Superdrug

Черт, ну где же вы? Питер, перерыв весь рюкзак, приступил к потрошению своего шкафа, но вебшутеров нигде не было. Добравшись до последнего ящика, он остановился и шлёпнул себя по лбу. Ну точно же! Он же вчера перенастраивал их ночью в лаборатории и там же уснул. А утром, услышав подступающие шаги, со всех ног подорвался и убежал, бросив на столе всё как было. Питер, ты идиот. Дурная голова ногам покоя не даёт. Спустившись на нужный этаж, он оглянулся, прежде чем выйти из лифта. Не хватало только стрекотания сверчков — абсолютная тишина. Вебшутеры лежали там же, где он их и оставил, и, закинув всё в рюкзак, он быстро пошёл обратно. Лифт уже уехал, и Питер прислонился к стене, ожидая следующего. На часах было около восьми вечера, и он начал нервно подергивать ногой. Наоборот же хотелось пораньше начать выполнять свой долг и так же лечь спать, а сейчас становилось ясно, что нормальный сон опять в пролёте. Раздался сигнал лифта, и Питер отпрянул от стены, наблюдая, как разъезжаются двери. Чёрт! Надо было по лестнице! Всего лишь несколько бесконечно долгих секунд в ярко-синие глаза, и Питер быстро развернулся и, всеми силами борясь с желанием перейти на бег, направился к двери в конце коридора. — Стой! — Разнеслось позади, но он упрямо шёл дальше. И не подумаю. — Да стой же! — Нагонял его звук тяжелых шагов. Пошёл ты. — Стоять, блять! Питер замер на месте. В ушах набатом звучал отраженный от стен приказ. — В смысле «стоять»? — Полушепотом. И, медленно развернувшись на пятках, уже в бешенстве. — С хера ли «стоять»?! Он в одно мгновение преодолел разделяющее их расстояние и, не успев осознать собственную злость и смелось, толкнул Барнса в грудь. — Что? Решил снова меня унизить? Давай! Джеймс растерялся, но сразу взял себя в руки и сделал шаг обратно к Питеру. — Я и не собирался. Парень посмотрел на него, будто изучая, и вдруг рассмеялся. — Конечно… конечно не собирался. — Барнс поднял бровь. Питер вернул зрительный контакт. — Думаешь, я не вижу, как ты стал смотреть на меня? Как изменилось твоё отношение? Эту жалость в глазах. Что, провел расследование и узнал всё обо мне? «Бедному Питеру», оказывается, не достаётся всё на блюдечке, и ты начал проявлять сострадание? Так знаешь что? Можешь им подавиться. Мне ничего от тебя не нужно. Джеймс даже не успел ничего вставить. Он просто следил за спектром эмоций на лице парня. Как тот, кривя губы, выплёвывает на него всё, что, видимо, накипело. — Закончил? — Что? — Закончил сцену, я спрашиваю? Питер даже ошарашенно проморгался от такого вопроса и сделал шаг назад. К горлу снова начал подступать истеричный смех. Он что, прикалывается? Джеймс, словно крадущийся тигр, сделал несколько движений к нему, и Питер не понял, как опять оказался прижат к стене. Без касаний. Просто под спиной снова ощущалась холодная опора, а Барнс стоял, возвышаясь над ним и буравя взглядом. — Во-первых, — теперь холод пробирал не только от бетонной поверхности, — ещё раз ты заговоришь со мной в таком тоне — твои восемь лапок тебе не помогут. А во-вторых, — он сделал небольшую паузу и… что это? Забота? — перестань думать, что если опустишься на дно, то тебе станет лучше. Питер отвернулся, сглотнул. Да вы, мать вашу, издеваетесь... что за смена ориентиров? Ему не хотелось этого слышать. Что он вообще о себе возомнил? В груди раздувался и пульсировал гнев. Кулаки сжались. Желваки ходили под кожей. И всё под этим пристальным взглядом. Нет, так не пойдет. — Не тебе мне указывать, — прошипел Питер в сторону. И подняв с пола упавший рюкзак, вышел из этой «западни». Джеймс его не держал. Но почти дойдя до выхода, он остановился и развернулся. Очертания рта были сложены в искривленную гримасу ухмылки. И Питер сам не понимал, насколько она обнажала всё его нутро. Джеймс видел то, что он пытался спрятать ото всех и от себя самого — забитого мальчишку, корчащегося от боли под сотней слоёв и масок. Катализатор. Рядом с которым все чувства в Питере повышались до пика. — Знаешь, а ты ведь сам сказал. Я шлюха и наркоман, — посмаковав эти слова на языке и смотря в ставшие уже почти черными глаза, — ну, раз так — буду соответствовать. И дверь захлопнулась. А затем на весь коридор раздался удар о стену. Питер шёл, не зная куда, по уже укрывшемуся в ночи Нью-Йорку. Сворачивал направо и налево в хаотичном порядке, переходил дорогу, не смотря по сторонам, игнорировал сигналы машин и ругательства водителей. Плевать. В голове был просто нескончаемый гул. Слух обострился, и он не мог его приглушить. И не хотел. Просто чтобы не слышать свои собственные мысли, которые сейчас ощущались запутанным клубком червей. Он никогда так не злился на кого-то. Никто не вызывал в нём столько противоречивых эмоций. И только ведь всё улеглось, как снова… снова он появляется и рушит всё, что Питер воздвиг. Все стены. И у него появилось острое желание что-то доказать, отомстить. Вытворить какую-то глупость. «перестань думать, что если опустишься на дно, то тебе станет лучше» — Ты ничего не знаешь обо мне!!! — Закричал он в пустоту. — Пацан, чё за фигня?! — Полный мужчина, схватившийся за сердце, выпучил глаза на Питера, а потом опустил взгляд на валяющийся на тротуаре свёрток. — Я из-за тебя бургер выронил! — Простите, — кинул он и, надев капюшон, быстро пошёл дальше. Он тупо перебирал ногами, пока окружающих огней и людей не становилось всё меньше и меньше. Через час, даже не понимая, где находится, он прислонился к кирпичной стене, достал Мальборо и закурил. Хоть пачка была при нём. Вместо того чтобы тогда подняться по лестнице и забрать костюм, он спустился и выбежал из здания в чем был. Рюкзак был полностью пустой. Даже наушники забыл у себя в комнате. И кошелёк — в кармане валялось совсем немного наличности. От поступившего никотина стало чуть легче, но в голову полезли совсем ненужные ассоциации. Конечно, нужно просто выпить. Питер достал телефон, заодно проверив удостоверение во внутреннем кармане, разблокировал его и начал искать бары поблизости. Дальше по кварталу на карте стоял значок коктейля с зонтиком. Вот и отлично. Пройдя метров двадцать, он сверился с картой — ничего подобного нигде не было. Просто здания и пара продуктовых магазинов напротив. Рядом с одним из них стояла пара парней, и только Питер решил к ним подойти, как до уха донёсся разговор. — Ты уверен, что нас пустят? — Да хватит трястись, мы отлично выглядим, чё бы нас не пропустили. Давай, взгляд уверенней. Они свернули в проулок между кирпичными пятиэтажками и постучали в дверь. Питер почти сразу расслышал музыку. Так, ясно. Но прежде чем пойти туда же, он оглядел себя. Он ведь даже не переоделся. Джинсы, кроссовки и толстовка. Но сейчас его это не остановит. Питер поставил рюкзак на пол, засунул в него кофту и, забравшись чуть вверх по стене, положил его на кондиционер. Оценив снизу, что клад не видно, и поправив черную футболку, он перешёл дорогу. И со стороны, кроме как проявление юношеского максимализма, этот поступок оценить никак нельзя было. Будь он в здравом уме… но Питер, очевидно, не был. — Повторить, — указал он бармену на опустевший стакан. — Может уже хватит, милый. Третий Лонг-Айленд, — спросил заботливо бармен. К чёрту вашу заботу. — Я в норме. Парень с убранными в хвост волосами поджал губы и кивнул, ставя на стойку шейкер. За время, что он там сидел, к нему никто не подошёл. И не удивительно. Питер всем своим видом производил впечатление, что он пришёл сюда не за весельем. От алкоголя легче не становилось, но и прекращать он не собирался. Искать его сейчас всё равно никто не будет. Поэтому он просто сидел и слушал пьяные разговоры окружающих людей. Как выяснилось, бар был нестандартным. Не просто так на улице не было никаких вывесок. Вокруг были одни парни и всего лишь несколько девушек, которые извивались и тёрлись друг о друга на танцполе. Рядом с ним мужчина отчаянно спаивал молодого прилизанного, судя по сему, такого же школьника, как и Питер. По другую сторону у парочки дела продвигались гораздо лучше, и эти хлюпающие звуки поцелуев уже начинали его подбешивать. Питер взял поставленный перед ним стакан и подумал перебраться на другой конец бара. Но стоило слезть со стула и развернуться, как он уткнулся в широкую грудь, обтянутую в чёрную рубашку. — Куда собрался? Питер поднял глаза. Перед ним предстала бесподобная улыбка с таким же бесподобным владельцем. Мужчина — на вид лет тридцать, с обалденно светлыми глазами, аккуратной бородой и каштановыми уложенными назад волосами. Он игриво подмигнул, видимо, чтобы снять оцепенение парня. Питер тряхнул головой. И немного пораскинув уже затуманенными мозгами, решил, почему бы, собственно, и нет. — Видимо, к тебе, — и так же кокетливо улыбнулся. Мужчина дернул бровью, возможно, удивившись такой смелости, и оглянулся назад, указав на столик вдоль стены за танцполом. — Тогда тебе туда, — он взял в одну руку коктейль Питера, а во вторую его ладонь, и повёл за собой. За эти несколько мгновений продвижения через толпу, Питер успел послать на хер чутьё и весь здравый смысл, который у него был. Неужели он не может просто оторваться? Он имеет на это полное право. Забавный факт, при близком контакте с этим, чутьё молчало. А если оно и верещало при его приближении, Питеру всегда казалось, что это не вой тревоги, а радостные вопли фанаток. Мозг сразу нарисовал картину паучка в черлидерской юбке, радостно скандирующего «Джеймс!Джеймс!Джеймс!» и трясущего помпонами в каждой лапке. Заткнись. Самому себе. Мужчина пропустил его вперед, и Питер приземлился на мягкий кожаный диван. — Меня, кстати, зовут Джейк, а те… — А обязательно имена называть? — Это была не грубость. Просто он действительно не понимал зачем. Очевидно-Джейк пожал плечами и потянулся к своему стакану с виски. Эту янтарную такую любимую Мистером Старком жидкость Питер уже узнавал по запаху. — Совсем нет, всего лишь этикет. И хотелось бы знать, с кем общаюсь. — Мне просто не до этого. — А вот теперь понятно, что и спрашивать о том, что тебя сюда привело, нет смысла. И чего же ты хочешь? Питер посмотрел в ожидающие от него чего-то глаза и решил, что в данной ситуации не хочет врать. — Отвлечься. Мужчина усмехнулся и покрутил в руке стакан, забавляясь с преломлениями неоновых лучей в гранях. — Для этого есть разные способы. Какой твой? Питер сильнее сжал свой коктейль. Конденсат стекал по пальцам — единственное отрезвляющая его вещь. Ощущение, за которое можно было зацепиться и удержаться в реальности. Это ведь уже не тот случай, когда он шёл в неизвестном направлении с кучей сомнений в голове. Это сознательный выбор и ответственность за свои действия. Это не молодой студент, это взрослый мужчина. Это не другая страна, это Нью-Йорк — его дом. Это настоящее. И от того, что он сейчас скажет, будет зависеть его отношение к себе самому. Этого ли ты хотел? Чужая рука скользнула на внутреннюю сторону бедра, и Питера будто окатили холодной водой. В глазах впервые за вечер появилось осознание. — Как долго, парень. Нельзя столько думать над ответом, а то ответят за тебя. — Мужчина был расслаблен, и в голосе не было ни намека на принуждение, просто флирт. Но Питер с силой вжался в спинку дивана и в ужасе смотрел на приближение этих светлых глаз. Нет. Он уже уперся руками в его плечи и начал рассчитывать силу толчка, как опора под ладонями исчезла. Питер зажмурился, чтобы отогнать морок, но это не помогло. Джейк был прижат к другому концу сиденья, а над ним нависал Зимний солдат. И Питер готов был поклясться, что его глаза сверкнули красным, хотя потом он понял, что это отражение неоновой лампы напротив. Барнс аккуратно убрал руку с плеча мужчины и губы расплылись в улыбке, которая больше походила на кровожадный оскал. — Простите, но я вынужден его украсть. Резкий поворот головы, и Питер даже не успел ничего сказать, как его схватили за шиворот, как когда-то, и потащили в противоположную от выхода сторону. Электронная музыка осталась далеко позади за тяжелой металлической дверью. Джеймс, ухватив за воротник футболки и тем самым толкая вперёд, вёл его по темному коридору. Бетонный пол был почти чёрным от грязи, на стенах — облупившаяся краска. Вокруг воняло сыростью. От удивления Питер на какое-то время даже забыл о том, что ему надо бы сопротивляться. — Куда ты меня ведёшь? — Питер попытался вывернуться, но Барнс быстро перехватил его руки и, сцепив локти за спиной, молча продолжил толкать парня дальше в черноту. — Отпусти! Почему каждый раз при его прикосновении у Питера уходили все силы бороться? Он воззвал ко всей своей мощи и попытался сделать рывок, но Джеймс опять пресёк попытку. От беспомощности он почувствовал, как к глазам стали подступать слёзы. Нет! Не показывай слабости! Пара шагов и Джеймс, ухватившись за железную ручку, потянул на себя еле поддающуюся дверь. Воспользовавшись возможностью (либо Барнс сам выпустил его), Питер вырвался из захвата и по инерции отлетел на несколько метров. Кое-как удержав равновесие, он выпрямился и быстро огляделся. Вокруг было холодно и темно. Где-то вдалеке горела лампа аварийного освещения, покрывшаяся сажей, слабый свет от которой давал понять, что они стоят на заброшенной станции метро. Вдоль стен валялись смятые газеты и пустые банки газировки. Несколько пустых демпинговых автоматов были разбиты и разграблены. Отвлекшись на секунду, Питер вернулся к действительно важной проблеме и перевёл на неё взгляд. — Ты что здесь вообще делаешь? Тебе нельзя здесь находиться! — Тоже самое можно сказать и о тебе. — Отразил вопрос Барнс. — Что ты намеревался там делать с этим мужиком? Питер просто остолбенел. В один миг. Опять. Почему, когда они находились рядом, достаточно было всего пары слов, чтобы воздух раскалился, а нервы натянулись так, что было слышно, как они разрываются. — Ты серьезно? Это, блин, тебя не касается. Тебя вообще не касается то, что я с собой делаю! Какой интересный выбор формулировки. Но он уже ничего не замечал. Чего не скажешь о Джеймсе. — Что я с собой делаю… — повторил он задумчиво и, прищурившись, посмотрел парню в глаза, — то есть тебя совсем ничего не смущает? В лёгких стало отчаянно мало воздуха. Питер не знал, что на это ответить. В ушах отдавался бешеный ритм собственного сердца. Казалось, человек напротив видит его насквозь. Почему они опять «здесь». Почему он здесь? Почему он говорит ему всё это? Разве можно просто одним вопросом, одним взглядом влезть под кожу человеку и вытащить наружу все его внутренности. — Так нельзя… — губы Питера дрогнули, а кадык судорожно съездил верх-вниз. Он отвел взгляд и изо всех сил сжал челюсти. Джеймс открыл было рот и перенёс вес с одной ноги на другую, чтобы сделать шаг, как вдруг: — Нет, не подходи ко мне! — Питер отвернулся и выставил руку в знаке «стоп». — Оставь меня одного, — всхлип, — уйди! Пожалуйста… Хватит! Прекрати! Прекрати плакать! Чем больше Питер пытался успокоиться, тем сильнее он содрогался от спазмов. Слёзы потоком сбегали по его лицу. Ну, хватит! Таким поломанным и истощенным он себя никогда не чувствовал. От жалости к себе разрывало сердце. Дамба разлетелась в крошки. Кому ты собирался что-то доказать? Твои решения жалкие, как и ты сам. Ты, правда, думал, что это тебе поможет? Ты сам себе не смог помочь. И другим. Из-за твоих решений умер человек. В голове проносилась лента из воспоминаний: вот он довольный передает копам смотанных в кокон грабителей — вприпрыжку идет по тротуару к магазину — мимо проносится машина скорой помощи — он опрокидывает пару шуточек с владельцем магазинчика, тот вручает ему кулек с яйцами. Ты виноват во всем, что случилось. Разменивал внимание на всё. А теперь корчишься, как слизняк, перед человеком, которому ты нафиг не усрался. Но который дважды вытащил тебя из созданного тобой же дерьмища. Молодец, продолжай. Джеймс остолбенел от того, что перед ним разворачивалось. Парень, словно в лихорадке, отдалялся от него, и он не имел ни малейшего представления, что ему нужно делать. Он видел, как тому плохо, и это ощущение будто распространялось и на него самого. Он чувствовал эту боль. И интуитивно понимал. Сколько он не позволял себе плакать? Захотелось укрыть его. Сказать нужные слова. Но разве такие существуют? И нужны ли они парню от него? «Уйди! Пожалуйста» Это было бы самым благоразумным решением с его стороны. Но он не мог. Здесь и сейчас нужно было сделать выбор. И как только сдерживаемые всхлипы прервал первый надрывающий глотку рёв, он его сделал. Джеймс быстро сократил расстояние, притянул парня, опиравшегося одной рукой об автомат и прикрывающего второй свой рот, и развернул к себе. — Н-нет, не надо… на меня… — он, как невменяемый, мотал головой из стороны в сторону, из-за истерики было невозможно разобрать ни слова. — Хей, успокойся, — Джеймс крепко схватил его за плечи и слегка тряхнул. Никакого эффекта. Парень уже захлебывался от невозможности глотнуть воздуха между приступами. Это уже вообще не хорошо. — Тише. Всё в порядке, тебе надо успокоиться! Полный ноль. Блять. — ПИТЕР, ВЗГЛЯНИ НА МЕНЯ! Опухшие красно-карие глаза устремились на него, словно Питер увидел его впервые. Взгляд Джеймса был не менее удивлённым. От только что сказанного появилась потребность перевести дух. Настолько оно тяжело ему далось. Но теперь зацепившись за сознание парня, он не мог дать ему снова ускользнуть. И он произнёс то единственное, что пришло ему в голову, что показалось правильным и нужным. — Ты не виноват, слышишь? Это. Не. Твоя. Вина. Это. Не. Моя. Вина. Вот так просто. Ему ведь никто этого так и не сказал. Питер вдруг так остро почувствовал жар от прикосновений Барнса. Даже металл обжигал через перчатку. — П-почему, — слёзы отступали, но дыхание всё равно сводило, — п-почему ты… Джеймс смотрел на Питера и просто тонул. Это был чёртов предел. Для них обоих. Крепко держа парня за плечи, он потянул его на себя и врезался в красные потрескавшиеся губы своими. Питер попытался ухватить толику воздуха, и горячий язык сразу проскользнул в него, пройдясь по нёбу, и тем самым задевая все нервные окончания и вышибая землю из-под ног. Колени тут же подогнулись, но крепкие руки удерживали его от падения на пол, так же как удержали секундами ранее от падения в бездну. Его трясло как осиновый лист, и он мог только неуверенными движениями поддаваться сминающим его рот горячим губам. Длинная щетина больно колола раскрасневшуюся чувствительную кожу. Но он был не в силах отстраниться, и поэтому только попытался обрести опору и подтянуться на носочках повыше. Появилась нужда обхватить сильную шею и зарыться в мягкие каштановые волосы, но Джеймс всё ещё сильно держал его, и Питер чуть не захныкал. Но вместо этого, как только его чувствительно укусили за нижнюю губу, сразу зализав фантомную рану, у него вырвался протяжный стон, эхом разошедшийся по всей прогнившей станции. И Джеймс отстранился. Они так и стояли, разделенные длиной его предплечья, и не могли шелохнуться. Одновременно внезапно и медленно Джеймс отпустил его, но тут же осторожно поднял руку и аккуратным движением стер последнюю мокрую дорожку с лица Питера. Звуки ударов, отбивающиеся в барабанных перепонках, давали понять, что у обоих сейчас проломится грудная клетка. — Пошли домой. Не вопрос. Даже близко. — Да.