(от лица Эдварда Каллена)
Я легко лавировал в плотном потоке машин, почти не следя за дорогой. Мне нужно сосредоточиться на своих мыслях, необходимо подготовиться к разговору. Я не мог знать, как она отреагирует. Примет, молча и с улыбкой? Удивится, задавит вопросами? Скривится в отвращении и потребует держаться подальше? Что случится, если я все расскажу другу? Мы приближались к шоссе. — Ты обещала начать, — трусливо напомнил я, стараясь оттянуть момент признания. Я видел краем глаза, как Белла повернулась ко мне. Она что-то делала руками, шумно сопела и ерзала. Но молчала. Нервы, натянутые до предела, не выдерживали напряжения. Начиная с инцидента со Стивом, я не мог расслабиться ни на секунду. Поцелуй, спасение, гнев, переживания, страх, паника, ужас, неопределенность. Я не представляю, как ещё не перегорел. — Эмм, — протянула Белла. Я моргнул, вновь возвращая свое внимание ей. Заняться самоанализом всегда успею, сейчас важнее услышать, что именно поняла про меня девушка. Если она уже знает Все, то значит – уже приняла. Значит – я ей не противен, она нейтральна, понимающая и более разумная, чем большая часть религиозных людей. — Ты с ума сошел? — заорала неожиданно Белла. — Сбавь скорость! — Что случилось? — я перепугался, немного притормаживая. — Ты же гонишь на ста шестидесяти! — кричала она. Она не любит быструю езду. Замечательно! Как ещё по дороге в ресторан не начала критиковать и требовать сбавить до шестидесяти. Скорость – мой личный антидепрессант и антистресс, я чувствую себя увереннее и спокойнее, несясь по трассе, превращая окружающий мир в смазанное пятно. Так кажется, хоть что-то находится под моим контролем. — Расслабься, Белла, — я закатил глаза. — Ты что, хочешь, чтобы мы погибли? — истерично спросила она, смотря широко раскрытыми глазами то на меня, то на дорогу. Она вцепилась в кресло и ремень, вжимаясь в спинку. — Ничего с нами не будет – я умею водить. — Куда ты так спешишь? – я слышал в её голосе упрек и обиду. — Я всегда так езжу, — повернулся к ней и сверкнул уверенной улыбкой, стараясь успокоить. — Смотри на дорогу! — взвизгнула она. Пришлось подчиниться. — Я никогда не попадал в аварии, Белла. Мне даже штрафов за скорость ни разу не выписывали, — небрежно сообщил, уверенно держа руль. — Ага, — она буквально кипела. — Мой отец – полицейский, ты это помнишь? И у меня в крови уважение к правилам дорожного движения. Кроме того, если твой «Вольво» обовьется спиралью вокруг какого-нибудь дерева, ты, наверное, просто встанешь и пойдешь дальше пешком. О чем это она? О своей неудачливости? Как возможно после аварии просто пойти пешком? Ну, можно конечно, бывают случаи, но все же? Хотя если ты патологически влипаешь в разного рода неприятности и вещи, которые для других не имеют последствий, для тебя оборачиваются катастрофой, естественно преувеличивать масштаб грозящей трагедии. — Ты пострадаешь больше, — кивнул я и сбросил скорость ещё. Грустно осознавать, что Белла рассматривает свою жизнь как минное поле. Продумывать каждый шаг и действие утомительно. Так выглядит её жизнь? — Ненавижу медленную езду, — тихо сказал я, надеясь, что она не услышит. — Это, ты считаешь, медленно? — черт! — Хватит обсуждать мое вождение, — оборвал я её, отвлекая. — Я все еще жду твои наблюдения, — умолчим о моей трусости. Я мельком посмотрел на неё. Белла закусила губу и нахмурила лоб. Казалось, она беспокоится и боится… но чего? Это мне стоит опасаться её слов, реакции, поведения и осуждения. В памяти всплыл наш прошлый разговор о её теориях, и я решил подбодрить девушку. — Обещаю, не буду смеяться, — мягко улыбнулся я, вновь бросая на неё взгляд. — Я больше боюсь, что ты рассердишься, — почему? — Что, все так мрачно? — наглая усмешка, скрывающая растерянность. — Да, весьма. Если она узнала правду, и для неё это оказалось худшим, что могло быть… — Ну же, вперед, — я старался звучать спокойно, но горло сводил спазм. — Я не знаю, как начать, — призналась она, ерзая. — Начни с начала. Ты сама это придумала? — Нет. — Что натолкнуло тебя на мысль – наблюдения? Разговор? Книга? Фильм? — гадал я. — Нет. Это было в субботу, на побережье, — она начала сверлить меня взглядом. — Я встретила там друга детства — Джейкоба Блэка. Его отец и Чарли дружили еще с тех времен, когда я была младенцем. Причем здесь резервация и её подростки? Там никто не знает обо мне. Кроме как с Джаредом и Джейми мы не общаемся ни с кем, а они считают меня неисправимым романтиком, не более. — Его отец один из квилетских старейшин. Оу. Единственная байка от этих ребят говорит, что мы какие-то там хладные. Улей никак не успокоится, смог убедил Совет вплести нас в их легенды. Ребетня теперь боится Карлайла больше Бугимена (с учетом, что они, конечно, знают кто он такой). Если Белла имеет в виду эту историю, то я ничего не понимаю. Поверить в легенду о кровососущих тварях, красивых и бессмертных? Это попахивает глупостью, наивностью или фанатичностью фэнтези миром. Эл тоже несколько лет назад верила во сверхъестественное, хотела быть как Винчестеры* и подбивала нас на охоту за нечестью. Эсми на силу отговорила, приведя в пример Сэма* — мол, умные выживают или хотя бы возвращаются, а глупых постоянно приходится спасать другим. Кроха вняла и засела за учебники естественных наук наравне с оккультными. Теперь у нас дома есть маленький эксперт по паранормальным явлениям. — Мы пошли гулять. Он рассказывал мне старые легенды их племени, наверное, хотел попугать. И вот он рассказал… — она заколебалась. — О хладных, вампирах. Он упомянул вашу семью… — её голос внезапно зазвучал очень взволновано и напугано. — Он думал, что это просто глупое суеверие. Он вовсе не хотел, чтобы я приняла это всерьез. — Ты восприняла это всерьез? — удивился я. Я думал это всего лишь предыстория. Думал, кроме мифических страшилок индейцы насочиняли ещё гадостей. Вроде того, что мы агрессивные и неуправляемые богачи, которые нападают без причины, выставляя виноватыми всех вокруг, кроме себя. Думал, именно какую-то реальную нелепицу она мне сейчас перескажет. Но это… — Да, — Белла говорила тихо, но твердо. — Эдвард, я знаю, что ты вампир, и мне все равно. Как я не слетел с дороги в этот момент, не знаю. Шок — это меньшее, что описывает мое состояние. Она серьезно поверила?.. Она правда произнесла это в слух?.. Она решила, что я вампир?.. Черт, девочка, похоже тебе не хватает адреналина в жизни, даже с учетом твоих влипаний в неприятности. Я посмотрел на неё, отвлекаясь от дороги. Надеялся найти признаки шутки, выражение веселья на её лице. Но нет. Белла выглядела максимально серьезной и настороженной. Ожидающей, я бы сказал. Она дышала через раз и внимательно следила за моим лицом. — Ты прикалываешься? — на всякий случай спросил я. Поездка начинала превращаться в абсурд. Все больше приходили мысли о нереальности происходящего. Сон, кошмар, прикол — но не правда. — Не бойся, — её голос звучал нежно, сладко и мягко. Она словно окутывала меня своей уверенностью, стараясь убедить в чем-то. — Я никому не расскажу. Мы сможем быть вместе. Джейкоб сказал, вы не пьете кровь людей, только животных. Это же прекрасно. Вы не зло, не монстры… Вы хорошие, просто другие... — Стоп! Стоп, Белла, — в моей голове каша. Я не понимаю. Не могу поверить. — О чем ты? Ты, серьезно, веришь во все это? — думаю, мои глаза стремились покинуть глазницы, настолько я их выпучил. — Не нужно больше врать и скрываться, — она протянула руку, положив её мне на плечо, слегка сжимая. — Я не боюсь, я принимаю твою суть, я люблю тебя. Блять! Она, правда, верит! Она, правда уверена в том, что говорит! «…люблю тебя» — тушите свет, я все просрал… — Белла, это не правда! — закричал я, с трудом разрывая внимание между девчонкой и дорогой. Теперь я был ей благодарен за снижение скорости, так я хотя бы успею отреагировать в случае чего. — Я не вампир! — как бредово это звучит, жесть просто. — Тогда что ты скрываешь? — не понимающе зашипела она, превращаясь из понимающей и доброй девочки, в раздраженную и злую. — Я не дура, Эдвард. Я вижу и замечаю все. Ты спас меня, дважды уже! Ты невероятно быстр и силен. Твои глаза меняли цвет. Ты выражаешься и ведешь себя не как подросток из 21 века! Ты ездил в гребаные горы, где водятся медведи! И квилеты… Не на пустом месте возникают легенды, особенно если в них фигурируют современные люди! Я заслуживаю твоего доверия! Я приняла тебя! Прекрати врать! — кричала Белла, и я не выдержал. Резко свернув к обочине, я затормозил и развернулся к ней всем корпусом, как только машина рывком остановилась, заставив нас качнуться вперед. — Я гей, ясно! Гей! Дыхание перехватило. Я сказал. Вслух. Я признался. Не так я представлял себе этот момент. Он не должен был быть следствием ошибки. Мое дыхание не должно было быть тяжелым, как будто я пробежал марафон. Меня не должно было трясти от эмоций. В голове не должно было быть каши из бредовых предположений собеседника. Единственное, что соответствовало моим представлениям об этой ситуации — я признаюсь другу. Белла смотрела недоумевающе. Она моргала, часто, и хватала воздух ртом, не в силах подобрать слова. Изучала мое лицо, вжималась в дверь и молчала. — Вот, что я скрываю, — спокойнее продолжил я, морщась. Черт, это ужасно. Не то место, не та ситуация. Все не то. — Я гей. Поэтому я предлагал только дружбу. Это я умалчивал от всех. Никто не знает. — Гей? — недоверчиво спросила Белла, хмуря брови. — Да, — я опустил голову. Я стыдился. Даже приняв сам себя, я стыдился своей природы. Мне было неловко и страшно говорить об этом. Я не мог гордиться собой… Я не мог воспринимать себя как что-то нормально и не странное. Я ненавидел себя... — Но, — она запнулась. — Но твой флирт… Знаки внимания. Ты спасал меня столько раз! Как тех чертовых принцесс спасают рыцари! Ты на глазах у всей школы обедал со мной наедине! У нас только что было свидание! И Сиэтл… Мы же собирались ехать вдвоем в Сиэтл, как пара! — Что? — теперь удивляться пришел мой черед. — Белла, все было не так. Я не флиртовал с тобой. Да, возможно был слишком мил, но, блин, у меня две сестры, которые очень чувственны к лести. Я привык так общаться с девушками, — я смотрел на неё, стараясь объяснить. — А свидания… О каких свиданиях ты говоришь? Мы договорились быть друзьями, и ты согласилась! Дружеские поездки и прием пищи. Ты с Джесс и Анджелой тоже на свидание собиралась? — подобные претензии злили меня. Я ничего ей не обещал. По крайне мере, я такого не помню. — Не передергивай, — грубо сказала она. — Они другое. Когда девушка и парень вместе куда-то едут, наедине, или сидят за одним столиком в ресторане и едят, это свидание! Серьезно? — Белла, мужчина и женщина могут дружить, без подтекстов! Неужели у тебя нет таких друзей среди парней? — попытался я достучаться до неё. — Эрик? Майк? — Это поклонники, а не друзья! — закатила она глаза. Непонимание — все, что я чувствовал в это момент. Неужели она, правда, так видит всё? Парни потенциальные ухажеры? Какое-то странное мышление… Как у матрон 18 века, которые всех мужчин рассматривали как кандидатов в мужья, или в супруги своим дочерям. Но тогда действительно о дружбе не было и речи — у женщин прав как таковых и не было… но сейчас, в 2018 году… Белла покачала головой и вновь посмотрела на меня. — Гей? — её губы скривились. В темноте я не видел, что отражается в её глазах, могу лишь надеяться на удивление и ничего более худшего. — Да, — вновь подтвердил я. — Это же противоестественно! — нос сморщился, в голосе появились чуть визгливые нотки. — Белла, в этом нет ничего противоестественного, — почти умоляюще произнес я. Её лицо вытянулось. — Нет? Да природой не предусмотрено подобное извращение. Фу, — её передернуло. — Как ты можешь быть таким? Кто тебя надоумил? Ты же понимаешь, это грех. Я, конечно, не ярая католичка, но осознаю ужас этого явления. Ты же никогда не построишь семью, не сможешь полюбить. У тебя не будет детей. Ты мерзкий, — последнее слово она выплюнула. — Увези меня домой, — её голос был полон презрения. Я оцепенел. Холод проник внутрь и заморозил мои легкие, сердце и мозг. Я не мог поверить. Презрение, непонимание, претензии. Надежда на друга, на человека, который будет рядом, истаяла очень быстро. Темнота вокруг сгустилась ещё больше. Казалось, что она пробирается в нас и захватывает территорию, отравляя. Вчера ночь напоминала волшебное единение. Вчера я обрел надежду. Вчера ночью я чувствовал человеческое тепло. Сегодня ночь не несет ничего кроме тьмы: отчаяние, боль и пустоту. Я завел мотор и вырулил на шоссе. Свет фар освещал путь. В салоне сгустилась тяжелая тишина. В эту ночь я понял — люди не всегда такие, какими ты видишь их.(отступление) (от лица Чарли Свон)
Доедая оставленный Белз сэндвич, я наблюдал, как Нэшнлс в очередной раз продувает Янкиз. Можно было бы вести в счете, если бы питчер попался нормальный, а не этот криворукий балбес. Вторая банка пива не успокаивала. Вашингтон проигрывал, хотя грозился выйти в первенство и порадовать своих болельщиков. Не случилось. В углу телеэкрана светились цифры. 8:20 p.m. Белла ещё не звонила. Наша малышка всегда была чересчур самостоятельной, любила считать себя независимой. Споры с Рене, возражения мне и всегда принятие решений на основе своих взглядом, своих убеждений и собственных «хочу». Она считает себя взрослой лет с одиннадцати, как только почувствовала старшинство над младшими, начала помогать Рене по дому и приобщаться к социальной жизни большого города. Белз не в курсе, но мы с её матерью общаемся чаще, чем она думает. Звонки раз в две недели для нас норма. До переезда малышки, я исправно интересовался её жизнью, успехами и мечтами, планами, личной жизнью (каждый раз вздыхал свободней, когда Рене отрицала наличия каких-либо симпатий). И конечно спрашивал, как живет сама Рене. Моя бывшая жена не образец хозяйки и мастерицы, она та, кто берет от жизни все и борется за свою независимость. Распробованный брак в слишком юном возрасте отвратил её от тихого существования. Я любил дом, семейные посиделки и небольшие радости. Мне нравился маленький мирок, в который укутывался сам, и вводил в него свою семью. Рене так жить не могла. В принципе, я полюбил именно безбашенную оторву, которую встретил на пляже Ла Пуш, заехав проведать Билли. Чего ещё следовало ожидать от девчонки, которая путешествовала по стране в компании пары друзей, не имея никаких планов на будущее. Это было мое первое лето в качестве полицейского. Несколько дней, которые Рене Хиггинботам с друзьями провела в поставленном лагере на Первом пляже, я каждодневно приезжал туда. Эта блондинистая девчонка привлекла мое внимание и закружила в свой водоворот хаоса. Выплюнув рывком, когда покидала Форкс с обещанием заехать на обратном пути. И она вернулась, оставшись со мной. Правда, ненадолго. Плюнув на провальную игру Нэшнлс, я пошел на кухню. Стоит убрать мусор и помыть тарелку. Белла и так делает почти все по дому. Отвыкать от домашней работы оказалось неожиданно приятно, но не стоит наглеть. Посмотрев на часы, светящиеся на микроволновке, я вздохнул. Не хотелось тревожить дочь звонками, как слишком опекающий отец. Рене говорила, что Белла ненавидит контроль. Она слишком уверилась в своей взрослости и зрелости, что Рене пришлось прибегнуть к слежке, чтобы малышка никуда не попала. Достав свой мобильный, я все же зашел в приложение, которое мне порекомендовала бывшая жена. Данные телефона Беллы уже были вбиты, а на самом смартфоне дочери сидел невидимый шпион, докладывающий мне и Рене о её местонахождении. Хорошо, что сейчас интернет-соединение работает всегда, оно облегчает заботу родителей о своих чадах и при этом сохраняет (если, конечно, никто ничего не узнает, но могут же быть и добровольные соглашения) доверительные отношения поколений. Маяк показывал движение по шоссе в сторону Форкса. Что ж, она скоро будет. Облегчение накрыло меня с головой. Белла даже не представляет, как трудно было соглашаться на эту её поездку. В Форксе и близ него за последний месяц случилось несколько ужасных эпизодов. У нас объявился педофил-насильник. Его жертвами становились девочки от десяти лет до восемнадцати. Когда нашли изнасилованную и избитую Эрику Майлс, ей только стукнуло восемнадцать, не связали этот случай с предыдущими двумя, где жертвами были Миранда Рокс, двенадцати лет, и Оливер Ниронк, десяти лет. Их нашли в разных местах, но в переделах леса, окружающего Форкс. Все три жертвы описывали одного и того же человека, который их насиловал и избивал, и женщину, которая похищала девочек. В четверг мы нашли Линду Дуксорн. Брошенная на окраине леса, рядом с рекой, протекающей на границе Форкса, она чуть не умерла от переохлаждения и большой потери крови. Разодранное в клочья платье не защищало от мартовских заморозков, и внутренние повреждения были слишком велики, чтобы кровь остановилась сама. Доктор Каллен приехал ночью на вызов и спас девочку. Сложная операция по лечению внутренних органов закончилась лишь под утро, но док не роптал. Передал пациентку дежурному врачу и отбыл домой, отсыпаться. Вернувшись в гостиную, я постарался вернуть внимание игре, подхватить азарт, который горел в начале просмотра. Не выходило. Нераскрытое дело сверлило мозг. Улики, свидетели и любые следы насильника отсутствовали на месте нахождения девочек и на них самих. Конечно, эксперты кое-что нашли, и я пытаюсь сложить логическую цепочку, но это очень трудно. Пока нет улик и подозреваемых, этот ублюдок свободен. А он слишком аккуратен, чтобы помочь следствию. Окно озарил свет снаружи. Поднявшись, подошел и отодвинул занавеску. Машина, в темноте плохо видно, но, похоже, плавные переходы кузова выдают дорогую модель, более современную, чем привыкли ездить в Форксе. На таких у нас только Каллены передвигаются. Надеюсь это кто-то из девочек Каллен за рулем, а не один из парней дока. Они, конечно, вроде мирные, но здоровяк доверия мне не внушает. Хлопнула дверь. Отойдя от окна, я слышал, как машина рванула с места, шины взвизгнули слишком сильно. Стоит натравить патрульных на этого горе-гонщика. — Белз? — позвал я дочь, выходя из гостиной в коридор. Она выглядела злой и сосредоточенной. Методично снимая обувь и стягивая с плеч мужское пальто, Белла смотрела точно перед собой, погруженная в мысли. — Привет, пап, — пробормотала она, хмуря брови и даже не смотря на меня. — Что-то случилось? — обеспокоился я. Слишком странное поведение. Заторможенная реакция, находится в прострации, и её явно что-то беспокоит. — А? — дернулась она, наконец, посмотрев на меня, и передергивая плечами. — Нет, пап, все отлично. Задумалась. Ты поужинал? Я как раз собирался ответить, когда зазвонил домашний телефон. Подняв руку, прося дочь подождать, я подошел к аппарату, стоящему в прихожей. — Шериф Свон, — ответил я, поднимая трубку. — Шериф, это помощник Денвер, у нас новая жертва. На этот раз труп, — голос Коди звучал глухо и ожесточенно. В маленьких городах быть беспристрастным в отношении уголовных дел очень трудно. Большинство жертв и преступников мы знаем довольно близко, а это накладывает отпечаток на наши эмоции. В маленьких городах полицейские, если преступления совершаются достаточно часто, выгорают быстрее своих коллег из мегаполисов. В большом городе быстро учишься отгораживаться от дела эмоционально, оставляя только ясный ум и холодный расчёт. — Понял, пришли мне адрес на смартфон, выезжаю, — я положил трубку, глубоко вздыхая. Труп. Парень пошел дальше, насилия ему уже мало. — Белз, — дочь дернулась. Знаю, голос глухой, холодный, гневный. Прости, эмоции ужасны, когда ты беспомощен. — Запри двери, никого не впускай. Я порылся в ящике комода, стоящего в коридоре. — Вот, — подал ей найденный предмет. — Это электрошокер. Для самозащиты. Знаешь как пользоваться? Белла кивнула, недоуменно смотря на меня. — В городе какой-то маньяк похищает девочек, сегодня он убил. Будь осторожна. Я знал, что неправильно подал информацию. Но времени делать по уму не было, а предупредить нужно. Поцеловав ошеломленную дочь в лоб, я надел ремень с кобурой, накинул куртку и напомнил: — Запри дверь. — Будь осторожен, пап, — услышал вслед дрожащий голос, выходя на улицу. Что ж, надеюсь, в этот раз этот ублюдок оставил нам подсказки.