Железное небо: Вспомнить всё

Год спустя Самое тяжёлое в ожидании — это последние минуты. Не важно, сколько времени пройдёт до этого момента, но именно последние минуты ожидания чего-либо будут тянуться бесконечно долго, мотая немногочисленные остатки нервов. И почему вообще всех остальных людей вокруг это не касается? Вот прямо сейчас. Ходят тут по своим делам все такие беззаботные, не обращая внимание на сгусток отрицательной энергии поблизости, и будто живут нормальной человеческой жизнью. Хотя, может и живут. В этом городе люди совсем другие. То есть, не то что бы прям совсем: у них тоже полно своих мрачных и жутких историй, о которых никто из других прохожих даже и не догадывается, но здесь хотя бы нет железных. Точнее, наверное, их нет. Но кто знает, куда они успели добраться? Вполне может быть, что пара-тройка наберётся даже тут. Учитывая, что здесь есть даже своя местная Арена, наличие железных уже не столько бы удивило. Температура здесь даже ночью не падает ниже двадцати градусов. Хотя, сейчас только вечер, так что приходится мириться с прилипающей к взмокшей коже одежде и прядям волос, лезущим в глаза. А местным, походу, нормально. Они привыкли, и в любое время суток эти люди разгуливают практически без одежды, а порой реально, блин, без одежды — тут есть пляжи, чёрт возьми. Несколько, хоть они и небольшие. Так с ходу и не скажешь, море там или всё-таки бескрайняя речка-говнотечка, но вид открывается красивый: вода почти прозрачная и тянется до горизонта. Отсюда этих пляжей, разумеется, не видно, до них несколько десятков километров ехать. А тут можно пялиться только на случайных прохожих, посетителей кафе и коллег, испепеляющих тебя взглядом за то, что ты отпросился с работы пораньше на пятнадцать минут, но зачем-то остался за столиком на улице и мозолишь уставшему персоналу глаза. Они-то не знают, что причина довольно весомая. Это место важной встречи. Очень важной встречи, которую парень терпеливо ждал целый год, а теперь он в самую последнюю минуту ожидания готов взорваться прямо на стуле от напряжения. Если та паскуда посмеет опоздать, то он точно выхватит стул из-под своей задницы и прибьёт какого-нибудь зеваку, проходящего мимо. Так делать нельзя. Нельзя, говорят! Окружающие не поймут! В конце концов, это ведь не иная реальность, не игра и даже не загробный мир. Всё более чем взаправду. И нельзя из-за какого-то там волнения просто взять и похерить всё, что было сделано. Зря он, что ли, проделал весь этот путь, в очередной раз сбежав от ответственности и оказавшись чёрт знает в какой части планеты? Никогда раньше он не доходил до подобного. И вот, дошёл. Докатился. — Ты город для проживания по самому нелепому названию выбирал что ли, Ямарута? О, этот голос, этот ублюдский ехидный тон… Он так недоволен, а ведь это его идея. Город, правда, выбирал Сора. Да, он остановился именно на этом, потому что название смешное. Должно же было хоть что-то вызывать у него улыбку весь этот год? На самом деле, год назад парню просто повезло правильно понять чужие намерения, иначе он точно поверил бы, что ему вот так легко позволят феерично сгореть заживо во имя непонятно чего, и картина предстала бы уже совсем иная: он бы рыдал, как сука, и носился по горящему зданию, рефлекторно пытаясь смахнуть с себя огонь, но зато избавился бы от неуместного стояка. Однако Сора угадал, план был совсем другой: привычная уже инсценировка смерти и побег, минимум год ожидания и, наконец-то, эта встреча. А всё почему? Потому что любовь до гроба. Но гроб может и подождать. Парень вздрагивает и поворачивается, едва не подпрыгнув на месте от неожиданности. Сердце тут же подскакивает к горлу и бешено колотится где-то в районе кадыка, затрудняя дыхание, а тело пробирает мелкой дрожью. — Местным мои шутки тоже не понравились, для них Нассау почему-то звучит нормально, — торопливо отвечает Сора, стараясь игнорировать собственную дрожь в голосе и выглядеть невозмутимо. — Потому что они, в отличие от тебя, не ебанутые, — фыркает Томо, садясь рядом на соседний плетёный стул. Сора забывает вообще всё, что хотел сказать до этого. Забывает все свои заготовленные шутейки, все колкости и подъёбы, все поводы поистерить и потрепать нервы брюнету, и просто смотрит на него. Точнее, не смотрит — пялится. За год Охотник не то что бы сильно изменился. Скорее нет, чем да. Та же хмурая соблазнительная рожа, тот же цепкий тяжёлый взгляд, неизменная кожаная куртка — сумасшедший, снимай, жарко же! Разве что стричься он стал короче, что-то фейдовское точно, но чёлка всё такая же рваная и косая, слегка спадающая на глаза. Томо это настолько к лицу, что у Ямаруты в мозгу все пробки выбивает и искрится. Если бы Сора каким-то чудесным образом сумел раздобыть фотки такого Томо до этой встречи, то истёр бы себе ладони до крови, наяривая до полубезумного состояния. Нельзя быть настолько охренительным! А особенно быть настолько охренительным так, блять, далеко и долго! Сам же Сора, кажется, вообще ни капли не изменился. По крайней мере, он сам так думает. Вроде не подрос даже, во внешности ничего не изменил, да и с его-то особенностями ему вряд ли придётся познакомиться с таким понятием как «старение». Одеваться он стал чуточку иначе, добавив в гардероб несколько рубашек, шорты и кучу футболок. Плотные джоггеры сменил на более лёгкие, иначе даже при всей своей любви к теплу точно ужарился бы за пару месяцев при такой-то температуре на улице. Дома, благо, его спасает кондиционер и чудо-вентилятор. А сейчас Сора щеголяет как раз в лёгких тёмно-серых штанах и светло-голубой рубашке, по старой привычке закатав рукава до локтей. Только Томо его небольшие изменения, похоже, не сильно впечатляют. Или он крайне убедительно делает вид, что ему всё равно. — А это тебе на кой хрен? — хмурится брюнет, кивая на самого Сору и имея ввиду его солнцезащитные очки с прямоугольной оправой. — Я же умер, забыл? Шифруюсь. — Да ты мастер конспирации. — Забей, тут меня никто не знает, — отмахивается парень, всё ещё продолжая немного волноваться. Чёрт возьми, год не виделись, а ведут себя так, словно только вчера закатили грандиозный пожар в Тэррозе! А где же слёзы, сопли и всё остальное? Ах да, это же не про них, сначала надо помучиться, строя из себя хрен пойми что. — У меня от солнца глаза болят, хотя я думал, что это скорее не меня коснётся, а тебя, с твоим-то зрением. — Скоро узнаем, — вздыхает Томо, действительно немного сощурив взгляд из-за слепящих лучей заходящего солнца. — И бейджик сними, пока тебя не опиздюлили за то, что ты на смене вместо работы болтаешь с кем попало. Ямарута сразу же избавляется от палева, спохватившись. — Изменилось что-нибудь за год? — осторожно подаёт он голос лишь через несколько минут, неловко отведя взгляд. — Что у тебя нового? — На права сдал. Снова. — А? Серьёзно? — Сора снова поворачивается, не поверив своим ушам. Даже очки сползают на переносицу. Томо же терпеть не может сидеть за рулем после той аварии! Что на него нашло вдруг? — А как… В смысле… — Подумал, что хватит с меня психологических блоков, — расслабленно пожимает плечами Томо и, немного подумав, расплывается в загадочной ухмылке. — Хотя… я немного схитрил. — То есть? Брюнет с той же ухмылкой и довольным прищуром кивает в сторону, призывая парня обернуться. Тот повинуется вспыхнувшему любопытству и уже через секунду взирает на припаркованный неподалёку от безвкусного металлического забора одиноко стоящий охренительно дорогой чёрный мотоцикл. — Нихуясе! Ожидаемая реакция. …через пятнадцать минут Сора попросит Томо подвезти его домой, сделав вид, что напрочь забыл о том, что брюнет побывал там до встречи лицом к лицу, скинув в квартире лишние вещи. — Блин, так это ты приехал, а я так сразу и не понял, — зачем-то озвучивает очевидное Ямарута, явно ещё находясь под впечатлением. Он нервно кусает губы, повернувшись обратно и уставившись в столешницу перед собой, и старается вспомнить, что он там ещё собирался спросить. Как будто ему на самом деле интересно… Нет, интересно, конечно, но не жизненно необходимо знать всё и сразу прямо сейчас. Вопросов будет множество даже после этого дня, просто почему-то в данную минуту парню слишком неловко. Как будто он думает, что за год Томо мог остыть, а увидев Сору теперь, убедиться в этом и решить вернуться в Тэрроз, оставив железного здесь. Умом Ямарута понимает, что это не так. И несмотря на это, всё равно переживает, что выглядит недостаточно хорошо, или что мог измениться в худшую сторону, или что отсутствие изменений даже хуже самих изменений… Разум в панике, как у малолетки перед первым свиданием. — А ты так и носишься на побегушках, только уже не у Тода, — отстранённо выговаривает Томо, всматриваясь куда-то в сторону основного зала, находящегося под тенью тента. — Ага. Ну, мне нравится. Не знаю, — нервно бормочет Сора. — Тут полно таких мест, работу легко найти. Ямарута мог бы начать рассказывать о работе подробнее, чтобы разрядить для себя обстановку и абстрагироваться от смешанных эмоций, или поведать Томо о своих новых знакомствах. Проблема лишь в том, что мужчина и так всё знает: за год парни созванивались раза три — в самом начале, когда Сора только приехал сюда; спустя полгода и за месяц ровно до вот этой минуты. Железный постоянно рвался поговорить не по делу, глотая ком в горле и уговаривая себя отставить подступающую истерику, но по его дрожащему голосу Охотник и так всё прекрасно понимал и где-то внутри наверняка находился в похожем состоянии, но как обычно виду не подавал, позволяя Соре выплёскивать эмоции сразу за двоих. Парень делал это уже после звонков. …через шестьдесят минут Сора выронит из дрожащих пальцев ключи от входной двери, матернётся себе под нос и наклонится, чтобы быстрее поднять предмет, а затем совершенно случайно на секунду посмотрит на Томо и занервничает ещё сильнее от его взгляда. С Охотником всегда так, по нему непонятно: он хочет Сору убить или выебать? Ямарута рассмотрит оба варианта и будет надеяться на второй, но волнение от этого не исчезнет. Он зайдёт в квартиру и будет отчаянно пытаться выровнять вдруг сбившееся дыхание, смотря куда угодно, но только не на Томо. — Кстати, насчёт работы, — Ямарута сглатывает, ощущая, как пересохло в горле. — Кто теперь во главе Охотников? — Кенджи. — Да ладно?! КАК? — тут же оживляется железный. — Ты по блату его туда засунул или что произошло?! — Он же апгрейднулся, но так и не использовал свою обнову в тот раз. Кенджи и Рёма решили остаться в Тэррозе, а уже через полтора месяца после пожара в поместье парень изъявил твёрдое желание работать на меня. — И ты лично его натаскивал? — Ну да, — кивает Томо, чуть улыбаясь. — Он налету схватывает, я давно это понял. Пытался искать в нём изъяны: они есть, и довольно много, но мне нравится этот парень. Упёртый, да и характер у него наконец прорезался. Одним взглядом заставляет любого заткнуться. Уже через полгода Кенджи руководил отрядом Охотников, а стал полноценным начальником буквально пару недель назад. Все по струнке ходят, он справится. — А он не слишком молод для этого?.. — Скай тоже был слишком молод для тех должностей, которые занимал, но ничего, справлялся же. — Кстати о Скае… — сникает Сора, тревожно подмечая, что Томо говорит о Дайлере в прошедшем времени. — Как он?.. Томо не напрягается от этого вопроса. Вполне похоже на него, но это вообще не успокаивает. — Да жив он, расслабься, я же про его прошлые должности сказал, а не про нынешнюю, — усмехается брюнет, позволяя Ямаруте выдохнуть. — Всё ещё сидит в кресле мэра. Только… немного озлобился. Замкнулся в себе. Разве всего лишь «немного»?.. — Я к нему не лез, он ко мне тоже. Требовать доказательства твоей смерти он тоже не стал; наверное, умом он понимает, что при прямом попадании по тебе ядерной боеголовкой ты выживешь не хуже таракана. Но Скаю хватило и того, что ты бесследно исчез из города. Лишь бы не появился там снова. Но нет. Нет, не в этот раз. И дело тут не только в Скае. Мосты уже сожжены. После всего проделанного нельзя просто взять и вернуться, смешав чужие чувства с дерьмом; нельзя сделать глупую рожу и перевести всё в шутку. Не все готовы мириться с тем, что ими всего лишь манипулировали; в первый раз такое можно было списать на глупость, но второй, третий и далее — это уже очевидная закономерность. Сору за это больше не поймут и не простят. Томо был прав, назвав Сору лжецом, трусом и предателем, и было бы гадко породить те же мысли у людей, кто дорожит Ямарутой, но считает его мёртвым по сей день. Наверное, стоит сменить тему. — А Грин? Роши? Они не догадались? …через шестьдесят две минуты Сора заметит кошачью шерсть на своих кедах и отвлечётся от мыслей о Томо, а после вздрогнет, заметив чёрное двухвостое пятно, выглянувшее из кухни. Парень начнёт активно жестикулировать и вопить что-то про призраков, а после, наткнувшись взглядом на ехидную улыбочку брюнета, осознает, с кем и по какому поводу на самом деле так активно переписывался Томо год назад в доме Ямада. Сора искренне удивится тому, что Призрак, оказывается, выжила, а Томо не просто узнал об этом, но и оплатил лечение столь полюбившегося питомца Ямаруты и даже приволок его в Нассау. И Охотник, надвигаясь на опешившего парня, подтвердит его слова, кинув что-то про девять жизней, но думая совершенно о другом.  — Даже если и догадались, то ко мне у них вопросов не возникало, — Томо вновь пожимает плечами и вдруг ухмыляется. — Только Рей вслух засомневалась. Через месяц на дне рождения Тода она подошла ко мне и начала заваливать закономерными вопросами, рассчитывая, что я не выдержу допроса по фактам и признаюсь хотя бы ей. И я ведь чуть не прокололся… Когда она спросила, куда же делось твоё железо, которое ну никак не могло сгореть вместе с телом, я чуть, блять, в голос не заржал, — улыбается Томо, вспоминая, как же сложно было подавлять рвущийся наружу в тот момент гогот. Рей-то наверняка показалось, будто его колотило от стресса и переживаний, а вовсе не от безудержного желания заржать как гиена. — Бля, я бы не смог! Пиздец ты актёр! — Сора сам начинает смеяться, представив эту картину. …через шестьдесят шесть минут Сора потеряет над собой контроль. Впрочем, Томо тоже, ведь во время разговора в кафе он соображал ничуть не лучше, а может, даже хуже. Парни набросятся друг на друга прямо в прихожей, впиваясь в губы, властно кусаясь и раздирая одежду в торопливых попытках избавиться от неё. Брюнет впечатает железного спиной в стену, схватит за волосы и оттянет голову в сторону, чтобы сомкнуть зубы на шее. Сора сдавленно вскрикнет, облизывая пересохшие губы, и начнёт задыхаться от резко накатившего возбуждения. Он попробует сделать что-нибудь сам, но услышит: «Не рыпайся», — и просто замрёт с улыбкой на губах, позволяя этому дорвавшемуся маньяку делать с собой что угодно. — Капец у тебя там весело было, — Сора переводит дыхание и вытирает выступившие в уголках глаз слёзы, а после грустно вздыхает и мягко улыбается. — Я скучаю по ним. Томо молчит в ответ, ненадолго переведя взгляд на что-то другое. Сора интерпретирует это так: либо по нему не скучает никто, либо очень немногие. В любом случае, принять тот факт, что Ямарута уже не вернётся, люди наверняка смогли лишь недавно, упорно веря в очередное неизбежное воскрешение. Да, оно было, конечно… То есть, обошлось-то без смерти вовсе, на самом-то деле. Но официальная версия другая, и никаких чудесных воскрешений в ней нет и не будет. …через шестьдесят восемь минут Томо надавит парню на плечо с такой силой, что тот попросту рухнет перед ним на колени, оказавшись лицом прямо напротив ширинки. Сора, как безвольная марионетка, получающая удовольствие от подобного, тут же примется расстёгивать чужие штаны, а следом начнёт жадно вылизывать стоящий колом член, сходя с ума от резкости всего происходящего. Парня дёрнут за волосы, заставляя взять в рот, и он беспрекословно послушается, сразу пропуская в расслабленную глотку. Соре придётся очень постараться, чтобы не начать задыхаться от нехватки кислорода, потому что его будут остервенело трахать в горло, отвыкшее от подобного обращения. Вскоре брюнет отстранится, одарит Ямаруту хлёсткой оплеухой, заставив обескураженно мотнуть головой, а после вынудит парня снова открыть рот, сжав ладонь на его челюсти. Железный будет смотреть Охотнику в глаза, снова заглотит до упора, вырывая из мужчины низкий рык, и начнёт водить кулаком по собственному стояку. — Как, к слову, ты поступил с Тойей в итоге? — вспоминает Ямарута, не слишком-то переживая за судьбу этого железного, но искренне не желая слышать, что он мучился или мучается до сих пор. — Застрелил через пару дней после пожара, — спокойно кивает Томо. Сора благодарно улыбается в ответ. …через семьдесят пять минут Томо грубо вздёрнет поплывшего парня на ноги и развернёт к себе спиной, заставив упереться руками в стену. Сора будет хрипло посмеиваться и постанывать, ощущая, как между ягодиц трётся горячий влажный от слюны стояк, раздразнивая его ещё больше. Парень захнычет, царапая ногтями стену, когда чужой член плавно и мучительно медленно начнёт погружаться в тугое отверстие, которое Ямарута с утра хорошенько разработал своими пальцами, ожидая этого вечера. Он начнёт умолять брюнета поторопиться, но тот его не послушает, хотя слушать его плаксивые просьбы будет с огромным удовольствием. Томо навалится сверху, войдя до конца, и прикусит парня за плечо от внезапно усилившихся слишком острых ощущений. Он немного переждёт и опустит руку под тихо скулящего Сору, убеждаясь в том, что тот, настолько изголодавшись, кончил без рук просто от первого же проникновения. — Если тебя это волнует, Сатоми тоже погибла, — равнодушно сообщает Томо и натыкается на не менее равнодушный взгляд в ответ, но всё же объясняет, что случилось с девушкой: — После разговора с Кенджи она больше ни слова не произнесла. Её содержали в специальной камере-палате и там же обнаружили её труп через пару недель после пожара. У неё были перерезаны запястья, но перед этим кто-то от души попрыгал на её грудной клетке, раздробив все рёбра. Да и пуля, застрявшая у неё в мозгах, не могла взяться из ниоткуда… — Оу, — Сора всё-таки удивляется услышанному. — А кто с ней сделал такое? Ты выяснил? …через семьдесят девять минут Охотник заломит руки шипящему сквозь зубы железному и прижмёт его щекой к шершавой стене, надавив второй ладонью на голову. От резких грубых толчков у парня скрутит низ живота болезненно-сладким удовольствием. Его голос охрипнет, мышцы постепенно начнёт сводить судорогой, а глаза станут закатываться, но он будет просить ещё, несмотря на то, что кончит уже дважды. Томо навалится на Ямаруту сверху, обжигая его исходящим от тела жаром, прикусит за загривок и самодовольно спросит о том, сколько раз парень дрочил на фантазии с ним. Сора всхлипнет, вздрагивая от прикосновения чужих пальцев к сочащемуся смазкой члену, и начнёт отнекиваться, а когда Томо издевательски снизит темп, захнычет и признается: окажется, что парень куда чаще рыдал в подушку или под ледяными струями воды в душе, но превзошёл самого себя и несколько раз испытал на себе, что значит «дрочить и плакать». Он начнёт сбивчиво бормотать о том, как сильно скучал по Охотнику, и так заболтается, что снова расплачется, не прекращая стонать от размеренных движений внизу. Томо будет двигать рукой в такт толчкам, вслушиваясь в голос Ямаруты, а тот настолько потеряется в ощущениях, что даже не поймёт, озвучил ли вслух: «Всё ещё любишь меня?» — и пропустит мимо ушей утвердительный ответ на этот вопрос. Томо отстранится назад, обхватит шею парня ладонями и начнёт душить, изредка позволяя сделать глоток воздуха, но не прекращая вдалбливаться в тело. Сора кончит во время очередного кислородного голодания, практически отключившись, но чётко ощутив растекающуюся под кожей истому, а затем услышит, как Охотник, свалившись на него и замерев внутри, рвано и сдавленно стонет ему на ухо, потеряв связь с реальностью. — Выяснил, — вновь кивает Томо и улыбается холоднее. — Но не я. — А кто? — Скай. Он знает, кто устроил расправу, но… Он никому об этом не сказал, а доказательства уничтожил. — А не сам ли Скай поквитаться решил? — предполагает Сора, не подозревая о том, что Дайлер больше предпочитает пользоваться чужими услугами. …через сто восемьдесят четыре минуты парни свалятся на широкую двухместную кровать, переводя дыхание. Ямарута будет пялиться в потолок с довольной счастливой улыбкой, а Томо закроет глаза предплечьем, чтобы остатки пробивающихся сквозь окно солнечных лучей не светили ему в глаза. Потом Сора вбросит пару слов о том, что купил кучу разной рыбы, но понятия не имеет, как её готовить. Томо с интересом посмотрит на него, немного поразмыслит и придёт к выводу, что этот засранец отлично помнит все их давние разговоры перед сном, а значит и про нелепую боязнь пауков он тоже всё ещё как бы в курсе и через какое-то время начнёт козырять этим; а пока Сора только лишь завлекает Охотника на кухню под предлогом заняться чем-то помимо секса. Хотя, вероятно, без него там тоже не обойдётся, но перед этим придётся поваляться ещё хотя бы пару минут из-за звона в ушах. — Кто знает. Может, Скай, а может, кто-то другой, — Томо неопределённо пожимает плечами, но Соре почему-то кажется, что он отлично осведомлён о том, кто именно убил девчонку. И судя по откровенно злому взгляду, мужчина точно в этом не замешан, потому что расправился бы с Сатоми с большим удовольствием, а раз его в этом рассказе нет, вывод напрашивается сам. — Нас это в любом случае уже не касается. …через неделю Сора уговорит Томо прогуляться по пляжам и поглазеть на красивую водицу, от которой в восторг придёт исключительно сам Ямарута. Охотник впечатлит его ещё сильнее с помощью плоского камня и расползающихся по воде «блинов», зашвырнув снаряд параллельно поверхности воды. За этим последуют какие-то истории из глубокого детства и взаимные подначки. — А её приёмная семья? — не унимается Ямарута. — Они ведь растили её тринадцать лет и вот узнали, что творила их приёмная дочь. Что стало с этими людьми? — У Аоя инсульт и остановка сердца. Не спасли. Кими стала жить как затворница, опасаясь людей. Говорят, она даже поседела. Я лично не видел. …через месяц Ямарута начнёт воровать у Томо табельное оружие, ведь тот снова свяжется с полицией. Брюнет каждый раз будет делать вид, что ничего не замечает, теша самолюбие парня, а перед уходом на работу будет с укоризненным взглядом молча тянуть ладонь к наивному идиоту, решившему таким образом поднасрать ему за то, что тот всё ещё кличет его Ямарутой и никак иначе. И в такие моменты Сора будет игнорировать тот факт, что иногда с губ Томо невольно таки срывается его имя: порой от неконтролируемой злости, а порой во время крышесносного минета от железного. Сора ненадолго закрывает глаза и протяжно вздыхает, успешно глуша бессмысленную вспышку ярости. Он косит взгляд на снующих туда-сюда незнакомых ему людей и ловит себя на мысли, что всё должно быть не так. И не здесь. Его тянет обратно, в Тэрроз, — там ему самое место. В том городе, наполненным психопатами, убийцами и близкими парню людьми, за которых он больше не в ответе, но за которых продолжает переживать: чем они занимаются? Всё ли у них в порядке? Что всех их ждёт дальше? Что может случиться ещё через год? А через пять лет? Через десять?.. …а через… Томо ведь тоже здесь, хоть это не совсем его прихоть. Он оставил всё там же, где и Сора. Будь переезд желанием самого Ямаруты — Охотник отнёсся бы иначе, но сейчас это вынужденная необходимость, которую он сам же и предложил. И кто знает, сколько ещё раз к этой необходимости придётся прибегнуть? Оставить этого бестолкового парня одного и надеяться, что он сможет не сожрать себя от одиночества, утешаясь какой-то там любовью на расстоянии, — глупость. Сора сумел бы справиться с той же социализацией сам, но при таких обстоятельствах, где потерял бы вообще всё, что мог, он не протянул бы даже пары лет. Что-то должно было остаться с ним несмотря ни на что. Впрочем, тесная связь между Охотником и железным — уже давно неизменная константа. Они и по отдельности способны на многое, но, глядя на результат того пожара год назад, становится очевидно, что вместе эти двое вполне могут наебать даже весь мир. Ямарута снова неловко тупит взгляд в столешницу. Благодаря полученной информации от Томо внутреннее напряжение парня немного ослабло, но не исчезло до конца, продолжая настораживающе клокотать где-то внутри. Наверное, так с ходу от этого не удастся избавиться, потребуется время. Прошлая жизнь осталась позади. Он будет помнить, но постарается не вспоминать. Благо теперь он не один, и станет проще. Гораздо проще. Парень чувствует, что мужчина выжидающе смотрит на него, и косит взгляд на ладонь Охотника, спрятанную в кармане куртки. Сора чётко понимает, что в данный момент Томо сжимает ключи от мотоцикла чуть крепче, и думает о том же. — Подбросишь домой? — улыбается железный, сталкиваясь взглядом с брюнетом. — Я тебе не такси, — отвечает он такой же улыбкой. — Я отработаю эту поездку! — А это ещё слабо сказано, Ямарута…