***
Кенджи водит машину уверенно, все его движения точные и плавные, словно запрограммированные в его руках. Томо не сразу понимает, что смотрит на парня уже несколько минут. Точнее, на его руки. Вернуть утраченные конечности в виде железных сейчас обычное дело. Достаточно дорогостоящее, но не настолько, чтобы позволить себе такое мог лишь исключительно богатый человек. Для нынешнего общества ничего странного в киборгах нет, к тому же в Тэррозе приходится жить с куда более опасными их представителями — железными, на чьём фоне люди с искусственными руками или ногами вовсе теряются. Даже если поставить рядом друг с другом железного и человека, чьё тело на восемьдесят процентов состоит из имплантатов, косо смотреть будут именно на первого. Томо уже давно насмотрелся. Раньше он даже не замечал, сколько среди не-железных людей есть киборгов. Он вспоминает, что есть даже те, кто нарочно ложится под хирургический нож, чтобы избавиться от своей собственной конечности и заменить её искусственной. Это ещё более дорого, поэтому таких любителей немного, а некоторые из них впоследствии жалеют о своём решении, но большинство всё же радостно выставляет протезы напоказ и гордо именует себя киборгами. На таких фриков обычно не обращают внимания, и Кенджи не похож на того, кто мог бы сделать с собой нечто подобное. — Что-нибудь хочешь спросить? — замечает он пристальный взгляд Охотника. Томо не делает вид, будто не пялился на него последние минут пятнадцать, а продолжает рассматривать качественные сложные протезы рук. — Да. У вас тоже есть дамантинеум? Или здесь оперировали? — А, это. Заказывали ваш металл на протяжении десяти лет примерно, пока я рос. — Пока ты рос? Что с тобой случилось? — искренне интересуется брюнет. — Да я не сказать чтобы всё точно помню… Кто-то перерезал всю мою семью. Остался только я, но и то не целиком, — смеётся Кенджи, совершенно не выглядя расстроенным или злым. Этим он напоминает Ямаруту: он тоже говорил о своём прошлом так легко, словно все те события произошли не с ним. — У тебя ведь тоже протез. Какая у тебя история? — Это от Ямаруты, — спокойно отзывается Охотник. — Правда, он этого почти не помнит. — Почему же? — У железных может отрастать даже голова, но память в таком случае будет отличаться. Некоторые вещи навсегда останутся утраченными. — Оу, вот как, — тянет Кенджи заинтересованно, паркуя автомобиль. Парни выходят на улицу, и дальше Кенджи приходится следовать за Томо. — Ты не злишься на него? — За что? За это? — искренне недоумевает брюнет и дёргает правой рукой. — Это последнее, из-за чего я стал бы злиться. — А за что злишься? Томо останавливается и внимательно смотрит Кенджи в глаза. Парнишка выглядит расслабленным и не собирается усмирять своё любопытство. Попытки засунуть нос не в своё дело должны были взбесить, но почему-то этого не происходит, и Томо решает уйти от ответа. — Почему тебя это интересует? — Мне интересно, как так получилось, что вы долгое время боролись с ними, а теперь живёте бок о бок и делаете вид, словно ничего и не было. — Никто в Тэррозе не делает вид, словно ничего не было, — усмехается Томо и, не дожидаясь, что скажет Кенджи, заходит в здание. В квартире Ямаруты удалось найти небольшую сумку, в которую поместятся несколько его предметов одежды и ноутбук. Томо даже не промывает себе мозги на тему того, что первым делом он исполняет просьбу самого Соры, и только затем вспоминает, зачем он здесь. Ноутбук оказывается без пароля и брюнет тут же этим пользуется. Хотя, даже наличие пароля не стало бы для мужчины преградой. Ни в файлах компьютера, ни в истории браузера не оказалось, на первый взгляд, ничего необычного, если не считать один запрос. — Обученная машина для убийств, держащая в страхе город-государство с населением в несколько миллионов человек, запрашивает в поисковике: «Как сварить яйцо». Кенджи за спиной аж встрепенулся. — Что, прости? — Я надеялся найти здесь хотя бы намёк на то, что могло бы заставить Ямаруту начать убивать, но, похоже, искать нужно не здесь. — Тебе не кажется, что нужно искать не «что-то», а «кого-то»? — Именно это я и хочу выяснить. Будет намного проще убедить Ская отозвать наёмника, если окажется, что Ямарутой манипулируют. И откуда у тебя такие догадки? Ты, кажется, далёк от этой темы, разве нет? — Не настолько далёк, чтобы не иметь своих версий, — улыбается Кенджи очень холодно и сухо, так, что разговаривать с ним больше не хочется. Томо запоминает сказанное, но делает вид, будто ничего необычного не услышал. — Тогда собери яйца в кулак и озвучивай свои предположения целиком, а не бормочи у меня за спиной, как неуверенный в себе школьник, — фыркает брюнет и краем глаза смотрит на то, как улыбка Кенджи нервно дёргается от неловкости, а его взгляд смягчается, развеивая напряжённую атмосферу. Хочется назвать парня сопляком, но Томо сдерживается. Кенджи глубоко вдыхает и медленно выдыхает, унимая уязвлённую гордость, что не может не вызвать самодовольной ухмылки на лице Охотника. — Я хочу сказать, что если тебе тоже кажется, что Сорой кто-то манипулирует, то стоит посмотреть его телефон. Ведь ноутбук мог бы хранить в себе информацию о том, почему Сора сам решил пойти на убийство, но в версии с кукловодом последнему нужна постоянная связь с Ямарутой. Ноутбук не подходит для того, чтобы быть с Сорой на связи в любой момент, поэтому, я считаю, нужно осмотреть его телефон, — выдаёт Кенджи на одном дыхании, заставляя Томо задуматься. — Не исключено. — Но?.. — Но? — У тебя интонация такая, словно ты сомневаешься, — хмыкает внимательный Кенджи. — Да, кое что… Брюнет запинается на полуслове и вскакивает с места, заставляя парня вздрогнуть. — Перед уходом Ямарута сказал, что хочет прогуляться, но он не помнит ничего, что связано с теми убийствами, а если бы… Если бы в его телефоне осталось что-то странное, он бы обязательно это заметил. — Может, он удаляет всё перед тем, как прийти в себя? — Ты не понял. За таким, как Ямарута, тщательно следят, включая его мобильник. Если бы он сам не заметил, то заметила бы полиция, а раз ничего необычного до сих пор не обнаружили, значит, наш приятель связывается с Ямарутой напрямую.***
— Тебе омлет или яичницу? — Мне казалось, что девушки должны уметь готовить что-нибудь посерьёзнее, — со скучающим видом бормочет Сора, подперев голову кулаком и наблюдая, как Грин, расположившаяся за кухонным столом, что-то смешивает в одной из прозрачных пластиковых тарелок. — И я не ем ни то, ни другое. — Мне казалось, что ты утратил свой гнилой язык вместе с памятью, — раздражённо рычит девушка, смешивая ингредиенты усерднее. — Одно яйцо или два? — Ни одного. Сказал же, я не ем ни омлеты, ни яичницу, — в голосе Ямаруты скользят нотки раздражения. — Хотя, если ты спрашиваешь про то, сколько у меня их было при себе… — Сколько, сука, яиц, класть тебе в омлет?! — кричит на него Трейн, поворачиваясь, а затем резко ухмыляется. — Хочешь сказать, что помимо памяти у тебя отрезали кое-что ещё? Теперь ты не только умственно евнух, но и физически? — Хочешь сама проверить? Только с зубами осторожнее, что-то мне подсказывает, что ты случайно можешь сомкнуть челюсти, — фыркает Ямарута, ничуть не обидевшись. — Десять. — Случайно? — усмехается девушка. — Десять чего? — Яиц. — Ты столько съешь? — Столько яиц поместится тебе в рот, если ты продолжишь пытаться накормить меня омлетом. — Я сейчас накормлю тебя вот этим, — девушка достаёт из ящика молоток для отбивки мяса и угрожающе качает орудием в воздухе. — Ты жрать будешь или нет? — Просто свари мне пару яиц, не надо прибегать к насилию. — Мне бы не пришлось угрожать тебе молотком, если бы ты ответил на вопрос нормально. — Под насилием я имел ввиду омлет. — Бля, — вздыхает Трейн, растирая потяжелевшие веки. Вести идиотские беседы оказалось ещё утомительнее, чем она подозревала. Следующие пятнадцать минут на кухне царит тишина, к счастью для Грин, которая всё это время молится лишь об одном: чтобы железный не открывал рта. Тот, в свою очередь, листает новостные ленты и, кажется, совсем не замечает течение времени, да и чужое нежелание вести диалог стремительно проносится мимо парня. — Этот Кенджи не будет против, что я ем его еду? — спрашивает Ямарута скорее из интереса, чем из-за беспокойства за то, будут ли его отчитывать за кражу продуктов, которые, между прочим, «украла» Грин. — Как будто тебя это волнует, — фыркает она и нанизывает на вилку добротный кусок омлета. Сора кривит лицо. — Хватит уже корчиться, какая разница, разбитое яйцо или целое?! Они на вкус одинаковые, если не добавлять лишнего! — Да, но омлет выглядит так, будто кто-то съел несколько яиц и срыгнул их обратно… — Ямарута, блять, я же ем! — стучит девушка кулаком по столу. — И что? Я тоже. Мне самому неприятно, что ты вынудила меня сказать это… — Так это я виновата?! Они могли бы препираться так целую вечность. Трейн ни за что не согласится проиграть в словестной перепалке такому человеку, как Сора. Не важно, что он утратил свою память, идиотизма от этого в нём не убавилось, а убедить парня в том, что он идиот, для неё благородная и важная задача! Вот только чем дольше она продолжает вести этот разговор, тем больше убеждается в том, что они соревнуются, чей идиотизм победит. — Ладно, это бессмысленно, спорить о вкусах… — вздыхает девушка и отодвигает свою тарелку. Утереть нос Ямаруте она может и по-другому. — Хочешь попытаться удивить меня своими кулинарными навыками, если кишка не тонка? У железного дёргается бровь. Похоже, Трейн смогла его задеть. Парень принимает вызов, вставая за кухонный стол. — Боюсь, моя кишка для этого дела не потребуется, но ради тебя я готов приготовить в ней свой самый лучший кусок дерьма. Пока Ямарута увлекается готовкой, Трейн отчаянно пытается воспротивиться ароматным запахам, уже спустя пятнадцать минут распространяющимся по всей квартире. Плевать, если Кенджи рассердится — хотя он не должен, скорее он будет рад, что в этот раз его встретят с накрытым столом, — Грин готова принять всё негодование по поводу абсурдности данного спора на себя, лишь бы попробовать приготовленное Ямарутой и назвать это ничем иным, как помоями. Даже если железный готовит хорошо. А он, похоже, действительно… — Чем вы тут занимаетесь? Голос Томо внезапно возвращает обоих в реальность. Грин вздрагивает и оборачивается всего на секунду: на лице у неё глуповатая улыбка, а взгляд так и пляшет по всему помещению в попытках смотреть куда угодно, только не в глаза Охотника. Но ему не до неё, он сверлит взглядом спину железного. — Мы меряемся, чьи яйца круче, — отвечает тот беззаботно и весело, почти присвистывая и гремя чем-то тяжёлым. — И для этого ты решил взять мои? Блин, это странно прозвучало, забудьте что я только что сказал, — тут же отмахивается от своих слов Кенджи, секундой ранее заглянувший Соре через плечо. — К слову, Пасха совсем не обязательна, если хочется разбить парочку яиц, — предупреждает Ямарута, слегка поворачивая голову к парню и скашивая взгляд вниз. — О, даже не думай, тебе ведь придётся трогать их руками, — примирительно улыбается Кенджи, отходя на безопасное, как ему кажется, расстояние. Практически в коридор. — Про руки речи не было, — парень отвечает ему обманчиво-милой улыбкой и взмахивает перед своим лицом длинным кухонным ножом, начищенным до идеального серебряного блеска. — Если вы продолжите, то я вас обоих евнухами сделаю, — беззлобно комментирует Томо, желая, чтобы парни заткнулись. Странно и удивительно то, что именно его слова не искажают в очередную извращённую шутку. Ямарута молча продолжает готовить, тогда как Кенджи и Грин отвлекаются на разговор друг с другом. Разговаривают они вполголоса или Томо попросту их почти не слышит из-за собственных мыслей? Он и сам не знает. Он смотрит на спину парня, мирно крошащего ножом какие-то продукты, и видит вместо этой картины ту, где этот же человек, с ног до головы покрытый кровью, окружён сотней трупов. Охотник смаргивает. Парень перед ним всего лишь занят готовкой, а не измельчением тел. — И давно ты ведёшься на провокации? — спрашивает брюнет, подойдя почти вплотную. Ямарута ловко орудует ножом. Томо помнит, что железный и раньше готовил, причём довольно неплохо. Можно даже сказать, что у него получалось очень вкусно, хоть и немного неаккуратно. В то время застать его за чем-то подобным — обычным, повседневным — было странно, но на это хотелось смотреть, не отрывая взгляд. Вот и сейчас Томо старается уловить каждое движение, внимательно наблюдая, запоминая то, что видит. Как скоро он увидит нечто подобное снова? — Думаю, я всегда вёлся, просто не давал этого понять, — после долгой паузы Сора пожимает плечами и выглядит абсолютно спокойно. — К тому же, я просто хочу есть, а эта женщина слишком упряма и, кажется, не умеет готовить ничего другого, кроме омлета и яичницы. — Есть вещи, которые умеет только она, — хмыкает брюнет, расплываясь в ухмылке, — по крайней мере, в отличие от тебя она умеет варить яйца. Сора оглядывается на мужчину, вспыхивая, как факел, и тут же опускает взгляд обратно на разделочную доску. Это кажется настолько умилительным, что Томо ухмыляется шире. Он должен остановиться на этой безобидной шутке, иначе… — Знаешь, если ты владеешь провокационной информацией о каком-то человеке, то не стоит давать ему понять это. Особенно если у него в руке нож, — тихо шипит Ямарута, стараясь согнать смущение, но — безуспешно. У парня горят лицо и уши, а язык теперь отказывается произносить что-либо ещё. Он сам себя закопал. Ляпнул, не подумав. — Ты правда назвал Это «провокационной информацией»? — усмехается брюнет. Сора смотрит на него с обидой, смущением и злостью, но ничего не говорит. Он замечает, как нервно дёргается рука мужчины. Словно он хотел что-то сделать, но вовремя остановил себя и потому на всякий случай скрестил руки на груди. Железный смотрит ему в глаза ещё некоторое время, решаясь — или же решая что-то, — а после внезапно тянет свою ладонь к ладони мужчины, спрятанной в этой закрытой позе. Томо тут же разжимает кулак и сглатывает. Он старается выглядеть невозмутимо, но Сора уже и так всё понял. Брюнет обещает себе в следующий раз не просто суметь сдержаться, но и не дать понять, что он хочет прикоснуться к Ямаруте. Да какое там «прикоснуться», он только что едва заставил себя не разложить Сору прямо на столе, наплевав и на то, что парень занят, и на то, что в помещении есть кто-то помимо них двоих, и на всё остальное. На всё, кроме мысли о том, что его могли оттолкнуть. — Мы принесли твои вещи, но так и не смогли выяснить что-нибудь, — разрывает тишину Кенджи. — Наёмник, да? — Сора перекатывает слова на языке так равнодушно и холодно, словно ему действительно всё равно. — Кенджи говорит про человека, который, возможно, использует тебя, чтобы убивать, — лаконично объясняет Томо. — Вы думаете, что мной кто-то управляет? — Если это так, то тебя, возможно, устранят не сразу. — Звучит обнадёживающе… А что же с моим палачом? — Об этом пока что можешь не волноваться. Сора почти перестаёт двигаться, но не оборачивается. — Это ещё почему? Ты разве не о нём хотел разузнать, пока есть время? — Уверен, приказ отдали вполне чёткий и ясный, но, видимо, у твоего наёмника есть свои причины, чтобы оттягивать его исполнение. Верно? Последнее слово Томо практически шепчет, но вопрос достигает того, кому он адресован. Острый внимательный взгляд Охотника словно натягивает невидимую цепь, вынуждающую опешившего Кенджи покорно повернуть голову в сторону брюнета. Они смотрят друг на друга несколько секунд, прежде чем парнишка усмехается и фыркает. Неужели он так смахивает на какого-то наёмника?