Желание

      Она сразу сказала ему, что она не Асаара. Пришла, как та, села на подушку – неотличимая внешне, по движениям, по выражению глаз. И сразу сказала голосом Асаары, что она не Асаара Талан.       У Феликса не было ни сил, ни желания интересоваться, кто еще пришел по его душу и почему решил сразу раскрыть карты. Он устало поднял глаза и не удивился, что потолок в камере отсутствует и в зените туманного неба уныло застыл Черный город. Не прошло и пары дней…       – Здравствуй, Феликс Амелл, – сказала «не Асаара», спокойно глядя на него. – У меня есть для тебя совет.       Феликс оскалился. Теперь понятно, к чему была эта «честность» – сейчас эта тварь предложит ему что-нибудь, чтобы вселиться в него. Как же это ему надоело. А Сурана еще хвастался, что Тень теперь безопасна! Как же…       – Тебе нужно принять, наконец, ответственность за свою жизнь, – произнесла она, и Феликс настолько изумился, что ответил:       – Что?! Я, по-твоему…       Да как она смеет упрекать его в безответственности? Да, он готов признать, что он часто бывает груб и жесток, что во всем видит в первую очередь только плохое, но безответственность?! Это последнее, что ему можно предъявить!       – О чем ты тревожишься сейчас больше всего? – спросила она, глядя на него так же внимательно, как Асаара… нет, еще более внимательно. Насквозь. Феликс ощутил себя неуютно. Она лезет в его голову?!       – Уйди, демон! Не твое дело!       Она продолжала все так же спокойно:       – О том, что Адвен Сурана о тебе подумал, о том, как он презирает тебя, о том, что он тебе скажет, если вообще захочет с тобой теперь говорить, о том, что он кому-то расскажет о произошедшем… «он», «он»… при чем тут он?       – Но ведь… – начал Феликс и осекся.       – Причина не в нем. Ты таков, каков ты есть, не потому, что он… кем-то является, что-то сделал, что-то думает, что-то сделает в будущем. Он извне тебя. А потому, что ты. Это твоя жизнь, Феликс Амелл. Твои мысли, чувства. Твои поступки. Твои планы. Только ты можешь быть ответственен за них, не он, не они, не весь мир. Ты!       – Ты точно уверена, что ты не Асаара? Так же пытаешься что-то подкрутить у меня в голове… – усмехнулся он через силу.       Она какое-то время просто смотрела на него. Потом склонила голову набок, будто прислушиваясь к чему-то.       – Жизнь сдала тебе карты, – заговорила она чуть быстрее, чем раньше. – Ты можешь ими играть, сбрасывать ненужные, набирать новые, делать ставки, собирать комбинации. Можешь сыграть в «алмазный ромб», а можешь в «порочную добродетель». С теми или с другими игроками. Ты можешь даже отсесть в сторону и разложить пасьянс или построить из них карточную башню. Еще, конечно, можешь ныть, что карты плохие и игра идиотская, а уж партнеры по столу вообще хуже некуда.       – То есть, я, по-твоему, сижу и ною?!..       – Да. И это тоже могло бы быть ответственным выбором. Если бы ты из всех существующих выбрал именно этот вариант сознательно и добровольно, осознавая последствия и принимая их. Только ты не выбирал это, Феликс Амелл. Ты просто делаешь так.       – Посмотрел бы я…       – Как другой поступил бы на твоем месте? Маг, оторванный от семьи в детстве, воспитанный в Круге Кинлох, ставший Серым Стражем в начале Пятого Мора? Герой Ферелдена? Командор Стражей? Ты слишком много думаешь о нем, Феликс Амелл. Куда больше, чем о себе.       – То ты говоришь, что Сурана ни при чем, то ставишь его мне в пример! И я не…       Он не стал завершать фразу. Да, он много думает о Суране, она попала в цель. И кое-что из своих мыслей Феликс и сам был бы рад прекратить думать. Хорошо хоть духам обычно безразличны все стремления смертных, исключая их, так сказать, сферу деятельности – иначе было бы еще унизительнее понимать, что она видит в его голове.       – Ему были сданы точно такие же карты, как тебе. Однажды он решил взять на себя ответственность за свою жизнь. Ты тоже можешь это сделать.       Феликса окончательно взяла злость:       – Предлагаешь мне ударить его в спину, сместив с должности, стать эрлом, жениться на долийке, сделать все, чтобы Стражи из боевого ордена превратились в смесь борделя с богадельней?!       – Если ты сознательно и добровольно выбираешь копировать поведение Адвена Сураны, осознаешь последствия и принимаешь их, ты в своем праве.       – Ты что, демон вседозволенности?       – Я дух самодостаточности, если тебе нравятся подобные определения.       – Тебя послушать, так я могу убивать, предавать, насиловать, делать что угодно!       – Да, – спокойно ответила дух. – Можешь, в том смысле, что имеешь возможность. Если…       – Да-да, если я «сознательно и добровольно», и далее по тексту! Хватит. У меня еще есть честь, демон! Отойди от меня!       Она, пожав плечами, встала с подушки. Облик Асаары сходил с нее, открывая холодный и чистый свет.       – Ты опять так поступаешь, – сказала она, – ты думаешь: «она меня искушает». Ты ищешь извне себя причины своего состояния. И если кто-то другой, да хоть «демон вседозволенности», кем ты меня считаешь, просто скажет, что ты имеешь возможность творить любое зло, констатирует этот очевидный факт, ты боишься, что это может тебя действительно подвигнуть совершить это зло. Ты чрезмерно зависим от чужих слов, мнений и взглядов… ты не несешь ответственности за себя и свою жизнь. Прощай, Феликс Амелл.       И растворилась в воздухе.       Феликс сосредоточился, чтобы проснуться – и очнулся у себя в камере. Да что несла эта тварь! Феликс, значит, не несет ответственности за свою жизнь – а Сурана несет? Сурана, разваливший всю дисциплину Стражей, Сурана, способный пропасть на два года в другой стране, Сурана, который с бухты-барахты женился на долийке… это называется ответственностью?!       Он был слишком зол, чтобы спать. Встал, походил по камере, пытаясь выровнять дыхание. Потом сел на койку… и вздрогнул. Это была не койка, а поваленное дерево. Потянуло свежестью – мелкое озерцо неподалеку, отражающее луну. Сон? Он все же снова заснул – или не проснулся в тот раз? Спиной к нему перед озером стоял человек… Логейн. Амелл не вспоминал о нем все это время, вроде бы его как отослали в Орлей, тем и дело кончилось… нет, так, это же сон, очередной демон…       Хватит разговоров. Амелл призвал свой меч, шагнул вперед, готовя удар…       – Ты хочешь убить меня? Ты не сможешь, – ровным тоном произнес демон, оборачиваясь.       – Еще посмотрим, – прошипел Феликс, собирая всю свою волю в кулак. Выпад!       Меч прошел сквозь фигуру Логейна. И молния, которую Феликс призвал тут же. И вторая. И второй выпад. Все было совершенно бесполезно.       – Ты не сможешь. Есть вещи, которые тебе неподвластны.       Феликс с ужасом начал понимать, что демон, похоже, и вправду слишком силен для него. Он делает атаки Амелла нереальными, он лучше него управляет Тенью. В тот момент, когда Феликс представляет свой меч или магию настоящими, демон представляет их пустой фантазией, и делает это куда лучше.       Но рано или поздно демон ошибется! Феликс удвоил усилия. Подобие Логейна стояло спокойно, все атаки проходили сквозь него, как сквозь воздух. Он не сопротивлялся и не нападал, просто ждал…       – Ты издеваешься надо мной, тварь?! – прорычал Амелл.       – Я ничего не делаю.       Играет, как кот с мышью… ждет, пока Феликс сдастся… дрогнет, побежит… загнанная добыча слаще. Демон отчаяния, наверняка. А они боятся огня…       Огненный шар оказался так же бесполезен, как и молнии.       Может быть, притвориться обессилевшим, и когда демон, уверившись, что жертва сдалась, потеряет бдительность и нападет, поразить его? Сделав нарочито слабый выпад, Амелл застонал, выронил меч – ничего, хватит и магии…       Отступил на шаг, другой…       Демон не нападал. Не поверил? Наверное, не поверил… хитрая, опытная тварь… Оставался единственный выход: надо проснуться, причем очень быстро, пока демон не понял, что добыча решила улизнуть в реальность. Феликс сосредоточился. Вышло далеко не сразу, но демон почему-то не сделал ни малейшей попытки помешать ему.       Снова его камера. Антимагия… да, есть. В прошлый раз не проверил, вот и результат. И Черного города ниоткуда не видно… да, вроде бы он действительно проснулся.       На этот раз Феликс решил ничего не говорить Асааре. С прямодушной кунари станется вновь позвать Сурану, а сейчас это было последним, чего бы Феликс хотел. Но на следующую ночь он снова попал на ту же поляну с озерцом. Теперь подобие Логейна сидело на том самом бревне, Феликс видел его издалека. При появлении Амелла тот обернулся и похлопал по бревну рядом с собой, будто приглашая сесть. Такой бытовой, домашний жест…       Амелл заколебался, пытаясь понять, что лучше сделать. Снова напасть? Снова проснуться?       – Я не причиню тебе вреда. Сядь, поговорим, – предложил демон. Его голос был слышен отлично, будто он был совсем рядом, а не в тридцати шагах.       – Да уж конечно! – Феликс призвал меч, с ним все же было спокойнее.       – Ты не умеешь проигрывать, – с легкой укоризной заметил демон. – Не умеешь признавать поражение. Ты не можешь смириться с тем, что способен совершить ошибку и что твои желания могут быть неисполнимыми. Ты думаешь, что достаточно стараясь, ты сможешь добиться любого результата. И считаешь, что обязан его добиваться, иначе ты ничтожество.       – Ты что, демон праздности?       – Нет. Я дух смирения.       Тот еще облик для смирения. Амелл мало интересовался личностью Логейна, но кем-кем, а смиренником тот точно не был. Герой, политик, военный преступник, узурпатор – откуда бы в нем смирение? Демон все же издевается!       – Что тебе от меня нужно?       – Ничего, – удивился псевдо-Логейн, – ты сам уже второй раз являешься ко мне. Что тебе от меня нужно?       Амеллу ничего не было от него нужно, он просто хотел, чтобы все демоны, духи, вообще все, наконец, оставили его в покое. Поэтому он снова заставил себя проснуться.       Но лежать без сна тоже имело свои минусы. Стоило Феликсу отпустить свои мысли, как они сворачивали в сторону его позора. Амелл предпочел бы потерять левую руку, чем предстать перед Сураной поддавшимся демону, да еще и демону желания, да еще и в облике самого Сураны. И что хуже всего, несмотря на жгучий стыд, он до сих пор испытывал также и влечение к Адвену.       Проклятая демоница, очевидно, что-то повредила в нем, раньше подобные идеи приходили к нему крайне редко, обычно под действием спиртного, и уходили бесследно, и Феликс потом легко отрекался от них, как от мимолетной глупой фантазии, но сейчас они стали часты и навязчивы. А он не хотел испытывать влечение по отношению к мужчине.       В конце концов, Сурана ясно дал понять ему, что не собирается отвечать на подобные порывы! Еще не хватало пополнить ряды безнадежно сохнущих по Командору. Стать таким, как та серая мышь из лазарета. Нет! Это не для Амелла. Он скорее наложит на себя руки, чем будет так же смотреть на Сура коровьими глазами. Ведь если это заметят… он станет посмешищем окончательно. Феликса бросило в холодный пот, стоило ему представить, как за его спиной гаденько улыбаются и шушукаются Стражи и слуги. Ни за что он не допустит подобного. Нужно уходить. Зря он вернулся в Башню Бдения. Когда срок заключения кончится, он должен будет уйти и переждать, пока остатки демонического наваждения выветрятся. Феликс, конечно, возобладает над порочной страстью, наведенной на него той тварью, он не сдастся…       Он потребует у Сураны отпустить его. А если тот не отпустит, он просто уйдет сам – и пусть посылают за ним, как за дезертиром. Плевать.       В оставшиеся несколько дней от заточения Феликсу больше никто из обитателей Тени не докучал.