Подыграй мне

      Священник монотонно читает молитву, а Влада легонько знобит на ступеньках подле желанного трона. Ожидание, длившееся триста с лишним лет, сейчас кажется абсолютно убийственным, и руки с перстнями сжимаются в кулаки. В конце концов, он шёл к этому с самой юности. С шестнадцати лет он сопровождал отца в военных походах и исследовательских экспедициях, чтобы найти источник магии. Напитаться магией. Проникнуть в Сказочный Мир. Покорить его.       Последняя попытка оказалась удачной. Почти. Отец провалился с треском. Сын оказался заточён в башне.       Коварная усмешка, почти забытая за годы тихой борьбы с неуловимым Повелителем плечом к плечу с наивными девчонками из «Сказочного патруля», озаряет лицо, и Влад бесшумно выдыхает.       Сегодня всё изменится. И целый Сказочный Мир впервые за историю всех миров преклонит колени перед человеком.       — Amen… — нараспев протягивает священник, и Влад с готовностью на редкость резво падает на одно колено перед старцем.       Ладонь обвивает рукоять меча, и кончики пальцев скользят по гравировке на ней. Завет правителей Сказочного Мира: не обращай оружие против союзников своих. Влад обнажает передние зубы не в улыбке — в оскале. Он знает, что с сегодняшнего дня всё изменится.       Серебряный венец опускается на чёрные кудри, туго сдавливая голову. Влад медленно и горделиво поднимается, чувствуя, как колышется за его спиной благородная пурпурная мантия.       — Да здравствует Его Величество, король Владислав, владыка земли и небес, лесов и подземелий Сказочного Мира!       Священник и первые советники опускаются пред ним на одно колено. За ними, словно трава под ураганом, в почтении склоняются все сказочные, собравшиеся на площади. Дриады, лешие, гномы, маги, клоуны — все. Влад сверкает глазами, и голос его грозовым раскатом проносится по миру:       — Да здравствует Корол-ль!       И голос народа эхом вторит его торжествующему гласу.       Влад скользит равнодушным взглядом по новоявленным подданным. Внезапно сталкивается с грозовыми молниями в фиолетовых глазах. «Не может быть…» — холодный пот выступает на спине, и Влад вглядывается в сказочных уже в поисках знакомых фигурок, оставшихся в прошлом.       Никого нет. Да только неприятный холодок скребёт вдоль позвоночника, и над таким долгожданным днём сгущаются тучи.       Королевские перстни на бледных пальцах причудливо переливаются в желтоватом сиянии столовой. Небрежно развалившись на троне, Влад со скучающим видом оглядывает длинный стол, ломящийся от яств. Из всех блюд, разнообразных и особенно изысканных после трёхсотлетней тюремной баланды и ограниченного девчоночьего меню, Влад притрагивается лишь к вину и сочному стейку, из которого по белой тарелке замысловатыми ручьями струится кровь.       — Восхитительно, — вздыхает Влад, небрежно откидывая назад пятернёй волосы. — Эй там! Ещё вина!       Дверь открывается, и в покои входит безмолвный слуга с глиняным кувшином. Глухо ставит его на стол, так же тихо удаляясь. С Владом в этом дворце не разговаривает никто, кроме советников, сквозь зубы отвечающих на вопросы о положении дел в государстве.       Вино с журчанием льётся в серебряный кубок, когда с порога звучит глухое замечание:       — В вине не утопить свою печаль, Ваше Величество, если она, подобно могучему дубу, прочно корнями вросла в сердце. В вине не найти оправдание своей подлости.       — Пошёл к чёрту, — презрительно морщится Влад и делает небрежный глоток.       Слуга смотрит на него медово-карими глазами, и в его рыжей курчавой бороде Владу мерещатся девчачьи веснушки. Влад сжимает переносицу и мотает головой.       Вино омерзительно горчит на языке, и в унисон с захлопнувшейся дверью по зале разносится грохот опрокинутого стакана. Влад пружинисто поднимается с трона. Собственные шаги кажутся мелкими выстрелами, вышибающими мозги навылет.       Всё исчезает.       Остаются лишь воспоминания.       Застолье на мельнице, чтобы утешить Алёнку после обнаружения каменных фигур родителей.       Грибной суп на костре в чаще леса, плечом к плечу под драными пледами и в напряжённом ожидании боя. У девчонок уже нет надежды на магию — сражаются палками, ножами, рогатками и посохами.       Едкий спирт, срабатывающий, как анестезия, когда мозолистые Машины руки штопают его грудь после арбалетного болта. Рядом фурией мечется Варвара. И взгляд её фиолетовых глаз, наполненный тревогой, отчего-то впитывается в затуманенное сознание.       Горькое вино, и их осталось только двое под проливным дождём. Волосы Варвары промокли и спутались. Её трясёт от страха и боли, она захлёбывается алкоголем, но никак не может согреться и утыкается носом в грудь Влада, умоляя хотя бы его не покидать её.       «Не боись, Колючка, мы ещё зададим этому миру жару!» — собственный ободряющий шёпот скользит по сознанию Змеем-Искусителем, и Влад неприятно передёргивает плечами. Меховая накидка почему-то совершенно не греет, хотя зима лишь стоит на пороге.       Такая же снежная и головокружащая, как в тот год, когда «Сказочный патруль» вновь нашёл друг друга. Девчонки, потрёпанные, повзрослевшие, испытавшие настоящую боль, со слезами на глазах обнимаются, а потом бегут в таверну и требуют налить им крепкого эля. До победы ещё далеко, но они снова вместе. Влад криво усмехается и внезапно оказывается утянут в удушающий жар девичьих тел.       — Владик, я знаю, что ты меня спас! — Алёнка виснет на нём со спины, целуя в колючую щёку и хохочет: — Ой, а у тебя борода.       — Да он вообще теперь красавец, — протягивает Маша.       — Самое главное, что он с нами, — холодные ладони Снежки шутливо взъерошивают его чёрные кудри.       Влад с деланым раздражением фыркает, пытается отстраниться и врезается в Варвару. Она сперва смотрит на него, скрестив руки на груди, а потом внезапно улыбается. Не так, как обычно, а тепло и даже словно бы благодарно.       От неё пахнет лавандой, когда она приближается к его лицу и шепчет в самое ухо по слогам:       — Спасибо, Князь.       Воспоминания преследуют его призраками в замке. Колышутся за плечами, словно королевская мантия. Сдавливают руки кандалами до зубного скрежета. Влад рычит на слуг, и их словно становится с каждым днём всё меньше и меньше. Они безмолвными силуэтами скользят по дворцу, остаются лишь декорациями его власти и титула.       Сказочный Мир в его руках, но Владу мало. Душа просит чего-то ещё, и он никак не может определиться, чего.       Версию отправиться в человеческий мир он отвергает немедленно: сказочные совершенно разучились вести войны за эти годы. Нужно подождать десяток лет, покуда все королевства окрепнут, наберутся сил, и смогут использовать свою магию как оружие, а не как щит.       — Но Ваше Величество, у нас никогда не было армии… — неловко протягивает первый советник.       — Теперь будет, — низко рычит Влад, и кулак с грохотом опускается на стол. — Нужно увеличить безопасность.       Влад знает, что по углам стелются слухи, якобы он навлёк на город аномально холодную зиму, голод и напряжение. И пальцы сводит судорогой от желания удушающей хваткой приглушить эти дерзкие шепотки.       Влад терпит, сам не понимая, по какой причине. Просто каждый раз, когда он, клокоча от ледяной ярости, нависает над бунтовщиком, в голове звучит голос Алёнки: «Владик, я так рада, что ты с нами. Ты ведь другой. Ты не Морок, а Влад. Ты совсем не злой, просто… Знаешь, я тоже думала всегда, что одна такая. А на самом деле — нет. Ты тоже не один».       Тогда Влад кривится и, взмахнув полами плаща, решительно уходит.       Ты не один.       Эти слова из ласковой заботы и поддержки скоро превращаются в угрозу.       Ему совершенно не нравятся безмолвные тени, скользящие за его спиной.       Ему совершенно не нравится это паршивое чувство неуместности, сырым холодом ломящее кости.       Ему не нравится, что вечерами голова болит от серебряной короны, словно бы он носил терновый венец.       Ему не нравится, что вечерами перед глазами проносятся картинки прошлого. Когда он, ободранный, с одним лишь мечом и навыками трёхсотлетней давности, скитается по Дремучему Лесу вместе с малолетками. Как будто тогда было лучше.       Ему не нравится, что по ночам он не спит. Он стоит на балконе королевской спальни, до бесчувственности пальцев сжимая перила. Сказочный Мир засыпает снегом. «Это хорошо, — думает Влад, — на снегу предатели заметнее».       Опускает голову. Интересно, он, бежавший ко дворцу, чтобы уничтожить последнюю книгу заклинаний, с помощью которой можно было освободить родителей Алёнки и вернуть ей престол, был так же заметен? Он, нашёптывающий авторитетному советнику о неопытных девчонках, желающих заполучить престол ради собственной выгоды, был такой же чёткой фигурой в белой пелене?       Влад снимает корону и взъерошивает чёрные влажные кудри.       — Что, корона жмёт? — едкий голос за спиной вышибает из лёгких воздух.       — Варвара?.. — Влад, туго сглотнув, оборачивается.       Перед ним стоит Варя. И не она. Те же длинные волосы, только косы уже две, и в них мерцают серебром тонкие цепи. Те же благородные пурпурные оттенки, только гораздо темнее. И они ей, пожалуй, к лицу. Тот же холод в аметистовых глазах.       — Не ожидал? — кривит губы Варя, отделяясь от тени. — Да, жива. Как ты ни старался.       Она словно не ступает — парит, хотя Влад явственно видит, как соприкасается с белым мрамором подошва её сапог.       — Надеялся, — голос хрипит, приходится поправлять воротник и откашливаться. — Надеялся, что вы в порядке.       Варя недоверчиво вздёргивает бровь. От неё не исходит угрозы — лишь какое-то презрение, которое холодит сильнее мороза. Она подходит всё ближе и ближе, пока его обоняние не чувствует забытые запахи лаванды и дыма, от которых воздух застревает в горле.       — Как я могла тебе поверить, — качает головой Варя, осуждая не его — себя. — Морок. Как тебе это удалось?       — Я ещё перед тобой оправдываться должен? — Влад нервно усмехается.       Ему всё равно не по себе на широком балконе, за которым бушует вьюга. Варя вроде бы по-прежнему хрупкая и маленькая, но один её взгляд заставляет Влада замереть на месте, словно бы он уже узник.       — Было бы неплохо, но слишком жирно для тебя. Всё равно больше ни одному слову твоему я не поверю.       Они одновременно скрещивают руки на груди и покачиваются из стороны в сторону. Словно соперники на ринге. Оценивают друг друга взглядами, выразительно хмыкают и молчат.       — Как Патруль, Алёнка? — эти вопросы срываются с губ сами собой, и Влад невольно скрипит зубами.       — Нет больше «Сказочного патруля», — буднично отзывается Варя, вдруг заинтересовавшись своими ногтями. — Есть «Волшебный спецназ». И нас гораздо, гораздо больше, чем ты можешь себе представить.       — Зачем?       — Ради истины. Я пришла к тебе, Мо-о-орок, чтобы сказать: с этой ночи ты перестанешь жить. Ты будешь думать, когда же начнётся бунт, когда же с тобой сотворят то же, что ты сделал с нами. Когда же тебе вонзят нож в спину те, кому ты доверил… Себя.       — Я никому не доверяю, — с нескрываемым превосходством хмыкает Влад.       Варя криво ухмыляется и качает головой, словно бы общается с малолетним ребёнком, а не с королём Сказочного Мира.       Влад не боится за себя. Он с достоинством примет бой, даже если весь мир обрушится на его голову. Но бессмысленной битвы не хочется. Тем более не хочется пасовать перед девчонкой, которая ещё шесть лет назад не понимала толком, что происходит в мире. Поэтому он уверенно предлагает альянс.       — Ты ведь умная, Варвара. Ты была самой адекватной из своих подруг. В отличие от них ты всегда знала, кого ведёшь и за чем. Подумай, нужна ли эта пустая борьба, если, объединившись, мы сможем поставить на колени все миры.       — Ты серьёзно? — Варя издевательски прыскает в кулак, и цепи на концах её косички тревожно звякают.       — Абсолютно. Ты ведь амбициозна, Варвара. Ты жаждешь власти, признай. В конце концов, в тебе благородная королевская кровь, и ты не можешь не тянуться к лидерству.       — Есть кое-что, что гораздо важнее власти. Не знаю, как там у людей, — это слово Варя почти что выплёвывает, косясь на Влада. Он с трудом не кривится: нельзя показать, что она его задела. — Но в Штормграде это важно. Честь. Ты должен родиться и умереть с Честью. И если что-то противно тебе, если что-то тебе не по душе — ты не просто можешь, ты должен от этого отказаться. Ты прав, я хочу править и готова ради этого на многое. Но не на предательство.       Она делает опасный шаг. Она может вонзить нож в его сердце, может опрокинуть его магией за балкон, может поцеловать. Влад неколебим. Он лишь следит за тем, как поднимаются тонкие пальцы по его груди, скользят по плечам, а потом она, приподнявшись на цыпочки, обжигает его шёпотом:       — Помнишь, как я всегда подыгрывала тебе? Так вот… Больше этого не будет, Морок. Больше я не играю.       Влад пытается ухватить её за запястье, оплетённое крылатым браслетом, но она рассыпается воздухом в его руках и со смехом оказывается за его спиной. Сидит на перилах, вертя в руках его корону. «Телепортация, точно», — скрипит зубами Влад.       — Зачем ты пришла? Угрожать?       — Напомнить, что ты ещё можешь отречься от престола и вернуть его настоящей наследнице. А ещё вернуть ей семью. — Варя мягко спрыгивает на пол и бесстрашно скользит пальцами по щетине Влада: — Впрочем, тебе её не понять. У тебя ведь есть всё, чего ты хотел: и борода, и корона, и власть. Поздравляю, ты добился всего, чего хотел, Морок.       Варя растворяется в воздухе с издевательской усмешкой, заставляя Влада чувствовать себя полнейшим идиотом. Бессильным идиотом. Изнутри прорывается звериный рык, кулаки ударяются о перила до дрожи.       Влад прикрывает глаза.       Он действительно добился, чего хотел с детства: власти над Сказочным Миром. Он сделал то, чего не смог сделать отец. Ученик превзошёл учителя.       И с этой высоты падать, конечно же, будет больнее.       Влад подхватывает корону и задумчиво смотрит не в свои глаза — в кусочки застывшего льда. Он вроде бы тот же: своё тело, свои волосы и борода, глаза свои, и голос, да только в звериных обличьях было комфортнее, чем в короне и дорогих одеждах. А в холодном лесу под драными пледами теплее, чем сейчас на холоде.       Влад надевает корону, и чувствует тяжесть.       Корона его уже не награда, а орудие пыток.