Малиновый хокаге

В самом деле, что может быть страшнее рассвета, когда бутылки пусты, а гости похожи на утопленников? Чонгук не знает. Он выбирается из-под груды одеял, которыми усеян весь пол, стараясь не наступить на чью-то часть тела; с трудом добирается до узкой ванной комнаты, зачесывает сальные волосы назад, сплевывает слюну с привкусом пробуждения и глухой сонливости в раковину и умывается холодной водой. Не самый лучший способ окончательно проснуться, но закидываться чашкой кофе под укоризненным взглядом Сокджина не хотелось. Чон возвращается в маленькую гостиную, собравшую всех его немногочисленных друзей, вздыхает и раздвигает шторы наполовину, чтобы запустить хоть немного утреннего солнца в квартиру, морщится, чешет затылок. Чонгук расталкивает Сокджина и еще троих, под их раздраженные возгласы просит помочь убрать коробки из-под пиццы и пива. Все в помещении помятые, сонные — марафон «Игры престолов» был самой бредовой идеей, которая вообще не должна приходить в голову пятерым ученым. И правда, похожи на утопленников. Нищенство почему-то шло Чонгуку к лицу. По крайней мере, так утверждал Джин, когда их выставили за двери перекошенного здания офиса «Штольценфельс» после провала проекта, и мужчины были вынуждены собирать милостыню в метро. — Мы выглядим жалко, — в который раз замечает Чон. — Каждый зарабатывает как может! — более оптимистично отвечает Сокджин, кланяясь одному из немногочисленных сжалившихся. — Чувак, надо сматывать отсюда. Устроимся на работу в кофейне или другом месте, но не здесь точно. Не для того я ночами читал заумные книги, — решительно застегивает молнию портфеля, гремя мелочью, Чонгук. Работу они и правда нашли, только не в кофейне, а в библиотеке. Скучные монотонные дни, одни и те же советы зарубежной литературы вроде Стивена Кинга или Вирджинии Вулф — выбор зависел от возрастной категории клиента. Чон слишком давно читал романы или сборники рассказов известных писателей, увлекаясь наукой и историей, поэтому по логическим наблюдениям выделил, что наиболее популярные произведения всегда стоят в дугообразном шкафу вокруг читательского стола. Если человек отвечал, что ознакомился с каким-либо из произведений, Чонгук звал более начитанного бестселлерами Джина, меняясь с ним местами и записывая в картонные формуляры фамилии. Обоим нравилась эта работа, в особенности Джину, который, в принципе, всегда желал подобной размеренной жизни с редкими походами по театрам, в которых играли пьесы Шекспира, и покупками чая из ларька в одноразовом стаканчике с забавной надписью и смайликом. Поселились они в однокомнатной квартире на втором этаже здания через квартал от работы, купили длинную салатовую шторку, которая чересчур контрастировала с мрачной скрипящей мебелью и заменяла перегородку, поставили две раскладушки — и вот вам личное пространство для каждого. Только Чонгука это совершенно не устраивало. Да, можно было пользоваться той литературой, что отсутствовала в интернете, но он привык к движухе и интересным событиям, а никак не к однообразности, заключающейся в: будильнике на восемь утра; небольшим ссорам из-за нервозности Джина, ведь бессонница дает о себе знать; одному и тому же грохоту немытых тарелок в раковине и часто ржавой воде из крана. Поэтому, не давая себе обустроиться на новом месте, Чон постепенно пополнял знания, лежа с фонариком поздней ночью, пользовался книгами из библиотеки, читая прямо на работе, и в конце концов сложил теорию: связь между соулмейтами можно разорвать расстоянием. На многих предметах в школе, даже нет, еще в садике детям твердят о том, что у них есть судьба. Что кто-то уже выбрал для них пару, осталось только сидеть и ждать встречи. Но Чонгук в более осознанном возрасте задал себе простой вопрос: а не самовнушение ли это всё? Покопавшись сначала в тех же самых тоненьких книгах, что показывали в начальных классах, Чон не обнаружил должного научного обоснования. В них просто откуда-то взялась некая женщина с длинными волосами и добрыми глазами — психологическое воздействие на младшее поколение, заставляющее доверять, — и путем «тщательного» обдумывания, сидя в своем доме на дереве, которое Чонгук назвал дуплом, вписывала в свою тетрадочку рядом два имени. То есть какая-то непонятная баба будет говорить Чону, кого ему нужно любить? И он должен резко почувствовать прилив счастья, когда его «истинный» окажется рядом? Что за бред, Чонгук чувствует прилив счастья при виде денег, они и есть его соулмейты. Конечно, Чон отвергал мысль о том, что его человек может оказаться богачом, ведь они все извращенцы, а таких никто себе в мужья не захочет. Так что господин Чон Чонгук уже лет с пятнадцати всячески избегает общественных мест и вообще возможностей встретить истинного. Проводит время дома, читая и делая домашние задания, иногда зовет Сокджина, чтобы поиграть в приставку или посмотреть новые серии «Наруто». Родители как-то не жалуются, да и причин особых нет, ведь оценки в школе одни из самых лучших в классе, сын не глуп и частенько приводит друзей в гости. И только когда Чонгук напишет диссертацию, способную кардинально изменить жизнь сперва жителей его страны, а следом и мира, он будет готов к встрече со своим «истинным». Вот только осталось каким-то образом снова заслужить доверие начальника, потому что первым пунктом в титульном листе является «полное наименование учебного заведения или научной организации». — Ты так стремишься стать долбанным хокаге, Чонгук. Зачем тебе это? — Хокаге — еще мало сказано. Он был кем-то вроде мэра своей деревни, а мы живем в цивилизованной стране, поэтому это слово для меня — обзывательство. — Эх, Чонгук-Чонгук, и откуда в тебе столько невозмутимой самоуверенности? Хотя бы «хокаге» стань, а потом и дальше можно. Да и с чего ты решил, что Ли-пуджанним даже одним глазком глянет в твой доклад? Серьезно, попробуй в интернет залить сначала, выслушай порцию дерьма в свою сторону, а на следующий день тебя отправят в психушку или вовсе посадят в тюрьму. Если ты забыл, то в нашей религиозной стране отвергание соулмейтов карается тремя годами лишения свободы. — Вот и сиди, Джин, жди своего истинного, который может оказаться мудаком. Лично я собираюсь изменить этот прогнивший бредом мир к лучшему. — Если для тебя отвергнуть судьбу — лучшее, то… Окончание очередной бессмысленной реплики Сокджина младший уже не слышит, громко хлопая входной дверью. Как же надоело! И почему все говорят одно и то же? Его мать была первой, кому он позволил довериться. Руки тряслись, и, будь Чонгук девчонкой, обязательно заплакал бы. Он знал, что женщина поймет его, поддержит или даже что подскажет. Но вот чего Чон точно не ожидал, так это: — Сынок, это шутка такая? Поспорил с Джином, пообещав сказать самую глупую фразу в мире? Любит же Чонгук хлопать дверьми, когда он в бешенстве. Апрельский воздух приятно ласкал вены, запах свежести и едва заметная духота лишь немного расслабляли, а малиновая газировка, купленная в автомате на завалявшуюся в карманах джинсов мелочь, приятно охлаждала разум. Чон как быстро раздражался, так быстро и остывал. Особенно если учесть, что подобные разговоры стали настолько привычными, что даже не воспринимались всерьез. Чонгук был уверен, что все вокруг просто боятся пойти против системы, поэтому и называют его дураком или психом, но мужчина мог сказать так же и о них, ведь кто, как не психи, верит в подобные глупости? Имя должно вырисовываться на запястье постепенно, с болью, как от татуировки, с каждым днем становясь четче и в итоге позволяя узнать себя, а спустя несколько дней, максимум неделю, появлялся и его владелец. Чонгук специально носил часы или широкие фенечки, чтобы закрыть это место. Он не скрывал, что неожиданная и не очень приятная новость заставит всё полететь к чертям. И, стоя под струями медленно нагревающейся воды, заставлял себя посмотреть на запястье. И каждый раз, не находя никаких признаков первой буквы имени, чуть ли не кричал от радости. Значит, время ещё есть. И вот доклад закончен. Чон бережно пролистывает еще теплые после библиотечного принтера листы, вытыкает флешку из компьютера и пробегается глазами по названиям разделов. Первый — самый любимый, потому что наверняка затянет читателя. Чонгук собрал все случаи, когда люди устраивали массовые сборы, чтобы каждый быстрее нашел своего истинного, и, пользуясь таким большим скоплением потребителей, подсаживали на наркотики. Несколько мужчин или женщин незаметно подходили к наиболее склонным по виду к согласию подросткам, втирали непонятную чушь, следом пихая всякую дрянь. И это происходит до сих пор, буквально на днях одна из жертв призналась в том, откуда достала ДМГП. Чон чувствовал себя журналистом, который хватается за любую новость, развивая ее в своих целях. Чонгук написал о том, что считает людей животными. Они, словно стадо, следуют за правительством, твердящим о необходимости принятия судьбы. Но как же негативные стороны? То, что наиболее богатые пользуются промытыми мозгами, придумывая небылицы вроде «как быстрее проявить имя соулмейта?» или «как самому выбрать истинного по предпочтениям?», а ведь кто-то ведется, отваливает кучу бабла и потом жалуется всем на свете, что был обманут. Да, это определенно должно хотя бы заставить задуматься. Чонгук, перечитав множество аналогичных между собой книг, вынес одну вещь: истинные связаны между собой чем-то вроде красной нити, и, когда они находятся на близком расстоянии, та вызывает резкий выброс дофамина. Следовательно, если встретить соулмейта, заставить эту нить отреагировать, а потом уехать в другую страну, к примеру, тем самым разорвав её, связь также потеряет свой смысл. Чонгук гений, он знает. Осталось только проверить на практике. Поэтому теперь Чон ждет своего истинного, проговаривая в голове объемный монолог для их первой встречи. Остался только последний пункт в докладе, который докажет его гипотезу, потребовавшую для своего появления столько времени и сил. И как же легко рассуждать на эту тему, пока не встретишь человека, чье имя вырисовывается на запястье. Пока Ким Тэхен — эти два гребаных слова проговаривал у себя в голове Чон на протяжении четырех суток — в один прекрасный день не открывает дверь библиотеки, заставляя Чонгука резко поднять голову на звук колокольчика и сжать пальцы на ногах от того, насколько он сейчас счастлив.