Гештальт

— Representing Japan, Wakaba Higuchi! Вакаба заскользила в центр катка под дружный гул и аплодисменты поддерживающих ее болельщиков. «Ну вот уже почти моя очередь. За ней Алиса Лью, потом я». Две недели, прошедшие после того как Федра окончательно определилась со сборной на Олимпиаду, и Женя из запасных попала в основной состав — не такой уже большой срок. И, хотя позади уже были встреча с президентом, торжественные проводы, перелет, заселение в олимпийскую деревню, прогулка по Пекину, по-китайски грандиозная церемония открытия, позавчера они уже болели сначала за Марка, потом за Никиту с Викой, а потом за Женю Тарасову и Володю Морозова, где-то в глубине души Женя все равно не могла отделаться от мысли, что все это не по-настоящему или не для нее. Что в один прекрасный момент она просто проснется. Или начнутся соревнования, а она отправится на трибуны, смотреть на других парней и девушек, потому что сейчас их время и их шанс, а ее время прошло и свой шанс она упустила. Только сейчас, когда до ее выхода остались считанные минуты, Женя окончательно поверила в то, что все взаправду. Это не сон. Она на Олимпиаде, она не посол, не комментатор, не просто зритель, она в сборной России и сейчас будет катать короткую программу в командных соревнованиях. Она дошла. Посрамила всех недоброжелателей. Доказала, что ее рано списали со счетов и похоронили. Доказала, что не пропала без лучшего в мире тренера. «Поверила, что дошла? Осознала свой успех? — тут же осадила себя Медведева. — А теперь забывай о нем. Все, что было раньше, не считается. Здесь все с чистого листа». Ни Алису, ни Вакабу она смотреть не стала — собственный прокат сейчас заботил Женю куда больше, чем соперницы. Воткнула наушники, включила музыку, уже начала погружаться в себя, отрешаясь от окружающей действительности, но заметила боковым зрением появление знакомой женской фигуры в длинном пальто. Прыгнувшее сердце тут же вернуло ее в реальность. «Вы как всегда вовремя, Этери Георгиевна». *** Демонстративное взаимное игнорирование первой пары лет после ухода Жени давно сменилось взаимными вежливыми улыбками, пожеланиями удачи, а иногда даже обменом столь же вежливыми и ничего не значащими фразами о том, как у кого дела. «Отболело, пережили, отпустили, — говорили они всем своим видом и поведением. — Оставили прошлое прошлому, идем дальше. Каждая своим путем». Они, похоже, убедили в этом всех — спустя четыре года страсти вокруг их расставания наконец-то поутихли. В интервью друг друга больше не подкалывают, на публике мило улыбаются, ничего нового об уходе Жени не рассказывают. Гораздо интереснее обсуждать то, что происходит с ними сейчас. Всех, кроме самих себя. Стоило Жене пересечься где-нибудь с бывшим тренером — и эмоционального равновесия как не бывало. Бешено колотящееся сердце, кавардак в мыслях и чувствах, желание одновременно закричать: «Вот эту вот женщину уберите от меня подальше, пожалуйста!» и броситься этой женщине на шею… Ее реакция на появление Этери оставалась неизменной хоть четыре года назад, хоть сейчас, и девушке стоило большого труда каждый раз прятать эту реакцию за холодной вежливостью. Мысли и чувства Тутберидзе при виде нее тоже были далеки от такой же холодной вежливости, которую внешне демонстрировала Этери. Об этом можно было догадаться хотя бы по внимательному взгляду, который женщина не сводила с нее, когда думала, будто Медведева ее не видит. Ну разве станешь так пронзать глазами человека, который тебе безразличен? При этом за четыре года они так ни разу и не встретились наедине, и откровенный разговор между ними не состоялся. Сначала Женя не хотела делать первый шаг из-за злости и обиды: «почему Я должна идти к ней первой, если ОНА неправа, ОНА передо мной виновата, ОНА меня обидела?». Потом сомневалась, что Этери вообще захочет говорить об их разрыве: «Жень, я все перелистала. Не хочу ворошить прошлое, тебе тоже не советую». А потом, в самом начале нынешнего сезона, вдруг поняла: их разъединила Олимпиада, и на Олимпиаде же они расставят все точки над «и». *** Женя заставила чувства успокоиться. «Этери пришла посмотреть на мой прокат — и ради бога, пускай смотрит. О ней я подумаю после выступления». Сосредоточилась на музыке, погружаясь в нее и все-таки отключившись от окружающего мира. Потом. Все, даже самое важное, потом. Сейчас имеют значение только она, лед и ее программа. — Илья Изяславович, — сказала Женя, приехав к Авербуху в начале прошлого межсезонья, когда ее отпуск уже кончился, а традиционные летние шоу еще не начались. — Поставишь мне короткую? В последний раз? — Женя, ты чего? — изумился хореограф. Он был готов услышать от Жени что угодно, кроме намека на завершение то ли их сотрудничества, то ли ее карьеры вообще. — Кто тебя покусал? Какой еще «последний раз»? — Не-ет, — Медведева осталась довольна произведенным эффектом. — Просто понимаешь… Этот сезон для меня, наверное, самый важный в жизни. Мой последний шанс на олимпийское золото. И я хочу для него не что-то абстрактное, не историю другой героини, а свою собственную историю. Такой своего рода итог всех моих лет в спорте. — Как «Experience»? — Авербух вспомнил ее нашумевший в свое время показательный номер. — Да-да-да, — кивнула Женя. — Но вы можете сделать такую программу, что она будет в тысячу раз круче, чем «Experience», я не сомневаюсь. — Круче прямо в тысячу раз не гарантирую, — рассмеялся Илья. — Но я постараюсь. *** Алиса закончила прокат, а Женя, изгнав из головы все посторонние мысли, привела себя в боевой настрой. Последние напутствия и пожелания от Брайана и Трейси («Удачи, Дженни, и помни про каскад, прошу тебя» — «С каскадом все будет отлично, не сомневайтесь»). Встреча взглядами с Этери. Пока Медведева общалась со своими тренерами, женщина не сводила с нее глаз. Едва заметное, одними губами: «Удачи» от Тутберидзе и женин кивок в ответ — истинное отношение друг к другу, на секунду прорвавшееся из-за стены вежливого безразличия. — Representing Russian Olympic Committee, Evgenia Medvedeva! Ее выход. Авербух постарался для нее как никогда, и сама Женя постаралась не меньше. Выжала максимум из себя, из своих тренеров в Крикете и ЦСКА, оттачивала эту программу весь сезон, и теперь она должна была засверкать всеми красками. Уместить отсылки ко всем ее коротким программам, начиная с юниорских, в две с половиной минуты? Если бы кто-нибудь сказал Жене об этом еще год назад, она бы просто покрутила пальцем у виска. Как это вообще возможно? Но сейчас она скользила по льду, и зрители по ее движениям, по повороту рук, наклону головы, взгляду, улыбке, каким-то непостижимым образом узнавали: вот маленькая глазастая девочка, которая совсем не похожа на будущую чемпионку всего и вся, упорно прокладывает себе дорогу к вершине. Вот та же девочка, но уже постарше, не знающая преград, собирающая медаль за медалью. Вот юная девушка в пути за главной своей мечтой и главной целью — олимпийским золотом. Вот девушка, потерпевшая самое страшное поражение в своей спортивной карьере и теперь собирающая себя по кускам. Вот Женя нынешняя, повзрослевшая на целую жизнь, снова идущая за своей мечтой. «Шербурские зонтики», «Мелодии белой ночи», «Ноктюрн» Шопена, «Тоска», «Оранжевое небо»… Вся Евгения Медведева со всеми ее взлетами, падениями, триумфами и неудачами, была в этих двух с половиной минутах. Музыка смолкла. Женя остановилась в финальной позе, слушая восторженные аплодисменты, глядя, как на лед, летят цветы и мягкие игрушки, помахала фэнам в ответ и поехала в КиК. Она знала, что сейчас сделала все, на что была способна, и ей не будет стыдно перед самой собой, тренерами, товарищами по команде и болельщиками. Чистый прокат и высокие компоненты сделали свое дело, выведя Женю на первое место. После объявления оценок ее обнимали сначала Брайан и Трейси («amazing», «wonderful» и «awesome»), потом Женя угодила в объятия Синицыной и Тарасовой («Женька! Мы думали, круче, чем на чемпионате России не будет, но это… просто слов нет!»), потом до нее с обнимашками добрались Никита и Володя. Тутберидзе в микст-зоне уже не было, но Медведева не сомневалась — Этери смотрела ее прокат до конца. И ей тоже не было стыдно за бывшую ученицу. *** С улицы доносились голоса и хохот — кто-то из спортсменов не торопился отдыхать и хотел повеселиться. Женя стояла у окна, глядя на кружащийся в свете фонарей мелкий февральский снег, и думала. Она не вспоминала сейчас свою дорогу к Пекину. После драмы Пхенчхана, ее разрыва с Этери и ухода из Хрустального произошло столько всего, что хватило бы на несколько жизней. Оживлять это в памяти можно было до самого утра, и далеко не все хотелось вспоминать — минувшие годы были какими угодно, только не безоблачными. О командном турнире Медведева тоже не думала: болеть и переживать за Сашу Трусову, которой — все уже знали об этом — предстояло сражаться за сборную России в произвольной, она будет завтра. Медведева думала о другом. Женя приехала сюда не для того, чтобы просто поучаствовать, надеть на шею медаль, завоеванную в командных соревнованиях стараниями товарищей по сборной, а в личных занять место где-нибудь в районе пятого и разводить руками, общаясь с прессой: «Ну вы же понимаете, молодое поколение уже на недосягаемой высоте, и даже мои два квада уже не залог успеха». Женя приехала сюда за золотом, упущенным четыре года назад, и для завоевания этого золота ей предстояло сделать кое-что посложнее двух квадов. Пожалуй, даже посложнее попадания на Олимпиаду. *** Впервые эта идея посетила Женю в начале нынешнего сезона, когда она прилетала в Москву на открытые прокаты. Медведева даже момент запомнила: стояла у бортика, разминалась, потом увидела Этери, вместе с Дудаковым что-то объяснявшую Камиле, и ее вдруг осенило. Идея оказалась настолько неожиданной, что девушка огляделась по сторонам: она случайно не сказала это вслух? Нет, вроде не сказала, иначе все вокруг сейчас смотрели бы на нее. Встретилась глазами с Тутберидзе. Этери, поймав ее взгляд, чуть улыбнулась — одними уголками губ. Женя улыбнулась в ответ. «Через полгода после моего ухода начали здороваться. Через полтора она пожелала мне удачи. Через два перестали игнорить друг друга на людях и перекинулись парой фраз. Вот теперь улыбаемся друг другу. Прогресс налицо», — с помощью сарказма Медведева загнала чувства, спрятанные в глубине души и внезапно ожившие, обратно вглубь. Сейчас они были совсем ни к чему. Тогда она списала появление неожиданной и дурацкой идеи на близость Этери, и отмела ее. «Ты сначала до Олимпиады доберись, а потом изобретай нетривиальные способы завоевания золотой медали». Но идея вернулась снова — уже во время этапов Гран-При, когда стало понятно, что для Жени этот сезон складывается довольно-таки неплохо, а Олимпиада в Пекине из мечты и цели скоро может стать реальностью. И теперь Женя уже не отвергла ее столь безапелляционно. «Хм… Может быть, это не такой уж бред, и что-то в этом есть». После чемпионата Европы, когда Федра определилась с составом олимпийской сборной, Медведева снова вспомнила об этом, и теперь уже окончательно поняла: нет, не бред. Более того, каким-то шестым чувством ощутила, что без этого золото Пекина ей не взять. Теперь пришло время воплощать придуманное в жизнь — как известно, все самые важные решения в жизни фигуристов принимаются и осуществляются ночью после проката. Женя стояла у окна, глядя на снежную круговерть, пыталась представить, как это будет, и чувствовала, что ей страшно. Взяв с подушки телефон, она посмотрела на время. 22:15. Если идти, то идти сейчас, пока не стало совсем уж поздно. «Ладно, — сказала себе Женя, — Решила — значит, надо действовать. Даже если у меня ничего не выйдет, буду кататься в личном на злости. Тоже хороший стимул». Спрятав телефон в карман, девушка натянула олимпийку. Здесь желать ей удачи было некому, поэтому Женя пожелала себе сама, и пошла осуществлять свой план, который назвали бы ерундой все, кроме нее и — она очень надеялась на это — еще одного человека. *** Медведева не любила расхожего выражения «прокат жизни». Конечно, есть более значимые старты, есть менее значимые, и какой-нибудь Золотой конек Загреба — совсем не то, что чемпионат мира, только это ведь не означает, что где-то надо выкладываться, а где-то можно халтурить. Нужно выдавать свой максимум на любых соревнованиях, независимо от их статуса. Но сейчас, глядя на то, как Саша Трусова катает свою произвольную, Женя понимала, что других слов, кроме как «прокат жизни», здесь не подобрать. Дело было не только в пяти квадах, убийственном оружии, которому, если Саша делала их чисто, соперницы не могли противопоставить ничего. И не только в том, что «Круэлу» Саша чувствовала едва ли не лучше, чем любую другую произвольную в своей карьере. Сейчас Трусова каталась, оставляя себя на льду без остатка, как когда-то оставила себя на льду сама Женя. «Original, criminal, dressed to kill, Just call me Cruella De Vil». Квадфлип — квадсальхов — квадтулуп. Женя, а кроме нее еще тысячи людей на катке и миллионы людей у экранов, глядя на этот прокат, катались вместе с Сашей и прыгали вместе с Сашей. «Мы победим, — подумала Медведева, хотя произвольная еще не закончилась, и говорить так даже про себя не стоило, чтобы не сглазить. — Сане нет равных. Она обречена на победу, а вместе с ней — и все мы. Она возьмет золото для нашей сборной». «Сall me crazy, call me insane, But you're stuck in the past, And I'm ahead of the game». Квадлутц — тройной тулуп. Квадлутц — ойлер — тройной сальхов. Но, даже когда Саша закончила прокат, подъехала к бортику и, наконец-то позволив себе выдохнуть, обессилено упала на руки Тутберидзе, ни Женя, ни кто-либо другой из российской команды, не стал раньше времени радоваться и прыгать до потолка. Дождались итоговых баллов. А когда вывели итоговые баллы, когда все увидели, что ОКР переместились в зачете со второго места на первое, тогда пришло время для радости. Обнять Трусову хотели все, а самой первой оказалась Камила, которая не участвовала в командном турнире, ее берегли для личных соревнований, но тоже была здесь, и с радостным взвизгом «Саня-а-а-а!» повисла на шее главной героини сегодняшнего вечера. Женя много раз говорила сама себе, что командное золото, завоеванное не только и не столько ею, завоеванное другими ребятами и девочками — не повод для ее персональной гордости, но общее настроение захлестнуло и ее, и дыхание девушки перехватило от восторга. Независимо от того, как все сложится в личных соревнованиях, одна золотая медаль уже принадлежит ей. Она уже олимпийская чемпионка. К Трусовой Женя тактично подошла после всех. Раньше, когда Медведева хотела поздравить с победой кого-то из спортсменок Тутберидзе, Этери неизменно исчезала из поля зрения. Сегодня впервые за четыре года женщина не стала изображать, что у нее возникли срочные дела где-то в противоположном конце микст-зоны. Карие глаза смерили Женю внимательным взглядом, как будто тренер хотела понять, что сейчас творится в ее голове, и девушка, не сумев удержаться, подмигнула ей. Этери спрятала в воротник пальто ответную улыбку, настолько мимолетную, что ее не успел заметить никто, кроме Жени. — Сашка! — Медведева крепко-крепко обняла Трусову. — Спасибо тебе, героиня наша! — Да ну, какая я героиня, — засмущалась Саша, обнимая ее в ответ. — Мы все старались, и ты тоже. — Старались все, а победу завоевала ты, — безапелляционно ответила Женя, выпуская ее из объятий, и принялась поочередно обнимать тренеров. — Этери Георгиевна, Сергей Викторович, Даниил Маркович, поздравляю вас. Дудаков и Глейхенгауз слегка опешили от такого внезапного проявления чувств бывшей ученицы. Тутберидзе осталась бесстрастной, на лице ее не дрогнул ни единый мускул. Только глаза по-прежнему улыбались. — Наши обнимашки уже фоткают, — сообщил Даня. — Женя Медведева нежничает со своим бывшим ТШ. Произведем не меньшую сенсацию, чем наше командное золото. — Ничего, — Женя многозначительно улыбнулась. — Нам не привыкать. Потом им вручали золотые медали, они фотографировались со своими наградами просто так, и пробуя их на зуб, и снова обнимались, снова поздравляли друг друга, и Никита Кацалапов предложил качать Трусову, а Саша, смеясь, отбивалась руками и ногами, и все-таки отбилась. Потом Саша Галлямов хотел качать Настю за их первое место в парах, и Мишина тоже хохотала, сопротивляясь («С ума сошли? Уроните!»), но безуспешно, и, не переставая смеяться, взлетала, подбрасываемая товарищами по команде. Потом они пошли общаться с прессой, и Женя снова почувствовала, что ей страшно. Хотя, казалось бы, самую сложную часть своего плана она уже осуществила. «Так! — прикрикнула на себя девушка. — Хватит бояться! Уж что-что, а делать сенсационные заявления тебе не привыкать». Раньше всех из журналистов к ней подоспел родной и любимый Первый канал. И начали они, естественно, с вопроса «Как вам чувствовать себя обладательницей олимпийского золота?». — А это не мое золото, — ответила Женя. — Вернее, не только мое. Это золото Саши Трусовой и Марка. Никиты и Вики. Жени Тарасовой и Володи Морозова. Саши Галлямова и Насти Мишиной. Поэтому, прежде всего, я чувствую себя благодарной им за эту медаль. — Ответ, достойный олимпийской чемпионки, — журналист уважительно закивал, и уже хотел задать следующий вопрос, но Женя остановила его. — Я хочу сделать заявление. — Мы все во внимании, Евгения, — он сразу ощутил, что в воздухе запахло сенсацией. Не так сложно принять решение, как объявить о нем всему миру — это Медведева прекрасно знала. Она сглотнула неизвестно откуда взявшийся комок, и произнесла слова, каждое из которых взвесила и обдумала десятки раз. — Я бесконечно благодарна Брайану Орсеру, Трейси Уилсон и всей команде «Крикет Клаба». Без них я никогда не добралась бы до Олимпиады и не смогла бы выступить так, как выступила на этих командных соревнованиях. Но хочу сказать, что мы выполнили свои обязательства друг перед другом, наше сотрудничество окончено и… Самые сложные слова. Даже представить невозможно, какой ураган начнется во всем фигурнокатательном мире после этих ее слов. Ну и пускай будет ураган. Она все решила. — …и готовить к личным соревнованиям меня будет другой тренер. Я возвращаюсь к Этери Георгиевне Тутберидзе.