***
Первый день школьной поездки
Хлоя не могла найти Агреста. Первый день, а он уже куда-то запропастился. Буржуа уже подумывала уйти спать, как вдруг увидела в окне одного здания чью-то тень. «Может, Агрест здесь от меня скрываться? Я ему покажу, как кидать меня одну одинешеньку!» — с такими мыслями блондинка зашла в здание. Здесь оказалась мужская раздевалка. Этой тенью, которую увидела Хлоя, оказался Натаниель Куртцберг. Он сидел, облокотившись спиной о стену, и что-то рисовал. Подле него стояла начатая бутылка японского алкоголя, объемом 0,5, и винный бокал. «Тц, простолюдин. Даже под определенный напиток не может подобрать нужный бокал. Пф, и чего я сюда приперлась?» — подумала тогда Хлоя, но почему-то так и застряла в дверном проеме. Парень что-то усердно черкал в скетчбуке, попивая алкоголь. Его глаза блестели от получаемого удовольствия, а губы то сжимались, то разжимались и их трогала лёгкая, теплая улыбка. Натаниель был хорош собой. Не такой идеальный и красивый, как Агрест, но внешность Ната оставляла хорошее впечатление — с ним хотелось заговорить. Он очаровывал своими полуприкрытыми, будто бы он постоянно мечтал, глазами, цвета сапфиров. Такие яркие и ясные очи, в которые хотелось смотреть. Сердце Хлои забилось чаще, чем положено, что смутило девушку. «А? Что? Какого? Что происходит? Неужели я выпила слишком много кофе? Почему сердце так бешено колотится?» — вот что творилось в голове девушки. Хлоя продолжала наблюдать за тем, как Нат рисовал. Это было поистине удивительное и непривычное для ее глаз зрелище. Он так сосредоточен, что не обращает внимание на то, что его побеспокоили. Он отдался с головой в свои рисунки. Хлое нравились такие люди — которые получали удовольствие от того, что они делали. Потому что она хотела быть такой. С детства избалованная девушка, ей все приносили на блюдечке, за нее всегда все делали. Вот она и потеряла интерес к любому виду деятельности. Во всем Хлоя винила своего отца, который над ней, как орлица над орленком, потакал каждому ее желанию. Все, что она когда-либо хотела или захочет, будет у нее, только пальцами щелкни. Хлоя стала все меньше чем-либо интересоваться и хотеть что-либо сделать самой. Постепенно люди, в частности мужчины, стали видеть в ней куклу и мешок с деньгами. Буржуа, закрывшись в себе от людей, стала показывать себя жёсткой и нахальной натурой, заставляла ненавидеть себя. Таким образом она приспособилась к светскому обществу. В школе Натаниель и Хлоя мало контактировали. Разве, что однажды, когда Нат попал в передрягу. Трое каких-то отморозков зажали парня в угол и издевались над ним. Куртцберг понимал, что даже с одним он не успеет справиться. Увидев это, Хло не могла допустить, чтобы в школе, в которой учится дочь мэра, происходил такой беспредел и бесстрашно поспешила парню на помощь. Отморозки оказались самыми настоящими трусами и, услышав фамилию Буржуа и что она с ними сделает, если парень пострадает, покрылись испариной и сразу же унесли ноги. Хлоя, убедившись, что с одноклассником все в порядке, с гордым видом, ушла. С тех пор Нет больше не видел в ней заносчивой блондинки, а Хло все чаще стала тайком смотреть на парнишу, оправдывая тем, что таким жалким отбросам иногда нужна сила ее фамилии. Она знала о Нате очень мало: его отец владеет галереей в восьмом округе, мать работает в посольстве. В некоторых кругах фамилия Куртцберг была весьма популярна и на некоторых светских встречах часто обсуждались картины отца Ната. Сам парень только что и делал, как рисовал на всех уроках. Вот и все основные сведения, что знала о нем Хлоя. Этого было достаточно ей, чтобы бы знать кто есть кто. Натаниель, наконец, заметил, что сейчас в помещении находиться не один. Он поднял глаза и увидел застывшую в дверях Хлою с абсолютно растерянным видом. — Хлоя? Это мужская раздевалка,— он отложил скетчбук и карандаш, а потом, слегка пошатываясь, встал. Глупый Нат после душа забыл надеть футболку. Хло медленно пробежалась глазами по его торсу. Он не имел атлетического телосложения, худой и долговязый. Но это было настоящее тело для Хлои, которая привыкла видеть всяких подтянутых и искусственных, притворных парней. Нат был настоящим, и она это чувствовала и понимала. Хлоя постепенно заливалась краской. Ещё минута и она взорваться, как паровой двигатель. «Разве это тот Натаниель Куртцберг, которого я знаю? Разве это тот, который нелюдимый рыжий одноклассник? Разве он всегда был таким... Настоящим... Прекрасным?» Девушка испугалась собственных чувств. Сложилось такое ощущение, будто бы она всю жизнь была слепая, а сейчас надела очки. И первое, что она увидела, ей настолько понравилось, будто бы и весь остальной мир из тусклых и неприятных красок перекрасился в яркие и сочные цвета. Ей хотелось плакать. Забиться в угол и рыдать, как пятилетней девочке, которая оступилась и упала. Но в то же время отчаянно хотелось взять его за руку и убежать, сделать его своим и порвать на клочья любого, кто притронется хотя бы пальцем. — ...Хлоя? — ее потрясли за плечи. Девушка проморгавшись встретилась взглядом с Натаниелем. В груди защемило от переизбытка чувств. — Ну слава богу, очнулась. — Ч-что? — «Заикаюсь? Боже мой, нет, нет, нет и ещё раз нет. Не хочу, чтобы он убирал руки, хочу убежать. Боже, нет, все не так!» — Хлоя, с тобой все в порядке? — Натаниель продолжал смотреть ей в глаза. Взгляд его был таким нежным и чутким, а голос звучал, как сладкая соната. Не в состоянии более что-либо сказать, Хлоя закрыла лицо ладонями, пытаясь хоть чуть-чуть придти в себя. Но тут ее ждало ещё большее потрясение. Натаниель обнял ее. Она прикасалась своей разгоряченной щекой к его обнаженной груди. Она чувствовала тепло его тела и хотела раствориться в нем. От Ната пахло алкоголем и чем-то ещё терпко-сладким. Сама не осознавая того, она с упоением вдохнула его запах. Нат был пьян, иначе невозможно истолковать его действия. — Хлоя, — позвал ее Натаниель. Но девушка не смогла ничего ответить. — Да, месье Дамокль. — послышалось снаружи. Вероятно, это мадам Бюстье и месье Дамокль делали вечерний обход. — Вы же знаете мой класс. Они смышленые ребята и никаких непристойностей от них ждать не нужно. Натаниель напрягся. Дабы избежать плохой участи, парень молниеносно схватил все улики в одну руку, а другой потянул Хлою в шкаф. Нат благодарил всех святых за то, что в месте, стилизованное под Японию, оказался шкаф, в котором хранились юкато и полотенца для посетителей. Оказавшись в самом узком помещении, плотно прижатыми друг к другу, в куче вешалок и ткани, Хлоя чувствовала неловкость. Нат зажал ее рот рукой, чтобы она не вопила и горячо прошептал на ухо: — Сиди тихо или ты из-за меня вляпаешься. Разговор между учителем и директором продолжался: — Конечно же, я это знаю, Калин. Но вы вспомните себя в их возрасте. Разве вам не хотелось прикоснуться к запретному плоду. Он, как вы знаете, сладок. — Возможно, вы правы, месье Дамокль, но я думаю они в состоянии не делать этого в школьной поездке. — пауза. — О, свет горит. — Пойду посмотрю кто там. Послышались шаги, громкий хмык и снова шаги. — Все я порядке. Там никого нет. Видимо, кто-то из персонала забыл выключить свет. Оставим это на них. Идёмте, мадам Бюстье. Натаниель выдохнул с облегчением. — Это было опасно. — он пустил истерический смешок. — Если это было опасно, то зачем ты пил здесь? — глубоко дыша, прошипела Хлоя. — Ну, знаешь, запретный плод и все такое... — попытался он отшутиться. — Идиот, — Хлоя начала выбираться из шкафа, но Натаниель схватил ее за запястье. — Подожди, — сказал он, с надеждой в голосе. — Ещё немного, Хлоя. Побудь здесь ещё чуть-чуть. — жалобно шептал он. «Да он до смерти пьян! Что он несёт? Почему просит остаться? Да и почему я не так уж и спешу уходить?» — Хорошо, я побуду здесь еще... Немного. Он так и продолжал держать ее руку. «Такое странное чувство. Я чувствую свои ноги, но их словно нет. Словно бы под ногами ничего нет. Не хочу, чтобы это заканчивалось... Но... Это, наверное неправильно. Ему не следует держать меня за руку и смотреть таким взглядом на меня. Узнав, что на самом деле за пазухой у меня абсолютная пустота, что я совершенно никчемная, ничем не обременения пустышка, он огорчится. Я должна сейчас же уйти и забыть обо всем, что произошло. Нет, ещё секунду. Ещё секунду. Одну секунду и я точно уйду. Но Нужно ли мне уходить? Должна ли я прямо сейчас... Прямо сейчас прекратить чувствовать это? Что происходит со мной?» «Какого черта я вообще думаю о таких пустяках? Какое мне дело до того, что подумает этот отброс? Я должна продолжать сохранять маску нахалки и тогда я буду в порядке. Какое мне вообще дело до него?» Душа Хлои буквально рвалась и трещала по швам. До этого момента ее душу ничего не могло тронуть. Ни самые красивые платья. Ни самые вкусные кушанья. Ни самые прелестные картины. Ничего мирского не могло содрогнуть ее душу до такой степени, что от переизбытка чувств она хотела плакать и смеяться. Всегда холодная, она вдруг стала теплой. И всего-то из-за удачного стечения обстоятельств. Это была запоздалая любовь с первого осознанного взгляда. — Хватит, с меня хватит всего этого! Не трогай, уйди, не прикасайся ко мне! — запротестовала Хлоя от осознания того, что с ней творилось на самом деле. — Хорошо. Я понял. Ты не хочешь запачкаться... — голос Ната сквозил болью и отчаянием, но руку он всё-таки опустил. — Нет. Не в этом дело. — равно выдохнула Хлоя и опустилась на пол.. — Просто я... Я должна уйти. Ты не должен... Отпусти меня... — словно в бреду, говорила она. — Ты ведёшь себя странно, Хлоя, — он присел на корточки рядом с ней. — Я? Да это ты тут сидел полуголый и пил алкоголь. Бесцеремонно схватил за руку. А я, дура... — дальше она не договорила, потому что понимала, что сотворения ею же глупость и ее слова могут сломать ее. — Ты придурок... Что ты сделал со мной? — Хлоя, неужели ты так и не поняла до сих пор? — Не поняла что? — она непонимающе уставилась на него. Нат смотрел ей прямо в глаза. И маска, что всегда носила Хлоя, надломилось, высвобождая настоящую Хлою. — Я знаю, что на самом деле ты не такая, какой кажешься всем остальным. Ты добрее и мягче, чем многие другие и ты всегда чувствуешь одиночество. Твои глаза говорят за тебя. Ты столь прекрасна, что я хочу писать лишь только твои портреты, вкладывая в них все, что я чувствую за нас двоих. Он так сладко и мягко улыбался. Его улыбка была теплой, как весеннее солнце. — Неужели, ты..? — это звучало как невинный детский вопрос. Натаниель продолжал излучать тепло, а его глаза блестели так, что можно было разглядеть их даже сквозь тьму. — Именно. Я люблю тебя, Хлоя. Из глаз девушки покатились слезы. Ей и раньше признавались в любви, но все это было так картинно и фальшиво, что аж тошнило. Но сейчас был другой случай. В этом признании было столько эмоций и чувств. Именно это тронуло душу Хлои. Хлоя — это роза. Розы, как известно, довольно колючие цветки, но из-за этого они не теряют своего изящества. Более того, розы настолько нежные и хрупкие цветы, что не остаётся никакой защиты, окромя шипов. Только опытный человек, знает, как обращаться с такими цветами. Для Хлои таким человеком отныне и навсегда стал Натаниель, который превратил ее лёд в пламя. Их любовь по истине нежный и пылающий страстью розовый сад.***
— Вот, примерно так и было. — закончила Хлоя, счастливо улыбаясь. — Как это мило. Стоило лишь разуть глаза и вот любовь всей твоей жизни у тебя под носом, — нараспев произнес Агрест. Хлоя покрылась лёгким румянцем. — Да хватит дразнить меня. Сам поди так же спелся с Дюпен-Чен! — Увы и ах, голубушка. Все гораздо сложнее и запутанней, чем кажется на первый взгляд. И Агрест начал свой долгий изнурительный рассказ. Он не утаивал ничего: начиная от ситуации в бассейне заканчивая разговором с квами сегодняшним утром и решении кому отдать камни. К середине рассказа, глаза Хлои стали совсем огромными от изумления, и когда их уже некуда было раскрывать, начал раскрываться рот. К концу повествования, Хлоя была похожа на рыбу, выброшенную на берег — удивлённой и истощенной. Она глубоко вздохнула, переваривая информацию, и медленно выдохнула. — Итак. Судя по всему, твоя история звучит слегка натянуто. Все началось с родимых пятен, которые есть у тебя и Маринетт. Из-за них вам достались два магических талисмана от какого-то подозрительного дедана. Фух... Звучит, как дешевое начало комикса... — она потерла переносицу двумя пальцами, все ещё пытаясь переварить услышанное. — Ах, ты мне не веришь? Тогда смотри... — Адриан достал из нагрудного кармана Плагга и под недовольные звуки квами поднёс к лицу Хлои, — Есть вопросы — задавай ему, потому что я сам уже ничерта не понимаю. — Драсте, — с надменным взглядом произнес Плагг и лениво махнул лапкой. —:Святые угодники, что за хрень?! — она потыкала пальчиком в нос квами. Агрест издал издевательский смешок. — Это и есть квами? Миленько... — Что за отношение, как будто в цирке?! Убери свои грязные ручищи! — Ой, да ладно тебе! Ты же хочешь тихо-мирно поговорить, а я угощу тебя всем, чем захочешь... После этих слов Плагг стал более заинтересован, а глаза засверкали и рот наполнился слюной. — Ах, что за прекрасная дева! Ради скромного угощения, можешь и за ушком почесать, миледи! — Продажная скотина, — пробормотал Агрест. — Хорошо, раз мы подкупили основного информатора, то пора бы разобраться и с остальным. — Я думаю, нам стоит все это обсуждать вчетвером. Две головы хорошо, а четыре команда, правда? — Ты предлагаешь терпеть общество двух отбросов? — Вы стали частью этой каши ровно в тот момент, когда мы получили ещё два камня. Это союз, от которого зависят не только наши жизни, но и тех, кто нас окружает. В противном случае, ещё и тех, кто населяет эту планету. Засунь свою гордость сама знаешь куда и брось все силы на защиту. — Боже, какие пафосные речи... Окей, я постараюсь быть паинькой. Агрест снисходительно улыбнулся. Он искренне радовался тому, что Хлоя сама проявила инициативу помочь разобраться во всем. Хлоя — хорошая подруга. — Отлично. Тогда сейчас мы отправимся на первую твою прогулку в качестве героев, а восемь вечера встретимся с Маринетт и Альей на крыше башни Монпарнас. Таким образом, Хлоя примкнула к команде героев.