лиса, ожидавшего, когда наконец добыча образумится и бросится наутёк. – Мистер Грей, проясните мне один момент. Что вам понадобилось от этих детей? – Вопрос неверно поставлен, mon ami, ведь это они заявились ко мне с целью – о боже! убить меня... – Пеннивайз картинно начал падать в обморок, но остановившись на полпути, выпрямился обратно, и фыркнул, глядя на хмурый вид Уильяма. Голос Роберта приобрел некоторое рычание, словно он сдерживал свой гнев из последних сил, но всё ещё хотел вдоволь наиграться перед главным действием. – Вот только козявки не знают, с кем связались. Как насчёт поменяться, а, моя сладкая? Отдай мне парочку из них, от тебя не убудет. Скажем, я возьму толстяка и еврея. А у тебя останется и своя жизнь, и ещё пятеро юнцов. Правда, здорово? Спрашивать, что он собирается сделать с ними, было бы просто глупо. Что ещё можно делать с такими острыми зубами, как не разрывать нежное детское мясо, да дробить тонкие кости... Я напряглась, надеясь, что он не заметит этого, и процедила сквозь зубы настолько твёрдо, насколько могла. – Нет. – Оу? Мисс думает, что её блеф на меня подействует? Что я не замечу, как ты напугана? О, нет! Ты попадаешь в фолл, детка! Я нахмурилась. Никогда не интересовалась бейсболом. Но сейчас не это было важно. Важны были эти подростки. Он неспроста желает им смерти, нет. Здесь должно быть что-то ещё. Он ведёт себя, словно всемогущ, но когда смотрит на эту семёрку, натягивается, как струна от напряжения. Видимо, когда дети его ранили... Это было больно? Он испытал боль впервые, вот что было для него недопустимо! Ну конечно! И его глаза, светятся, прямо как... – О боже. – Вспомнила меня, куколка? А я о тебе не забывал ни на мгновение. "Аромат корицы, что сжигает моё нутро"... Воспоминания начали одно за другим мелькать перед глазами, как сменяющиеся каналы на ТВ. Моя поездка, старый дом, куклы, и.... Он шагнул вперёд, сверля покрасневшую меня взглядом, и вся команда детей синхронно отшатнулась назад, чуть не уронив меня. Кто-то пискнул, кто-то уткнулся мне в живот. Я провела ладонью по мягким рыжим волосам, воркуя. – Тише, я рядом... Я вас ему не отдам. – Как же это: не отдашь? Мы хотим поиграть сегодня в мамочку и папочку?Что ж, тогда папочка очень рассержен, что ты не даёшь ему принимать участие в обучении! – он продолжал измываться, рыча через слово и медленно наступая. Глаза его загорелись ярко-оранжевым. Ну нет, это же просто невозможно! Он только и ждёт, что я поддамся на его провокации, буду смущена, сбита с толку! Как и всегда, ему нужно сначала напугать, а уже потом что-либо делать. Это сработало бы с детьми. Но не со взрослой женщиной, однажды уже видевшей его свет. Мне надоело слушать его глупые шутки. Почему он ходит вокруг да около, не объяснится, не принесет извинений, за все те годы, что я была одна, в неведении?! Моя спина выпрямилась, когда я прикрикнула. – А ну стоять. Не рычи на меня! Ну-ка живо прекратил своё представление и вышел во двор! Глаза Пеннивайза расширились. Не дав ему ничего сказать, я схватила его руку и выволокла на задний двор моего дома. Дождь уже заканчивался, но сейчас намокшие волосы волновали меня меньше всего. Прижав его, всё ещё шокированного, к стене обеими руками, я встала напротив и пригрозила ему пальцем. – Что ты черт возьми устроил?! Что за цирк! Чтоб больше не трогал их, ясно? Наконец, отмерев, Грей ахнул, и прикрикнул. – Что я устроил?! Это что Ты устроила?? Игнорировать меня, не замечать, как я захожу ежедневно к тебе в магазин, слежу из водостока? Да ты только и знаешь, что писать свои глупые сказки! Я теперь не "мой бог", а "выдуманный добродушный персонаж для моих милых маленьких друзей", да?! Возишься с ними, а теперь защищаешь, тоже мне, "Россия, – добрая душа"! – Это ты заставил меня забыть о себе, заставил ещё девчонкой! И ни малейшего намека, за всё это время на то, что произошедшее – не игра моего воображения, что я не выжила из ума! – Да я спал! Всё! Это! Время! – выпалив, тряс руками клоун. Дети прижались к стекольной двери, впервые с интересом и восторгом наблюдая за руганью. – Откуда мне было знать?! Я все книги что только здесь есть перелопатила, и кроме тупой легенды о Гитчи Маниту, и о том, как индейцы рассказывали тебе анекдоты, чтобы отправить поскорее восвояси, я ничего не выяснила! – Этого было более чем достаточно, для того чтобы до тебя дошло, кто я! – Мне нужно было это знать от тебя! Тебя, а не людских книжек, дурья твоя голова! Грей замер и умолк, наблюдая за тем, как глаза женщины начинают слезиться. За тем, как её окутывает невидимая человеку дымка печали и боли, а мешок смерти неумолимо темнеет. Она отвернулась, сжимая руками плечи и опуская голову. Наконец отлипнув от стены, он подошёл к ней и заключил в объятия. Раньше он бы не обратил внимания на чужие чувства. Сейчас же, это было так странно: совсем недавно он и сам чувствовал себя так же. Как, обычный человек, простая женщина, может чувствовать то же, что и он? И понимать чужие чувства лучше, чем он свои собственные? Она несколько раз всхлипнула, уткнувшись лицом а его широкую грудь, и обхватила ладонями спину. Выдохнула, а затем открыла рот, чтобы сказать, но Пеннивайз ответил на её мысль раньше. – Я тоже скучал. Она кивнула, и улыбнулась уголком губ, когда он подушечками больших пальцев стёр потекшую тушь с её нижних век. Белые суконные перчатки пропитались серостью, но вероятность запачкаться его никогда не волновала. Роберт взглядом указал женщине на детей. Она, жестом указав им отойти от двери, повернула лицо к клоуну. – Я не могу тебе их отдать, дорогой. Ты же знаешь, как это бывает.. Он цокнул языком, не злобно, но с упрёком. – Привязалась-таки. – Как и к тебе. – Ну, ко мне грех не привязаться. А вот они, как бы тебе это ни нравилось, мне нужны. – Ты можешь съесть и других. – Другие не заявляются ко мне домой и не пробивают череп арматурой, детка. – он горько усмехнулся, пробегая ладонью по изгибу моей спины. – О, Господи! – воскликнула я, не зная от чего больше: от удивления, что дети способны навредить Ему, или ощущения чужой руки, нагло сжавшей мою задницу. Пеннивайз растянул раскрашенные губы в улыбке, будто бы уже почти не злясь на виновников его беспокойства. Кажется, всё вернулось на круги своя. Облака медленно расплывались по небу, являя его чистый, персиково-оранжевый оттенок. – Хотя ты могла бы спасти своих птенчиков, если бы оказала мне небольшую услугу... – Давай не при детях? – Ты не представляешь, какие эти мальчишки в самом деле испорченные, милая. – Как бы там ни было, им всё ещё только по двенадцать. Не здесь, родной. – Ну, раз ты настаиваешь... Хорошо. Я не буду их трогать, если они не будут меня вынуждать. Сегодня в полночь мне за это отплатишь. – Спасибо. А в рассрочку можно? По выходным, к примеру? – Всенепременно! Он отпустил меня и чмокнул в щеку. А на следующую его выходку, в шутку нахмурилась и уперла руки в бока. Он ловко перелез через забор, и вися с другой стороны на одной руке, сложил пальцы рогаткой и хищно провел кончиком языка между ними. Подавив глупую влюбленную улыбку, я вернулась в дом. Дети сидели на диване и выжидающе смотрели на меня. – Ну?.. – подала голос Беверли. – Думаю, мы сможем договориться. Только вам придётся.. – Что? – спросил Эдди, с надеждой, что я не скажу "сразиться с ним или что-то в этом духе". – ... Доесть уже наконец пирог, ну в самом деле, остынет же! Ребята, с облегчением рассмеялись и подуспокоились. Когда чай был наконец допит, я рассказала им новую историю. Да, я солгала, что за убийствами стоит вовсе не он, а другие, более жуткие создания, а Оно здесь что-то вроде охранного пса, защищающего всех жителей от них. Эту легенду мне предложил рассказать сам Роберт, прежде чем закинуть ногу через забор. "Иногда у него не получается уберечь всех", сказала я Неудачникам. Поначалу дети сомневались: ведь они видели, на что способен Пеннивайз, как такое существо может быть добрым? Пришлось объяснять юным умам про относительность и энтропию, настолько просто и понятно, насколько возможно. Добро и зло не бывает в абсолюте. Да, это трудно признавать. Но лучше свой разумный монстр, нежели чужой и более жестокий. В целом ребята были согласны с этой позицией. Но огонёк мести в глазах Билла так и не угас. Как я ни старалась, мальчик упорно отрицал все попытки переубедить его. Ладно, оставлю эту заботу его друзьям. Может, им удастся его образумить. А что касается "платы" за их безопасность, она была оплачена сполна и неоднократно. В этот раз Пеннивайз не хотел заставлять меня забывать его. Оно и ясно, зрелая женщина явно полезнее, чем юная девица. С таким даром убеждения в коктейле со слепым обожанием всегда можно надеяться на поддержку и отведение ненужных взглядов.