Война Проклятого

      Джон не ожидал того, что с Линой его сон впервые за последние месяцы станет спокойным, теплым и восстанавливающим на столько быстро, что на утро он вообще не почувствовал боли в мышцах и полученных накануне ранах. Он проснулся куда раньше неё и сразу понял, что рука Лины лежит на его спине… Такая хрупкая, молодая и чистая душой девушка сквозь сон прижималась к нему, обнимала, и от этих объятий Джону было так тепло и хорошо, что на лицо к нему невольно напрашивалась довольная, бодрая улыбка. Свои носом он зарывался в её густых, пахнущих травами и маслами волосах, не хотел покидать постель, дабы не разбудить сладко спящую Лину.       Сон отпустил её только тогда, когда Джон уже был не в силах лежать на боку, и Лина, сразу же открыв глаза, проговорила:       — Доброе утро, Ваше…       — Джон, я просто Джон, — с улыбкой, добрым голосом перебил тянущуюся к его губам девушку Джон.       Губы их вновь соприкоснулись, и момент этот с ночи не потерял той изюминки и волшебства, каким он был в момент их первого поцелуя. Вновь внутри Джона разлилось благодатное тепло, лед, сковывающий его сердце, опять начал подтаивать, пальцы обнимающих её шею рук приятно покалывало.       — Мне нужно идти, скорее всего на стенах все ждут моих решений, — сквозь поцелуй выдавил из себя Джон, наконец-то немного отодвинувший от себя Лину.       — Конечно, Ваш… Джон. Ты посетишь меня сегодня ещё раз? — с нежной, сонной улыбкой спросила девушка.       — Мне кажется, что в этих покоях я буду бывать куда чаще, — натягивая на себя штаны, проговорил Джон.       На самом деле он очень боялся… Он понимал, что Лина нравится ему сильно, в компании с ней он чувствует себя на пике своих сил, расслабляется, но то, что он сотворил с ней, с её семьей и землями его никак не красит. Девушка должна была его ненавидеть, желать его смерти, но то, что она оказалась с ним сейчас так близко, чего так давно не было у Джона, не смотря на все его грехи, его грело так сильно, что он мгновенно забывал о войне, мятеже, предательстве и желании отомстить.       Джон покинул покои стоило ему только закрепить ремень с прикрепленным к нему Длинным Когтем на пояс. Мгновенно к нему сзади прикрепилась пара сонных на вид стражников, которые, как понял Джон, бессменно охраняли сон своего короля на протяжении всей ночи. Первым на его пути лежал большой чертог и Джон, войдя в небольшую, расположенную по правую руку от трона дверь, развернулся со стражами со словами:       — Идите спать, мне нужны свежие люди…       — Но Ваше…       — Идите на кухню, скажите покормить вас и отправляйтесь спать. Осада будет не из легких…       Он не планировал задерживаться в чертоге — его ждала неимоверная гора дел на стенах, где, как понял Джон по пустому, наполненному только слугами залу, и находилась большая часть лордов и воинов. Далее Джон направился к выходу из чертога, но длинные, широкие коридоры снова привели его к дверям, открыв которые он оказался практически под проливным дождем. «Главное, чтобы потом не подморозило», — про себя отшутился Джон, представляя, как воины его армии и отряды Сансы скользят по замерзшим улицам Винтерфелла. Первый же шаг завел Джона в глубокую, намытую потоком стекающей со ступеней воды лужу, и в пока еще сохранявший тепло сапог залилась холодная вода вперемешку с грязью.       — О-о-о, наш король решил почтить народ своим присутствием лишь ближе к обеду, — с улыбкой отшутился над Джоном Давос, каким-то случайным образом оказавшийся рядом в этот момент.       — В смысле? Сейчас полдень?       — Ближе к полудню, Ваше Величество. Но вы в первый раз выглядите бодрым и довольным. Помог совет Гарета и Киллиана?       — Давос, тебе ли обсуждать со мной это…       — Джон, за годы проведенных рядом друг с другом я могу назвать тебя сыном, непутевым, рискованным, но через чур удачливым сыном.       Джон улыбнулся — слова Давоса, которого он принимал за одного из умнейших и добрейших людей в Вестеросе, необыкновенно тронули его. Именно он защищал его мертвое тело в момент, когда никто не верил в воскрешение, он собирал с ним людей, бился в битве Бастардов и Великой Войне, и был одним из многих, кто предлагал вернуть Джона после того, как уплывут Безупречные. Но те, кто принимали решение, были непреклонны, и Джон, после всех подвигов и страданий вновь отправился на отшиб мира, и только Давос вернулся, когда узнал о его возвращении…       — А как же Джендри, ему не нужен твой чуткий глаз и мудрый совет?       — Сразу же, как Джендри прибыл в Штормовой Предел, его окружили лорды-знаменосцы, особенно этот всезнающий и самоуверенный лорд Ральф Баклер.       — Ладно уж тебе, Давос, не пристало нам за спиной обсуждать дела и проступки насоливших нам людей. С ними нужно разбираться, действовать, — решительным тоном заявил Джон.       — Я согласен с тобой… Но, Ваше Величество, нас ждут на стенах замка, у лордов сюрприз для вас…       Джон кивнул и, уже не обращая внимания на то, что жутко промок и прозяб, направился вслед за таким же мокрым Давосом. Ему казалось, что город вымер — им встречались редкие, прячущиеся от дождя фигурки людей, носящиеся в разных направлениях воины и инженеры, под дождем, на свой страх и риск, возводящие укрепления прямо посередине улиц.       — А где Киллиан? С ним все в порядке?       — Лорд Кархолд все время проводит на стенах, руководит обороной, пока нет вас. То, что вы взяли кастеляна Кархолда на службу является прекрасным ходом со стратегической точки зрения. Но он совсем не ходит на участки стены, отгораживающие от города и полей богорощу и я не могу найти этому объяснения.       — Все это из-за Алис Карстарк, я так думаю.       — Из-за молодой леди Кархолда, погибшей… В богороще при защите Брана? Их что-то связывало?       — Он любил её, Давос, и видимо теперь боится посещать богорощу, там к нему могут прийти плохие воспоминания.       — Считаете это правильным?       — Я считаю, что нам нужнее лорд с ясной головой, а не с поникшими от боли и утрат мыслями.       — В вас я тоже заметил некоторые перемены, Ваше Величество, — озадаченно проговорил Давос, не поворачивая головы к идущему рядом Джону.       — Что же?       — Призрак, его нет с вами, и видимо не было с самого начала похода…       — Да, как и в первом моем путешествии за стену он покинул меня еще в Теннии, когда мы с Тормундом отправлялись искать людей для похода в затерянной, ледяной стране.       Джон закончил свою речь ровно тогда, когда они оказались на переполненной воинами и лордами предвратной площади. Молча, ни на кого не обращая внимания и слушая только недовольное ворчание промокшего до нитки Давоса, Джон преодолел переполненную площадь и начал подниматься каменной, ведущей на стены лестнице.       Воины, то поднимающиеся, то спускающиеся по ней при виде Джона и Давоса расступались, почтительно кланялись своему королю, но, следуя четким приказам направлявших их людей, тут же продолжали куда-то нестись. Стоило Джону взойти на стену, как все, кто находился на этом участке стены, оторвались от своих дел и уж было начали кланяться, но Джон, пусть и зная принятые для высшего общества обычаи, жестами тут же отложил поклонения и почитания, предпочев этому продолжение подготовительных работ.       — Какое-то затишье, ни обстрелов, атак… Хотя у Сансы есть силы для того, чтобы задавить нас числом, — с невероятно задумчивым видом доложил Давос.       — Я думаю, что нас просто хотят взять измором, — смело предположил Киллиан, вышедший на стену из надвратной башни.       — Скорее всего, хотят ослабить нас и потом потрепанных, голодных и обессиленных взять штурмом, — согласился с Киллианом Джон, столкнувшийся с похожей тактикой одичалых при их штурме Черного Замка и Стены.       — Вдруг они готовят таран, или осадную башню…       — Если я увижу у наших стен стофунтовые осадные башни, то я лично выйду из крепости сдаваться, — подозрительно поглядывая вдаль, отшутился Джон.       — Такие осадные башни должны тянуть слоны, или почти все войско Сансы, да и таран, способный пробить укрепленные нами ворота Винтерфелла, я не могу представить в своей голове.       — Запасов точно хватит для того, чтобы продержаться неделю или две?       — Да, но… Если ваша ставка на одичалых не сработает, и не сработает план с наступлением Уайтхиллов, Флинтов и кланов Волчьего леса лорда Кархолда — нам конец. А ни от одичалых, ни от ваших Уайтхиллов вообще нет вестей…

***

      Несколько дней осажденный город жил так, будто этой осады и тысяч оцепивших от мира Винтерфелл воинов Сансы за стенам не было вообще. Запертые в городе купцы торговали своими последними товарами, но все продовольствие у них было изъято по приказу Джона, а ткани, доспехи, картины и прочие безделушки в осажденном городе ценились так низко, что выгоднее было со своим караваном прорвать осаду и торговать в близлежащих городах и замках.       На третий день в замке закончилось практически всё вино, кроме небольших запасов, припасенных Джоном для себя, на так называемый «черный день». Эль в ограниченных количествах держали на замковой кухне, но и его запасы медленно и верно испарялись каждый вечер. По истечению пятого дня в замке закончилось практически всё зерно, остались только крупы и немногочисленные овощи из замковых теплиц и Джон, поняв, что просто так защитникам осаду не прорвать, вновь собрал совет в Большом Чертоге. В глазах лордов, воинов и всех, кому нашлось место на этом совете, Джон видел неприкрытую, прогрессирующую усталость, боль и даже страх, переполнявший людей с самого начала осады.       — Осада… Нам так просто не прорвать её! — начал свою речь лорд Гленмор.       — Всеми силами нужно прорваться к выходу и продолжать поход! — предположил лорд Норри.       — У нас не хватит сил даже для того, чтобы преодолеть поле. Нас задавят конники и дело завершат лучники, — отклонил предложения лордов Джон, на деле сам не представлявший, как дальше продолжать войну.       — Есть у меня одна идейка, мой король, — с поклоном, почтительно-добрым тоном начал Эндаррио Моррэн, который, как оказалось, вообще не покидал Винтерфелл с момента коронации Джона.       — И что за идея у вас? — ответил браавосийцу Давос.       — У нас есть купцы, а торговцев других государств на войне не принято трогать… Если заплатить какому-нибудь пентосийцу или кто тут у вас есть, то можно послать в его отряде нашего человека, который пройдет на Север, в сторону Уайтхиллов и Стены…       — Хорошее предложение… А кто пойдет?       В зале все притихли — никто не хотел так рисковать своей жизнью ради того, чтобы отправиться с сомнительным человеком в стан врага. Когда Джон уже думал отвергнуть эту идею, с дальнего угла зала послышался громкий, уверенный голос:       — Я пойду!       Это был Киллиан…