Железное небо: Вспомнить всё

План был простой. Почти два года Кираре удавалось скрываться среди людей без единого инцидента: после побега из тюрьмы она больше не использовала железо. Четыре месяца она прожила бездомной бродягой, слоняясь в местах скоплений таких же людей — именно людей: бомжи и всякого рода неудачники, снующие по ночам под мостами, в подворотнях и заброшках, охотно принимали в свою компанию кого угодно, разделяя чужую нелёгкую судьбу. Потом Кирара познакомилась с одним талантливым парнем, в чьих руках игра на гитаре превращалась в произведение искусства. Даже странно, что он тоже оказался бездомным, однако играл он действительно превосходно: некоторые прохожие, ненароком останавливающиеся рядом дабы послушать приятную мелодию, неплохо платили за, по сути, бесплатные концерты у метро. В какой-то момент Кирара присоединилась к его выступлениям и пела под гитару. Вдвоём они смогли накопить немного денег и вырваться за черту бедности, но уже с обратной стороны; сделали документы, сняли однокомнатную квартиру и работали, кем придётся, лишь бы снова не оказаться на улице. Пожалуй, Кирара относилась к своему спутнику, как к другу, бесспорно близкому человеку, без которого она бы не смогла очеловечиться и выжить на улицах Тэрроза. Хотя девушка понимала, что парень смотрел на неё совсем иначе: он был влюблён. Кирара подозревала, что однажды он не выдержит и признается, и даже была готова ответить взаимностью — это всё, что она могла для него сделать в благодарность за обычную нормальную жизнь. Девушка почти забыла о том, кем является, но события, происходящие в Тэррозе, постоянно напоминали — как обухом по голове. Она не человек, и если кто-нибудь об этом узнает, она не сможет им даже притворяться; Охотники не слишком разборчивы в том, кого из железных стоит убивать — Соре с Кодой, которым повезло чуть больше, достаточно ткнуть пальцем в любого из них. Когда Сора стал собирать одиночек, Кирара лишь снисходительно фыркнула. Про всё это девушка услышала совершенно случайно: в соседней квартире жил такой же, как она — Кирара поняла это сразу; просто по взгляду, по походке, по тянущейся следом мрачной ауре одиночки. Парень ушёл вместе с Ямарутой, а Кирара осталась за дверью, слушая удаляющиеся шаги и язвительно улыбаясь. Можно было избежать грядущей резни: отсидеться в сторонке до тех пор, пока всё не уляжется, и пробовать жить дальше, как человек; но если бы что-то выдало железного — его бы тут же убили, не став разбираться, кто он и почему не отозвался на просьбу о помощи, имея шанс раскрыться и больше не опасаться за свою жизнь из-за Охотников. Кирара отнеслась к этому «шансу» с огромным сомнением и почему-то была уверена, что после всего, что случится, всех призванных одиночек также поубивают. Эта мысль не позволила ей раскрыться, к тому же за плечами вот уже два года без инцидентов. Кирара была уверена, что так будет и дальше. А потом её друга, её спутника — того самого талантливого гитариста, весёлого парня, вдохновлённого любовью к загадочной меланхоличной девушке, — убил железный. Просто так. Потому что он мог. Потому что захотел. Выжил в той резне, свистел крышей и периодически потрошил людей, среди которых оказался обычный гитарист. «У тебя такой голос красивый… Споёшь мне что-нибудь?» «Эй, а пойдём вместе, будет здорово.» «Я же говорил, что мы справимся, а ты не верила! Глупая, смотри, какая большая комната, у меня никогда такой не было…» «Ты прикинь, этот дурак принёс пиво на репетицию, нет, я трезвый, шутишь, что ли? Надо прибраться в студии, приду поздно, закажи что-нибудь на ужин.» Кирара смотрела на обезглавленное тело парня, пропуская мимо ушей слова следователя и вгоняя ногти в ладони, а в сознании в тот момент играла приятная успокаивающая мелодия. Девушка пришла в участок к Охотникам и жалела только об одном — что не сделала этого раньше. Если бы она решилась признаться раньше, то, возможно, вновь осталась бы одна, но тогда её друг не погиб бы, возвращаясь домой глубокой ночью. Она попросила встречу с Томо: тот решил, будто Кираре нужны объяснения, почему не удаётся найти железного, и уже собирался сказать отработанное «знаем», «ищем», «вам сразу же позвонят». Но девушка остановила его взмахом ладони, подняла покрасневшие от слёз ярости и горя глаза и призналась, кем является. Кирара ожидала, что ей тут же пустят пулю в лоб, но брюнет продолжал смотреть спокойно и выжидающе — теперь он хотел объяснений. Кирара уронила лицо в ладони и рассказала всё, как было. Охотники взяли её под свою опеку, познакомили с остальными Карателями — с теми, кто решил остаться, ведь другим позволили уйти. Кирара хотела разрыдаться в голос: их правда отпустили, не стали убивать. А она, дура, не поверила, что так будет на самом деле, и вот чем всё обернулось. За Кирарой постоянно наблюдала Рей: она смотрела как-то оценивающе, со странной блаженной улыбкой на губах, будто пыталась раздеть взглядом. Такое откровенное внимание вызывало раздражение, но Рей не старалась сблизиться, всегда держала дистанцию — в прямом и переносном смысле. А вот Дэрилу понятие дистанции было незнакомо. Парень смотрел на Кирару совсем не так, но тоже с интересом, который даже не трудился скрыть. Он прилипал почти постоянно, болтая всякие глупости, вроде: как дела, ты такая хмурая, морщины же будут, эй, пойдём кофе попьем, знаю одно местечко… Наверное, она ему просто нравилась. Хотя он ко всем относился похожим образом, но рядом с Кирарой вовсе превращался в подобие любопытного подростка, жаждущего получить её внимание любым доступным способом. Дэрил, как заведённый, болтал просто без умолку — спроси его, сколько ложек сахара в чай ему положить, и это породит целую кул-стори на тему того, как парень был избит какой-то бабкой в магазине, ведь они вдвоём ухватились за последний пакет сахара, идущий по скидке. Кирара стала ловить себя на бездумных улыбках в такие моменты. Однажды Дэрил рассказал, как подслушал в каком-то баре разговор двух мужиков; из-за музыки и гомона вокруг слышно было плохо, но парень успел разобрать, что эти двое знакомы с железными, выполняющими для них какие-то заказы. А какие заказы могут выполнять полубессмертные наёмники с оружием в теле? Ответ очевиден. Кирара Карателем являлась лишь отчасти — она-то полгода назад не засветилась, как остальные, поэтому для всех вокруг считалась обычным человеком, хотя после явки в участок у неё появилось такое же удостоверение. «На всякий случай», — объяснил Томо. Ради её же безопасности. И почему-то после истории Дэрила она очень чётко осознала свою позицию: одиночка. Для всех остальных железных она является одиночкой, а вовсе не Карателем. И этим нужно было пользоваться. План был простой: найти тех мужиков — наверняка, тот бар их любимый, — а через них связаться с железными, втереться в группу и узнать, сколько их, чем они вообще занимаются. Возможно, среди них оказался бы тот, кто убил паренька-гитариста. Кирара не могла упустить такой шанс; только она способна отыграть такую роль, ведь других Карателей знают в лицо — всех, а Охотникам это сильно облегчило бы работу. План был простой — и он с треском провалился. Поначалу всё шло неплохо: бар, мужики, выдуманная история с выдуманной мотивацией познакомиться с остальными — и уже через несколько часов Кирара встретилась с неким Хэнком. Он угощал её напитками, ненавязчиво расспрашивал, улыбаясь приторно-сладко — от фальши наверняка скулы сводило. Мужчина относился недоверчиво, с подозрением, но ему всё это показалось до жути интересным. С ним тогда пришёл парнишка примерно того же возраста, что и Кирара; он внимательно её слушал, пялился, очевидно не замечая, что его внимание раздражает, и нервно ёрзал, сверкая любопытными глазами. Ей нужно было всего лишь встретиться с ними ещё несколько раз, убедить их в своих намерениях, расположить к себе. Чёрт дёрнул согласиться на прогулку с парнишкой. Кираре показалось, что это отличная возможность втереться в доверие, ведь этот пацан — Хогер, кажется — и его тупое любопытство, в которое оказалась завёрнута банальная симпатия, могли сыграть ей на руку. Всего лишь прогулка, пара натянутых улыбок — может, ещё пара личных вопросов, ему ведь наверняка польстил бы интерес к себе — и всё, он бы уговорил Хэнка принять девушку. Но в тот вечер всё пошло не по плану: они услышали, что кто-то кричит в переулке, и отправились на звук. Какой-то отморозок угрожал перепуганной девушке ножом, спешно заставляя её снимать все украшения. Хогеру показалось смешным подойти к ним, позволить пырнуть себя лезвием в бок, а потом с улыбкой отсечь грабителю голову. И, может быть, всё было бы не так плохо, если бы после этого он не сделал то же самое с оцепеневшей от ужаса девушкой. Кирара даже поймала себя на мысли, что именно он мог оказаться тем, кто убил её единственного друга. Скользнувшее в голове предположение отозвалось вспышкой слепой ярости — и она бы точно вырвалась наружу, если бы Кирару кто-то не дёрнул назад, заставляя бежать в противоположную сторону. Откуда-то появился Дэрил и несколько Карателей: Хогера попытались догнать, а Дэрил усадил Кирару в машину и отвёз домой. Кирара злилась. Злилась, потому что Дэрил всё это время следил за ней, а двое других Карателей оказались в нужном месте в нужное время — только никто не подумал о том, что вся затея с попытками побыть двойным агентом провалится после такой выходки. Девушка выкрикивала обвинения, не замечая, что плачет, и бросала в молча стоящего парня всем, что попадалось под руку. Он с лёгкостью уворачивался от снарядов, терпеливо снося словесную брань, но от крепкой пощёчины уходить не стал нарочно. Да, он следил за ней, но не потому, что в чём-то подозревал. Он просто волновался. Она позволила себе осесть на пол и беззвучно рыдать; позволила Дэрилу оказаться рядом и обнять себя; позволила себе вцепиться в него, повалить на спину прямо в коридоре; позволила ему гладить себя по волосам и бормотать всякую успокаивающую чушь. Она почему-то засмеялась — чушь и впрямь была смешной, — а потом что-то щёлкнуло в голове: Кирара сама его поцеловала. Он был очень глупым и смешным в тот момент: вскинул руки так, будто на него направили пистолет, а не коснулись губами. Залепетал что-то про то, что не собирается пользоваться слабостью девушки и вообще он здесь не для этого, а Кирара просто начала шарить руками под его одеждой — говорил-то он правду, но сопротивляться не стал. Зато трахался так, что было уже не до смеха: наутро девушка решила, что размажет парня по стенке, потому что ниже пояса всё горело адским пламенем. Дэрил только широко улыбался, мол, я тут не при чём, и уворачивался от импровизированных снарядов — подушка, книга, упаковка сока, — пока натягивал штаны. Кирара гневно выгнала парня из квартиры, посоветовав ему вернуться вечером с ведром разноцветного сладкого поп-корна и коробкой фильмов, ибо если она увидит Дэрила с пустыми руками, то в его довольную физиономию полетят колюще-режущие. Но на душе стало легче. Может, хрен с этими железными, пускай Охотники и Каратели разбираются? Всё равно план провалился, а Кирара, будто проснувшись совсем другим человеком, больше не чувствует необходимость отомстить. В конце концов, её жизнь не закончилась, как она полагала, а наоборот, заиграла совершенно новыми красками. Подумав об этом и невольно вспомнив раздражающе-обворожительную улыбку на лице Дэрила, Кирара усмехается и опять чувствует себя дурой, потому что понимает, что с нетерпением ожидает наступление вечера. Она машинально наводит порядок в квартире, расставляя разбросанные вещи по местам, опять усмехается, вспоминая, как ловко уворачивался парень — с таким впечатляющим похуизмом, что аж дух захватывало, — но вскоре отвлекается на телефонный звонок. Такой простой план на вечер — и тот умудрился посыпаться.

***

У Томо очень плохое предчувствие. Прям, блять, очень. Он спускается на шоссе, удивляя своим присутствием буквально всех: ему же позвонили вот прям только что, он телепортировался, что ли? Нет-нет, что вы, мимо проходил, всего лишь совпадение, сам в шоке; конечно, блять, телепортировался. — Оперативно, — не скрывая изумления, хмыкает железный, придерживающий Дэрила. — У тебя осталось два желания, подумай хорошенько, прежде чем озвучить, — фыркает Томо, кося взгляд на дорогу: лужи крови, сцепленные между собой хвосты, прижатые к спинам пистолеты. Давненько не было стычек с группой более чем из трёх железных. — Верните нам девчонку, Кирару, тогда я пообещаю, что сегодня здесь больше никто из вас не умрёт, — улыбается парень, чем-то отдалённо напоминая Кенджи: тот тоже постоянно давит фальшиво-сладкую улыбку, не понимая, как ненатурально это выглядит. — Она для вас так важна? — Томо старается звучать равнодушно. — Конечно! — это уже тот нервный тип. — Тихо, тихо, — осаждает улыбающийся железный. — В противном случае мы попытаемся забрать её силой. Ты же не хочешь, чтобы в участок наведалась толпа побольше? — обводит он взглядом людей вокруг. Брюнета подобная угроза нисколько не настораживает: железных осталось не так уж и много. — Предлагаю так: я вам девчонку, а вы мне информацию — это будет хотя бы честно, — снисходительно ухмыляется Томо, — а потом разойдёмся до следующего раза. Устроит? — Справедливо, — кивает парень. — Тогда за дело, — он клонит голову вбок, намекая, что не начнёт говорить до тех пор, пока не увидит Кирару. Томо приходится звонить не самой девушке, а Охотникам, оставшимся в участке, иначе нечто вроде: «Привет, слушай, тут такое дело, можешь подойти, тебя хотят видеть ребята, которым ты пыталась втереться в доверие», — звучало бы как минимум странно. Брюнет отнимает ладонь от пластины-телефона и вопросительно смотрит на железного, придерживающего Дэрила. — Думаю, остальные могут отпустить друг друга и разойтись, — Томо обводит взглядом замершую сцепленную толпу, — у нас обоих уже есть заложники, — улыбается он намеренно так же фальшиво. Железный размышляет пару секунд и кивает своим; все медленно начинают отмирать и разбредаться в противоположные стороны: Охотники и Каратели — за спину Томо, группа железных — за спину парня. Только Дэрил остаётся стоять на коленях, ощущая лезвие, воткнутое в область поясницы, и чужие пальцы, сжимающие волосы на затылке. — Как тебя зовут? — интересуется Томо. — Это важно? — Мне же надо как-то к тебе обращаться, — пожимает он плечами. — Моё имя ты и так знаешь. — Хэнк. Томо не переживает, что его могут попытаться убить прямо сейчас — Кирара им действительно важна, и похоже, это из-за того нервного типа, которому она, судя по всему, не безразлична даже больше, чем остальным. Нормальная реакция — попытаться договориться; Томо поступил бы так же, повернись ситуация наоборот. Очень удобно, что эта группа решила, будто Кирару убили — сама она наверняка подумала, что её раскрыли (Дэрил ответственно уведомил брюнета обо всём ещё прошлым вечером, незадолго до того, как очнулся Ямарута). Теперь же Дэрил дал понять, что девчонка жива, а раз их реакция — торг, выходит, план вовсе не провален. Обменять Дэрила на подставную одиночку, отпустить всю группу и продолжить следовать плану, чтобы выйти на остальных — лучше ведь и не придумаешь. Отличная сделка, прекрасное исполнение от Кирары, хоть она и не в курсе, пока что. А предчувствие-то всё равно дерьмовое. Что-то точно должно пойти не так. Вскоре к шоссе приближается ещё один внедорожник. Кирару, которой наверняка уже объяснили, что происходит, выводят на улицу, держа дуло пистолета у её спины. Томо благодарно кивает Охотнику, для убедительности перехватывает чужой пистолет и подталкивает девушку ближе к центру дороги. Хэнк критично осматривает Кирару, блестяще изображающую раздражённое выражение лица, и хмыкает; брюнет же успевает заметить скользнувший в её взгляде страх при виде стоящего на коленях Дэрила, покрытого подсыхающей кровавой коркой. Парень коротко улыбается ей одним уголком губ и устало опускает голову, тихо вздыхая. Эти двое?.. — Что ты хочешь узнать? Томо хладнокровно отгоняет мысли о парочке. — Вы не похожи на любителей потрошить людей ради удовольствия, — озвучивает он своё самое первое предположение. — Чем занимаетесь? — А чем могут заниматься железные, по-твоему? — улыбается Хэнк, выгнув бровь, а после каким-то нервным жестом ведёт свободной ладонью по коротко стриженным тёмным волосам. — Ты прав, мы не маньяки, наёмники — да, но это, прошу заметить, не одно и то же. — Я знаю, — кивает брюнет. Хэнк оценивающе его оглядывает и что-то для себя решает, кидает беглый взгляд на Карателей и цокает языком. — Нам среди людей жить не дано, как ни посмотри. Всё, что мы умеем — это убивать. Кто-то решил пойти рука об руку с законом, — он снова смотрит на железных за спиной Томо, — потому что там ткнут пальцем в того, кого можно убить. А кто-то не собирается вновь подчиняться кому попало, поэтому идёт по другому пути и убивает тех, за кого хорошо заплатят, — намекает он уже на себя и свою группу. — Я понял, о чём ты. Таких и среди обычных людей полно, — вновь кивает Томо, ведь он правда понимает: в этих словах есть логика. — Если умеешь делать что-то хорошо, то не делай это бесплатно; а вы, к тому же, не потерпите, чтобы вами снова кто-то командовал, поэтому и занимаетесь таким фрилансом? Выбираете себе клиентов, нанимаетесь и убиваете на заказ? — Спрос большой. Составляем серьёзную конкуренцию наёмникам Тэрроза, — беззлобно усмехается Хэнк. — И кто помогает таким фрилансерам? Кто-то же должен сводить вас с клиентами. — Думаю, ты сам вскоре догадаешься, я и так уже сказал слишком много, — улыбается парень. — Надеюсь, ты оценил, потому что я действительно намерен обойтись без лишних убийств. Никаких фокусов? — он опять клонит голову вбок и кивает на Кирару. — Никаких, — соглашается брюнет, подталкивает девушку вперёд и говорит шёпотом уже для неё: — Иди, медленно. Кирара дёргается, делая вид, что ей не нравится стоять рядом с Охотником, а сама украдкой кивает. Она переставляет ноги так, словно ходит по канату, озирается вокруг одними глазами. Напряжение бешеное; кажется, одно неверное движение — и всё взлетит на воздух. — Теперь ты. Хэнк вынимает лезвие из спины Дэрила. Парень расслабленно выдыхает, плавно опуская затёкшие руки вдоль тела, и, не торопясь, поднимается. Поравнявшись с тем нервным типом, Дэрил кидает на него косой взгляд исподлобья и как-то странно ухмыляется, пренебрежительно фыркнув. Сложно сказать, о чём они оба думали в этот момент — Томо не знает наверняка, но догадывается, он же сразу понял, что с тем парнем что-то не так. Полчаса назад от Дэрила звучала фраза про то, что Кирара уже не сможет ходить, но вот она — идёт же. Если между ними вчера что-то было, выходит, он очень остроумно съязвил, а нервный паренёк воспринял это по-своему. Но теперь, когда Кирара медленно приближается к группе, а Дэрил ухмыляется так, словно наебал весь мир, паренёк понял смысл фразы. Возможно, опять же, по-своему: он мог решить, что Дэрил надругался над девчонкой — как-то иначе трудно объяснить то, что происходит после этого короткого визуального контакта. Паренёк гневно шипит оскорбление, взъерошившись и будто став в полтора раза больше, как это бывает с вздыбленным животным. Он делает к Дэрилу несколько быстрых шагов и пробует резким взмахом хвоста снести ему голову. Никто даже не успевает толком среагировать, кроме самого виновника чужого бешенства: он отскакивает в сторону, избегая удара, и пробует сделать с ним то же самое. Резко всё начинается снова: люди срываются с мест, звучат выстрелы, лязг. У Томо мельтешит перед глазами, а долбанное предчувствие никуда не девается — что ещё должно произойти? Он уклоняется от шального лезвия хвоста, змеёй скатившегося по вмятой внутрь салона крыше автомобиля, и отходит назад: ему тут умирать нельзя. План-то был чертовски хороший, а это — полный провал. Кто-то из железных хватает со свежего трупа пистолет и молниеносно догоняет брюнета, собираясь поднять ладонь и сразу выстрелить. Томо видит это боковым зрением, успевает повернуться полубоком и вскинуть правую руку, вытянув её вперёд; всё происходит за секунду, он тут же чувствует отдачу в ладонь, сжимая металлическими пальцами остывающее после выстрела дуло. Громкий хлопок звенит в ушах, поэтому остаётся только читать по губам, что там бормочет стрелявший. Томо выдёргивает ствол из его руки — с таким протезом это легко, как конфетку у ребёнка отобрать, — и, пока офигевший парень пятится, забыв про существование хвостов, брюнет вынимает из-за пояса свой собственный пистолет. В два шага доходит до парня, дёргает на себя за плечо, упирается дулом в живот и делает сразу три быстрых выстрела. Хрипящее тело, едва не порвавшееся пополам, валится на асфальт. В который раз протез брюнета ставит противника в тупик, даже забавно; Томо ухмыляется своим мыслям и бегло осматривается, оказавшись с другой стороны шоссе под мостом. Он отвлекается на что-то — сам не понимает, на что именно: по спине просто бегут мурашки, в голове надрывается последний звоночек, предупреждающий, что из-за убийства железного мужчина не успел уйти вовремя — что-то должно случиться. Он оборачивается даже слишком резко, хотя надо было просто бежать, спрятаться за внедорожник — да что угодно, кроме этого. Он даже не видит чужого лица, просто чувствует один мощный пинок, отправивший его на асфальт. Томо бьётся затылком, глухо выдохнув; в голове воцаряется вакуум — всего лишь на секунду, но мужчине кажется, что он лежит как минимум пару минут, внезапно перестав ощущать своё тело живым. Перед глазами вертится небо с почти статичными редкими облаками. Секунда проходит, брюнет пытается вскинуться и застывает, приподнявшись на локтях. Ему должны были разрубить тело частей на шесть — это последнее, что он успевает понять, прежде чем происходит какой-то пиздец. Откуда-то сбоку появляется Ямарута — он бежал с такой скоростью, что ему оказалось проще не затормозить, а перекатиться по асфальту, от удара сломав себе парочку костей. Парень останавливается перед Томо, став на колени спиной к нему и вскинув руки перед собой: за ними следуют четыре хвоста, вонзающиеся в тело нападающего железного. Ямарута гнёт пальцы в воздухе так, будто сдавливает ими чью-то глотку; хвосты оборачивают собой чужое тело, как верёвки, пробираются везде, оплетают собой всё, на что хватает их длины. Сора сжимает пальцы плотнее; хвосты кромсают одежду, впиваются в кожу и мышцы, режут мягкие ткани с настолько тошнотворным рвущимся звуком, что хочется заткнуть уши. Железный, попавшийся в смертельный захват, орёт как ненормальный — его собственные хвосты оказываются прижаты к телу, из-за боли он не может даже попытаться ими воспользоваться и блокировать движения чужого железа. Парень приподнимает его над землёй и тянет ближе к себе, запрокидывает голову; звонко хрустят кости, кожа лопается с мерзким влажным звуком, на асфальт валятся отрезанные ошмётки и градом льётся кровь — там огромная багровая лужа. Ямарута выкручивает его тело, словно мокрое полотенце; когда жертва перестаёт орать и быть похожей на человека, парень резко разводит руки в стороны — хвосты по двое делают то же самое, разрывая туловище пополам. Сука, прямо над его головой. Белые волосы становятся бурыми и мокрыми от попавшей на них крови; одежда влажно блестит, на ней даже видно рваные ошмётки плоти. Парень опускает руки вдоль тела и выдыхает. Не двигается. И Томо, блять, не двигается. Он редко сталкивался с состоянием абсолютного шока, когда тело предательски деревенеет и не отзывается на команды, но сейчас это точно оно; кровь в венах леденеет на пару градусов, разгоняя по организму неприятный холод. В голове один вопрос: что это было? И даже, кажется, все остальные не могут проигнорировать такое: с другой стороны шоссе все снова расходятся и взирают на Ямаруту, покрытого ровным слоем кровавой плёнки. Они в ужасе переглядываются и снова начинают мельтешить: группа спешно пытается убраться куда подальше. Чей-то возглас приводит брюнета в себя. Он вздрагивает, оживает и пробует подняться — получается. Только радости от этого никакой. Его изнутри всего колбасит как, блять, при эпилепсии. Томо зачем-то смотрит на левую ладонь и нервно усмехается — физически он в полном порядке, даже и не скажешь, что нервничает. А он и не нервничает. Он сам не понимает, что с ним. Состояние такое, будто он шагнул мимо ступени, поднимаясь по лестнице. Томо уговаривает себя подойти к парню и медленно присесть рядом с ним. Осторожно осматривает его и заостряет внимание на вымазанном в подсыхающей крови лице. Ямарута смотрит куда-то вперёд себя этим пустым страшным взглядом и не реагирует на движение сбоку. От него пахнет железом — не из-за хвостов, из-за крови. — Ямарута, — зовёт брюнет и краем сознания удивляется тому, как тихо звучит собственный голос. Хочет попробовать прикоснуться к парню — вдруг отреагирует, — но не может заставить себя поднести ладонь. Томо напуган? Почему он не может вести себя как обычно? От запаха крови во рту мерещится соль. Брюнет сглатывает, скачет взглядом по застывшему статуей парню; надо его окликнуть, коснуться, щелкнуть пальцами перед лицом, да хоть ударить, если очень хочет попробовать получить хоть какой-то результат. Хочет. Безусловно. Тогда почему он просто продолжает сидеть рядом и больше ничего не делает? Почему-то впервые одного только желания оказывается недостаточно. Почему же? Ямарута моргает, возвращается в реальность. Взгляд проясняется и скользит по ошмёткам на асфальте, плавно перетекает на руки парня — он будто искупался в чужом трупе, покрылся тонким бурым слоем подсохшей крови, местами свернувшейся в багровые сгустки. Сора, кажется, понимает, что произошло и кто это сделал. Он горбится, хочет зарыться пальцами в волосах; кожа прилипает к влажным прядям и он в ужасе одёргивает руки. Это немного приводит в себя. Томо сжимает ладонь на его плече, поворачивает к себе корпусом и всматривается в испуганное лицо: Ямарута сделал всё так же, как было с Кенджи, но уже до конца. И, что самое важное, он это помнит. Хочется спросить: зачем, почему, какого хрена, как? Но мысли складываются в совсем другие слова: — Я же сказал уйти, — голос звучит без упрёка и снова тихо. Сору бьёт озноб. Он поджимает губы, хочет сжать ладони в кулаки, но ему мерзко — кожу стягивает подсыхающей влагой, она слипнется тут же при прикосновении. Парень дышит быстро и поверхностно, нервно дёргает головой, пытается улыбнуться, но выходит криво и даже жутко. — Прости. Я испугался. За тебя, — это всё, на что хватает сил у Ямаруты. Он жмурится и глотает рвотный ком, пошатнувшись вперёд. По нему даже не ясно, побледнел ли он, потому что он весь, блять, в крови — будто в бассейн окунулся и нырнул до самого дна. Томо кидает беглый взгляд на другую часть шоссе: группа железных исчезла, Охотники и Каратели снуют у кареты скорой помощи, на асфальте прибавилось несколько трупов — там непонятно, часть тел просто разорвана, но не так, как здесь. Брюнета опять мутит. Он медленно выдыхает, быстро справляясь с неприятным ощущением, находит взглядом внедорожник, в котором привезли Кирару, и видит торчащий из замка зажигания ключ. Встаёт на ноги, удивляясь при этом, что вообще не шатается, потом рывком поднимает Ямаруту. Складывается впечатление, что его достаточно ткнуть пальцем — он сразу рухнет, так что Томо держит парня чуть выше локтя и требовательно ведёт к машине. Сам открывает дверь, подталкивает на пассажирское — слышно, как прилипает одежда к обивке; Ямарута морщится, сглатывая. Томо вздыхает, хлопает дверью и мысленно матерится: услышал бы от кого-нибудь, что ещё хоть раз в жизни окажется за рулём, — убил бы. Но ему больше ничего не остаётся, потому что, ну, блять, не в таком виде им стоит разгуливать по городу: Сора как из фильмов ужасов сошёл — сплошное кровавое месиво, просто мечта всех любителей киношных маньяков. Только он, увы, не в кино, и пару минут назад он на чистых рефлексах перемолол в фарш какого-то чувака — и сам от этого, мягко говоря, не в восторге. Томо изредка поглядывает на Сору: тот пялится на дорогу невидящим взглядом и старается не шевелиться, брезгливо морщит переносицу и пытается даже не дышать. Интересно, и как бы назывались фильмы с его участием? Тэррозская резня бензопилой? Тэррозский психопат? Какие там ещё были… Брюнет ловит себя на нервном смешке, достаёт сигарету, закуривает. Полегчало. Одно радует: долбанное шестое чувство угомонилось.