* * *
Маринетт вошла в класс, поприветствовала одноклассников кивком, села на свое место, положив портфель на парту, и стала доставать учебники. Три, два, один… — Оуууфффхх, — Хлоя аж поперхнулась от восторга, тут же вскочила с места и нависла над Дюпен-Чен с видом ребенка, прибежавшего к рождественской елке за своим подарком. — Вы только посмотрите на её руки! — воскликнула она, привлекая внимание всего класса. — Ты на выходных разгружала товарные вагоны, чтобы подзаработать?! С этими словами она бесцеремонно схватила Маринетт за запястье, словно какой-то предмет, пытаясь, видимо, не дать Маринетт спрятать свои руки. Маринетт нахмурилась и вырвала свою руку из лап Хлои, а потом с невозмутимым видом приподняла обе руки вверх на всеобщее обозрение. И под удивлённым взглядом Хлои ещё и повертела ими, как бы говоря «Да-да, вот они, во всей красе. Всем видно?» — Красила ткань, — послышался веселый голос Натаниэля с задних рядов. Маринетт «стрельнула» указательным пальцем в воздух в ответ на это предположение. — Угадал, — кивнула Мари, опуская руки и откидываясь на спинку. — Это краска по ткани, Хлоя. Продержится на коже от двух до четырех дней, так мне сказали в информационной службе производителя. — Очуметь, — Хлоя пребывала в легком ступоре, глядя на расслаблено сидящую Маринетт, потом бегло осматривая остальных одноклассников. — Она даже не стесняется! — Не у всех жизнь вертится вокруг маникюра, Хлоя, — сказала Алья, запоздало вступая в бой за лучшую подругу. Но, видит Бог, Маринетт не была похожа на человека, который нуждался в защите. Хлоя фыркнула, пробормотав что-то похожее на «нищеброды», и отправилась на свое место. — Готов поспорить, — произнес Адриан, сидевший в полоборота к Маринетт, — что получился шедевр. Маринетт неопределенно пожала плечами, не подтверждая и не отрицая. Его прямое обращение к ней как всегда вызвало скачок давления и на мгновение спутало мысли, однако сейчас она отчетливо ощущала густой налет безнадежности, какой-то тягучей грусти, покрывавший сверху весь этот всплеск чувств. Придавливающий его. Усмиряющий. Ведь они бессмысленны, эти чувства. И как будто пытаясь доказать себе это, Маринетт подняла голову и встретилась взглядом с Адрианом, смотрящим на неё… с таким одобрением и интересом, что ей захотелось схватить его за лицо и… и развернуть этим лицом к доске, просто чтобы не видеть, не видеть… Все ещё больно. И, наверное, глупо было ожидать, что будет иначе. Понедельник в школе прошел быстро и относительно спокойно. На улице по-прежнему было тепло, поэтому на большой перемене четверо друзей вышли в школьный внутренний дворик, проветрить головы после напряженных занятий. Впереди были только дополнительные занятия: у Маринетт и Альи — естествознание, у Адриана — фехтование. А Нино просто оставался с ними за компанию. По периметру двора стояли деревянные столики с тонкими лавочками, за которыми студенты обычно перекусывали или занимались на свежем воздухе в перерывах. Они традиционно заняли свой, стоящий под невысоким каштаном. Адриан смахнул несколько листьев со скамейки и столешницы, и вдруг задал вопрос, который удивил всех: — Может, сходим завтра в кино после занятий? Это было что-то новенькое — Адриану разрешили вечером встретиться с друзьями? Первым отреагировал Нино: — Не вопрос! Но с каких пор твой старик тебя пускает? — Ему сейчас не до меня, — Адриан махнул рукой. — Вечер вторника у меня свободный. На самом деле отец дал Адриану разрешение сходить в кино с Кагами, отношения с которой одобрял. Адриан же решил, что это будет хорошей возможностью познакомить Алью и Нино с Кагами поближе. Так сказать, ввести её в компанию. — Ой, я тоже за, — сказала Алья и тихонько толкнула Маринетт локтем. — А ты? — Э-эм… — протянула Маринетт, соображая. Ещё неделю назад такое предложение она бы встретила радостным предвкушением. Но… Ведь Адриан будет с Кагами, это было очевидно. Маринетт не была уверена, что хочет провести вечер созерцая, как они обнимаются. Точнее, была уверена, что не хочет. — Фильм вроде неплохой, комедия, — Адриан вопросительно посмотрел на неё. — Или у тебя какие-то планы на завтра? — В пекарне могут быть дела, — она поджала губы, разочарование даже не пришлось разыгрывать. — Но вы сходите без меня. — Да ладно, Маринетт, — Алья развернулась к ней всем корпусом, явно готовая начать уговоры. — Когда такое было, чтобы Адриана отпускали в кино? Мы вчетвером давно никуда не выбирались! Отпросись у родителей… Маринетт в упор посмотрела на подругу, пытаясь силой мысли дать той понять, что она кое-что упускает. — Вообще-то впятером, — поправил Адриан, — я приглашу Кагами пойти с нами, если вы не против. Мне хочется познакомить её с вами поближе. Последнюю фразу он, развернувшись, адресовал в основном к Алье с Нино. И это было понятно, ведь с Маринетт Кагами общалась довольно неплохо. Маринетт начала отстранённо копаться в своём рюкзаке, в основном чтобы чем-то себя занять, пока друзья будут договариваться о своём «двойном свидании». Это было одновременно и обидно, и приносило облегчение. Такое почти мазохистское, мрачное удовольствие она получила от того, как вопрос о необходимости её присутствия был снят. — А-а, — Алья осознала свой прокол и меленно села ровно. — Ну, конечно… — Здорово, — Адриан кивнул и снова перевёл взгляд на Маринетт, которая, опустив голову, смотрела что-то в телефоне и делала вид, что разговор её не касается. — Неужели родители не отпустят тебя на пару часов? Я бы хотел, чтобы ты пошла. Маринетт подняла голову, и в её красивых глазах, обращённых к нему, мелькнула растерянность. Адриан, быстро облизнув губы, пояснил: — Просто… Мы же одна компания, и… — он смущённо пожал плечами: — Ты же знаешь, что Кагами непросто заводить друзей. С тобой она будет чувствовать себя уверенней. Ах вот оно что… Маринетт потупила взгляд, не зная, как на это реагировать. Хорошенькая перспектива — помогать Кагами встраиваться в компанию, в результате чего Маринетт почти наверняка придётся эту компанию покинуть… Но ведь застенчивой Кагами назвать было нельзя. Взять хотя бы то, как целеустремлённо она шла к тому, чтобы стать девушкой Адриана. Никаких тебе сомнений, достаточно ли она хороша для него. Вот в чём принципиальное различие между ней и Маринетт. Маринетт всегда сомневалась в себе. — Ой, мы не кусаемся, правда, Нино? — произнесла Алья, не дав паузе заметно затянуться. — И вообще, Адриан, мне кажется ты переоцениваешь застенчивость Кагами. Мне рассказывали, что у вас в фехтовальном классе ребята перед ней расступаются. Уголки губ Маринетт чуть приподнялись — она внутренне зааплодировала Алье. Просто озвученная стенограмма её мыслей. — Это другое, — вздохнул Адриан. Он не успел пояснить, потому что предмет их обсуждений появился на горизонте. Стройная, в белой расстегнутой куртке, с зачехленной рапирой за спиной, Кагами заметила их и после секундной заминки стала приближаться. Маринетт опустила взгляд на свои зомби-руки, держащие телефон, и усилием воли подавила желание сбежать отсюда прямо-сейчас. — А вот и Кагами, — вместо этого произнесла она бодро. Адриан тут же оглянулся, а Маринетт спрятала руки под стол. — Она рано, — Адриан глянул на часы. — Ещё десять минут до тренировки. Он поднялся и направился навстречу своей девушке, а Маринетт с Альей переглянулись в молчаливой перекличке: «Как ты?» «Нормально» Держась за руки, Кагами с Адрианом подошли к столу, и друзья поприветствовали их. Маринетт не могла не оценить, как неплохо они смотрелись рядом. Два идеальных представителя аристократии, красивые, способные, с влиятельными родителями… С общими интересами и схожими личными проблемами. Идеальная парочка, в общем. К вящему облегчению Маринетт, Кагами отказалась присоединяться к их посиделкам, сказав, что ей что-то нужно сделать в классе до начала тренировки. Адриан понимающие кивнул и, подняв свою сумку с формой с земли, махнул друзьям на прощание — и они удалились. Вот так. Просто пришла и забрала Адриана. Маринетт слегка поморщилась, призывая себя быть более… более… в общем, выше этого. Пожелать им вслед счастья или что-то вроде того. Получилось не очень. За столиком на некоторое время воцарилось задумчивое молчание. Нино, отлично понимавший, что девушкам хочется поговорить наедине, побарабанил пальцами по столу, а потом вздохнул и тоже потянулся за своей сумкой: — Я тоже пойду. Созвонимся вечером, — он чмокнул Алью в щёку и махнул Маринетт: — Пока. — Что-то у меня сомнения… — негромко произнесла Алья, стоило Нино выйти за пределы слышимости. — По поводу Адриана. — Что ты имеешь ввиду? — Ты не заметила? Ну для начала, он не поцеловал Кагами при встрече. Я вообще ни разу не видела, чтобы они целовались. — Ну и что, — Маринетт прилегла на стол, вытянув руку вперёд, туда, где только что сидел Адриан, и опустила на неё голову. — Они так воспитаны. Не будут демонстрировать свои чувства на публике. — Да тут нет никого, кроме нас. Ну и знаешь, когда между людьми есть страсть, они стараются прикасаться друг к другу как можно чаще… А эти оба какие-то… деревянные, что ли, каждый в своём личном пространстве. — Пф-ф… — Ну правда. Мы с Нино вместе уже больше года, а он до сих пор липнет ко мне при встрече. Или вспомни Ивана и Милен… — Они же держались за руки. — А мы что, в третьем классе? — Алья задумчиво приложила палец к подбородку. — Может, их отношения — это какой-то проект их родителей?.. — А-а-алья, — Маринетт подняла голову. — Ты просто пытаешься меня подбодрить. Но твои аргументы меня не впечатляют. — Ещё чего! — фыркнула Алья, сверкнув глазами. — Я просто наблюдаю и говорю тебе, что страсти там мало. Маринетт с шумом выдохнула. — Мне не нравится этот разговор, — сердито произнесла она. — Не хочу обсуждать уровень их страсти. Для меня это ничего не меняет. Он выбрал её, а я для него просто друг. Не переживай за меня, — Маринетт вздёрнула подбородок, пытаясь внушить Алье уверенность, которую сама едва ли ощущала, — когда-нибудь я найду свою любовь, вот увидишь. — Это точно, подруга, — Алья обхватила Маринетт за плечи. — Уж кто-кто, а ты этого заслуживаешь.1. Приглашение в кино
1 ноября 2019 г. в 21:19
Приятное октябрьское воскресенье: достаточно теплый и по-осеннему свежий день.
Маринетт сидела на лавочке в парке, прислушиваясь к шелесту листвы над головой. Она пришла сюда без конкретной цели: с собой, как всегда, был скетчбук и тонкий маркер, зацепленный за корешок — стандартный набор для таких прогулок в одиночестве.
Но ей не хотелось рисовать. Просто сидеть, впитывая кожей бархатные лучи осеннего солнца, прислушиваться к себе, разрешить себе просто провести пару часов в спокойствии… Хотелось остановить поток мыслей, которые в последние дни бушевали, бросая её из крайности в крайность — от ощущения собственной никчёмности и обиды до старого доброго «возьми себя в руки»… постепенно переходящего в «мне уже всё равно». Все эти защитные реакции вспыхивали в ней, словно на примерку, какая сработает лучше.
Но ничего из этого не работало. Только выматывало.
Прошлой ночью она сняла со стен все фотографии Адриана, кроме одной. Его расписание формата А2 было сложено и отправлено в нижнюю полку тумбочки, с приговором быть сожжённым в печи пекарни как только случится подходящая возможность. Ведь продолжать мечтать о том, кто только что на твоих глазах выбрал кого-то другого — как минимум нездорово. И внутренний критик приказал убрать все напоминания о нём. Да, это было правильно. Только вот они учатся вместе, у них общие близкие друзья… они сами близкие друзья, раз уж на то пошло. И что теперь?
А теперь надо повзрослеть. Принять своё разочарование, свои разбитые надежды. Так сказала ей Тикки. У неё есть предназначение — она теперь Хранительница шкатулки, и это хороший повод вставать по утрам и начинать новый день.
Она оторвалась от своих мыслей, потому что прямо перед ней вдруг выросла тележка с мороженым.
— Андре? — удивилась она, оглядывая морозильник на колесах и почему-то сразу подозревая Акуму — Андре никогда не появлялся в парке, насколько она знала.
— Маринетт! — Мороженщик резко возник в поле её зрения — раскрасневшийся и улыбающийся. — Хороший день сегодня, правда?!
Маринетт напряженно сканировала его взглядом. Выглядел он как обычно, никаких суперзлодейских признаков, не считая внезапного появления. Отбой, Ледибаг.
— Да, — кивнула она, расслабляясь, хоть и не до конца. — Отличный осенний денек.
— Маринетт, тебе нужно мороженое! — провозгласил он, ловко вертя рожком.
— О-о… нет, Андре, я не… — замахала руками Маринетт. — Я не в отношениях, а вы ведь делаете мороженное для влюбленных… — меньше всего сейчас ей хотелось слышать о своей многострадальной и безнадежной привязанности.
— Маринетт, это особый подарок от Андре! — он уже запустил круглую ложку, накручивая первый шарик. — Черничное — как твои глаза, — синий шарик приземлился в вафельный рожок и Маринетт мысленно застонала, ожидая объявления следующего, мятного «как его глаза» холодного убийцы.
— Клубничное с шоколадной крошкой — как твое вдохновение! — торжественно объявил Андре, водружая сверху второй, ярко красный в тёмную точечку.
Это было неожиданно. Маринетт приросла к скамейке. Ей это кажется… или сейчас был совершенно прозрачный намек на Ледибаг?.. Горло перехватило, в голове зашумело.
— И персиковое — как твои прелестные губки, улыбка которых сводит зеленоглазых мальчишек с ума! — торжественно закончил Андре, воткнул тоненькую ложечку в центральный шарик и вручил мороженое Маринетт.
Она протянула руку и аккуратно обхватила пальцами тонкую ножку.
— Я делаю мороженое для влюбленных, — доверительно проговорил Андре. — Но иногда нужно напоминать вам юным прелестным созданиям, что в первую очередь нужно любить себя… — он указал на красно-черный шарик в её мороженом. — И даже когда твое вдохновение омрачено темными пятнами, оно все равно принадлежит тебе и может быть очень сладким, если ты откроешь свое сердце для него.
У Маринетт чуть дрогнула нижняя губа — одновременно от облегчения, что под пятнистым шариком скрывалась совершенно другая аллегория, и потом от осознания глубины этой самой аллегории.
— Спасибо, — прошептала она. Ей до ужаса захотелось обнять этого человека (или, скорее, просто прилипнуть к нему, учитывая его размеры). — Спасибо, Андре.
Андре счастливо улыбнулся, словно выполнил предназначение всей своей жизни, и, послав ей воздушный поцелуй, укатил свою тележку.
Маринетт несколько секунд просто смотрела ему вслед, а потом вытянула ноги и взялась за ложечку.
Верхний шарик оказался персиковым. Тогда, получив оглушающий приступ тревоги, она совершенно пропустила мимо ушей его последнюю фразу. Там что-то было про улыбку, кажется? Не важно, мороженое было просто исключительным. Маринетт жмурилась от удовольствия, чувствуя кислинку черничного, перекатывая на языке кусочки шоколада клубничного мороженного, улыбаясь и не сдерживая упоительного «м-м-м…» от сладости персикового. Приоткрыв сумочку, Маринетт угостила и Тикки.
Кажется, это было самое вкусное мороженое в её жизни.
Было ли мороженое и правда волшебным или же оно просто само по себе подарило Маринетт несколько мгновений умиротворения и просто чистого, необремененного посторонними мыслями спокойствия — но она вдруг почувствовала себя отдохнувшей, свежей и открытой. Она улыбалась с лавочки идущим мимо прохожим, потом, взбивая осеннюю листву ногами, насобирала букетик опавших листьев, как будто ей семь лет, наблюдала, как маленькие катера катают туристов по Сене и как отражаются в темных водах реки алые разводы их сигнальных огней.
Руки сами открыли блокнот и начали делать наброски. У нее с собой не было цветных карандашей, чтобы передать захвативший её образ: смешение черных и красных оттенков, как будто костюм Ледибаг кто-то расплавил и тонкими пальцами смазал черные точки, превратив их в тонкие мазки и закрутив в вихри.
Расплывшаяся Ледибаг, идеально.
Маринетт охватило такое вдохновение, что она понеслась в магазин покупать ткань и краски.
Следующие несколько часов она провела в своей комнате в состоянии опьянения творчеством, совершенно забыв про весь остальной мир и свои проблемы. Она без остатка отдалась созданию оттенков, не останавливаясь даже для оценки промежуточного результата.
Опомнилась она только тогда, когда освещение в комнате стало настолько тусклым, что все краски выглядели будто пропущенными через серый фильтр. Маринетт посмотрела в окно и с удивлением отметила, что солнце уже ушло за горизонт.
Она щелкнула выключателем, и комната озарилась светом.
Атмосфера сразу поменялась, словно это искусственное освещение разогнало магию, заполнявшую комнату до этого. И сейчас Маринетт увидела всё — обрезки ткани, разбросанные по полу, заляпанный брызгами стол и ковёр, темный след от руки на спинке стула… В комнате царил настоящий бардак.
— О Господи… — Маринетт прикрыла глаза рукой. — О ГОСПОДИ! — воскликнула она, впервые замечая свои руки, точнее то, во что они превратились. Та-дам… она не подумала надеть перчатки. И все её некогда белые пальцы сейчас были в черно-серо-красных пятнах а-ля грим зомби к Хэллоуину. А ногти…
Чертыхаясь, она бросилась в ванну и попыталась отмыть руки. Краска потускнела, но всё равно оставалась довольно заметной, особенно под ногтями.
Вот она, цена шедевра, развешанного сейчас над её тахтой. Узор вышел не совсем таким, каким она его изначально представляла, но все равно хорошо: как костер в ночи, с всполохами, бликами и летящими в звездное небо искрами…
Ей захотелось закутаться в свое творение, но она сдержалась — ткань все еще была влажной. Она еще не думала, что будет делать с тканью дальше, но отметила, что размера полотна вполне хватит на платье.
А руки… ну и черт с ними. Это руки чистого вдохновения. Это руки творца, и стесняться их она не собирается.