Love? What is it? Most natural pain killer what there is. LOVE. (William Seward Burroughs II. Last Words: The Final Journals)
— «Завтра будет хуже». Казалось, не только Бог и Вселенная считали этот день особенным, но и природа — восход цвета запекшейся крови разрезал сине-черное небо красными лоскутами и окрашивал хрупкие перья облаков оловом с вкраплениями золота. На фоне израненного, исполосованного, залитого ализарином небосвода мокрый асфальт казался раскрошенным серендибитом, переливающимся россыпью лунного камня уличных фонарей. Воздух, необычайно свежий, слишком чистый и объемный, заполнял легкие, вытесняя коктейль смолы и никотина, не позволяя задерживаться дольше положенного и заставляя клокотать дыхание в груди. Ветер, сильный и резкий, который хотелось называть не иначе как «обнаруживающий», находил мельчайшие щели и скважины, пронизывал холодом помещения, людей и все, что встречал на пути. Итан выдохнул из приоткрытых губ кольца сигаретного дыма, которые спустя мгновение превратились в призрачный силуэт и умчались куда-то за спину, растворяясь в пространстве, и закрыл окно, не позволяя сильному ветру терзать оконные рамы и хрупкие стекла слишком настойчиво. Ротанговый свет настольной лампы обволакивал кабинет на три четверти, демонстрируя палитру книжного шкафа, густоту ворса ковра и совсем чуть-чуть — текстуру стен. Итан окинул взглядом сложенные картонные коробки, заявление об уходе, написанное изящным готическим почерком Дэнни, рамы с дипломами и устало вздохнул. Как часто бывало у людей, речи звучали куда воинственней мечей — и теперь, стоя в одиночестве посреди кабинета, Итан искренне пожалел о том, что отказался от помощи в переезде. Складывая коробки, выстраивая их в ряд перед шкафом, Итан медленно, внимательно, словно в последний раз, обводил взглядом палитру цветов, начиная с верхних светлых полок и заканчивая нижними — черными. Включая верхний свет, расстроенно вздыхая, посмотрел на закрытую дверь душевой — столько потраченного времени и сил на согласование, проект, ремонт. В голове не укладывалось, что именно расставание со своим детищем оставит неизгладимый, тоскливый отпечаток. Мысленно отчитывая себя за чрезмерную сентиментальность, Итан сочувственно покачал головой — пора прощаться, пора двигаться дальше, пора наконец-то жить так, как хочется, не боясь посторонних взглядов. — Да уж, погодка сегодня полный отстой, — пожаловался Эшли, скидывая на пол кожаную куртку и закрывая зонт-трость — с волос по лицу стекала дождевая вода, и, возможно Итан бы посчитал это слишком кинематографичным, если бы не задумался о том, оставлял ли дверь кабинета открытой. — Ты не рад мне? — Рад, — ответил Итан, нажимая на кнопку включения чайника и поднимая с тумбочки две кружки, — будний день, пять утра, а ты на ногах. Эшли пожал плечами, перебросил спадающую на глаза челку ловким движением на затылок, стер ладонью воду с лица и тепло улыбнулся. Разве могло быть иначе? Разве можно крепко спать, зная, что твой лучший друг и человек, ненавидящий переезды по совместительству, выполняет отвратительную работу в гордом одиночестве? Разве можно… конечно нет. — Все будет хорошо, — сказал Эшли, обнимая Итана рукой за плечо и прижимаясь виском к его щеке, — мы справимся. — Справимся, — кнопка включения чайника отскочила с тихим звуком — Итан перевел взгляд на облако пара, струящееся из носика, и облегченно вздохнул. Говоря откровенно, он представлял, что бесславно погибнет под тяжестью книг и как забавно будет кому-либо прочитать об этом в некрологе. — Чай или кофе? — Кофе, — ответил Эшли, оценивая масштаб работы: книги предстояло складывать в правильной последовательности цветов, коробки — подписывать читаемым почерком, затем бережно уложить в багажники автомобилей; вероятно, подниматься и спускаться по лестнице придется как минимум десять раз с искренней молитвой в голове: «пожалуйста, Бог, я буду хорошим, не дай мне споткнуться и свернуть шею». — Жаль, мы оба за рулем — я бы предложил добавить виски. — Позже обязательно добавим. Пока Итан разливал по чашкам кофе из кувшина, Эшли снимал со стен рамы с дипломами, складывая их стопками на столе: давно-забытая степень доктора психологии, лицензия врача-иммунолога, диссертация по онкологии, лицензия онколога-радиолога; и еще около семидесяти научных работ, пылящихся в квартире. Невероятно, думал Эшли, разглядывая дипломы, на которые, кажется, Итан не обращал должного внимания, словно в рамах были не труды его жизни, а вырезки из газет. — Как твоя диссертация? — Теперь я врач-инфекционист, практикующий, — сказал Итан, протягивая чашку кофе, слишком ароматного для простого сублимированного, слишком необходимого именно в этом кабинете, слишком вкусного и тоскливого одновременно. Кофе говорит — Эшли в этом уверен — согревает, окутывает уютом, развязывает язык, кричит, шепчет, выуживает тайны, рассказывает истории предательств и боли. Любой напиток говорит — кофе, чай, содовая, алкоголь; всё, включающее воду, а особенно — человек. Итан обвел взглядом стол, кресло, пейзаж слона за окном и приподнял очки, растирая подушечками пальцев переносицу; хотелось увидеть стены пустыми, ящики стола — утратившими вес папок, обнаженную от одежды напольную вешалку в душевой и самое главное — больницу, которую он еще совсем недавно считал центром собственной жизни. — Прощальная вечеринка будет? — спросил Эшли и, заметив, что Итан приподнял бровь, беспомощно закатил глаза. — Ты никому не сказал, да? — Сказал Ребекке — сказал всем лично, а прощальная вечеринка не нужна — я не люблю этих людей, эти люди не любят меня. Чем меньше лицемерия, тем лучше? — Уйти, не прощаясь, — задумчиво проговорил Эшли, запрыгивая на пустой от документов и дипломов край стола, — в тебе точно нет английской крови? — Кто знает? — ответил Итан, пожимая плечами и вынимая из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку. — Бог, — сказал Эшли, забирая зажженную сигарету из пальцев Итана. — Что? Мои в машине остались. — Разумеется, — ответил Итан, — ты самый непредсказуемый человек на свете. Эшли пожал плечами, крепко затянулся и, запрокинув голову, выпустил столп дыма под потолок; в отделении клинической онкологии до странного тихо и спокойно — отсутствие шагов по коридору и никакого хлопанья дверей, так, пожалуй, было впервые. Итан прижался бедром к подоконнику, обвел взглядом масштаб работы и криво улыбнулся — нужно собраться с силами, допить кофе, докурить сигарету, нужно просто начать. — Ну, — неоднозначно сказал Эшли, — начнем? Итан кивнул, затушил в пепельнице сигарету, обвел взглядом пейзаж за окном, и, оттолкнувшись от подоконника, подошел к книжному шкафу; глубоко вдыхая и медленно выдыхая, поднял первую стопку книг в светлых обложках и уложил на дно картонной коробки, Эшли спешно, крупным размашистым почерком подписал — белый и заклеил стенки клейкой лентой. — Если надавливать на сонную артерию в течение двадцати секунд, человек лишится сознания, — серьезно сказал Коул, кинематографично прижимаясь плечом к дверной раме и выдыхая под потолок объемные клубы-облака черничного пара, — а еще через две минуты наступит смерть, — заинтересованные взгляды скользнули по грубым ботинкам Коула, поднялись по штанинам джинсов до расстегнутой молнии на пальто, перешли на толстовку с изображением Майкла Майерса на груди и остановились на пальцах, сжимающих корпус электронной сигареты. Коул, заметили они оба, выглядел лучше: улыбчивый, выспавшийся — очевидно в хорошем расположении духа. Переступив порог кабинета, сняв пальто и отбросив в сторону пустой стены, закатал рукава толстовки до локтей и деловито выложил на стол удостоверение ведущего судмедэксперта ближайшей к Манхэттену криминалистической лаборатории. На мгновение в кабинете повисло густое облако тишины. Итан не сводил взгляда с удостоверения, Эшли тер глаза ладонями, Коул невозмутимо поднял книги с полки и бережно уложил в три коробки, после — снял зубами колпачок с маркера и каллиграфическим почерком под идеальным тридцатиградусным углом написал — зеленый. — Да, оно настоящее. Перестаньте пялиться, — сказал Коул, устраиваясь на полу и складывая ноги по-турецки. — Меня назначил департамент. Конечно не просто так — пришлось отправить резюме, несколько раз оборвать телефонные линии, придти на собеседование, получить рекомендации от полицейских участков за последние годы… плевать на то, через что пришлось пойти, без тебя я бы здесь не остался. — Ты сумасшедший, — сказал Итан, опускаясь коленями на ковер, и крепко обнял Коула за плечи. — А как же нейрохирургия? — Эй, я буду работать на местах преступлений — плевать на нейрохирургию и эту чертову больницу, — пробормотал Коул, прижимаясь губами к щеке Итана. — На все плевать. Вы — моя жизнь. Да, даже ты. Давай, Эшли Стейнбек, на колени. Эшли звонко рассмеялся, принимая протянутую руку Коула, и, опустившись на колени, сгреб их обоих в крепкие объятия. Омар Хайям писал — «Любовь может обойтись без взаимности, но дружба — никогда». Омар Хайям был персидским философом, математиком, астроном и поэтом. А еще он был чертовски правдивым лжецом. — Не реви, — сурово прошептал Итан, вынуждая Коула еще сильнее разрыдаться, и трепетно стер дорожки слез с его щек подушечками больших пальцев. — Мы больше не дети. Мы есть друг у друга. Мы не потеряемся. Коул, я тебя ударю, если не прекратишь, Богом клянусь. — Зачем? — притворно возмутился Эшли. — Зачем эти пустые угрозы? Просто дай ему подзатыльник. — Я тоже тебя люблю, — пробурчал Коул и, обхватив пальцами воротник рубашки Эшли, потянул на себя, — но это не мешает моему кулаку пройтись по твоему прекрасному лицу. — Слышал, Итан? Прекрасному лицу. Бедняга до сих пор меня хочет. — Только в твоих развратных фантазиях, — сказал Коул, отстраняясь. — Ладно, достаточно эмоций, — вытирая ладонями слезы со щек, глубоко вздохнул и прижался плечом к книжному шкафу. — Пора браться за работу, пока зомби в белых халатах не начали бродить по коридору. Кстати, Эш, где Пикачу? Неужели спрятал в покеболл? — Оригинально, — признал Эшли, проведя пальцами по волосам. — Спроси у своей сучки из Зачарованных, — Коул закатил глаза — действительно оригинально. Зубодробительно раздражающе. Но, порой, необходимо для того, чтобы абстрагироваться от повседневных проблем, вернуться во времена университета и забыть очередные неудачные лекции и семинары. Банальное: «Ну что, Бальтазар, провалился? Ничего страшного, просто сожги их» порой, помогало сильнее, привычной участливой заботы. Банальное: «Ну что, грохнул наконец-то зачарованных?» за завтраком поднимало аппетит. Эшли всегда умел поднимать настроение глупыми ассоциациями с именами или фамилиями. У Джейсона Эшли всегда спрашивал: «Как твой несносный босс-псих?», делая отсылку на персонажа Джейсона Бейтмана, а Итана называл — Синестер из-за отличного фильма с Итаном Хоуком в главной роли. Самому Эшли досталась самая предсказуемая ассоциация с «Покемонами» и с главным героем мультфильма — Эшем. Стоит ли говорить, что изобилие футболок с ненавистной электрической крысой превышало количество черных базовых в десять раз? Наверное, нет. — О, мистер Борн, удалось сбежать от преследования? — Джейсон закатил глаза, расстегивая пуговицы на пальто в стиле милитари, и повесил его на спинку кресла — поправив влажные после дождя волосы, молча подошел к Эшли и отвесил звонкий подзатыльник. Невыносимо. Сначала бюджетная гейская версия Стейтема, потом — ну тот, мелкий из Беверли-Хиллз, 90210, после — Вурхиз из параллельной вселенной, даже Люциусом Малфоем называл и предлагал отрастить волосы — спасибо, Джейсон Айзекс. — Звоните президенту! — воскликнул Эшли, — Он становится неуправляемым. — Позвони с моего, — серьезно сказал Джейсон, протягивая Эшли мобильный телефон. — Давай же, Трамп на быстром наборе. Думаешь, зачем я здесь? Ты — моя цель, — со стороны это выглядело забавно — кинематографично, отлично сыграно, все в выгодном ракурсе, взгляды метали молнии. Конечно, спустя минуту, оба уже хохотали, но Итан в очередной раз смог удостовериться в том, что Джейсон Кларк по щелчку пальцев может стать серьезным, невозмутимым и даже — опасным. Сегодня это точно пригодится. — Так, — сказал Джейсон, потирая кончиками пальцев воспаленные, покрасневшие веки. — Эти документы? — Посмотришь? — Буду импровизировать, — ответил Джейсон, подхватывая стопку документов и спешно пролистывая страницы. — Если бы ты не поленился отсканировать, мне бы не пришлось блефовать и использовать чертово интервью. Блядь, ненавижу играть слишком грязно. Ладно, хуй с ним, разберемся, — переведя взгляд на настенные часы, провел ладонью по лицу и подавил рвущийся наружу зевок. — Чей кофе? — Угощайтесь, мистер Льюис. Джейсон закатил глаза на реплику Эшли и залпом опустошил чашку давно остывшего кофе — передергивая плечами, спешно размял шейные позвонки и поправил воротник на мятой рубашке. Однозначно, думал Джейсон, пора заканчивать работать двадцать четыре часа в сутки. Поправляя серьгу-булавку в ухе, перевел взгляд на лицо, отражающееся на корпусе телефона Итана, и поморщился. Да, внешний вид по меньшей степени отвратительный — не говоря ни слова, прошел в душевую и, переключив смеситель в раковине, спешно умылся ледяной водой. — Давай разберемся со всем по-быстрому — я тридцать восемь часов без сна, — Итан понимающе кивнул, поднял со стола стопку документов, перевел взгляд на Эшли и Коула и неоднозначно пожал плечами. Таким разбитым Джейсона давно никто не видел. Даже после месяца подготовки к международному праву он выглядел несколько свежее и живее. Сейчас же, дело о продажном политике, расстрелявшего в собственном кабинете любовницу, выжало все соки. Джейсон уже четыре дня не покидал кабинета в фирме, переговорил с десятком адвокатов защиты, сходил на званные обеды к трем судьям и ни капли не продвинулся по делу. Сукин сын, казалось, купил или запугал всех в Нью-Йорке, причем настолько, что даже отец Джейсона признал, что дело развалится. — Окей, я готов, — торжественно произнес Джейсон, натягивая на плечи рубашку Итана и застегивая пуговицы. Один край небрежно заправил в джинсы, рукава закатал до локтей, водрузил на нос очки в широкой черной оправе и встряхнул волосами, придавая стрижке некоторую волну безумной и ошеломляющей свежести. — Пойдем добиваться твоего перевода мирным путем. — Выглядишь печально, — признал Итан, когда они шли по коридору отделения клинической онкологии. — Как дело? — Пиздец, — лаконично ответил Джейсон, расстегивая пуговицу на рубашке под горлом, не позволявшую вдохнуть полной грудью. — Сам готов грохнуть эту самодовольную рожу — блядская свинья считает, что останется безнаказанной. Хуй ему. Засажу на пожизненное, чего бы мне это не стоило. — Не ходи по тонкому льду, — заботливо проговорил Итан, кладя ладонь Джейсону на плечо. — Что показало вскрытие? — Суицид. Ебанный маразм. Плевок в лицо. Мне необходимо выпустить пар. — Пусть Коул осмотрит тело. — Пошел он, — нервно сказал Джейсон, сдирая ногтем большого пальца корку с обветрившихся губ. — Не хочу с ним связываться. Сам справлюсь. Здесь? — Итан кивнул — Джейсон без стука распахнул дверь кабинета Анны Дикинсон и с громким звуком бросил стопку бумаг на стол перед ней. — Джейсон Кларк — адвокат доктора Абрамсона. Вот заявление на увольнение и на перевод в Слоун-Кеттеринг, а в этих бесценных документах все неоплаченные часы работы. — Ты увольняешься? Сегодня?! Думаешь, мне проблем недостаточно?! — удивленно спросила Анна, откидываясь на спинку кресла. — Решил оставить больницу без отделения онкологии? Без финансирования? Без пациентов? Совсем страх потерял?! Никаких рекомендаций не получишь. Моей подписи на заявлении тоже не увидишь. — Выйди, — серьезно сказал Джейсон, заметив, что Итан приоткрыл рот, чтобы возразить, и указал рукой на дверь. — Увидимся позже. Полчаса ожидания казались невыносимыми — сидя на полу перед шкафом, Итан заметно нервничал: курил сигареты одну за одной, пялился на корешки книг и не обращал никакого внимания на подбадривание друзей, с каждым кругом секундной стрелки шумно выдыхал, барабаня пальцами по верхней кромке пустой кофейной чашки. — Эй, пацан из третьего Far Cry со всем справится, — участливо сказал Эшли, обнимая Итана со спины за плечи, — не переживай. — Он меня выставил. Даже слова сказать не позволил — ты бы видел его взгляд. — Он — отличный обвинитель, я трижды был на его судебном процессе. Таким горячим становится, просто слов нет. — Был? Трижды? Меня он никогда не приглашал, — недовольно сказал Коул, складывая руки на груди. — Я что, не в фаворе? — Место избранной фаворитки ты еще в Гарварде просрал, — спокойно ответил Эшли. — Не надо было нос воротить. — Пошел ты. — Сам виноват. Джейсон — отличный парень, а ты выбрал истерическое безумие в лице того мудака. — Отвали, — беспомощно сказал Коул, проведя ладонями по лицу. — Придурок ты, Коул, — философски изрек Эшли, поднимаясь на ноги, и подхватил с пола первую коробку, — и с этим невоспитанным эгоистичным мудаком еще настрадаешься. — Тебя послушать, один ты, блядь, замечательный! — Так и есть, — спокойно ответил Эшли, размещая коробку углами на сгибах локтей. — Вы оба тоже замечательные, но выбрали, увы, не тех. — Он мне нравится. — А мне нравятся мармеладные черви, но если я узнаю о них что-то провокационное, сразу же откажусь от этой симпатии. — Что? — удивленно спросил Коул, повернувшись. — Что ты имеешь в виду? — Эшли неоднозначно пожал плечами и вышел за порог кабинета, прикрывая дверь ногой и важно кивая сонным сотрудникам медицинского персонала. — Я чего-то не знаю? — Это уже не мое дело, — нервно сказал Итан, переведя взгляд на настенные часы. — Блядь, что он там делает все это время? — Я на минуту, — бессвязно ответил Коул, поднимая с пола коробку. — Никуда не уходи. Коул нашел Эшли на парковке, важно поставил тяжелую коробку на капот его машины и сложил руки на груди — тот никак не отреагировал, лишь выпустил клубы дыма из приоткрытых губ и, запрокинув голову, наслаждался дождевыми каплями, падающими на лицо. Создавалось впечатление, что Эшли Стейнбек — безумец, который провел большую часть жизни в бункере под землей, и теперь, наконец-то, выбрался наружу, чтобы впустить в легкие свежий воздух, насыщенный кислородом. Высокий, красивый, умиротворенный — сын Бога и Дьявола одновременно. — Книги промокнут, — спокойно сказал Эшли, отбрасывая сигарету в сторону. — Положи в багажник. — Ты что-то знаешь, — настойчиво сказал Коул, беспардонно тыкая в сторону Эшли указательным пальцем. — Скажи мне. — Зачем? Он же тебе нравится. Звучит просто тошнотворно, да? — Что ты знаешь? — Нет-нет-нет, я не собираюсь быть ублюдком, виновником расставания и всем прочим дерьмом одновременно. Разбирайся со всем сам, — Эшли уложил коробку с книгами в багажник и, карикатурно отдав честь, направился к дверям больницы. — Воспользуйся гуглом, если конечно не успел в него влюбиться, иначе будет пиздец как больно. — Что я должен искать? — Поверь, тебе даже искать ничего не придется — все на поверхности. Коул проводил Эшли взглядом, дождался звука закрытия металлической двери и, запрыгнув на капот машины, достал из кармана телефон. Бред какой-то. Не может там быть ничего такого. Он просто издевается надо мной. Бесится от одиночества. Самодовольный кусок дерьма. Настойчиво шептал Коул, вводя в поисковик имя Доминика Моргана. Нет, ничего там нет, произнес, отрешенно встряхнув головой, и заблокировал телефон. Коулу потребовалось около получаса, чтобы привести нервы и эмоции в нейтральное состояние — дикое, непреодолимое желание коснуться иконки поиска казалось чем-то пугающим и запретным. Продолжая тупо пялиться в экран телефона, скурил семь сигарет подряд и промок буквально насквозь. — Жить надоело? — спросил Джейсон, открывая багажник своей машины и укладывая коробку. — Вернись в больницу, заболеешь. — Как прошло? — Как всегда, — равнодушно ответил Джейсон, расстегивая пуговицы, снимая пальто и вешая его на плечи Коула. — Почему такой безумный взгляд? — Эш кое-что сказал. Вернее, предложил. — Потрахаться? Соглашайся — легенды гласят, что он в этом хорош. — Очень смешно, — сказал Коул, закатывая глаза. — Предложил ввести в гугле имя Доминика Моргана. — Понятно, — ответил Джейсон, запуская руки в карманы джинсов. — И ты теперь на перепутье? Либо введи, либо забей и забудь обо всем, что он сказал. — Ты тоже знаешь что-то, чего не знаю я? Охуенно дружим, парни, охуенно. — Дружим? — удивлённо спросил Джейсон, приподняв бровь. — Да, пожалуй. — Ну что опять? — Ничего. Изучи понятие дружбы. Ну так, на досуге. — Я знаю, что такое дружба. — Нихуя ты не знаешь! — раздраженно сказал Джейсон, вытягивая зубами сигарету из пачки и щелкая зажигалкой. — Звонишь только тогда, когда тебе что-то нужно! Когда нужна консультация юриста! Меня заебало срываться с работы из-за ваших, а в частности — твоих вечных проблем с руководством. И что я в итоге получаю? Ни-че-го! Даже ебанное спасибо от тебя получить сложнее, чем найти водоём в пустыне. — Ты больной? Джейсон, из-за того, что у нас не получилось… — Не получилось что, Коул? Отношения? Тебе самому не смешно? Не хотел я, блядь, с тобой отношений! Я просто сказал, что ты мне нравишься, сказал в той блядской игре, потому что не мог назвать другое имя! Нравишься — ты вообще понимаешь, блядь, значение этого слова?! Нафантазировал себе какую-то беспочвенную неразделённую любовь с моей стороны и теперь одариваешь сочувственными взглядами. Похуй мне, Коул. И на тебя, и на твоего парня-извращенца, — Джейсон выбросил сигарету в сторону и, сняв машину с сигнализации, забрался на водительское сидение. — Судя по восторгу от «Цементного сада», тебя информация в гугле даже возбудит. Коул удивлённо моргал, смотря на то, как машина Джейсона сорвалась с места, оставляя после себя призрачный след выхлопов. Стало до странного не по себе — прежде Джейсон никогда не кричал на него, даже голос не поднимал, недовольного взгляда тоже не позволял. Коул провёл ладонями по лицу, точечно прошёлся подушечками пальцев по шейным позвонкам и обреченно вздохнул — пальто. Поднявшись с капота машины Эшли, пробежался по лужам до больницы и только у лестницы позволил себе достать из кармана телефон. Набрав номер Джейсона, стал ждать, прижимаясь спиной к бетонной стене — в кармане пальто раздалась сильная вибрация. Коул закатил глаза, запуская руку в карман, и вытянул телефон. К собственному удивлению не увидел ни фотографии, ни собственного имени — только цифры номера и все. Блядь, пробурчал Коул, поднимаясь по лестнице на второй этаж — в кармане, помимо телефона, бумажник и ключи от дома. — Блядь, я охуенно проебался. — Тебя наконец-то осенило? — спросил Эшли, приподнимая бровь и освобождая последнюю полку книжного шкафа. — Узнал про инцест? — Что? — Что? — переспросил Эшли, невозмутимо поправляя волосы и раскладывая книги на дне коробки в правильном порядке, — Инцидент с Анной — Джейсон выиграл, как всегда, к слову. Где, кстати, наш победитель? — Ну в общем… мы поссорились, — расстроенно сказал Коул, прижимаясь спиной к дверной раме. — Он уехал, обвинил во всех смертых грехах и уехал. — Уехал? — удивленно спросил Итан, вытаскивая папки из ящиков стола. — Без пальто? Ты его отпустил? Коул, что с тобой? Это же Джейсон. Наш Джейсон! — В пальто остались ключи, бумажник и телефон, — грустно сказал Коул, вынимая все из карманов пальто. — У него права и удостоверение в бумажнике, — обреченно сказал Эшли, проведя ладонями по лицу. — Почему вы поссорились? — Я — хреновый друг, — выдохнул Коул, раскрывая бумажник — действительно, права и удостоверение. Блядь. — И ему на меня похуй. Представляете? Я у него в телефоне даже не записан! — Отличный повод, чтобы полить слезы, — ядовито бросил Эшли, поднимаясь с пола. — Давай я тебя утешу, пока полиция, по закону подлости, остановит его автомобиль именно сейчас, когда блядские права у тебя. Что моргаешь? Вещи сюда давай, поеду за ним, — схватив пальто вместе с вещами, не прощаясь, пулей вылетел за дверь и спустился по лестнице, перепрыгивая разом через три ступеньки. — Слепой, тупой, неблагодарный кусок дерьма, — причитал Эшли, заводя мотор и вдавливая педаль газа в пол. — Пиздец, — изрек Итан, укладывая папки и научные работы в коробку. — Что произошло? И давай с самого начала. — Нет никакого начала, я просто придурок, — опускаясь на корточки и продолжая прижиматься спиной к дверной раме, Коул устало выдохнул скопившийся в легких воздух и поднял взгляд на Итана. — Джейсон меня ненавидит, Эшли меня ненавидит, я точно где-то сильно проебался. — Все можно исправить, — спокойно сказал Итан, поправляя на переносице очки. — А что за речи про инцест? Мне же не послышалось? — Ты тоже услышал «инцест», а не «инцидент»? Джейсон назвал Доминика — извращенцем. — Серьезное обвинение, учитывая, что у Джейсона практически нет запретов в сексе. — Что? — Что? — переспросил Итан, небрежно пожимая плечами. — Блядь, ну да, мы трахались пару раз, — Коул удивленно моргнул и приоткрыл рот, — может, пару десятков раз, может, чуть больше, может, чуть меньше. Господи, не нужно на меня так смотреть. — Как же это мерзко, — медленно проговорил Коул, поморщившись. — Фу, меня сейчас стошнит — это же практически инцест. — Как часто стало звучать это слово, — ответил Итан, задвигая ногой нижний ящик стола. — Не сравнивай секс по-дружбе с отвратительным во всем проявлении инцестом. Мы были молоды и глупы, никто не обломался, дружба тоже не сошла на нет, никаких любовных соплей никто никому не писал — все нормально. — Нормально? Вы трахались. Без чувств? Просто так? — Да, — спокойно ответил Итан, словно назвал точное время или прогноз погоды. Стоп, осуждение, он действительно расслышал в интонации Коула осуждение? С какого, блядь, хера? — Попробуй как-нибудь, вдруг понравится. — И… и как? — Что, как? Какой был секс? Отличный секс — у меня всегда отличный секс. — То есть… Джейсону нравился я, но трахался он с тобой? Отличным сексом он занимался с тобой? — Ты что, ревнуешь? — спросил Итан, рассмеявшись. — Коул, заканчивай с этим сомнительным любопытством, — поднимая со стола пачку сигарет, вытащил одну зубами и щелкнул зажигалкой. — Если хочешь бросить в меня камень, то — вперед. — И с Эшли тоже трахался? — Серьезно? Мне нужно список всех своих партнеров составить, чтобы утолить твое любопытство? С Эшли я не трахался, информация усвоена? Теперь сны станут крепче и появится здоровый аппетит? — А с Домиником? Итан, чудом не поперхнувшись дымом, уставился на Коула, вопросительно приподняв бровь — покрутил указательным пальцем у виска и обреченно закатил глаза. Сигарету от греха подальше было принято решение затушить. — Разумеется нет. — Разумеется? — Да, — спокойно сказал Итан, выписывая на стенке коробки латинские буквы, собравшиеся в слово — euthanasiae. — Бог, знаешь ли, уберег, — понимая, что никаких реплик больше не будет, Итан убрал ручку-маркер за ухо и принялся за второй ящик стола. Коул не сводил с него внимательного взгляда, нервно вздыхал, пытался засунуть стик в корпус электронной сигареты, но из-за дрожащих рук ничего не получалось с первого раза. — Коул, что ты хочешь от меня услышать? — равнодушно спросил Итан, просматривая папки. — Ты так на меня смотришь, будто я по утрам детей и котят расчленяю. Я тебя разочаровал? Ты думал, что мне не нужен секс? — Нет, я просто шокирован, — ответил Коул, поднимаясь на ноги и выдыхая клубы черничного пара под потолок. — Пойми меня правильно, мы дружим десять лет и никогда прежде ничего подобного не обсуждали. — Возможно, — Итан скомкал ненужные документы и выбросил в мусорное ведро. — И больше никогда обсуждать не будем — отвратительный опыт, который не хочется повторять. — Мне интересно другое… почему Джейсон? Он же в Гарварде встречался только с девчонками. Итан закатил глаза и одними губами проговорил: «не начинай». Глупая, бесполезная болтовня, которая в конечном итоге не даст никакого четкого видения ситуации. Честное слово, думал Итан, закладывая документы в коробку, как будто мир перевернулся от того, что он переспал с Джейсоном. С девушками он, к примеру, тоже спал — что теперь? Апокалипсис наступит? — Послушай, — все-таки сказал Итан после минутной паузы. — Я люблю секс. Джейсон тоже любит секс. Мы друг другу идеально подошли — никаких чувств, обязательств и запретов. Это же, блядь, классно. Порадуйся за нас — мы оба здоровы и счастливы. Мы — лучшие друзья. Жизнь не рухнула, Коул. Земля не разверзлась. Солнце не погасло. — А почему не стали… ну, не знаю… встречаться? — Господи Боже, — рассеяно сказал Итан, проведя ладонью по лицу. — Я не встречаюсь, не завожу серьёзные отношения, не предлагаю жить вместе, не дарю цветы и подарки без повода. Мне нравится одиночество, нравится, что квартира принадлежит только мне, нравится, что никто не пялится на меня, когда я сплю, не смотрит мне в рот, не лезет обниматься, не пишет смс, не звонит и не наматывает сопли на кулак. Если мне хочется трахаться, я иду и трахаюсь. Если мне хочется целоваться и тискаться, я тоже нахожу для этого партнера. Я живу так, как мне нравится. Коул, мне всего тридцать один год — я всю юность проторчал за медицинскими справочниками, подготовками к экзаменам и ненавистным лабораторным работам. Да любой бы человек свихнулся на моем месте без секса, Коул, — раздраженно сказал Итан, стуча подушечкой указательного пальца по стопке рам с дипломами. — Возможно, иногда бывает одиноко. Возможно, иногда хочется отношений. Но когда я, наконец-то, встречу человека, который мне идеально подойдёт по всем параметрам, то уже никуда его от себя не отпущу. — И какой же он, идеальный человек? — заинтересованно спросил Коул, прижимаясь бедром к краю стола. — Ну расскажи, мне очень интересно. — С красивой улыбкой, — спокойно ответил Итан, подписывая вторую коробку словом — foco. — И? Все? — Может делом займёшься? — спросил Итан, обхватывая губами сигаретный фильтр, и щелкнул зажигалкой — крепко затянувшись и выпустив дым носом, подошёл к окну и открыл створки. Дождь закончился, небо посветлело — магия сошла на нет. — А кто вообще в твоём вкусе? Ну, не знаю, из знаменитостей? — Может лучше поговорим о челюстно-лицевой хирургии? О паразитах, которые живут в кишечнике и желудке? Серьезно, Коул, я не хочу обсуждать «свой вкус». Это пиздец как странно, — Итан перевёл взгляд на мигающий на подоконнике телефон и улыбнулся собственным мыслям. — Так, о чем это я? Да, точно, никто мне не нравится. — Я видел сообщение, — спокойно сказал Коул, — там не было ничего такого, что бы позволило тебе потерять нить повествования. — Я тридцать часов не спал, конечно я теряю нить повествования, — нервно ответил Итан — подойдя к столу, задвинул ногой средний ящик и затушил в пепельнице полуистлевшую сигарету. — Ты помогать будешь? К десяти часам утра нужно освободить кабинет. — Конечно-конечно, — примирительно сказал Коул, разглядывая стоявшие на полу коробки. — Так… как там Тейлор? — Можешь ему позвонить и лично обо всем расспросить, правда он вряд ли ответит. Что-то мне подсказывает, что ему сейчас не до общения. — Доктор Абрамсон сегодня не в духе, — понизив голос, сказал Коул. Итан закатил глаза, печатая ответное сообщение и выставляя средний палец. — Ну правда, мне же интересно. С кем переписываешься? — Ты чего ко мне пристал? — спросил Итан, блокируя телефон. — Почему тебя так волнует моя личная жизнь? — Личная значит? Ну и, кто этот счастливчик? — Я точно сегодня тебя ударю, — проговорил Итан как аксиому и медленно выдохнул. — Давай просто сменим тему, пока это все не зашло слишком далеко. — Да-да, — ответил Коул, устраиваясь на полу и прижимаясь спиной к пустым полкам книжного шкафа. — Знаешь, что странно? Ты спокойно рассказал о сексе с Джейсоном, но отказался говорить о том с кем переписываешься, — Итан швырнул в Коула смятой в шар бумагой и провёл ладонями по лицу. Невероятно. Этот сумасшедший интерес выбивал почву из-под ног. Какая разница с кем он переписывается? Какая разница с кем спит? Почему Коула это вообще интересует? Итан снял очки, отложил на край стола и с невозмутимым видом принялся перебирать документы — включив шредер, слушая жужжание, подносил ненужные бумаги, наблюдая за тонкими полосками, скапливающимися в контейнере, мысленно расслабляясь. — Нет, правда, мне интересно. Когда вы трахались с Джейсоном, кто был сверху? Итан ничего не ответил, даже взглядом не удостоил и переставил переключатель шредера на шестой уровень. Полоски в контейнере стали тоньше — стопка ненужных бумаг увеличилась. Пульс подскочил примерно до сотни — Итан понял это по напряженным на запястьях венах. — Я одного понять не могу, ты со мной хочешь потрахаться, или с Джейсоном? Не нужно прощупывать почву, говори прямо. — Что? Вовсе нет. Простое любопытство. — Ну-ну, — ответил Итан, выдвигая верхний ящик и обреченно вздыхая. Настенные часы показывали семь утра — оставалась целая треть работы. С таким балластом как Коул придется разгребать все в одиночестве. — Да, здравствуйте, второй этаж, найдете кабинет в конце коридора, если подниметесь на лифте, — произнес гораздо строже, ответив на звонок. — Грузчики приехали, поэтому, будь другом, умерь свое нездоровое любопытство. Коул грустно вздохнул, нарочито-картинно заклеивая лентой коробки. Через пару минут в кабинет вошли два крупных мужчины и, дождавшись жеста в виде вытянутой руки, направились в душевую. Первым на яркий свет коридора вынесли диван, позже напольную вешалку, которая оказалась намного тяжелее, потом — зеркало-шкаф ручной работы и даже смесители, переплывшие океан год назад в тесном контейнере из Австралии. — Что еще, доктор Абрамсон? — спросил мужчина, стирая со лба пот ребром ладони. — Шкаф? Кресло? Со столом вы, кажется, еще не закончили. — Нет-нет, из мебели все: остались только коробки с книгами и сейф, все в мою машину не влезет, заберите половину. Вот адрес, куда нужно отвезти, — быстро сказал Итан, протягивая стикер и ключи мужчине. — 34Б, оставьте все в коридоре. Ключи положите на комод и захлопните дверь, у меня есть запасные. Мужчина вежливо откланялся, вышел в коридор и сказал помощнику, что пора действовать. Примерно полчаса Итан, неоднозначно пожимая плечами, слушал поток нецензурной брани со стороны коридора и лестницы — диван категорически не хотел проходить в пролеты и влезать в лифт. Грузчики нервничали, выставляя его практически под углом в девяносто градусов. Итану же хотелось предложить оставить диван в коридоре, но, судя по звуку, двери лифта все-таки закрылись. Изучив внимательным взглядом оставшиеся в кабинете вещи, Итан устало вздохнул, поднимая со стола пачку сигарет и зажигалку. Пустой книжный шкаф, стол и стены — даже дышать в мгновение стало спокойнее. Телефон разразился вибрацией, Итан перевел взгляд на дисплей и медленно кивнул, печатая ответ. — Эшли нашел Джейсона. Всё в порядке. Коул почувствовал себя настоящим дерьмом от осознания того, что позволил разуму очистить воспоминания и о ссоре, и о том, что Джейсон и Эшли вообще были здесь сегодня. Немыслимо. Потирая указательными и средними пальцами виски, обреченно ударился затылком о боковую стенку книжного шкафа и тяжело вздохнул. — Вы правда уходите? — О, Чип и Дейл, — равнодушно сказал Итан, проведя пальцами по волосам, и перевел взгляд на настенные часы, — оба опоздали. Радуйтесь, я больше не ваш босс, — отключая шредер, высыпал из контейнера тонкие полоски бумаги в мусорное ведро. — Что-то хотели? — И куда вы уходите? Нас с собой возьмете? — В Слоун-Кеттеринг? — Итан вопросительно приподнял бровь и отрицательно покачал головой. — Оба не дотягиваете по уровню и опыту, останетесь здесь. Сегодня придет моя замена, думаю, поладите — приведите себя в порядок и не портите мою репутацию. — Но…но… как же так? Разве вам не нужна наша помощь? — Нет, — просто ответил Итан, завязывая края мусорного пакета в узел. — Оба опоздали — помощник у меня уже есть. Ник и Джефф изумленно переглянулись, вежливо кивнули и закрыли за собой дверь. Итан от бессилия закатил глаза — да, такой наглости он никак не ожидал, от обоих никакой толковой помощи никогда не было — только дополнительные проблемы: вечные опоздания, постоянные путаницы в картах пациентов, про анализы и думать не хотелось. Хватило одного Тревора Холдена в аппарате МРТ, чтобы понять, насколько оба безнадежны как врачи. — Очень грубо, — признал Коул, поднимаясь с пола. — Нормальные же парни. — Весь мир — нормальный, если посудить, нормальное мне ни к чему. — И кто будет тебе помогать? Кто будет собирать анамнез, заполнять карты и все остальное? Кто будет брать анализы? Итан, ты с ума сошел? Возьми хотя бы одного. — Анализы буду брать я. Выстраивать лечение и вести пациентов — тоже. Со всем остальным справится Дэнни. — Кто? — удивленно спросил Коул, театрально распахивая глаза. — Неуравновешенный пацан без медицинского образования? Ты точно сошел с ума. — Неуравновешенный? — переспросил Итан, складывая руки на груди. — Откуда такая информация? Морган сказал? Обсуждаете меня по вечерам? После этого что, секс лучше? — Доминик сказал только то, что он — поджигатель. — Прекрасно, — ответил Итан, истерично рассмеявшись. — Просто, блядь, прекрасно. Не забудь ему рассказать о том, что я трахался с Джейсоном — устроишь настоящий фурор за романтическим ужином. Боже, как мерзко. Коул, что, блядь, с тобой происходит? Связался с лицемером и сам стал таким же? Тебе самому от себя не противно? — Итан, мы тебя не обсуждаем. Клянусь. — Уходи, — серьезно сказал Итан, разворачиваясь к окну и обхватывая пальцами края подоконника. — Уходи, блядь, сейчас же. Видеть тебя не хочу! — Итан… — Пошел вон! — громче сказал Итан, ударив кулаком по подоконнику. — В постель ко мне лезешь, а теперь и в душу? Коул, клянусь богом, я тебе лицо разобью, если ты сейчас же не покинешь, пока еще, мой кабинет! — В душу? Ты, блядь, влюбился в ребенка?! — Ты только что обвинил меня в педофилии?! — разъяренно спросил Итан, поворачивая голову в сторону Коула. — Займись, блядь, своей прекрасной и правильной личной жизнью, посмотри интервью Макса Барри — оно тебя пиздец как удивит. А теперь пошел вон! В кабинете на мгновение повисла пугающая глухая тишина. После — громкий хлопок двери и нервный, прерывистый выдох Итана. Все рассыпалось — Гарвардские птички разлетались по разным сторонам после десяти лет крепкого содружества. Не укладывалось в голове — Итан беспомощно смотрел на парковку, скользил взглядом по граффити слона на стене дома и не мог привести дыхание и пульс в состояние покоя. Мерзкая, отвратительная ссора. Мерзкие, отвратительные подробности. От внутренней паники у Итана кружилась голова и тошнота подкатывала к горлу. Немыслимо. Никогда прежде никто не лез в его личную жизнь, не позволял себе даже думать в подобном направлении, а тем более — высказывать подобные обвинения вслух. Господи, какой пиздец. Невозможный, немыслимый пиздец. По дверной раме раздался тихий, неуверенный стук. Итан медленно повернул голову и, прокашлявшись, сказал — войдите. — Собрал вещи? — Да, уже собрал, — осторожно ответил Дэнни, поправляя лямку рюкзака на плече и все еще не решаясь переступить порог кабинета. — У вас все в порядке? Выглядите расстроенным. — Все нормально. Заходи, — медленно выпуская из легких скопившийся воздух, Итан подошел к столу и поднял пачку сигарет вместе с зажигалкой. — Прости, я немного не в форме. Дэнни понимающе кивнул, обвел взглядом оставшиеся на полу коробки, стопки бумаг и дипломов на столе и самого Итана, который казался бледным и вымотанным. — Вам помочь? — Если нетрудно, — ответил Итан, выпуская из приоткрытых губ тонкие струйки дыма и улыбаясь. — Какой-то особенно-отвратительный день сегодня, или мне кажется? — Не кажется, — как можно спокойнее ответил Дэнни, заламывая пальцы и нервно вздыхая. — У меня тоже отвратительный день. — Что случилось? — Призраки из прошлого. Неважно, — Дэнни вздрогнул от вибрации в кармане джинсов и, не глядя, выключил телефон. — Так… с чего начать? С коробок? — Коробки я сам отнесу. Бери все, что осталось на столе.Вены и деньги уже на исходе. (Уильям Берроуз. Голый завтрак)
— «Пожалуйста, хватит». Вот же дерьмо, вслух в пустой квартире, залитой полуденным солнцем, сказал Артур, испуганным взглядом врезавшись в оставленный на кухне открытый ноутбук и в приклеенный на корпус стикер — Почему ты мне ничего не сказал? Почему не сказал, что тебя избивал Тейлор? Артур шумно сглотнул, нервно обернулся по сторонам и ущипнул себя за запястье. Боль была настолько сильной, что вскрик перешел в тихое неприятное шипение. Артур вытащил из кармана домашних шортов телефон и удивленно моргнул, рассматривая сотни пропущенных вызовов с неизвестных номеров — после вчерашнего показа он провалился в сон примерно на тринадцать часов и даже не слышал, как приходил или уходил Эшли. От всех неизвестных номеров стало по-настоящему страшно. От двух вопросов на кислотно-желтом стикере в груди плескалась настоящая паника — Артур боязливо провел пальцем по тачпаду и распахнул глаза еще шире. После того, как ноутбук пробудился ото сна, вместо привычной заставки появилось открытое на экране видео. Твою мать, бессвязно проговорил Артур, смотря на самого продажного журналиста за всю историю человечества — Макса Барри. Двухчасовой ролик назывался «Правда о Дереке Моргане и его сыновьях». Опубликовано десять часов назад. Восемь миллионов просмотров. Соотношение лайков и дизлайков практически равное. Комментарии Артур смотреть решительно не хотел — побоявшись нажать плей, закрыл крышку ноутбука и жадно вдохнул, сбрасывая очередной неизвестный звонок дрожащими пальцами. Господи боже, бормотал Артур, нервно меряя шагами периметр кухни и ударяя себя ладонями по щекам, пиздец. Судя по самодовольному лицу Макса Барри на обложке видеоролика, несложно было догадаться, что все олицетворение желтой прессы скоплено в этих безумных каре-черных глазах — беспринципный, готовый ради сенсации продать не только родителей и страну, но и самого себя. Артур старался спешно сообразить — что там могло быть? Судя по тексту на стикере, ничего хорошего. Конкретно для Артура — ничего хорошего. В какое же ты дерьмо однажды влез, Артур Мур. — Ну что, я получу ответ? — Артур испуганно обернулся, обнял себя ладонями за плечи и отрешенно покачал головой, когда Эшли бросил ключи на полку шкафа. — Значит правда? Все правда, или только это? — Я н-не смотрел, — заикаясь ответил Артур, нервно кусая нижнюю губу и сильнее впиваясь пальцами в плечи. — Это больше не моя жизнь. Они оба — больше не моя жизнь. Мне обрывают телефон. Что… что там? — спросил, боязливо тыкая пальцем в закрытый ноутбук, — хочу узнать все от тебя. Пожалуйста. — Там? Если отбросить то, что Дерек Морган — конченный коррупционер, мошенник и работорговец, останется лишь информация о его детишках — больных на голову извращенцах. Твое имя упомянули только раз, но, видимо, этого было достаточно для того, чтобы журналисты сорвались с цепи. — Вот же дерьмо, — выдохнул Артур, сползая по дверце холодильника на пол и обнимая руками колени, прижатые к груди. — Кто источник? Что ответил Морган? Что… что теперь будет? — Что все — чушь. Младший сынок обвинил своего бывшего литературного агента в харассменте и приписал ей биполярное расстройство. Ему, разумеется, все поверили — законченного мудака публика считает святым мучеником. Старший сынок предпочел молчать, а вот его мамочка рвет и мечет. Назначено расследование, направленное исключительно на отца — этим двоим скорее всего повезет. — О, Боже, — обреченно застонал Артур, накрывая голову руками и сильнее вжимаясь лбом в колени. — Какой пиздец. — Да, пиздец, — согласился Эшли, вжимая кнопку включения чайника. — А теперь отключи свой чертов телефон, пока я его не разбил, и возьми себя в руки. — Взять себя в руки? — истерично рассмеявшись, спросил Артур. — Моя жизнь, блядь, разрушена, моя карьера разрушена. — Не драматизируй, — спокойно ответил Эшли, снимая крышку с кофейной банки. — Через пару дней все всё забудут. Растворимый пьешь? — Мне нельзя, — пробурчал Артур, ставя подбородок на колени и смотря на Эшли снизу вверх. — Я же говорил, что у меня кофеиновая зависимость. — Как хочешь, — равнодушно ответил Эшли, насыпая в чашку две с половиной чайной ложки сублимированного кофе. — Как будто я предлагаю есть его ложками на спор — от одной чашки в день ничего не будет, я консультировался со специалистом. — Консультировался? По моей, блядь, проблеме? Какого… — И буду консультироваться дальше, — спокойно сказал Эшли, прерывая гневную тираду и заливая в чашку кипяток, — не каждый день сталкиваешься с жертвой домашнего насилия — нужно все подробно изучить. И на сеанс к психотерапевту тебя записать тоже нужно. Кстати, у меня уже есть отличный вариант. — Я не жертва! — Артур резко зажмурился и закрыл лицо руками, когда Эшли замахнулся. — Не надо! Не трогай меня! — Ты правда думаешь, что я могу тебя ударить? Артур, мы почти восемь месяцев живем вместе — я хоть раз проявил по отношению к тебе жестокость? Я хоть раз причинил тебе боль? Артур, прошу, посмотри на меня, — Артур медленно открыл глаза, изумленно уставился на протянутую руку Эшли и нерешительно вложил пальцы в ладонь. Поднявшись на ноги, покосился на кофейную чашку и жадно вдохнул аромат. — Нет-нет, это мой, тебе я сделаю менее насыщенный, — сказал Эшли, открывая подвесной шкаф и вынимая банку кофе. — Вот, так и стой. — Спасибо, — шепотом ответил Артур, ставя подбородок на плечо Эшли, и крепко обнял его за талию. — Я не думал о том, мог ты меня ударить или нет… это просто рефлексы. Прости за эту отвратительную сцену, мне чертовски стыдно, — Эшли ничего не ответил, крепко сжал одной рукой пальцы Артура на своей талии, пока второй размешивал в чашке кофе. Возможно, порой он невыносимый, истеричный, драматичный, недовольный, пьющий исключительно блядский космополитен, защищающий Трампа практически как лучшего друга или члена семьи и говорящий разом на всех языках мира, но, черт возьми, ударить его казалось просто немыслимым. Не сейчас, когда он ластился как котенок, ни во время крупных ссор с путевкой на все четыре стороны и бросанием одежды в лицо. — А как прошел твой день? — осторожно, шепотом спросил Артур, забираясь пальцами под края рубашки Эшли и трепетно оглаживая ярко выступающие мышцы пресса. — Помогал Итану с переездом, но, увы, ничем хорошим это не закончилось. — Поссорились? — С Итаном? Нет, он же душка — наша любовь полностью взаимна, а все ссоры мы оставили еще в Гарварде. Джейсон поссорился с Коулом, я поссорился с Коулом, а потом и Итан не выдержал, а у него, поверь, железные нервы. — Ага, красавчик-онколог, — мечтательно проговорил Артур, проводя кончиками пальцев по татуировке между тазовыми костями. — Он, кстати, свободен? Ну… после разразившегося скандала, если я правильно понял «больные на голову извращенцы». — Красавчик, значит? — притворно-обиженно спросил Эшли. — Трогаешь меня, а думаешь о нем? Отвратительно, Артур. — Не дуйся, тебя я все равно люблю больше. Благодарю, — сказал Артур, принимая чашку кофе, и поцеловал Эшли в пространство между лопаток. — Так и, почему вы поссорились с Коулом? — Слишком долгая история. — Перестань, — ответил Артур, бережно сжимая пальцами свободной руки ребро ладони Эшли, и указал взглядом на диван, — не бывает никаких долгих историй, — устроившись на диване в гостиной, подложив под поясницу декоративную подушку, Артур закинул ноги на колени Эшли и выжидающе посмотрел в глаза, буквально говоря: «пожалуйста, отвлеки меня от всего этого дерьма». Чокнувшись чашками с кофе, словно хрустальными бокалами с самым дорогим в мире алкоголем, провели долгие несколько часов за разговорами — спокойными, участливыми, необходимыми. Оставленный на рабочей столешнице телефон Артура жалобно вибрировал пару минут, после чего — отключился, окончательно истратив заряд. — И вы ему ничего не сказали? — спросил Артур часом позже, вальяжно устроившись лопатками на груди Эшли и согнув ноги в коленях. — Пытались, но все оказалось бессмысленно, — ответил Эшли, скользя пальцами по воротнику футболки Артура. — Наверное, лучше если он действительно сам захочет все узнать… хотя, возможно, святой Морган сам ему все расскажет. — Не думаю, — сказал Артур, запрокидывая голову и смотря Эшли в глаза. — Скажи честно, как бы ты отреагировал, если… в моей жизни был бы подобный, хм, опыт? — Ты про инцест? Выгнал бы тебя с вещами на улицу. — А если бы, к примеру, сильно любил? — А что это меняет? Артур, одно дело насилие и совсем другое — обоюдное согласие на секс с родственником. Отвратительно. Блядь, они же ещё из одной спермы произошли — вербально отсосали собственному отцу. — Блядь, я об этом никогда не задумывался, — сказал Артур, поморщившись. — Отвратительно. Господи, по всем параметрам отвратительно. — И ты с ними спал, с обоими — слушай, сходи в душ, я как раз купил новый пятновыводитель. — Дурак, — ответил Артур, невесомо ударяя Эшли по губам. — Я предпочитаю забыть этот опыт и постараться жить дальше, а твои подъёбы слушать до конца своих дней тоже не собираюсь. — Будешь слушать, — утвердительно сказал Эшли, перехватывая руку Артура, — и так просто меня заткнуть не получится. — Правда? Как интересно, — воскликнул Артур, поворачиваясь к Эшли лицом, и обхватил пальцами подлокотник дивана по обе стороны от его плеч. — Наверное должен быть какой-то действенный способ. — Твоё колено стоит на моем члене, — чётко, по слогам сказал Эшли. — Пиздец неудобно. — Упс, — пробормотал Артур, улыбнувшись, и отсел подальше. — Неловко вышло, прости за дискомфорт. — Артур, если тебе так не терпится меня оседлать, то садись на колени или бёдра, окей? — Артур театрально распахнул глаза, шумно сглотнул и мгновенно покраснел до кончиков ушей — встряхнул головой, провёл ладонями по лицу и бездумно потянулся к пачке сигарет. Эшли заинтересованно наблюдал за тем, как кремень зажигалки не хотел поддаваться, и сдерживал улыбку. — Так хочешь, или нет? У меня есть три часа до съёмки — пару раз точно успеем. — Ты мне секс предлагаешь? — удивлённо спросил Артур, одновременно кашляя от дыма и неслыханной дерзости. — Натурал Эшли Стейнбек предлагает секс парню? Мир перевернулся за эту ночь на сто восемьдесят градусов? Я, блядь, сплю? — Натурал? — спросил Эшли, звонко рассмеявшись. — Я бисексуал, детка. Всегда им был — я люблю и парней, и девушек. Не всех подряд конечно, но некоторых — точно. Артур моргал, смотря на Эшли и анализируя сказанные слова — раскрасневшийся уголёк сигареты обжег пальцы и никак не хотел погаснуть на дне пепельницы. — Ты врешь, — все-таки вымолвил Артур, — у тебя был брак с женщиной, у тебя дочь от женщины, на всех сомнительных кадрах папарацци ты с женщинами. Ты просто надо мной издеваешься. — Как знаешь, — равнодушно сказал Эшли, поднимаясь с дивана, — но в любом случае: время тик-так. И да, будь хорошим мальчиком и не высовывайся из дома пару дней — я видел какого-то кретина в кустах с фотоаппаратом. Если в холодильнике закончится еда, позвони или напиши список в сообщении, вечером привезу. На моих мармеладных червей не покушайся даже при риске голодного обморока, понял? Ну, если секса не будет, пойду посплю пару часов. Артур напоминал выброшенную на берег рыбу — беззвучно открывал и закрывал рот не в силах вымолвить ни слова. Блефует, думал Артур, провожая спину Эшли взглядом, точно блефует. Ему бы в покер играть с таким беспристрастным, непроницаемым выражением лица. Бисексуал, ага, как же — Артуру так повезти не могло, недостаточно ещё в жизни настрадался. — Ну, и на какой ты позиции? — На главной! — прокричал Эшли из комнаты — дверь не закрыл, заметил Артур, кажется, впервые за все эти долгие месяцы. — Ты идёшь, или нет? Артур раздраженно вздохнул, вскочил с дивана и решительно направился в сторону комнаты Эшли — ничего, он тоже умеет отлично блефовать, на поцелуе все и закончится, надолго его не хватит, даже рубашку с себя снять не позволит. Войдя в комнату, Артур закрыл дверь и прижался к ней спиной, взглядом нашёл Эшли у окна, развязывающим подхваты на шторах. — Ты блефуешь. — Если уверен, нужно идти в ва-банк — победа ведь всегда слаще, когда уверен в ней наверняка. — К черту, — выдохнул Артур, преодолевая разделяющее расстояние, обхватывая ладонями шею Эшли и впиваясь в его губы своими. Пару пугающих секунд ничего не происходило — Артур чувствовал себя законченным придурком и только немногим позже шумно выдохнул носом, ощутив тёплые руки на своей талии. Нереальный, неземной, потрясающий Эшли Стейнбек отвечал на поцелуй страстно и уверенно, параллельно изучая кончиками пальцев тело Артура, прочность его футболки и ремня шортов. — Как тебе нравится? — шепотом спросил Эшли, проходясь языком по шее Артура и расстегивая пуговицу на его шортах. — На «слишком нежно» у меня сейчас нет времени. — Нормально. Средне. Блядь, как получится, я этогоСледующая остановка — будущее. (Уильям Берроуз. Города Красной Ночи)
— «А знаешь, фонари зажгутся сами». Дэнни боязливо ерзал на пассажирском сидении автомобиля, замечая внимательный изучающий взгляд Итана в отражении зеркала заднего вида. Нервно обхватывая пальцами ремень безопасности на груди, пытался абстрагироваться и заверить самого себя, что это все просто кажется — после того, как вещи были погружены в багажник и на заднее сидение, Итан не сказал ни единого слова. Даже музыку для фона не включил, погружая Дэнни в состояние липкого, неприятного страха. — Пожалуйста, хватит, — не выдержал Дэнни, закрывая ладонями лицо. — Я сейчас с ума сойду. — Скажи честно… — начал Итан, крепко сжимая пальцами ободок руля, — тебя он тоже избивал? — Дэнни вздрогнул, медленно убрал руки от лица и, повернувшись, нерешительно покачал головой из стороны в сторону. — Точно? — в ответ Дэнни шумно сглотнул и сильнее прижался лопатками к спинке сидения. Нервно растер ноющие запястья, зудящие пальцы, пульсирующие виски — прошелся подушечками пальцев по слезящимся глазам и медленно выдохнул. — Боишься, что это я его научил? Дэнни отрицательно покачал головой и стер костяшкой указательного пальца слезу с уголка глаза. Дышать становилось сложнее — осторожно вдавив кнопку электростеклоподъемника, жадно вдохнул, пропитанный выхлопами мартовский воздух, стараясь сосредоточить взгляд на гуляющих по тротуару людях. После проливного утреннего дождя в чистом небе появилось солнце, обнимающее здания и людей теплыми лучами. Слишком теплыми для ранней весны и одновременно — необходимыми именно сегодня. Для Дэнни — в частности. — Я не хочу это вспоминать, — нерешительно начал Дэнни, циклично нажимая на кнопку и наблюдая за поднятием и опусканием стекла, — даже имя его произносить не хочу. Не из-за страха, нет. Он не бил меня, клянусь. — Тогда почему ты выглядишь таким затравленным? — Потому что все к этому шло, — прошептал Дэнни, проведя ладонями по лицу и волосам. — Контрасты… они всегда чувствуются, понимаете? Сначала… мне казалось, что я делал что-то не так, говорил что-то не то, винил только себя, но потом… не знаю, как сказать. Я вспомнил Артура, вспомнил его маниакальную всепрощающую любовь и испугался. Да, мне стало страшно — я не хотел быть таким, не хотел примерять и принимать роль жертвы. Не думайте, я вполне могу постоять за себя… правда, только физически, и то… не всегда. Меня же… он ломал эмоционально. Поначалу я замкнулся, понял, что нигде не найду опору и поддержку, наделся, что все изменится… но ничего не изменилось. — И в День Благодарения… — О, Боже, — медленно выдохнул Дэнни и беспомощно уставился на носки кед. — В тот день Анна начала нести бессвязный бред после трех бокалов вина, а у него закончились таблетки… и я увидел совсем другого человека — раздраженного, озлобленного, недовольного каждым жестом и словом. Итан медленно выдохнул, припарковал машину во дворе дома и потянулся к пачке сигарет и зажигалке, лежащих на приборной панели — крепко затянувшись, выпустив клубы дыма, опустил стекло и сосредоточил взгляд на клумбе с цветами у подъезда. Телефон в держателе завибрировал, Итан, не глядя, ответил на звонок и провел ладонью по лицу. — Как ты? — спросил голос Гранта из динамика. — Итан, поговори со мной. — Дерьмово, как же еще. Ты тоже знал? Знал и ничего не сказал? Какого хера, Грант, мы же, блядь, друзья. — Прости, я об этом даже не думал, прости, я совсем об этом забыл. Итан, пожалуйста, прости меня. — Забей, все нормально, — машинально ответил Итан, глубоко вздохнув. — Ты как? Тоже обрывают телефон? — Нет, у меня все спокойно. Но, знаешь, мне эти скандалы сейчас совсем не нужны. Все это дерьмо… Итан, я не подписывался на это. Я не общаюсь с Морганом с того дня в баре, а Тейлор… — Итан заметил, как Дэнни передернуло от имени, и осторожно накрыл его руку своей, — блядь, он казался нормальным. Я не знал про Артура. Богом клянусь, не знал. Да, они ссорились, но ведь все же ссорятся. — Грант, перестань оправдываться. Все нормально. Как Джейсон? — Ну… относительно? Ни с кем не разговаривает, из кабинета не выходит, даже кофе не пьет, а это уже очень странно, на звонки тоже не отвечает. Как я могу его подбодрить? — Как любого человека — обними его, если не оттолкнет, ты на верном пути. Правда, Грант, у меня много дел. Давай вечером созвонимся? — Да, конечно. До вечера. — Он правда не знал, — шепотом сказал Дэнни, когда дисплей телефона погас. — Грант в то время казался каким-то отстраненным и потерянным, а Артур почти неделю не выходил из комнаты, пока… синяки не сошли. — Судя по разговорам, никого из вас лагерь не исправил, — грустно рассмеявшись, сказал Итан и покачал головой. — Что вы там вообще делали? — Жили, — ответил Дэнни, пожимая плечами. — Пытались общаться. Ну… я пытался общаться. Иногда даже получалось. — И что тебе говорили психологи? — Призывали не подходить к огню. Эй, это несмешно, — обиженно сказал Дэнни, когда Итан звонко рассмеялся. — И ты, доверяя их советам, решил подойти ко льду? Поверь мне, Дэнни, огонь намного безопаснее, — Дэнни медленно кивнул и улыбнулся. Казалось, что все вокруг приколото к этому дню, как усыпленные бабочки — к полотну картона. Чистый мартовский воздух, уютный двор дома Итана, пропахший насквозь пионами и дикими розами, мелодия саксофона из открытой двери магазина на первом этаже. Все это казалось по-настоящему прекрасным и удивительным — словно агрессия и величие огромного Нью-Йорка остались там, на главной улице, и не смогли перейти барьер поворота, словно Дэнни находился там, где всегда мечтал — в тихом, уединенном месте… рядом с человеком, мучительная любовь к которому выбивалась из всех привычных рамок. — О чем задумался? — О любви, как ни странно. — И что натолкнуло на такие мысли? — Вы, — спокойно ответил Дэнни, отстегивая ремень безопасности и открывая пассажирскую дверь, — и чудесная архитектура дома, — Стоя на улице, дыша полной грудью, Дэнни, склонившись к машине, опустил скрещенные в запястьях руки в пустое пространство пассажирского стекла и подцепил пальцами лямку рюкзака. — Пепси хочу, вам чего-нибудь взять? И почему-то в этот момент он показался Итану таким счастливым и жизнерадостным, что получилось ответить только: мне тоже возьми… умалчивая о том, что пепси, на самом деле, ненавидит всем сердцем. Дэнни, демонстративно повторив сложный заказ, тепло улыбнулся и подмигнул, вытягивая из салона рюкзак и закидывая лямку на одно плечо. Солнце, находившееся в зените, грело практически по-летнему, заливало ярким светом пространство двора, отражалось в подсыхающих лужах и призывало учиться жить заново. Потянув дверь магазина на себя, насладившись переливом китайских колокольчиков, Дэнни, поздоровавшись с парнем за кассой, решительно двинулся к огромным, гудящим холодильникам — подхватив две стеклянные пол-литровые бутылки пепси, спешно осмотрел представленные на стеллажах товары и задумчиво нахмурился. От хорошего настроения и чудесной погоды безумно хотелось чего-то сладкого. Подойдя к кассе, поставив бутылки на ленту, Дэнни попросил пачку маршмэллоу и упаковку кислого skittles. Ведь контрасты, порой, необходимы. — Прошу, — сказал Дэнни, протягивая Итану запотевшую бутылку пепси и ставя локти на корпус открытого багажника. — Ты чего такой счастливый? — спросил Итан, улыбаясь и поворачивая крышку на бутылке. — А должна быть причина? — вопросом на вопрос ответил Дэнни, высвобождая мистера Спаржу из-под слоев чехлов с одеждой. — А вам сны снятся цветные или черно-белые? Что? Я давно хотел спросить, просто стеснялся. — Тебе правда интересно? — спросил Итан, вешая очки за горловину футболки и выставляя на землю первую коробку с книгами. Дэнни утвердительно кивнул, жадно отпивая пару глотков пепси и опустошая бутылку ровно наполовину. — Физическое зрение не имеет отношения к сновидениям. Даже слепые от рождения люди видят сны, пускай и по-своему. — Это как? — Как? Закрой глаза, — предложил Итан, и Дэнни покорно исполнил просьбу. — Слушай и чувствуй мир, каждый шорох, звук, шум. Слепые с рождения люди «видят» сны не со стороны случайного наблюдателя, а со стороны физической активности, они чувствуют… холод, тепло, предметы, ароматы, тон голоса… все, что можно почувствовать физически, понимаешь? — Кажется, понимаю, — ответил Дэнни, медленно открывая глаза и потирая их костяшками пальцев. — Мир такой удивительный, правда? — Итан тепло улыбнулся и кивнул. Да, удивительный. Для тех, кто хочет изучить и познать его. Задавать вопросы. Чувствовать все на себе. Дэнни достал из кармана джинсов телефон, включил, поморщился от изобилия пропущенных звонков и непрочитанных сообщений и, перейдя в режим съемки, направил камеру на дом. — А знаете, в диахроме есть свой шарм, — серьезно сказал Дэнни, рассматривая фотографию. — Неужели? — Конечно. Это же так романтично. Кинофильмы и фотографии прошлого столетия — никакого цвета, только эмоции, — восторженно сказал Дэнни, вытягивая из открывшейся коробки папку, и пробежался взглядом по написанному от руки тексту. — О, вы английский с латынью мешаете? Кайфово. — Что ты сказал? — Симбиоз английского и латыни, — уточнил Дэнни, водя пальцем по словам на странице. — Забавно. Ой, а мистер Варгас, судя по записям, очень странный мужичок и потрепал вам достаточно нервов. Вы правда хотели залить его жидким азотом и разбить голову бейсбольной битой? Круто! — Тише, мне могут предъявить обвинение, — сказал Итан, рассмеявшись. — Откуда ты знаешь латынь? — Выучил, чтобы прочитать «Утопию» Мора в оригинале, — без капли бравады ответил Дэнни, возвращая папку на место. — Я же домашний, психически-нестабильный мальчик — если идея появляется в голове, не усну, пока не исполню задуманное. — И какие еще сумасшедшие идеи появлялись в твоей прекрасной голове? — заинтересованно спросил Итан, полностью освобождая от вещей багажник и переходя к заднему сидению автомобиля. — Ну, не знаю. Сумасшествие, знаете ли, для всех разное, — ответил Дэнни, закрывая крышкой давно-выдохшуюся пепси в бутылке. — Однажды ночью, еще дома в Ванкувере, мне безумно захотелось съесть торт три шоколада, но идти за ним в магазин было лень и в итоге — семь видеороликов на ютубе и вуаля, я умею печь! Я помню все советы по домоводству из книги Паланика «Уцелевший» наизусть. Я трижды был на концерте Джастина Бибера, чтобы удостовериться в том, что его музыка мне не нравится. Я научился готовить лимончелло, несмотря на аллергию на лимоны. Не знаю… что из этого самое сумасшедшее? — Разрываюсь между Бибером и Палаником, — сказал Итан, звонко рассмеявшись. — Ты самый удивительный человек из всех, кого я когда-либо встречал. — Обычно меня называют неуравновешенным, — признал Дэнни, грустно улыбаясь. — Нет, все они конечно в правы, но… я не монстр. — Конечно нет, — серьезно сказал Итан, закрывая задние двери автомобиля. — Люди часто боятся того, чего не знают. — А вы? — спросил Дэнни, прижимая мистера Спаржу к груди и закрывая багажник. — Каким вы меня считаете? — Замечательным, — честно ответил Итан, доставая из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку — крепко затягиваясь, задерживая в легких дым как можно дольше, сбросил столбик пепла под ноги и перевел взгляд на небо. — Держи, — Дэнни удивленно уставился на протянутую бензиновую зажигалку в металлическом корпусе с выдавленным изображением креста Святого Петра и шумно сглотнул. — Бери. Я не считаю тебя монстром. — Нет, не могу. Я н-не должен. — Пожалуйста. Дэнни бережно коснулся кончиками пальцев корпуса зажигалки и медленно выдохнул скопившийся в легких воздух. В ладони появилась приятная тяжесть — поднимая крышку, внимательно изучил колесико кремня и фитиль и крепко зажмурился. Находясь в таком замешательстве, словно злая мачеха из сказки потребовала к утру превратить землю под ногами в золото, искренне не понимал отсутствие желания, провести подушечкой большого пальца по колесику кремня. Тактильно изучив каждый миллиметр корпуса зажигалки и выдавленного изображения креста, трепетно закрыл крышку и улыбнулся. — Спасибо. Для меня ваше доверие многое значит. Двадцатью минутами позже, когда все коробки с книгами и документами были выстроены в ряд у коридорной стены рядом с диваном, который грузчики каким-то магическим образом все-таки смогли поднять по лестнице на четвертый этаж, Итан вопросительно приподнял бровь, читая названия цветов на коробках — не хватало двух: синей и зеленой. Проверив сообщения на телефоне, расслабленно выдохнул, понимая, что коробки не потерялись, а поехали в небольшое путешествие с Джейсоном и Эшли. — Где решил остановиться? — Нашел хостел в Куинсе. Что? — спросил Дэнни, обращая внимание на удивленный взгляд Итана. — Там бесплатный завтрак и вайфай входят в стоимость. — Ты помощи принципиально не просишь? — вопросом на вопрос ответил Итан, снимая куртку и вешая в шкаф. — В соседней квартире будешь жить и это не обсуждается. — Что? — Дэнни моргал, смотря на связку ключей, которую протягивал ему Итан. — Это шутка какая-то? — Шутка — найти хостел в Куинсе, — равнодушно сказал Итан, вкладывая ключи в карман куртки Дэнни. — Чай будешь? — Нет. То есть, чай буду. А жить в соседней квартире… я не могу. — Почему? Вайфай там есть, с завтраком справишься сам — никакой разницы, сам видишь. Единственное отличие — никаких постельных клопов и шумных соседей. Дэнни сбросил рюкзак на пол, ущипнул себя за запястье, выглядывая из коридора в гостиную и рассматривая поднимающегося по ступеням лестницы Итана. — Нет-нет-нет, я не могу принять такой подарок. — Я тебя не слышу, поднимайся, — Бред какой-то, бурчал Дэнни, продвигаясь на ватных ногах по коридору, гостиной и поднимаясь по лестнице, крепко сжимая пальцами перила, издевательство. — То есть, ты хочешь сказать, что рыться в моем ноутбуке — надеюсь, только в нем — можно, а жить в моей квартире — нет? — спросил Итан, подцепляя деревянными палочками холодную пасту с рикоттой и шпинатом. — В холодильнике грибной крем-суп есть, микроволновка там, — продолжил, указывая взглядом на встроенный в стене шкаф. — Не рылся я вашем ноутбуке, — обиженно проговорил Дэнни, открывая холодильник, и вытащил контейнер с супом. — Говорил же, что случайно наткнулся на то видео. — Конечно-конечно, повторяй себе это почаще, — ответил Итан, запрыгивая на столешницу и нажимая на кнопку включения чайника. — Балкон один на две квартиры, поэтому закрывай плотно дверь, чтобы не чувствовать запах моих сигарет. Дэнни беспомощно следил за таймером красных цифр на панели микроволновой печи, мысленно прокручивая в голове все слова Итана. Аттракцион невиданной щедрости. Просто немыслимо. Невозможно. Так не бывает. — То есть… мы будем жить рядом? В соседних квартирах? — А ты хочешь в одной? Могу постелить тебе на диване в гостиной, если настаиваешь. — Оба варианта странные, — заметил Дэнни, вытаскивая разогретый суп и садясь на стул, — но диван в гостиной больше похож на реальную жизнь. Правда, я не могу. Неудобно. Неправильно. — Для кого неправильно? — спросил Итан, выдвигая ящик и бросая Дэнни ложку. — Конечно хостел в Куинсе, вероятно, обладает большим шармом… — Вы и так приняли меня на работу без образования, рекомендаций и всего остального, а должны были, к слову, отправить в сумасшедший дом или в изгнание из-за моего отвратительного поведения. А теперь… ну правда, это слишком. Я в минуте от настоящей паники. Суп, кстати, вкусный. — Передам курьеру, — равнодушно ответил Итан, накручивая на палочки пасту. — Во-первых, не паникуй. Во-вторых, какая разница где спать, если ты около двенадцати часов будешь проводить на работе? В-третьих, сумасшедший дом? За кого ты меня принимаешь? Я так узко не мыслю. Боже, Дэнни, у меня есть свободная квартира, а у тебя — потребность в жилье. Что тут вообще можно обсуждать? — Обсуждать? Я, блин, в шоке. Я комнату с сестрой делил до десяти лет. У меня только своего никогда ничего не было. — Привыкай, — спокойно сказал Итан, доставая из карманов джинсов вибрирующий телефон, — Ну и какая у тебя — синяя или зелёная? Я так и думал. Как ты? Удалось поспать? Нашёл непродажного патологоанатома? Если хочешь, я могу провести вскрытие. Да, ненавижу, и что? Ты — мой лучший друг и если я могу помочь… ну вот и договорились. Ложись спать, до встречи. Ага, я тоже тебя люблю. — Вскрытие… в смысле тела? — Джейсон пакет чипсов вскрыть не может, просит помощи, — сказал Итан и звонко рассмеялся, когда Дэнни обиженно закатил глаза. — Шучу, конечно вскрытие тела. — А вы умеете? — Умею, — спокойно ответил Итан, сминая коробочку из-под лапши и ловким броском отправляя в мусорное ведро. — Ничего сложного, если не спешить. — А что будете искать? — Следы насильственной смерти. — Типа… кожу под ногтями жертвы и все такое? — И все такое, — ответил Итан, вынимая из кармана пачку сигарет, и щелкнул пальцами в воздухе. — Что? Моя вторая зажигалка в спальне. Дэнни демонстративно-медленно доел суп, поднялся со стула, подошёл к мусорному ведру, выбросил контейнер, включил воду в раковине, тщательно вымыл ложку, а после — вытер руки полотенцем. Изучил взглядом стены и потолок, нарочито-вежливо спросил, где стоят чайные чашки — кивая, приподнялся на носочки и достал их из подвесного шкафа. Рассмотрел каждый крафтовые пакеты с чаем, вчитался в состав и способ приготовления, картинно задумался. После минутной паузы, выбрал дынный ураган и, смотря Итану в глаза, бросил в одну из чашек чайную ложку и залил все кипятком. — Как всегда? Чёрный без сахара? Итан молча наблюдал за этой абсурдной картиной, хотя его внутренний голос буквально надрывался от хохота. — Ты не бариста. Дэнни тепло улыбнулся, склонив голову набок — по пространству кухни простирался аромат сочной дыни, а после щелчка зажигалки присоединился еще и арбуз с ментолом. До странного сочеталось. Дэнни пил чай, не сводя взгляда с Итана, который сам забрасывал две ложки молотого кофе в чашку и заливал все кипятком, продолжая держать сигарету губами без помощи рук. — Тогда… кто я? — Я ещё не определился до конца, — ответил Итан, сбрасывая столбик пепла в раковину. — И разве это так важно? Быть кем-то конкретным? — Нет, — честно сказал Дэнни, сдувая поднимающийся пар из чашки. — У меня есть кислый skittles, хотите? — Хочу, — Дэнни улыбнулся, вынимая упаковку из кармана куртки, и вскрыл ее зубами ровно по отрывной линии. Пару-тройку конфет бросил в чай для контраста вкуса, а всю остальную упаковку протянул Итану. Тот даже дотянуться не успел, как обреченно вздохнул, услышав звонок в дверь. — Блядь, — выдохнул Итан, слезая со столешницы и затушив сигарету под струей воды. — Сейчас приду, — пробормотал бессвязно, стараясь выбросить из головы прямую ассоциацию от чертового вскрытия упаковки конфет зубами с презервативом. Блядь, соберись! Спустившись по лестнице, поправил волосы и слишком резко распахнул дверь. — Что ты здесь делаешь? — Пришёл извиниться, — виновато сказал Коул, протягивая Итану бутылку красного вина. — Прости, я вёл себя как мудак. — Я не один, — одними губами ответил Итан, выходя в подъездный коридор и прикрывая дверь. — Выглядишь дерьмово. — Догадываюсь, — сказал Коул, опускаясь на бетонный пол, и прижался спиной к противоположной стене. — Ты сможешь меня простить? Не сейчас… когда-нибудь. Блядь, каким же я был придурком. — Что случилось? — спросил Итан, садясь перед Коулом на корточки, и крепко сжал пальцами ребро его ладони. — Доминик? — Он не стал отрицать, — сказал Коул, натянуто и грустно рассмеявшись. — Наоборот, даже гордился. Сказал, что у них любовь. Не где-то в прошедшем времени, а в настоящем. Представляешь? Какой я, блядь, придурок. Мне точно нужно вручить какую-то грамоту или титул за неумение разбираться в людях. — Ты же его не любил. — Не любил, — честно сказал Коул, ковыряя ключом пробку в бутылке вина. — Блядь, с нормальной крышкой не было. Почему я такой тупой, Итан? — Ты не тупой, — заверил Итан, проведя пальцами по волосам Коула. — Ты просто ошибся. Все ошибаются. Ничего страшного не произошло. — Я чуть не потерял самое дорогое, что есть в моей жизни. Мне так стыдно. Я таким дерьмом себя чувствую. — Просто забудь обо всем, — сказал Итан, поднимаясь на ноги, и протянул Коулу руку. — Пойдём, у меня есть штопор. — Нет-нет, ты не один. — Ты не один, — уточнил Итан, обнимая Коула за плечо и открывая дверь. — Дэнни, винные бокалы в верхнем ящике, принесёшь? И штопор захвати, он рядом стоит. — Значит, все серьезно? — Я не знаю, — ответил Итан, пожимая плечами. — Сейчас трудно быть в чём-то уверенным наверняка. — Здравствуйте, — сказал Дэнни, тепло улыбаясь. — Бокалы для белого или красного вина? — Для красного, — ответил Итан, помогая Коулу снять пальто. — Не осуждай меня, пожалуйста. Он мне действительно нравится. — Тогда не спеши. И постарайся не ошибиться. — Даже если ошибусь, — сказал Итан, обнимая Коула со спины за плечи, и указал пальцем в сторону диванов, — у меня всегда останутся друзья. Мои прекрасные Гарвардские птички. Коул искренне рассмеялся, стараясь вспомнить о том, когда последний раз слышал это милое сочетание слов. Кажется, на выпускном. Боже, как это было давно. Через что они уже успели пройти. Заметив смущенного Дэнни у подножия лестницы с двумя бокалами и штопорам, тепло улыбнулся — Здравствуй, зови меня Коул.