Честно говоря, с этого момента можно уже и приступить к самому соку всей этой истории. Истории, переполненной неловкостью, глупостью и первыми порывами необъяснимых чувств. Долгие поездки, школа, друзья и вера в чудеса. Что может быть лучше?
Том судорожно сгребает все учебники и принадлежности в открытый рюкзак, после в момент застёгивая молнию на клетчатой сумке. Он быстро оборачивается на настенные часы и наконец облегчённо выдыхает: пять минут до прибытия автобуса. Захватив ключи, подросток с повеселевшим настроением вылетает из квартиры, запирая дверь и оставляя за собой только незаправленную кровать. Пару поворотов ключа в дверной скважине, и после этого можно позволить себе облегчённо выдохнуть, направляясь к уже природнившейся остановке, которая каждый раз будет даровать ощущение того, что новый день будет протекать, как предыдущий. Та остановка находилась практически рядом с домом, так что Риджуэлл даже не думал беспокоиться, шагая вниз по лестнице. Опять он уходит, забыв о завтраке, хоть и вспоминает об этом лишь в разгаре учебного дня, когда все другие ученики думают о Наполеоне Бонапарте. На улице было весьма прохладно, из-за чего каждый выдох и вдох отдавался лёгкой болью в горле и небольшими клубами пара, что скоропостижно рассеивались в холодном воздухе. — Думаю, нормально, — только сорвалось с уст, как он заприметил в лёгком утреннем тумане желтоватые огоньки подъезжающего автобуса, — да, чёрт возьми. Звучало это как недовольный нечленораздельный скулёж, но сделать несколько торопливых шагов не составило труда. Двери с привычным механическим скрежетом открылись, и Томас запрыгнул в полупустой автобус. Да уж, как и упоминалось, немногие захотели бы вставать столь рано из-за банальной езды кругами. Расплатившись за проезд, парень едва обернулся, невзначай оглядывая пассажиров. Около окна сидела женщина пожилого возраста и ребёнок, что постоянно спрашивал старшую об различных незначительных мелочах. Дальше них сидел более хмурого вида мужчина, на котором Томас не захотел задерживать взгляд. На внешний вид остальных Том уже не стал обращать внимание, наконец отыскав того, кого хотел. Карамельные волосы, серый задумчивый взгляд, светлая кожа и клетчатая рубашка, которая абсолютно не подходила для такой погоды. Боже, как же хотелось подойти и почитать юноше нотации о том, как важно держать свое тело в тепле в такую-то погоду, но Риджуэлл решает промолчать, неторопливо шагая к середине салона. Рядом с тем парнем было свободно, посему он неосознанно легко улыбнулся. Ему и в голову не пришло бы сесть рядом с ним, находясь в полупустом автобусе, но сейчас, когда ситуация позволяет такую скромность, Риджуэлл усаживается на сидение по другую сторону от него. Томас спокойно кладёт рюкзак к себе на колени, вспоминая, что в боковом кармашке его сумки предусмотрительно должны лежать наушники. Только он собрался полностью погрузиться в их поиски, как парниша краем глаза замечает, что тот самый юноша, отвлекаясь от занимательного пейзажа за окном, спокойно косится на него. Чёрт. Томас находит наушники и приступает к их распутыванию, отвернувшись к окну, едва нахмурив брови, делая вид, что увидел на улице что-то невероятное. Уши… Всегда горят в такие моменты, как и затылок.***
Боже, как он был прав по поводу однотипности сегодняшнего дня. Какой-то день Сурка длиною в жизнь. Разве что поездка в автобусе и впрямь бодрила. Каждый раз создавалось впечатление, будто сейчас произойдёт что-то невероятное, но, как и всегда, Томас просто сидел поодаль сероглазого и неосознанно задерживал на нëм взгляд. И впрямь хотелось действовать, но, если честно, не так уж и просто что-то сделать, когда сам ты неуклюжий подросток с явным спермотоксикозом, так ещё и неровно дышишь к парню. Риджуэлл неосознанно смеётся от собственных мыслей на этот счёт. Со стороны это и впрямь выглядело, как бессмысленная комедия, а с другой черноглазый благодаря этому чувствовал себя чуть более живым, если можно осмелиться так сказать. Каждая поездка создавала невероятный всплеск всевозможных эмоций: радости, смущения, страха, тревожности, теплоты и мнимой решительности. Нет, британец не относил себя к людям робкого и слащавого характера, но сейчас, идя по улице с небрежно висящем на одном плече рюкзаком, хотелось размышлять о незнакомом парне. Рядом с ним Томас чувствует себя весьма двояко. Тянуло с ним поговорить, узнать его, но с чего бы тому сероглазому вести содержательные беседы в городском транспорте? Он сидел тихо и почти всегда один. Томас даже построил догадки о том, что парень живёт слишком далеко от школы, основываясь на маршруте автобуса, который до его остановки наворачивал множество других, и тот мальчик ещë не обзавёлся друзьями в тех районах. Выглядел он и впрямь чересчур тихим, хотя любой подросток и здравомыслящий человек в общественном транспорте вёл бы себя именно так. — Так, глупо-глупо-глупо, — Том неосознанно краснеет, бормоча тихие слова в свой адрес. Одна ладонь легла на собственный лоб, дабы хоть как-то прикрыть чувство стыда. Хотя, перед кем? Уже вечерело, небо наполнилось различными оттенками красного и розового. Закат и впрямь был здоровским, но небосвод темнел, а солнце постепенно убывало. Хорошо он прогулялся до дальнего магазина за струнами для гитары. Надо же было опоздать на пару десятков минут, боже. Весь день идёт наперекосяк. Хотя родной двухэтажный домишка виднелся уже совсем рядом. Не будет необходимости неловко опускать взгляд и краснеть от бессвязных мыслей. Томас глупо вздыхает, нащупывая ключи в кармане джинс. — Какие холодные, — Томас едва морщится от контраста теплых рук с, казалось, оледеневшей сталью, пытаясь как можно быстрее отложить ключи на их место. Дверь быстро поддаётся, с лёгким скрипом петель открывается. Только сейчас усталость начала ощущаться отчётливо. Единственное, что остаётся делать подростку, так это стянуть кеды и бросить ключи на тумбочку, лениво поднимаясь в собственную комнату. Есть абсолютно не хотелось, да и лёгкие перекусы за весь день, пожалуй, утолили чувство голода. Хах, будь бы тут его мать, она бы сразу дала сынишке подзатыльник за несусветную безответственность. Черноглазый едва улыбается, проходя в собственную комнату. Рюкзак с характерным звуком падает на пол подле двери. Не переодеваясь, юноша в очередной раз усаживается за компьютерный стол, открывая ноутбук. Пара нажатий мыши, и парень открывает какие-то вкладки. Так много всякого, но одновременно абсолютно ничего. Для собственного спокойствия, он открывает социальную сеть, в которой проводил больше всего времени. Буквально, в этот же момент из динамика ноутбука звучит звук пришедшего сообщения. Эдвард Гоулд (19:57) — Тебя не учили оповещать о том, как придёшь домой? : 0Томас Риджуэлл (19:59) Хей, я только что домой пришёл, что за предъявы? —
Эдвард Гоулд (20:03) — Если тебя не пнуть под зад, то ты бы так и так не написал, я просто прописываю тебе нагоняи заранееТомас Риджуэлл (20:06) Резонно, ничего не скажу —
Эдвард Гоулд (20:07) — А я о чём? Слушай, я долго засиживаться не буду, но всё-таки хочу, чтобы и тебя тут долго не наблюдалось. Короче, ложись пораньше, твоя угрюмая морда на уроках меня бесит: т Томас недовольно смотрит в потолок, будто бы осведомляясь в чём-то с чердачным жителем. Так или иначе, но пальцы начинают стучать по клавишам, набирая утешающее, по мере Эдда, сообщение:Томас Риджуэлл (20:08) Ладно-ладно, долго не буду. Уговорил, так и быть —
Эдвард Гоулд (20:08) — Отличненько, пиши, если вдруг что, но, думаю, ты помнишь, во сколько я уже в отрубе?Томас Риджуэлл (20:10) Помню. Ты будто выстроил себе в голове будильник, и в назначенное время тебя мгновенно клонит в сон. Помнишь, что было у Мэтта дома? —
Эдвард Гоулд (20:13) — Я просил не вспоминать об этом. Ладно, ахах, до скорогоТомас Риджуэлл (20:14) — До скорого))
Дело осталось за малым, главное, посидеть немного, закончить некоторые дела и лечь, как нормальный человек. Времени ещё много, ничего страшного, если он потратит часок на заседание в интернете?***
Томас недоверчиво оглядел настенные часы, хмуря брови. За окном уже давно стемнело, а Риджуэлл не то, что не переоделся, он не выполнил ни одного из запланированных ранее дел. — В каком это смысле, три часа ночи?