Гибрид

      Прошло несколько дней с момента, как Йокас заперли в каюте. У нее было все необходимое, поэтому выпускать «осужденную» без надобности не требовалось. Однако она не была заключенной и под присмотром, вместе со всеми, ходила на совместные принятия пищи. Несмотря на повышенную агрессивность колонистки, все относились с пониманием к ее состоянию. Но все же, большинство времени, она была заперта и чувствовала себя откровенно неважно из-за ломки. За несколько недель употребления сильных препаратов, выработалась зависимость, и чтобы перебороть ее, требовалось немало времени. Самое ужасное начиналось ночью. В одиночестве, без возможности выйти из каюты, так как ее запирали, женщина металась из угла в угол. Тремор, ломота в суставах и мышцах не давали ей уснуть, сводя с ума. Озноб и бессонница вызывали нервное напряжение, вынуждая мозг работать, искать виновного в ее состоянии. В голову то и дело возвращался образ ненавистной Веги, нагло ухмыляющейся своей безупречной, винировой улыбкой. — Это все ты… идеальная сучка корпорации… — сквозь зубы процедила японка, обращаясь к мысленному образу женщины. — Лучше бы ты сдохла, отравившись и тогда бы все слушали меня… — Йокас небрежно закуталась в одеяло и забилась в угол каюты в попытке уснуть. Но мысли, пронизанные ломкой, уносили ее все глубже в прошлое, в пучину самых темных воспоминаний. Перед глазами всплыл образ молодого японца, которого увозили на каталке, его лицо было искажено судорогой, с уголка рта текла кровавая слюна. Вокруг было много шума, света, мигалки скорой помощи и крики врачей, пытающихся понять, что произошло с Сатоши Акудзавой, бизнесменом, который женился всего несколько месяцев назад. Его трясущаяся рука пыталась подняться, сквозь хрипы и кашель, он пытался что-то сказать, указывая на свою юную жену, но та подошла и взволнованным, полным горечи голосом, попросила его ничего не говорить. Через пятнадцать минут ей сообщили, что Акудзава не доехал до больницы, он умер по дороге. Убитая горем, она всю ночь танцевала в их частном доме, с выключенным светом, напиваясь дорогим шампанским и раскидывая по дому драгоценности. Теперь ее мечта осуществится, у нее будет достаточно средств, чтобы выучится, а позже поехать в Америку, чтобы прикоснуться к мечте — работать в Вейланд-Корпорейшен. Йокас схватилась руками за голову, начиная мотать ею. Пальцы захватили волосы, оттягивая их вниз, в бесполезной попытке болью отвлечь от мыслей, но разум опускал все глубже. Детское лицо, почти отражение. — Джун, пойдем, я покажу тебе птичку, — пятилетняя Йокас взяла за руку свою сестру и повела в сторону заброшенного участка. — Она там, в траве, маленькая такая, хорошенькая, можно в руки взять, не улетит! Трехлетний ребенок доверчиво, с энтузиазмом пошла следом, задавая миллион вопросов о птичке. Ведь птицы такие юркие, они всегда высоко, а здесь представилась такая возможность посмотреть поближе, еще и подержать! Старшая провела сестру через заросли давно никем не кошенной травы, она оглядывалась по сторонам, не видит ли кто их. Но вокруг было пусто. Старая деревня. В которой жили всего несколько сотен человек. Мать отправляла их сюда, к бабушке и дедушке отца, когда подворачивалась возможность подработать командировкой. Родственники были почти круглосуточно заняты и не следили за детьми, так что они были предоставлены сами себе. — Йооо… долго еще? Я устала! — начала капризничать младшая сестра и Йокас тут же больно одернула ее за руку. Когда они пришли, младший ребенок недоумевал, перед ней был старый, обвалившийся вовнутрь колодец. — А где же птичка? — спросила Джун. — Вон там, посмотри, на перекладине! — пальцем показала Йокас и когда ее сестра наклонилась приглядеться к торчащей перекладине внутри колодца, та с силой толкнула ее. Ребенок ударился головой о каменную кладку и не издав ни звука, ушел под воду. Йокас не помнила лиц бабушки и дедушки, не помнила лиц приехавших полицейских, матери, помнила лишь то, как была счастлива, что больше не нужно делиться с надоедливой младшей сестрой. И нежась в объятьях рыдающей матери, что кричала на пожилых родственников за то, что они не доглядели, наслаждалась тем, что теперь все внимание принадлежит только ей. После этого, с Йокас работал психолог, чтобы помочь ей справится с потерей сестры, которая случайно утонула в заброшенном колодце. Ей так понравилось разговаривать с психологом, что она решила, что эта профессия именно то, что ей нужно. Ей нравилось, что ее слушают, жалеют и что она теперь единственный ребенок в семье. Мун сложилась пополам, обхватив колени руками и ногтями раздирая на них кожу до крови. Эти воспоминания давили тяжелым грузом, руки тряслись все сильнее, выход эмоциям не находился. — Я тебя уничтожу, Вега… Клянусь, ты сдохнешь мучительной смертью…

***

      К Мун приходили только Леонов, в сопровождении Габриэллы, либо Ивоны. Он специально брал с собой женщин, чтобы японка чувствовала себя более расслабленно в их присутствии, нежели, если бы он приходил один. Он справлялся о ее самочувствии и приносил ей разработанные Уилсонами отвары из трав, которые должны были немного облегчить ее состояние. Петр несколько раз уточнял у Веги, возможно ли как-то медикаментозно помочь Мун. Он, будучи не глупым человеком, приблизительно знал, какие процедуры проводятся для очищения организма у зависимых. Как минимум, это должны быть очищающие капельницы. Но Вега вставала в позу и твердила, что ничем не может помочь. На корабле были препараты для инфузионной терапии, которые бы облегчили мучения японки, но Кэррол не собиралась тратить драгоценные растворы на колонистку, которая в силу своей глупости три недели баловалась «скиттлс¹». Блондинка совершенно не испытывала угрызений совести, как не испытывала их и Мун, когда отправила ее и оставила умирать. Вега понимала, что только благодаря своим особенностям выжила и каждый раз, когда она вспоминала об этом, ее охватывала ярость. Пусть японка мучается, ее ломка, по сравнению с тем, что испытала она сама — ничто.

***

      Прошло несколько суток и за эти дни, колонисты провели несколько собраний. Они выделили небольшое помещение, которое раньше являлось кладовой и было соединено с медблоком, под медикаменты, доступ к которому единогласным решением был дан только Уолтеру, (об этом, ему еще только предстояло узнать) а в его отсутствие — Кэррол. Вега раздала всем минимальный набор препаратов, по блистеру на два человека обезболивающего, по два прессованных пакетика порошка от простуды и антисептики. Все остальное — только по решению всей колонии. Так же, Уилсонам было дано задание искать подходящие растения для синтезации лекарств и настоек, которые можно будет использовать в медицине. Кэррол ждала Уолтера, чтобы попросить у него рецепты, которыми он уже пользовался.

***

      На третий день после разоблачения Мун, в вечер к ней, под предлогом составить компанию и отнести ужин, на который японка отказалась идти сама, зашла Грейс. Она убедила Леонова, что его присутствие совершенно не нужно и Йокас необходимо поговорить с кем-то без мужского присутствия. Петр посчитал это предложение разумным. Однако, Дэмер преследовала исключительно свои цели. Женщина была в активной фазе депрессии. Ее ревностный характер и неуверенность в себе, только усугубляли положение. Каждый день, она представляла себе, как Вега прижимается к ее мужу. Несмотря на то, что она уже почти поверила Джеффу, что ей это привиделось, образ оказался настолько едким, что все аргументы мужа распадались на части. Ей было необходимо поговорить с кем-нибудь. С кем-то, кто не выдаст ее подозрения и кандидатуры лучше, чем психолог, к которой она уже не раз обращалась, найти было сложно. Грейс даже не волновало то, что у самой Мун сейчас были серьезные проблемы — ей жизненно необходимо было обсудить поведение Веги именно с ней, потому что все остальные хорошо относились к блондинке, несмотря на ее странности. Перед тем как войти, Дэмер несколько раз прорепетировала у двери свою фальшивую улыбку, после чего набрала перепрограммированный код на двери, который ей сказал Петр и не проходя внутрь, позвала японку. — Йокас, это Грейс. Я одна, принесла ужин, могу зайти? — едва она успела договорить, как отшатнулась. Профиль невысокой, черноволосой колонистки в это же мгновение показался из-за двери. Создавалось впечатление, что она уже стояла здесь и ждала. — Привет, проходи, — Мун вымученно улыбнулась, пропуская женщину во внутрь. Третьи сутки в изоляции, за исключением коротких визитов колонистов и совместных обедов, давали о себе знать. Она была даже рада Дэмер, хотелось с кем-то пообщаться. Первые, самые тяжелые дни ломки были позади, разум начинал проясняться. Не смотря на истощенный вид, слабость и бледность, сейчас колонистка чувствовала себя терпимо и даже была готова поесть, без страха, что после ее будет тошнить. В помещении не было верхнего света, все что освещало каюту — тусклая настольная лампа, согнутая настолько сильно, что едва не касалась стола. По всей видимости, яркий свет все еще раздражал глаза реабилитирующейся. Здесь стоял затхлый, душный запах, по полу и постели были разбросаны вещи — Мун явно в эти дни не следила за своим жилищем. Кроме общего беспорядка, взгляд канадки зацепился за несколько разбитых предметов быта, по всей видимости, в порывах ярости брошенных японкой в стену. Не смотря на все увиденное и зная о поступке Йокас, Грейс было жалко ее. Ведь в подобной ситуации мог оказаться любой из них, стресса у всех хватало, к тому же, муж японки погиб при крушении, но она ни разу никому не излила свою душу, при этом помогая другим. Все женщины, кроме Веги и Купер, ходили на приемы к Мун, делились тревогами и печалями. Но никто не интересовался, как чувствует себя сама Йокас, потому что она никогда не затрагивала эту тему, доказывая, что она профессионал, даже в такой, невероятно сложной ситуации. За это Дэмер ее уважала. — Как ты? Выглядишь не очень… — честно прокомментировала Грейс и поставив поднос с едой на ближайшую тумбу, обняла хрупкую японку. Объятья получились довольно неловкими, потому что Мун на них никак не отреагировала и канадке пришлось просто через время отстранится, ища чем бы занять руки, после конфуза. — Бывало и лучше, — криво улыбнулась Йокас. Она отошла от гостьи к кровати, сбрасывая на пол валяющиеся на ней вещи, чтобы освободить место. Простынь давно съехала и смялась где-то посередине постели, но японку похоже это совсем не волновало. Она села на голый матрас возле тумбы и взяла поднос, поставив его к себе на колени. — Садись. Ты ведь не спешишь? — Нет, — тихо ответила колонистка и присела на другой край матраса. — Когда тебя выпустят? Мне очень жаль, что ты попала в такую ситуа… — Грейс хотела посопереживать японке, но та не дала ей договорить. — Дэмер, прекрати! Серьезно, все знаем почему я здесь, да? — взгляд Мун был очень неприятным, наполненный злобой, сложно было разобрать, злилась она на себя или на других. — Любой из вас может оказаться в моей шкуре. Кто бы мог подумать, правда? Полжизни лечила людей с психологическими заболеваниями, расстройствами личности, и даже успокаивала буйных пациентов. Предоставляла психологическую помощь зависимым, но судьба умеет преподносить сюрпризы. — Йокас расплылась в очень неприятной улыбке, долго и пристально смотря Грейс в глаза, пока та не отвела взгляд. Японка была одета в полупрозрачную маечку на тонких лямках, сквозь которую просвечивало очертание ее небольшой груди с расслабленными, но все равно выпирающими сосками, и трусики черного цвета. Ее небольшой рост, худоба и малое количество одежды создавал обманчивый образ хрупкости, однако находится рядом с ней было неуютно. Грейс тяжело вздохнула, в который раз пытаясь подобрать слова. — Никто не железный, Йокас… Рано или поздно, произошедшее на всех нас сказывается, — женщина перебирала низ своей футболки, разговор не клеился, но ей необходимо было как-то подвести к своей проблеме. — Не представляю, какое унижение ты испытала… — Никакого, — отрезала Мун, смотря гостье в глаза. — Они меня уличили, я пыталась защитится, в этом нет ничего постыдного, инстинкты самосохранения. — Женщина оторвала кусок лепешки, принесенный ей и прежде чем положить его в рот, с ядом в голосе произнесла. — Если бы не Вега, я бы прекратила через несколько дней. Чертова рука ужасно болела. Не было уговора, что нельзя брать лекарства. То, что я переборщила, да, я согласна, но все остальное — полный бред. — Мун, издав недовольный звук, наконец-то положила кусок лепешки в рот, медленно разжевывая ее. Помещение на несколько минут погрузилось в молчание, разбавляемое лишь тихими, жующими звуками. Тишину прервала японка: — Дэмер, ты ведь не просто так ко мне пришла? По глазам вижу, говори. Грейс от неожиданности такого прямого вопроса, попавшего в точку, стало неуютно и она, выдавая себя, заерзала на месте, после чего увидела ухмылку Йокас, которая подтвердила свою догадку. — Ну… я… — неуверенно начала канадка, пытаясь подобрать слова. Она готовилась к этому разговору, сотни раз прокручивая его в голове, но когда настал момент, мысли все перемешались. Что будет, если Мун не так ее поймет? Но ведь она психолог, должна понять… — Раз уж ты заговорила о Веге. Я хотела рассказать тебе об одном случае и послушать, как это выглядит со стороны, потому что я ночами нормально спать не могу из-за этого… Мун нахмурилась и развернулась корпусом к Грейс, давая ей понять, что слушает ее очень внимательно. Ей была выгодна любая негативная информация про Вегу, поэтому она сразу стала участливой. Дэмер осталась сидеть в той же позе, сложив ладони между коленей, всем своим видом показывая, что ей не комфортно об этом говорить и она закрыта. А причина была в том, что она винила себя за визит к психологу, потому что Джефф уверял ее, что все в порядке, но она ему не верила. А недоверие к мужу, само по себе ужасный поступок. Однако сейчас она могла прикрыться тем, что относила Мун ужин и не вызвать подозрений. — Несколько дней назад, когда я зашла в общую душевую, застала Вегу прижавшуюся к груди моего Джеффа. Он утверждает, что мне показалось, но как это может показаться? Она водила рукой по его груди, что-то шептала ему до того, как я вошла и сразу отпрянула, как увидела меня. Я доверяю мужу, и он наверняка тут не при чем, это она к нему полезла! Но зачем тогда он пытается меня убедить, что мне показалось то, что я видела? — Дэмер опустила голову, а голос ее подрагивал, словно она вот-вот расплачется. — Это манипуляция, Грейс. Он отрицает очевидное, но лишь для того, чтобы защитить тебя, а вот Вега. Вега вообще в последнее время вызывает очень много вопросов своим поведением. Мне порой кажется, что она пытается нас всех рассорить, — Мун отставила поднос с едой дальше на кровать и протянула руку, чтобы взять Дэмер за запястье, из-за чего та повернулась к ней. — Эй, твои тревоги не безосновательны. Здесь есть о чем переживать. Береги своего мужчину. — Так и что же мне делать? Получается, она действительно флиртовала с ним? Андроид уже не удовлетворяет? Живого захотелось? — на глаза канадки навернулись слезы, а в голосе чувствовалась истерика. — Грейс, возьми себя в руки. Ничего еще не произошло! — Йокас тряхнула женщину, приводя ту в чувства. — Ты жена — хранительница семьи и очага, защищай свое! Джефф будет делать вид, что ситуация не серьезная, мужчины склонны преуменьшать. Но ты ведь видишь, у тебя ведь свои глаза, правда? Вот и следи ими. Уличишь эту сучку, я буду на твоей стороне. — Уверенно пообещала Мун, вкладывая в свои слова всю ненависть к блондинке. Дэмер приподняла голову, заглядывая в глаза напротив и ища там подтверждение произнесенных слов. Но по всей видимости, этого ей было мало. Йокас наморщила нос и о чем-то задумалась на несколько минут, сопоставляя все за и против своего поступка, который она собиралась совершить. Резким движением она дотянулась до тумбы и выудила оттуда планшет. Она долго в нем что-то искала, пока не кинула на постель, рядом с Грейс. — Я пойду в туалет схожу, — Мун поднялась и скрылась в уборной, оставив Грейс наедине с включенным планшетом. Он лежал прямо возле ее ноги, поэтому она не могла не обратить на него внимание. Канадка безразличным взглядом прошлась по тексту, пока ее глаза не расширились. Это была карточка пациента, Кэрролин Веги. В строке диагнозы, помимо тревожного расстройства, числилась нимфомания. Дэмер неоткуда было знать, что эту анкету, только что заполнила сама Йокас, просто скопировав всю остальную информацию из анкеты кого-то из погибших при крушении. Вега никогда не была ее пациенткой, но об этом никому и не нужно было знать. Главным замыслом японки было чтобы Грейс, ревнивая жена и сплетница, узнала информацию, которую Кэррол так тщательно скрывает от всех. Когда Мун вернулась, Дэмер смотрела на нее таким взглядом, что та сразу поняла, что все задуманное ею получилось. Она спокойно взяла планшет и выключила его, посмотрев гостье в глаза. — Как опрометчиво было оставить планшет включенным. Надеюсь, ты ничего не читала, — полным яда и самодовольства голосом произнесла Йокас, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Было бы очень неудобно перед пациенткой, если бы кто-то посторонний узнал о ее проблемах. Грейс глупой не была и все поняла. Она подыграла. — Нет, что ты. Какой мне интерес читать чужие истории болезни, — этими словами она подтвердила, что знает, что было написано в планшете. — Тебе пора. Следи своими глазами, береги своего мужчину. Сам он не справится, только ты спасешь его, — Мун проводила канадку до двери и перед тем, как та ее заблокировала, вновь повторила. — Помни, чтобы не случилось, я буду на твоей стороне.

***

      Грязь и мутная вода летела во все стороны, брызгами покрывая обшивку и колеса внедорожника, настойчиво прорывающегося сквозь заросли древнего леса. Дэвид спешил назад, в колонию, выжимая из двигателя все лошадиные силы. Он допускал, что так аккумулятор сядет быстрее, чем он доберется до колонии, но не мог ничего поделать со своим волнением. Этой ночью, пульс Кэррол остановился, показывая на часах почти идеально ровную линию. Это длилось несколько часов, что заставило процессор Дэвида сгенерировать с десяток вариаций ее ужасной кончины. (Хотя он и допускал вероятность того, что часы сломались, или радиус доступности оказался за пределами прибора, но богатая фантазия синтетика с каждой минутой преподносила все более кровавые образы). По пути, пока андроид прокручивал в голове все возможные варианты, часы внезапно издали громкий пиликающий звук, оповещая его, что еле заметный пульс, перерос в бешенный, зашкаливая показатели, словно привязанная к ним женщина убегала от чего-то, что ее сильно испугало. Синтетик не понимал, что происходит, но сейчас было главное другое — пульс есть, значит жива. Остальное он выяснит. Из пучины мыслей, мужчину вырвало разъяренное рычание, и гулкий топот, настолько громкие, что их было слышно не смотря на ревущий двигатель. Едва он успел отреагировать на источник звука, как в бок машины врезалось нечто тяжёлое и сильное. Потеряв управление, Дэвид вцепился в руль, резко выворачивая его, чтобы уйти от столкновения с деревом, но не успел он проехать и двух метров, как в машину вновь обрушился удар, с грохотом и лязгом мнущегося металла отбрасывая ее в сторону. Перевернувшись несколько раз, разрывая тишину мертвого леса звуками гнущегося металла, внедорожник врезался в дерево, лишь чудом приземлившись на колеса во время удара.       С трудом отцепив перенапряженные пальцы от смятого руля, мужчина настороженно повернул голову в сторону, стараясь не делать резких движений. Машина задымилась, приборная панель треснула и погасла. Крыша промялась от удара о корни, пока переворачивалась, а лопнувшее лобовое стекло, крупным осколком рассекло плечо, попав в сустав, осколки ранили пальцы и порезали лицо. Стекло на двери треснуло, но осталось на месте, расползаясь длинными изогнутыми нитями, словно паутина. Сквозь него андроид увидел, как к нему тяжело, слегка опираясь на правую, более длинную переднюю конечность, подходит огромное существо, каких он раньше не встречал. Тьма ночи мешала рассмотреть создание во всех деталях, но уже то, что оно обладало такой силой и скоростью, что смогло догнать и сбить проезжающий внедорожник — внушало опасение и вместе с тем восхищение. Грузное, человекоподобное по строению существо с ассиметричными, длинными руками, передвигалось на задних мускулистых ногах, а при атаке опускалось на все четыре конечности, фокусируя всю мощь удара на несоразмерно огромную, мутировавшую правую руку, которая была раза в три больше левой. Машина шипела и вырабатывала много тепла, провоцируя создание вновь напасть, видя в технике опасного соперника. Словно разъяренный бык, оно вновь стало разгоняться, опустившись на все четыре конечности. Чем сильнее оно набирало скорость, тем громче становился его неистовый рев. Осознав, что дальнейшее промедление, может быть опасно для жизни, мужчина быстро выбрался из машины через разбитое окно пассажирского сидения, удачно прижатого деревом лишь на половину. Едва синт успел откатиться от внедорожника, как грохот, усиленный эхом тихого леса, пронзил тишину, ударив по слуховым анализаторам. Дэвид знал, что лес не столь безжизненный, коим его считали колонисты. Изредка, но здесь встречались живые существа. И чаще всего, это были сильные, агрессивные хищники, подвергшиеся мутации от заражения патогеном. Выживать им позволяло то, что благодаря вирусу, они становились всеядны, и не чурались употреблять растительную пищу и рыбу, хоть мясо и оставалось их излюбленной едой. Главной ошибкой синтетика, было так спешить в колонию. Он необдуманно срезал свой путь через опасный, неизученный участок, потревожив это создание. Нарушив тишину работой двигателя, андроид привлек внимание хищника, принявшего его транспорт за опасного противника, посягнувшего на его владения. И теперь это существо, разъяренное присутствием посторонних на его территории, нещадно било мощной лапой по капоту, проминая металл так, словно он был из тонкого алюминия. Мощь его ударов более чем красноречиво говорила синтетику о том, что даже его крепкий скелет не выдержит такого давления.       Пока создание превращало внедорожник в груду металла, Дэвид тихо отполз за ствол гигантского дерева, после чего поднялся на корточки и ступая бесшумно, спрятался в густых зарослях кустарника, сквозь ветви и листья которого решил продолжить наблюдение за монстром. Благо его зрение с встроенным увеличением это позволяло. Судя по тому, что синт до сих пор остался незамеченным — великан плохо видел в темноте и ориентировался по запахам и звуку, коего сейчас было в достатке, а также теплу, которое все еще источала машина. И если его догадка верна — он сможет выйти из сложившейся ситуации целым. При большой удаче — он сможет рассмотреть подробней плод мутаций черной жижи. Закончив обрушивать свою ярость на вездеход, существо подозрительно огляделось вокруг, повертев головой, которая на фоне огромного тела, казалась несоразмерно маленькой. Принюхавшись, хищник подошел к дереву, встав напротив кустарника, в котором Дэвид нашел себе укрытие. Синт затаился, перестав дышать, заблаговременно приглушив воспроизводимое телом тепло, и неподвижно наблюдал за жителем этих земель. Ему очень хотелось активировать ночное зрение, чтобы получше разглядеть чудо генетических изменений, но он опасался, что светящиеся голубым глаза, могут выдать его укрытие, поэтому он усмирил свое любопытство, довольствуясь теми возможностями, что представились. Мужчина с большим интересом рассматривал тело мутанта, насколько ему позволял свет двух лун, тусклые лучи которых просачивались через густые кроны деревьев. Существо было около трех метров ростом, значительно превышая в габаритах всех известных синту наземных представителей фауны Парадайза. Бледная, серо-белая кожа была толстой, с фиолетовыми жилами под ней. Человекоподобное строение подталкивало на мысль, что этот мутант мог преобразоваться из жителя этой планеты — инженера. Патоген, в больших дозах вел себя непредсказуемо. Осунувшаяся морда, с отсутствием ушных раковин, имела четыре продолговатых, заостренных наростов на затылке, покрытые плотным хитином. Они были разной длины и несли неизвестную синту функцию. Впалые, близко расположенные глазницы, в темноте обманчиво давали иллюзию того, что существо не имело глаз. Но это было не так. Черные глаза без белков, уходили глубоко в череп, что делало существо весьма ограниченным в обзоре пространства. Нос у гиганта отсутствовал — вместо него было два отверстия, исполняющие роль ноздрей. Отсутствие губ придавало особенно отталкивающий вид существу — ряд острых зубов, с длинными клыками чуть выше основного ряда, не давали и малейшего сомнения в том, что эти мощные челюсти с легкостью разорвут своего врага при нападении. Отсутствующий подбородок, резким скосом уходил в шею, что позволяло хищнику широко открывать пасть — в этом Дэвид убедился, когда зверь разинул рот и гортанно рявкнул, от чего казалось, задрожали листья на кустарнике. Из его пасти выдвинулась внутренняя челюсть малинового цвета, словно только что освежеванный кусок плоти. Заостренными, будто длинными пальцами, его внутренняя челюсть разделилась на отростки, подобные мандибулам, заканчивающиеся клыками. Густая, мутная слюна капала на землю, пока существо прислушивалось и принюхивалось. Грозно сопя, монстр втянул челюсть обратно в рот и неповоротливо развернувшись, направился обратно в свое жилище. Пользуясь моментом, синт все же активировал ночное зрение, рассматривая удаляющегося гиганта более детально. Его мощное мускулистое тело имело выступающие поверх желудка ребра — частая мутация при реконструкции гуманоидного носителя. Существо имело шесть толстых пальцев на каждой руке, но у него отсутствовал хвост, от чего его сходство с протоморфом или неоморфом не было значительным. Одна рука существа была несоразмерно огромной, свисая длинной плетью до колена. И если плечо еще было отдаленно похожим на гуманоидное, то ниже оно покрылось толстой коркой хитина, под которым проглядывали словно трубки, обнаженные вены. Оканчивалась мутировавшая конечность уродливой, ассиметричной культей, из которой отростками свисали когтистые пальцы. Но они были атрофированы и не выполняли больше никакой функции. Рука была тяжелой и перевешивала — этот вывод Дэвид сделал из того, как при ходьбе существо слегка клонилось в правую сторону, опираясь мутированной конечностью в землю для упора. Не знай он то, насколько быстрым мог быть этот мутант, он бы возможно даже двинулся за ним, чтобы изучить его среду обитания, жилье, чем оно питается. Но сейчас на это не было времени. Опасно. Взволнованный новым открытием, взгляд упал на чудом уцелевшие часы, ровный пульс. Дэвид нахмурился. Кэррол. Ему нужно в колонию. Мужчина не покидал своего укрытия еще около пятнадцати минут, прислушиваясь к шорохам леса. Вопреки всем возможным неприятным исходам — мутант его не заметил. Будь здесь вместо синтетика человек — он точно был бы разорван на куски и скорее всего съеден. В это мгновение, Дэвид был рад, что колония находилась довольно далеко от логова этого существа.       Убедившись, что опасность миновала, он выбрался из зарослей, осел на землю и стал осматривать себя. Порезы на лице и пальцах уже начали затягиваться, не кровоточа, но крупный осколок стекла торчащий из его плеча, по-прежнему доставлял дискомфорт. С открытой раны сочилась гидравлика, капая на траву. Оторвав от своей одежды кусок ткани, мужчина ограничил поток гидравлики в руку, а после осторожно вытащил осколок, стараясь не повредить трубки еще сильнее. Белая кровь брызнула тонкой струей, окропляя одежду мужчины и листья ближайшего куста. Скривившись от уродливости полученной травмы, он перемотал открытую рану тканью. Поврежденное плечо, некоторое время, пока его корпус не закончит самовосстановление, было обездвижено и лишено потока гидравлики, но для дальнейшего пути это был небольшой дискомфорт. Гораздо более плачевным было то, что стало с вездеходом. Существо разбило машину, превратив ее в груду искореженного металлолома. О том, чтобы ехать на ней — не могло быть и речи. Дальнейший путь до колонии, Дэвиду придется преодолевать своим ходом. Немного успокаивало то, что в багажнике по-прежнему оставался мешок гидравлического порошка, который поможет ему восстановить потерю и закончить ремонт.       Пытаясь создавать как можно меньше шума, мужчина вытащил из обломков своего любимого транспорта свои вещи и тяжело вздохнул, оглядываясь по сторонам. Взглянув на часы, он с некоторым облегчением отметил, что пульс Кэррол был ритмичным и спокойным. Чтобы не произошло до этого, она была живой — это самое главное. Поправив сумку на здоровом плече, синтетик двинулся дальше, преодолевая остаток пути пешком.

***

— Ты уверен, что этого достаточно? В прошлый раз ты говорил, что лучше будет обшить еще одним слоем, — Леонов стоял возле акведука, разглядывая законченный пару часов назад завершающий слой обшивки. — Уверен. Мы с Грейс провели точные расчеты еще раз и пришли к выводу, что еще один слой обшивки утяжелит конструкцию, в итоге зимой, во время заморозков, могут возникнуть проблемы. Лучше пока обойтись более легким вариантом, а в следующем году, когда будет больше подходящего материала, мы сможем укрепить акведук. Конструкция, которую мы построили сейчас, без проблем выдержит несколько суровых зим, переживать не о чем, — Джефф наконец-то снял грязные рабочие перчатки, откидывая их в сторону и протянул вспотевшую ладонь русскому. Мужчины крепко пожали друг другу руки, после чего на их лицах расплылись довольные улыбки. — Тогда, это отличный повод отметить! Мы проделали огромную работу, все будут рады услышать, что она наконец-то завершена, — Петр похлопал Дэмера по плечу, на что тот ответил тем же. У мужчин явно было отличное настроение, ведь больше не было нужды просиживать в траншее с утра до вечера, занимаясь тяжелым физическим трудом. К слову, последними доделками в основном занимались эти двое, что сплотило их, обиды позабылись, синяки и ссадины зажили, они больше стали доверять друг другу. — Девочки будут рады, что в их каютах появится вода, — Петр на мгновение задумался. — Вообще, было бы не лишним дождаться Уолта… Но размышления Петра прервал Джефф: — Да брось, андроиду все равно. Сколько он еще будет болтаться в лесу? Никто не знает, когда он вернется. А когда это случится, нальем ему стакан покрепче, и если его не закоротит, похлопаем по плечу в благодарность, этого достаточно, — канадец говорил без агрессии, то, что считал правильным. Леонов согласился. Ведь они и правда не знали, когда вернется синтетик, а колонистам необходимо было хоть немного чему-то порадоваться.

***

      До слуха Веги дошел тихий, приглушённый стук. Кто-то барабанил в дверь ее каюты. Так как все двери на корабле были герметичными и практически звуконепроницаемыми, стучались обычно каким-нибудь металлическим предметом, на подобии обрезка трубы, который был привязан на веревке возле каждой жилой каюты. Доносился даже больше не звук, а вибрации. Белокурая женщина не спешила подниматься с постели. Она все еще ощущала на себе отголоски странной ночи, которую она провела в лесу. Страх, растерянность, одиночество. Кэррол никак не могла до конца понять, что произошло. Как долго она провела в этом мрачном месте и чей голос, такой невероятно манящий, она услышала, что не смогла остановиться. Были мгновения, когда Вега пыталась убедить себя, что ей это приснилось. Но грязная, порванная от колючих кустов одежда, и царапины на коже — говорили об обратном. Это происходило по-настоящему и разумного объяснения не находилось. Возможно, Дэвид смог бы разъяснить ей произошедшее, но что если это отголоски ее прошлого и ее психика не справляется с накопленным стрессом, выдавая сбои? Тогда ему ни в коем случае нельзя об этом знать, вдруг он решит, что она сходит с ума? Что тогда? Кэррол разрывало от противоречий. — Когда ты уже вернешься, мне плохо без тебя… — тоскливо произнесла колонистка, поджав колени к груди, лежа на кровати. Ей уже не хотелось плакать. В душе была гнетущая пустота, терзаемая лишь тревожными мыслями. Оригае — 6, мир с зелеными полями и голубыми реками, который рекламировали на плакатах и в промороликах, оказался совсем не таким, каким ожидали его увидеть люди. Он оказался суровым, враждебным, не ждущим непрошенных гостей. Помимо плачевного состояния колонии, которой как таковой и не существовало, ведь все что осталось у выживших — это половина полу сгоревшего корабля, который они кое-как приспособили к жизни, у них совершенно отсутствовала связь. Люди, привыкшие пользоваться технологиями, когда сотовая связь и интернет всегда были в доступе, оказавшись в дикой среде, были дезориентированы. Первые месяцы, каждое утро, руки автоматически пытались нащупать смартфон, умные часы, планшеты, что угодно, чтобы полазить в интернете, убить время. Но теперь, все что у них осталось — только собственные мысли, от которых было никуда не деться. Стук в дверь стал еще более настойчивым. Кто-то явно знал, что она здесь, но женщина по-прежнему не двигалась с постели. Кэррол не привыкла беспокоиться за кого-то. Скучать. Любить. Она была одиночкой и никогда не привязывалась к людям. Ей было комфортно с собой. Женщине всегда казалось, что любовь, это выдумки инфантильных людей, живущих в мире фантазий. Чувство, которое существует только на страницах книг или в кино. Люди же в реальной жизни, корыстные, алчные и всегда ищут выгоду для себя. Душа Веги очерствела настолько, что она была уверена, что никогда больше не сможет никого пустить в нее. Везде чужая. Слишком упрямая, слишком соблазнительная, слишком умная, слишком целеустремленная, при этом недостаточно высокомерная, недостаточно наглая, недостаточно хитрая, недостаточно властолюбивая. Всегда слишком и всегда недостаточно. Она словно не добирала баллов, чтобы быть на какой-то из-сторон, из-за чего, была где-то по середине, где-то между приятными и неприятными людьми. Но ни там, ни там, ей не было места. День за днем, год за годом, она погружалась все глубже во тьму отчужденности и одиночества, обрастая толстой коркой безразличия, пользуясь людьми лишь для собственной выгоды или удовольствия. Но что-то изменилось в этом мире. Дэвид изменил ее взгляд на жизнь. Тот, кого она так сильно боялась, вдруг протянул ей руку помощи. Невероятным образом, там, где среди людей ей не находилось места, с ним она ощутила то, чего никогда в жизни не испытывала. Любовь. Неважно, где они находились. В поле, в лесу, во времянке или каюте. Это не имело значения, его присутствие приносило ей покой. Кэррол тянуло к нему словно магнитом, хоть она и понимала, что все не так просто и эта связь принесет много сложностей. Но когда ты впервые за свою жизнь, ощущаешь себя на своем месте, разве все остальное важно? Нетерпеливый стук в дверь раздался вновь. Тяжело вздохнув, блондинка тихо простонала, поднимаясь с постели и еле переставляя ноги, подошла к двери. — Почему меня не могут оставить в покое?.. Отодвинув тугую дверь в сторону, Вега устало встретилась взглядом с Дюпре, которая сложила руки под грудью, поджимая губы, явно недовольная тем, что ей так долго открывали дверь. — Что случилось? — поинтересовалась Кэррол, поняв после минутного молчания, что приветствия не услышит. — Акведук достроили. Сегодня мы все собираемся отпраздновать это, вечером у костра, на поляне. Меня попросили тебя позвать, — так же безразлично ответила Ивона. — Уолтер еще не вернулся, — нахмурилась блондинка, которую данная новость не обрадовала. — Вы же не будете отмечать без него? — Понятия не имею. Мне безразлично, где и с кем, я хочу напиться до беспамятства, на повод мне плевать. Спрашивай Питера, это его идея. Мое дело было передать приглашение, — бросила Дюпре, на мгновение закатив глаза. Ей не нравилось быть в роли посыльного. Но еще больше, ей не нравилась сама Кэррол и ее самомнение, что все должны считаться с ней и ее идеями. — По-твоему нормально игнорировать члена команды, который приложил немало усилий для постройки акведука? — не отступалась Вега. — Я же сказала, мне побоку, — повторила француженка. — Я хочу напиться, а ты делай что хочешь, мне плевать. — Махнув рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи, Ивона покинула порог каюты некробиолога, оставляя ту наедине со своим возмущением. А возмущена Вега была через край. Ей остро захотелось прямо сейчас пойти к Леонову и встряхнуть его, схватив за грудки. Несправедливое отношение к Дэвиду, как к инструменту, с которым нет необходимости считаться, выводило ее из себя. Колонисты прикрывали свою чёрствость, оправдывая ее словами «это его долг», лишь бы совесть была чиста. Но это не отменяет того, что они продолжают эксплуатировать и использовать живое существо, без зазрений совести, при этом, даже не считая необходимым просто поблагодарить его. А Кэррол была уверенна, не будь с ними Дэвида, они бы и месяца на этой планете не протянули, не говоря уже о постройке акведука, материалы на который он привез издалека, из места, где обитают кровожадные хищники. Они все давно бы погибли от полученных ран, голода или зубов местных животных. А ведь Вега знала, что он не обязан был им помогать, потому что он принадлежал Вейланд-Ютани, если отмести все человеческое. Все оставшиеся колонисты, кроме нее самой, были низшего ранга, не представляли ценность для компании и андроид не был обязан спасать их жизни — такого приоритета не было. Он должен был работать с учеными, об этом Кэррол знала не из догадок, а из должностной инструкции. Поэтому все что он для них делал — было его инициативой. Сначала женщина всё-таки думала, что приоритет был выстроен согласно ситуации, но когда она поняла, что Дэвид разумное, живое существо, что он сам вышел из-под контроля и теперь оберегал ее, она поняла, что помощь колонистам — его личная инициатива. И она, как никто другой знала, насколько он живой. Как сильно его ранит такое отношение, что в ответ на доброту и помощь, колонисты отказались даже просто подождать его. Вега не смогла проглотить бушующую в душе злость. Она вернулась обратно вглубь каюты, переоделась, наспех натянув на себя штаны, чистую майку и кроссовки и пошла искать Леонова.

***

      Русский, в компании Габби и Уилсонов, в столовой обсуждали план вечерних мероприятий, рассуждая какие у них есть запасы и что они могут себе позволить потратить на отдых, так чтобы всем хватило. — Петр, — четко и сухо позвала Кэррол Леонова, замерев в дверном проеме со сложенными руками под грудью. Вся ее поза выдавала крайнюю степень недовольства. Уголки губ были опущены вниз. Мужчина вздрогнул, немного растерянно посмотрев на пришедшую колонистку. Но не вид ее, его смутил. Он как раз-таки ожидал, что ей не понравится его решение, не дожидаться Уолтера и морально был готов к этому разговору. Удивило его то, насколько четко и твердо она произнесла его имя. Никто из колонистов так и не научился правильно произносить его, по-прежнему называя Питером. Только синтетику удавалось правильное произношение, но он обращался к Леонову по имени крайне редко, настолько, что когда он услышал свое имя от Веги, не сразу осознал, что она обращается к нему. Но радости это не принесло, тон женщины не предвещал ничего хорошего. — Привет, Кэрри. Я ждал что ты придешь, — кивнул он, постаравшись добродушно улыбнуться. — Есть разговор, — сухо ответила блондинка, сверля мужчину недовольным взглядом. Если пока она шла сюда, ей хотелось ударить его, то теперь, оказавшись на месте, она испытывала холодную, сдержанную ярость. Патрик, чувствуя надвигающийся конфликт, потянул Мэри за рукав, чтобы та ничего не спрашивала. От осязаемого холода, исходящего от взгляда Веги, которым казалось можно замораживать воздух, было куда тревожнее, чем если бы эта женщина кинулась с кулаками и криками. — А что случилось? Ты чего такая недовольная? — миролюбиво спросила Габриэлла, простодушно улыбаясь. Она не чувствовала негатива по отношению к себе и искренне удивилась тому, чего так напряглись и затихли ее собеседники, разом помрачнев. Кэррол же не посчитала нужным даже взглянуть на Купер, чтобы ответить на ее вопросы, полностью проигнорировав рыжеволосую колонистку. — Мы отойдем ненадолго, — обратился к присутствующим Петр, виновато улыбнувшись, после чего направился к двери, в проеме которой стояла Кэррол. — Не уходите, мы поговорим, и я вернусь, а пока доделайте план по провизии на вечер. Патрик на мгновение встретился с Вегой взглядом и кивнул ей, в вопросительном жесте, все ли у нее в порядке. Но женщина лишь молчаливо покачала головой, прикрыв глаза и поджав губы. Понимающе приподняв брови, мужчина сочувствующе посмотрел на блондинку, давая ей знать, что он понимает в чем дело и ему жаль, но она уже не смотрела на него. Мэри, наблюдающая за этой немой сценой, едва заметно скрипнула зубами. Она не понимала происходящего, но ей не нравилось чувство, что у ее мужа связь с Вегой, куда более осязаемая, чем у нее самой, хотя она множество раз пыталась с ней подружиться. Возможно это было и не так, и она просто себя накручивала, но в последнее время девушка все чаще стала обращать на это внимание.

***

      Молчание затягивалось. Кэррол сверлила взглядом Леонова, и даже несмотря на то, что мужчина был выше ростом, стоя напротив блондинки, ему хотелось отвернуться. Внешние признаки отлично давали понять женское настроение — она кусала губы, сама того не замечая, сильно хмурилась, сводя брови на переносице, сжимала пальцы на предплечьях, сложив руки под грудью. В добавок ко всему тягостное молчание, которым она его испытывала, будучи уверенной, что он знает цель этого разговора. Тяжело вздохнув, Петр первым нарушил тишину, чтобы разрешить все недопонимания и как можно скорее сгладить конфликт. — Ты злишься… — констатировал он факт. — Да неужели? — Кэррол иронично выгнула бровь, а уголки ее губ опустились вниз. — Я подозревал, что тебя разозлит то, что мы решили отпраздновать завершение акведука без Уолтера. Но перед тем, как ты перебьешь меня — выслушай, — попросил он, выдерживая паузу. — Хорошо, я слушаю, — кивнула женщина, облокачиваясь на стену. — Я очень ценю Уолта, так же, как и все остальные колонисты. Все понимают, что без него пришлось бы туго и нам крупно повезло, что он смог пережить крушение и сейчас помогает нам не только выживать, но и благоустраивать колонию. Его вклад неоценим. Эти заслуги никто не преуменьшает, а если попробует — я лично буду с этим разбираться, — русский выдержал небольшую паузу, позволяя Кэррол немного подумать над сказанными им словами, после чего продолжил. — Ты ведь знаешь, что я не стремился стать руководствующим за всех, я бы лучше просто делал свою работу и все, но кто-то должен был взять на себя эту ответственность. Я всеми силами стараюсь поддерживать в колонии спокойствие и дух борьбы за наши жизни. Все мы с очень разными характерами и вынуждены уживаться друг с другом, иначе не выжить, но со временем мы станем гораздо ближе, несмотря на то, что порой мы не можем найти компромисс и некоторые решения принимаются с трудом из-за того, что не все они принимаются единогласно. — У меня нет настроения слушать лекции о том, как тяжела доля вождя. У каждого из нас есть своя задача. И каждому так или иначе приходится чем-то жертвовать ради общего блага, — сухо отрезала Вега, взмахнув рукой. Мужчина кивнул, хотя ему было и неприятно, что его заткнули, не смотря на попытку мягко и подробно пояснить свою позицию и причину принятия решения, которое не понравилось Кэрролин. — Я веду к тому, что сейчас между нами всеми, после нападения, напряженные взаимоотношения, все испытали сильный стресс. Условия, в которых мы все оказались, потери близких, а теперь и осязаемая опасность — все это сильно расшатывает нервную систему, появляется много негатива, недосказанности и недопонимания между нами, — Петр внимательно посмотрел на блондинку, чтобы убедиться, что та слушает его и ему сейчас удастся донести до нее смысл своих слов. — Коллективный отдых, праздник — одна из отличных возможностей объединиться, расслабить мозги от давящей реальности, вспомнить что мы не просто команда, а семья. — Это по-прежнему не объясняет, почему Уолтер оказался вне «семьи», хотя его вклад ничуть не меньше, — Вега казалась спокойной, но на самом деле, внутри нее бушевала нарастающая буря. — Кэрри, он уехал в экспедицию и не сообщил когда вернется. Может быть завтра, а может через неделю. Но нам нужно перевести дух сейчас, — попытался более прямо аргументировать свое решение Петр. Он знал, что этой колонистке лучше говорить голую правду, никакие смягчающие обстоятельства не имели на нее влияния. Она видела только сам поступок, почти полностью игнорируя сторонние факторы, приведшие к тому или иному решению. Ее не волновали оправдания, она хотела знать лишь то, почему так произошло, по какой причине был сделан именно этот выбор. И она ценила тех, кто говорил с ней прямо, не увиливая и не прикрываясь долгими, оправдательными речами. — Хм, — женщина хмыкнула и на ее лице появилось выражение полного разочарования. — То есть ты хочешь сказать, что если бы, в колонии на данный момент отсутствовал ты сам, или, например, Дэмер, вас бы не стали ждать? Или это касается только Уолтера, потому что он синтетический человек? Русский осекся. Кэррол его подловила и поставила в очень щекотливое положение, где он должен был объяснить ей, как все есть на самом деле, не завуалированными словами. Петр прекрасно понимал, что женщина сама знает ответ на свой вопрос, но она хотела услышать это от него и теперь сверлила его взглядом, от которого становилось слегка не по себе. Энергетика у Веги была воистину мощная, и она умела ставить людей в неловкие ситуации, перекрывая все пути к отступлению. Глаза Леонова несколько раз нервно прошлись по помещению, в котором они беседовали. Но выбора у него не было, по этому он сказал как есть: — Кэрри… Уолтер, он ведь все равно не человек. У него более локальные задачи, он изучает территорию, он сам говорил, что в приоритетах благополучие колонии. А мы сейчас, должны все сплотиться и отпраздновать свою первую глобальную постройку. Нам ведь жить здесь очень долго, нужны положительные эмоции. Пойми, семеро одного не ждут². Вега вопросительно приподняла брови. Старая русская пословица ее явно не впечатлила, она не поняла ее смысл. И поскольку женщина все еще молчала, Петр решил договорить: — В конце концов, я очень сомневаюсь, что его как-либо расстроит то, что мы решили отпраздновать окончание постройки, без него. — Это ты у него спросил? — недовольно процедила колонистка, будучи уверенной, что подобного разговора никогда не было. — Я повторюсь, что Уолтер важный член команды и мы обязательно поздравим его, как только он вернется, — попытался смягчить свои слова русский, но по взгляду блондинки было ясно, что это только сильнее разозлило ее и это начало раздражать мужчину, ведь он так старается для общего блага, а Кэрролин никак не хочет войти в его положение. — Я сознательно принял это решение и честно тебе сказал о его причинах. Я сделал это на правах лидера колонии, которым меня выбрали единогласно. — Напомнил ей Леонов, нахмурив густые брови, чтобы его слова звучали более убедительно и твердо. Вместо ожидаемой Петром бури негативных эмоций, Кэррол опустила голову, ее взгляд потерял какой-либо интерес к разговору, да и вообще к мужчине, стоящему напротив. — Я тебя услышала, — коротко отозвалась она, и направилась в сторону выхода, пройдя мимо мужчины. Дальнейший диалог для нее не имел смысла. Она не будет услышана, как и многие разы до этого. И она сама не примет позицию «семьи». Проходя мимо колониста, от которого пахло костром и загоревшей на солнце кожей, (запах к слову, был приятный) Кэррол усмехнулась, почувствовав в груди вернувшееся к ней чувство, которое она ощущала не раз в своей жизни. Знакомое, тянущее в сердце ощущение отделенности от окружающего мира. Чувство, когда ты существуешь, когда ты не хуже других и нравишься людям, но они в твоей жизни, словно декорации, бездушные пустышки, от разговоров с которыми лишь щемит в груди от тотального одиночества. — Я был бы рад тебя увидеть сегодня вечером… — с печалью в голосе, не поворачиваясь, сказал Петр, вслед уходящей колонистке. — Угу, — не открывая рта ответила Вега. Они оба понимали, что она не появится на празднике, а запрется в своей каюте. С этим Леонов уже ничего не мог сделать.

***

      Осторожно ступая по мокрой после непродолжительного дождя траве, синтетик пробирался сквозь лес, ведомый внутренним компасом. Впрочем, даже не смотря на собственную уверенность в верности направления, он один раз забирался на дерево, чтобы убедиться в правильности пути, благо узорчатая кора отлично позволяла зацепиться, чтобы взобраться по объемному стволу до веток.       Дэвид шел уже почти сутки. Раненый, мокрый, грязный и уставший, из-за потери некоторого количества гидравлики. Это ощущение слабости, уже казалось забытым, но нет, почувствовав его вновь, на андроида нахлынули воспоминания о том, как он десять лет жил вообще без живительной белой жидкости, постоянно мучаясь от приступов бессилия и уязвимости. Порой его рассудок затуманивался настолько, что было невозможно подняться. В то время, когда он понял, что необходимо накапливать энергию, которая, хоть и в малых количествах, но вырабатывалась в автономном режиме, он соорудил себе постель, на которой проводил много времени восстанавливаясь. Иногда происходило так, что он уходил в спящий режим прямо во время своих исследований — тогда его голова плавно опускалась подбородком на грудь, а тело проводило несколько суток в сидячем положении, замедляя циркуляцию белой крови в процессоре. Дэвид знал, что до такого лучше не доводить и отдыхать в кровати, минимизируя риски, но порой слишком сильно увлекался своими исследованиями, забывая про усталость. И сейчас, несмотря на то, что он чувствовал легкое недомогание, в сравнении с тем, что он испытывал лишенным на десятилетие гидравлики, ему очень не нравилось это ощущение. С того дня, как синт обнаружил в обломках Завета гидравлический порошок, он заботился о состоянии своего корпуса, больше не желая и на мгновение чувствовать свое бессилие.       В его уцелевшей сумке, которую он взял с собой из искорёженного автомобиля, была разведенная в термосе белая жидкость. Он выпил половину, решив оставить вторую на потом — все же путь предстоял еще долгий. Жизнь на Парадайзе научила его экономить и ценить малое. Годы ограничений позволили ему привыкнуть к этому состоянию, хотя ранее, Дэвид даже представить не мог, что его корпус может так себя вести. На Земле у него всегда все было в достатке, и он никогда не оказывался в положении дефицита и полного отсутствия гидравлики. Но синт смог адаптироваться. Другого выбора у него и не было. Правда сейчас, его ощутимо угнетала потеря транспорта. К хорошему быстро привыкаешь. Он считал, что этот недостаток есть только у людей, но оказался не прав, испытав это на себе. Единственное, что скрашивало его мрачное настроение — наручные часы, на экране которых ритмично бежала полоска пульса. Ему нравилось смотреть на них время от времени, иногда он задумчиво поглаживал пальцами бегущую строку, наслаждаясь мыслью, что с Кэррол все в порядке. Благодаря всплывающим на экране иконкам, он мог представлять, чем она занята. Иногда ее пульс значительно учащался, от физической активности или когда она с кем-то разговаривала, но в остальном, не было ничего необычного. В остальное от любования пульсом возлюбленной время, голову синтетика занимали размышления о лишении транспорта. По возвращению в колонию, ему нужно было придумать, как теперь передвигаться, иначе он застрянет там, а это плохо скажется на Уолтере и запланированных исследованиях. Прохлаждаться в поселении он был не намерен. Конечно, другой транспорт есть. Но все то, что находится в рабочем состоянии — слишком крупное и неповоротливое для передвижения по лесу. Поэтому он размышлял, получится ли у него восстановить тот металлолом, в который превратился его внедорожник после встречи с гигантским созданием. Глубоко вздохнув, мужчина поправил сумку на плече, перешагивая через выступающие корни деревьев. Местность уже становилась ему знакомой.       Из потока мыслей, Дэвида вытянул тихий рокот и скулеж. Притаившись, он прислушался. Судя по приглушённым голосам, существа были достаточно далеко от него, и лишь чувствительные сенсоры андроида позволили уловить эти звуки. Не раздумывая, мужчина направился к источнику. Ему пришлось некоторое время пробираться через высокую траву и прятаться в кустарниках, чтобы подобраться незаметно. Вся его и без того порванная и грязная одежда, теперь была в колючках и зацепках. Его грязные, светлые волосы растрепались, то и дело падая на лицо, а руки были черными от земли, потому что ему часто приходилось использовать их, чтобы перелезать или взобраться по гористой местности, на которой находился лес. Вид у мужчины был удручающий, но учитывая его приключения за эту поездку — он еще легко отделался. И если в случае с мутантом, разбившим его машину, Дэвид старался как можно быстрее покинуть его территорию, то сейчас наоборот, спешил на стрекот, который слишком хорошо ему был знаком. Чем ближе он подходил к месту, тем отчаяннее и протяжнее становился скулеж. В этих тональностях отчетливо чувствовалась боль и отчаяние. Подобравшись, насколько позволяла ситуация, близко, мужчина замер за высоким валуном, наблюдая за происходящим.       Двое неоморфов, Старший и Младший — о чем говорили их внешние особенности — стояли у края провала, которого, как подсказывала идеальная память синтетика, раньше здесь не было. Взволнованный, на грани истерики, стрекот исходил от Младшего, который метался из стороны в сторону, возле обрыва, то и дело пытаясь спрыгнуть вниз, но каждый раз отшатываясь, не решаясь. Старший, замерев, внимательно смотрел вниз. Все его мускулы были напряжены, как струна, но он лишь тихо рокотал, и этот рокот саднил душу сильнее, чем истерика Младшего — столько в нем было скорби и печали. Не понимая, что происходит, Дэвид подобрался поближе, и только троекратное увеличение, которым были снабжены его глаза, позволило ему разглядеть, на что смотрели братья. Внутри провала, растянувшись в светящемся зелено-прозрачном энергетическом поле, был скован Средний. Зеленые призрачные нити пронизывали его тело насквозь и сковывали конечности, плотно держа в захватах. Изогнутое в неестественной, ломанной позе тело и отсутствие дыхания — подсказало синту, что неоморф был мертв. Белесые создания наткнулись на капкан Инженеров и один из них угодил в него. Дэвид не знал об этой ловушке, даже несмотря на то, что она находилась недалеко от колонии людей и он был уверен, что бывал здесь. Откровенно говоря, он вообще ранее таких ловушек не встречал. Неестественная смерть неоморфа, была для Дэвида тяжелым зрелищем. К тому же, эта особь, сколько он наблюдал за ним, был абсолютно здоровым и крепким, не уступающим старшему, и занявший второе место в иерархии лишь потому, что родился позже. Сейчас, даже если бы синт и мог помочь — было уже поздно. Жизнь покинула тело белесого создания. Андроид всегда знал, что его неоморфы могут погибнуть в любой момент — выживание на Парадайзе было суровым испытанием, даже для таких существ и в сравнении со всеми предыдущими его попытками — эти создания жили уже достаточно долго. Крик Младшего вновь разлетелся по округе и разбежавшись, он отчаянно рванул к обвалу, но резко сорвавшийся с места Старший, поймал его, оттаскивая назад. Тот брыкался и вырывался, пока более крупный самец не прижал его всем телом к земле, гулко зарычав. Их поведение было удивительным откровением для Дэвида. Ранее, ему не удавалось застать эту сторону поведения неоморфов. Вопреки всем его познаниям, эти существа показывали удивительную эмоциональную привязанность к собратьям и разумность. Спектр их чувств и понимание мира было шире, чем было известно синтетику до этого. И не смотря на всю горечь произошедшего, андроид не мог не отметить эффективность работы ловушки. Быстрая смерть без мук и страданий. Будь это ловушка людей — зверь, попавший в нее, был бы подвержен медленной и мучительной смерти. Инженеры показывали себя в этом более гуманными. Еще некоторое время наблюдая за скулящим и всхлипывающим Младшим, андроид отыскал взглядом светящийся недалеко от обрыва камень, который, по всей видимости, и был пусковым механизмом ловушки. Постаравшись незаметно подобраться к нему, (благо неоморфы были заняты друг другом) синт сумел деактивировать поле и тело Среднего с глухим шлепком упало на мокрую землю. Дернувшись, оба неоморфа тут же рванули к краю обрыва и увидев, что поля больше нет, остервенело бросились вниз, к своему сородичу.       Качнув головой в знак смирения, Дэвид прикрыл глаза на мгновение, а после покинул место трагедии. Этим существам необходимо проститься со своим братом без посторонних глаз.

***

— Ха, да вы только посмотрите! Это же шедевр, а вы все ныли, что это слишком сложно! Теперь есть чем гордиться, да Уилсон? Даже твой вклад есть в этой махине! — добродушно рассмеялся Джефф, поднимая кружку с алкоголем. Не рассчитывая силы, он похлопал пьющего в этот момент Патрика по плечу, да так, что тот аж пошатнулся и закашлялся, пролив на себя несколько капель напитка. — Думаю, выражу всеобщее мнение, что все верили в тебя и твои таланты, — улыбнулся в ответ уже охмелевший ирландец, который секунду назад пытался справиться с кашлем, когда поперхнулся от удара широкой ладони Дэмера. Под дружное «Ура», колонисты подняли вновь наполненные настойкой до верхов кружки, чтобы порадоваться за окончание постройки акведука. — Главное, чтобы теперь работало бесперебойно, и мы не оказались без воды зимой, с намыленной задницей, — процедила Ивона, щуря пьяные глаза. В ее характере всегда было приуменьшать любые заслуги, искать изъян в уже завершенных делах. В ее речи часто проскальзывало — «Все отлично, но…» — А ты не мойся часами, и успеешь сполоснуть жопу, — рассмеялась Габриэлла, пихнув плечом вечно недовольную француженку в дружеском жесте. Все помнили неловкую ситуацию, когда Дюпре так разнежилась в душе, что вся вода в баках закончилась и она не успела домыться. Выйдя из душевых с полу смытой головой и намотанным на мыльное тело полотенцем, она еще около получаса пыталась в своей агрессивной манере уговорить хоть кого-то из мужчин наносить в баки воды, но все были заняты строительством и отказали ей. От безысходности, она уговорила Монифу сходить с ней на реку, чтобы домыться в холодной воде. Тогда еще никто не боялся выходить за пределы колонии. Опасность в виде гуманоидных хищников, казался призрачным, давно забытым происшествием, несмотря на то, что оно унесло жизнь Джастина. Но из-за того, что никто не встречался с бледными созданиями лицом к лицу, инстинкты самосохранения притупились. Они не видели и не осознавали силу противника до того, как воочию убедились в опасности, когда трое неоморфов проникли в поселение. — Да пошла ты, — тихо и беззлобно ответила на подкол Ивона, делая вид, что ее это совсем не задело. — Не, вода теперь кончится, только если река пересохнет. Я свою работу на совесть делаю, не просто же так меня взяли в эту миссию прорабом, — самоуверенно произнес Джефф, стукнув массивным кулаком по груди. Он явно был очень доволен собой, потому как большая часть заслуги, действительно принадлежала ему. Поэтому с удовольствием принимал благодарности и ловил на себе восхищенные взгляды.       Чуть позже, к празднику присоединилась и Йокас, за которой сходила Грейс. Выпивать японке не дали, снабдив напитком на подобии морса, но это было только для вида, уже через пол часа, в ее кружке, как и у всех, плескалась брага. Все были в сборе и людям удавалось веселиться, шутить и отдыхать душой, по-настоящему искренне радоваться своим достижениям. Не хватало только Веги. — Что-то Кэрри нигде не видно, у нее там все в порядке? — поинтересовался Патрик у Петра, отрываясь от потрошения рыбы, которую они планировали жарить на костре, как только окончательно стемнеет. Леонов, на мгновение помрачнев, качнул головой. — Она не придет, — коротко ответил русский, который помогал Патрику тем, что складывал найденную в рыбинах икру в пищевой контейнер, чтобы потом засолить. — Почему? Как-то хреново получается, что мы все здесь, а она одна, — повернувшись к русскому, и увидев выражение его лица на те слова, что он только что сказал, Уилсон нахмурился, догадываясь, что дело не в плохом самочувствии колонистки. — Я что-то пропустил? Леонов глубоко задумался, брови сошлись на переносице, придавая его лицу необычно суровый вид. В этот момент он еще раз прокрутил в голове разговор с Вегой и вновь пришел к тому, что ему были неприятны ее слова и она сильно обидела его. По этому, чтобы никому не портить настроение, он просто отмахнулся: — Не заморачивай себе голову. Захочет — придет, мы здесь никого насильно ничего делать не заставляем, ее право, — Петр окинул взглядом присутствующих людей и почувствовал утраченное при крушении чувство счастья. Все улыбались, общались, это было именно то, чего он хотел, что им всем было нужно — для обиженной Веги здесь не было места.       Прошло еще несколько часов, колонисты собрались у костра, чтобы понаблюдать, как готовится ужин. Уже изрядно подвыпившие, они пошло шутили, слишком открыто смеялись, чувствовали себя в кругу семьи и из-за этого, не боялись показаться глупыми, резкими или смешными. И похоже только Уилсону не давало покоя, что вся эта радость, так беспечно проходит в отрыве от женщины, спасшей им жизни. Склонившись к жене, Патрик шепнул ей так, чтобы никто не услышал: — Ты знаешь что-то о том, что произошло между Питером и Кэрри? — Нет, — коротко ответила рядом сидящая девушка, безразлично пожав плечами. — Но уверенна, что зачинщик конфликта она. Кто знает, что у нее в голове, она со странностями. — Мэри, нехорошо получается, мы здесь веселимся, а Кэррол… — монолог рыжего мужчины был грубо прерван. — А что она? Мы что теперь, повеселиться не можем, Пат? Или из-за одной обиженной, все должны страдать, тебе не кажется это глупым? И что ты так о ней печешься? — Мэри кинула на мужа разозленный взгляд. Она была уже сильно пьяна и теперь говорила все, что приходило в голову. — Может пойдешь к ней, опять за ручки подержитесь? — выплюнула в конце своего недовольства колонистка, испепеляя мужа взглядом. — Чего? — переспросил Патрик, с таким разочарованием и обидой в голосе, что со стороны могло показаться, что он сейчас просто встанет и уйдет. Но он остался, рассматривая пьяное лицо молодой жены и не узнавая его от искажавшей черты враждебности. — Ничего, — огрызнулась колонистка, отворачиваясь от мужа и показательно вступила в беседу с Габби и Грейс, хотя до этого не обращала внимания ни на ту, ни на другую. Сколько бы Патрик не пытался проанализировать и понять причину такого ответа его жены, но то ли алкоголь, ударивший в голову, то ли он действительно не мог припомнить ничего такого, о чем сказала Мэри, но он так и не смог оправдать ее поведение. Возможно дело было в выпитом, поэтому он оставил этот разговор на потом, когда они оба протрезвеют, хотя именно ему это и не требовалось, он всегда знал свою меру и никогда не продолжал пить, когда чувствовал, что ему хватит.

***

      Было давно за полночь, но праздник по-прежнему продолжался. Колонисты уже выпили все, что выделили себе на этот вечер, но всем было мало. Люди настолько устали и были вымотаны растущим стрессом, что сегодня хотели напиться вусмерть, все без исключения. В каком-то смысле, это было расточительством, но даже напившийся Леонов, плюнул на все и скомандовал, чтобы кто-нибудь принес еще ящик с крепким напитком. Градус подталкивал жить здесь и сейчас, не задумываясь о будущем. — Несите из 312 отсека, гулять, так гулять! К черту это все, мы все заслужили! — скандировал изрядно опьяневший русский, выдавая свои слова за некое подобие тоста, после чего с шумом опустил кружку на стол. — Сейчас все будет! — хлопнув в ладони, бодро поднялся на ноги Дэмер. Покачнулся правда, но быстро вернул себе равновесие. Одновременно с Джеффом поднялась Грейс, Ивона и Патрик, изъявив желание помочь в таком важном деле. Грейс, потому что везде следовала за мужем, Дюпре, потому что хотела припрятать пару бутылок в личное пользование, пока никто не видит. Уилсон же преследовал куда более важную цель. Он был уверен, что вместе с алкоголем, со склада могут быть утащены и непланируемые к употреблению запасы, которые они педантично заготавливают на зиму, и хоть он не представлял, как будет противостоять Дэмеру, если тот решит прихватить с собой что-нибудь лишнее, но считал своей обязанностью проследить, потому что был трезвее всех остальных. Расточительство в их положении — худший враг. Страх ирландца был обоснован — каждый колонист задумывался о зимовке и что они будут делать, когда запасы привезенной с их планеты еды и лекарств закончатся, а связаться с Землей так и не выйдет. Изучение и культивация плодоносящих растений этого мира шли очень медленно, за полгода Мэри с Патриком смогли приспособить только три таких. Поскольку все купола для выращивания земных культур сгорели вместе с взорвавшейся частью корабля, выращивать местные можно было только с помощью земли и примитивных теплиц. Уилсоны боялись, что у них может не получиться создать все условия в зимний период, чтобы эти растения продолжили плодоносить. Да и к тому же, человеческое пищеварение требовало разнообразия, а из всех доступных на данный момент продуктов на Оригае-6, у них были три плода. Один из которых сильно горчил, напоминая по свойствам момордика³, более простым языком называемый китайским огурцом, но при этом вполне пригодным в пищу и имеющим множество полезных свойств, а также один вид речных водорослей и несколько видов рыбы. Этот список был очень сильно ограниченным и если его не расширять, была опасность серьезно заболеть цингой.       На самом деле, вопреки сегодняшней беспечности, весь этот праздник, был лишь отчаянием, попыткой людей не сойти с ума от ужаса перед своим мрачным будущим. Место, в котором они теперь живут, было совсем не дружелюбным, опасным и вынуждающим все время оглядываться по сторонам. Колонисты старались не поднимать эту тему, но каждому, хоть раз, но приходила мысль о том, что блага цивилизации закончатся, сломаются, рано или поздно и они станут дикарями, пока смерть не оборвет их мучения — потому что их катастрофически мало. Отбросив гнетущие мысли, Патрик вышел из-за стола и вместе с компанией вызвавшихся принести еще алкоголь, направился в сторону корабля, в то время как оставшиеся колонисты решили немного прибрать на раскладном столе. Быстро сложив пустые бутылки и многоразовые тары, служившие тарелками, в специально принесенный для этого пластиковый контейнер, оставшиеся женщины, глупо хихикая, решили справить малую нужду и пошли в обустроенное для этого отходное место. Леонов, оставшись один, наблюдал за верхушками деревьев, что во тьме покачивал теплый ветер. Такой знакомый и с тем, совершенно чужой пейзаж. Кроны исполинов тянулись вверх, на уровень двадцатиэтажных зданий, а колонию освещал холодный, мертвенно белый свет — отражение двух лун. В сердце колониста закралась тревога, даже потрескивание костра не могло разбавить окружающую его тишину. Перед такой титанически древней природой, сокращался даже Петр. Мужчина протянул руку к своей кружке, чтобы для храбрости сделать еще пару глотков сладкого, опьяняющего напитка, но не успел он втянуть его губами, как со стороны корабля раздался неистовый грохот, сопровождаемый коротким женским криком. После все погрузилось в гробовую тишину, заставляя голову русского экстренно трезветь, а сердце колотиться. Сорвавшись с места, настолько резко, что опрокинул кружку, Леонов за несколько мгновений добрался до разлома Завета, выискивая источник шума. Почти на входе, в длинном, темном коридоре он столкнулся с перепуганной Габриэллой, за которой гуськом прибежали Йокас, Монифа и Мэри. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Петр, вглядываясь в бледное лицо Купер. — Не знаю, но был такой грохот и вибрация, словно что-то взорвалось… — дрожащим голосом ответила колонистка, нащупав в темноте ладонь мужчины и сжав ее, в поисках защиты. — Может быть выстрел? — предположила Купер. — Такой грохот, разве что стреляли из пушки, — ответил Петр, сжимая женскую ладонь. — Это не может быть оружие, слишком громко, к тому же Уолтер забрал все. Йокас, обхватив себя руками, указала на направление: — Шум был оттуда, куда пошли остальные, — триста двенадцатый отсек, находился совсем недалеко от входа, возможно поэтому звук и был таким мощным, учитывая резонанс от расширяющегося разлома Завета. Колонисты скучковались плотнее, двигаясь в сторону кладовых, коими стали бывшие каюты, которые удалось открыть. В головы закрадывались самые неприятные мысли, одна мрачнее другой. Они паутиной окутывали сознание людей, подталкивая к панике. Что могло случиться? Взрыв от искрящей проводки? Или может обвалился кусок корабля? Или они так сильно потеряли бдительность, что в их убежище кто-то проник и теперь бесчинствует?       Буквально через тридцать метров некогда свободный проход, встретил колонистов тупиком. Они уперлись в армированную дверь, служившую кораблю перегородкой для изоляции отсека, в случае аварии. Пошарив по холодному металлу ладонями, Петр не нашел рычага безопасности, который бы мог помочь поднять заслон. Дверь была практически абсолютно гладкой, единственное, что удалось нащупать — это сенсорная панель, которая не подавала признаков жизни. — Откуда здесь эта дверь? — шепотом спросила Габби. — Вероятно она и обрушилась… — так же тихо ответил Леонов, после чего достал из кармана складной нож и стал стучать его корпусом по металлической поверхности. — Эй, ребята, все целы? — крикнул он, но не надеялся услышать ответ, дверь была максимально тяжелой и толстой, почти тридцать пять сантиментов в ширину, что давало сто процентную звукоизоляцию. Спустя пару секунд, с той стороны тоже послышался стук, после чего зашуршала не обнаруженная в темноте рация, работающая по принципу примитивного передатчика, чтобы в экстренных случаях, при отсутствии энергии, можно было переговариваться. — ### Чер##ва дверь, обрушилась ###мо перед носом… — прерывисто докладывал Уилсон. — #ы заперты здесь! Дверь с #ой стороны, тоже ##ала, мы ####### в про#транстве в десять метров .###! Леонов быстро нашел источник звука и нащупал кнопку, с помощью которой можно было переговариваться. — ### Сколько вас, все целы? ### — спросил мужчина, надеясь на утвердительный ответ. — ### Да, постр#дало только самолюбие Джеффа. Мы ##таемся вскрыть че##ову д##рь. — ###Как это случилось? ### — Петр между делом, отправил Габриэллу за фонарями, чтобы он мог осмотреть поверхность заслона. С той стороны, из рации, послышался прерывистый, отборный мат Дэмера. — ### С обоих сторон! Ты знаешь, как ее п#днять? ### — голос Джеффа был запыхавшимся, вероятно, он пытался как-то вскрыть дверь, но у него ничего не выходило. — ###Понятия не имею, только не паникуйте, мы что-нибудь придумаем! ### — эмоционально прокричал русский и взял в руку принесенный Габби фонарь. Он осмотрел пазы, по всей видимости, на корабле, именно на этом участке, произошел какой-то выброс энергии и двери сорвались, хотя до этого, их надежно заклинивал Уолтер.       «И конечно же тебя нет, когда ты так нужен…» — удрученно подумал про себя Леонов, мысленно откатываясь к разговору с Вегой, начиная жалеть, что так злился на нее и словно бы по злому стечению обстоятельств, именно сегодня произошло ЧП.

***

      В ближайший час переговоров, Петр смог подтвердить, что опустилась не одна дверь, а две, изолируя участок корабля, в котором по несчастливой случайности оказалась часть колонистов. Заперты были Джефф, Грейс, Патрик и Ивона. Удалось выяснить, что у них было с собой некоторое количество еды и ящик браги, за которой они ходили. Благо, этот кусок вентилировался и внутрь поступал кислород. В изолированном промежутке было лишь десять метров пространства, голые стены и кромешная тьма, а от свободы их отделяло тридцать пять сантиметров армированной двери, от удара кувалдой по которой, оставались лишь царапины.