Солнце вышло покурить

— Лань Сичень? Сичень от неожиданности выронил щетку, которой методично вычесывал пегую кобылу последние минут десять. Однообразные движения, тихое фырканье, глубокое размеренное дыхание и близость благородного животного успокаивала, вводила в своего рода транс. Парню было бы не стыдно признать, что на работу, по идее постыдную для его окружения — подумать только, в его обязанности входит не только чистка, кормежка, но и уборка лошадиного дерьма — он, спустя неделю ездил с гораздо большей охотой, чем в университет, или даже к родителям. За животными было приятно ухаживать. Это напоминало о бабушке и двух ее дрессированных псах. Ритуал того, как она вычесывает их перед особо важными постановками в театре навсегда отпечатался в памяти Лань Хуаня. Как он понял потом, это помогало унять дичайшее волнение, которое просто нельзя было не испытывать, какой бы спектакль это ни был — второй в твоей жизни, или пятьдесят второй. Хуань успел сыграть до смерти госпожи Лань четыре роли, и успокаивал свой тремор он именно так — вычесывая питомцев бабушки. После ее смерти на сцену он не выходил, а собак отправили в питомник. У матери Лань Сиченя была аллергия на шерсть. Он поднял щетку, слегка отряхнул фиолетовую рабочую форму от пыли и пары веточек соломы и обернулся на окликнувшего его человека. Это был мужчина из автобуса. Да что ж такое-то. Тот стоял в фиолетовой форме другого кроя, скорее напоминая врача, чем работника конюшни, и держал в руках небольшую коробку, не больше обувной. Удивление уже практически сошло с его лица и заменилось легкой хмуростью. Этот человек что, все время чем-то недоволен? — Да? — Вот уж кого-кого, но вас я тут точно ожидал увидеть в последнюю очередь. Стажер, значит? — Да… — в голове неожиданно всплыла фамилия «Цзян». Значит мужчина родственник директора. Как же его имя? Что-то такое… плавное, мелодичное даже… — а вы тоже здесь работаете? Вопрос был глупый, ведь форма в определенных цветах и с нашивками характерной эмблемы Пристани лотоса говорила сама за себя, но все же. Господин Цзян прошел чуть дальше, поставил коробку на стойку для инструментов, затем подошел с другой стороны к кобыле, Жасмин, которую Сичень минуту назад чистил. Он хозяйским жестом похлопал лошадь по шее и аккуратно погладил вытянутую морду второй рукой. Жасмин довольно запыхтела и слегка толкнула мужчину головой в руку, выпрашивая ласку. — Я главный ветеринар Пристани Лотоса. Звучит солидно, если не считать того, что вет-врачей на всю пристань четыре с половиной человека. Сичень снова взял щетку, и продолжил аккуратно чистить кобылу, поглядывая на милующуюся парочку врача и лошади. Мужчине явно больше нравилось общаться с животными, чем с людьми. — А почему «с половиной»? Господин Цзян любовно пропустил темную серую гриву между пальцев и только после этого ответил. — Потому что Мо Сюаньюй пока тоже стажер и он считается за половину ветеринара. На самом деле я пришел поговорить о смене рациона животных. Температура падает и в корм нужны добавки. Все в той коробке, включая инструкцию. — Он махнул рукой в сторону стойки для инструментов и Лань Сичень смог выхватить взглядом поблескивающий бейдж. «Цзян Ванинь». Действительно мелодичное имя. — Если что-то пойдет не так или будет непонятно, здание клиники сразу за конюшнями направо. Мой рабочий день до шести, но обычно я сижу дольше. — Спасибо. — Улыбка вышла даже не натянутая. Хотя бы потому, что в этот самый момент Жасмин чуть задрала голову и фыркнула врачу прямо в лицо, приводя в беспорядок его челку и заставляя жмуриться. Она получила за это недовольный взгляд исподлобья и легкий щелчок по носу. Забавно и мило на самом деле. Пара движений щеткой и дневная пыль полностью покинула короткую шерсть пятнистой кобылы. Сичень вернул щетку на ее законное место и с телефоном в руках принялся добросовестно ждать Вэй Усяня. Прошло немного времени, прежде чем он услышал слегка ворчливый голос Цзян Ваниня: — А копыта? — Что? — Копыта. Вы что, уже почистили ей копыта? Тогда просто отвратительно, у нее грязь налипла большим комом к задней ноге. Это вредно. Лань Сичень по глупому моргнул и уставился на мужчину перед собой, что теперь придирчиво осматривал ноги лошади. Он, разумеется, понимал, что тот старше, и не только в плане возраста, но и по положению и имел все права делать ему замечания. И он заботился о благополучии животного, да и вообще… но. Но. Это неожиданным образом даже не задело, а вывело из равновесия. Снова. Только спустя мучительно долгое выжидающее ответа мгновение он выдавил из себя доброжелательно-извиняющуюся улыбку и ответил: — Я жду Вэй Усяня. Я здесь полноценно только неделю и чистить копыта он мне пока еще помогает. Как он сказал, лошади хоть и подпускают меня со щеткой, пока еще слишком плохо знают. Он опасается, что… — Так, ясно. Бесцеремонный мужчина подошел к стойке с инструментами и взял оттуда скребок. Затем он подошел к кобыле сзади, зажал ее ногу между коленей и принялся аккуратно вычищать ипподромную грязь и сухие травинки. — Этот придурок совершенно безответственный. Поверить не могу, что отец приставил к нему стажера, тот со своими «гениальными» идеями не только себя в могилу вгонит, но и ни в чем неповинных животных. Сичень даже сначала не понял, что вообще происходит. Говорили очевидно не с ним и о Вэй Усяне. К тому же, Цзян Ванинь оказался, если он правильно понял это ворчание, наследником всей пристани. Если проецировать это на него самого, как на главного наследника отцовской фирмы, то, что делал Цзян Ванинь сейчас сравнимо было с тем, если бы сам Сичень в компании отца разносил малозначимым гостям кофе. Упомянутый наследник Цзян вычистил задние копыта и заставил под своим зорким присмотром вычищать передние копыта уже Сиченя, как и положено.

***

Та неожиданная встреча закончилась… ничем, на самом-то деле. Они вежливо — не верится, но Цзян Ванинь так все же умеет — попрощались и мужчина унесся по своим важным врачебным делам, оставляя Лань Хуаня в легкой растерянности чистить стойла. То сравнение наследников двух семейных дел все никак не хотело уходить из головы. Отец всегда, стоило Сиченю переступить большой светлый холл компании Гусу, проводил незримую, но жесткую черту. Есть элитное общество, к которому принадлежит Лань Сичень, и есть все остальные люди. До четырнадцати лет это не бросалось в глаза. Точнее нет, Лань Хуань просто не смотрел по сторонам, спокойно живя в свое удовольствие и не особо заботясь о том, что не входило в круг его интересов. Но бывают моменты, которые условно ставят мир на паузу, встряхивают тебя, заставляя придти в себя. Оглянуться. Понять, что мир не такой светлый и радужный, каким ты его хочешь видеть. Розовые очки никогда не бьются сами, их сокрушительным ударом прямо в лицо разбивают обстоятельства. И сколько потом ни пытайся вымыть слезами осколки — поздно. Они слишком глубоко, там, за роговицей и хрусталиком, и на обратной стороне век.

***

Смерть — это то, что бывает с другими. И. Бродский

Легкий кашель не проходил уже несколько месяцев, сразу после того, как госпожа Лань Ю переболела бронхитом. Ей удавалось отговариваться от похода в клинику до тех пор, пока на одной из репетиций у нее не закружилась голова и она не упала с декораций и не повредила ногу. Когда в панике все подбежали на помощь, Лань Хуань резко остановился и поднял ее выпавший платок. У бабушки всегда были белые платки, она вообще не любила темные цвета. Этот платок был черным. Как потом выяснилось, ни один цвет не скрывал кровь так же хорошо. Больница пахла чистотой и… болью. Онкологическое отделение все ей пропитано. Радости выздоровления здесь мало. Лань Хуань с братом сидели в коридоре и ждали взрослых. Лань Чжань в свои одиннадцать был тихим и спокойным ребенком — сейчас сидел еще более хмурый. Когда он отошел за водой, в палату к бабушке прошел врач, но не закрыл дверь до конца. — Госпожа Лань. — Доктор Су, день добрый. Наигранно весело, даже Лань Хуань за дверью это расслышал. Опять бабушка дурачится. Даже в такой ситуации. Она что, не может быть серьезнее? А если с ней что-то…серьезное? Осложнения после бронхита или еще что. — Госпожа Лань, как ваше самочувствие? — Ох, прекрасно, мне уже гораздо лучше! Сколько прошло с нашей последней встречи? Месяца три? Вы похорошели, ах, будь я моложе… — Госпожа Лань, вы не приняли во внимание мои слова касательно вашего здоровья. А я предупреждал, что если не принять меры и не лечь в клинику… видел ваши снимки… распространилась за пределы грудной клетки… О чем они говорят? Лань Хуань немного пододвинулся к щели между дверью и косяком, и весь обратился в слух. — Доктор Су, полгода прошло. И уже тогда лечение было бесполезным. А я не хотела, что бы последние месяцы надо мной тряслись, как над хрустальной. Голос бабушки стал тише и из него пропали озорные нотки. — Скажите, вы ведь так и не бросили курить, верно? Врач дождался утвердительного кивка и укоризненно покачал головой, но спорить не стал. — Доктор Су, сколько мне еще осталось? — Месяц самое большее, что мы можем попытаться сделать. — Жаль, я бы не хотела омрачать день рождения А-Хуаня своей кончиной… Совсем рядом что-то оглушительно разлетелось в дребезги. А-Чжань выронил стакан с водой, что принес для Лань Хуаня. Долго он тут стоял? В голову словно набилась вата, мешая мыслям течь с нормальной скоростью. Следующие две недели и свою первую в жизни истерику он помнит, как в тумане. Кажется, А-Чжань нашел его на полу в больничном туалете и перепугался так, что сам расплакался. День рождения отец не позволил отмечать в палате с бабушкой и дядей Циженем. Лань Хуаню исполнялось четырнадцать, и это должен был быть большой прием и церемония второго имени на следующий день. Все прошло, как и задумывал отец. Дорого, лживо и пафосно. И без бабушки с дядей Циженем. А на следующий день звонок из больницы. Похороны, на которые не допустили актеров театра, в котором играла бабушка — им и поклонникам пришлось толпиться у входа на территорию кладбища. Это выжглось на обратной стороне век, на подкорке мозга: то, как лакированный коричневый гроб опускают в землю и безликая толпа в ослепительно белых одеждах. А-Чжань обнимал дядю и не поворачивал голову в сторону могилы, Цижень прижимал его одной рукой к себе, а вторую держал на спине у Лань Хуаня. Сиченя. Потому что теперь он Лань Сичень везде и для всех. Отец сухо отчитал брата прямо на похоронах, чтобы привыкал к новому имени и взрослой жизни, пусть помнит, как его зовут и кем он является. Они втроем так и стояли особняком ото всех, принимали дежурные бесчувственные соболезнования корыстных дальних родственников, а после дядя увез их к себе домой под недовольный взгляд отца. С четырнадцати лет Лань Хуань четко проводит линию между собой и Лань Сиченем, ненавидит церемонии и пышные приемы, зарекается называть брата вторым именем. В четырнадцать Лань Сичень впервые пробует курить, найдя в бабушкиных вещах тонкие сигареты, которые она курила, сколько Хуань себя помнит.

***

Настроение к концу рабочего дня вообще ни к черту. Хочется спать и увидеться с братом. Он вполне может отпроситься заночевать у Лань Хуаня, но его не хочется отвлакать от учебы, хотя брат бы не возражал приехать к нему. Все еще вспоминается его испуганно-встревоженное лицо, когда А-Чжань пришел в гости вечером вторника и услышал запах навоза. «Брат, скажи честно, куда отец направил тебя работать?» — очаровательный заботливый хмурый ребенок. Если бы Хуань не заверил его что все точно-точно в порядке, тот мог с чувством полной справедливости пойти разбираться с отцом, или с чистой совестью позвонить дяде и с чистой же совестью нажаловаться. Цижень бы снова поругался с отцом и настоял, что бы старший племянник пожил у него. Этого Сичень бы не допустил, да и работа ему в самом деле нравилась. Что бы А-Чжань окончательно успокоился пришлось рассказать о том, что один из его подопечных, Принц, просто напросто перевернул на Хуаня лопату с навозом и тот еще не успел отмыться. Рассказывать на самом деле не хотелось, но история брату понравилась и он подшучивал над старшим братом весь вечер — а потому Лань Хуань ни о чем не жалел. Хотя тот вторник и правда не задался от начала и до конца. Добравшись, наконец, до дома, Сичень устало скинул ботинки и побрел на кухню, что бы первым делом заварить себе кофе. Желудок отозвался болезненным голодом, но из готовой еды нашлось только одиноко лежащее в холодильнике зеленое яблоко. Часы показывали восемь вечера и без того отбивая всякое желание выходить из дома в ближайший магазин или хотя-бы сварить риса. Яблоко было кислым, что скулы сводило, а потому больше половины Лань Хуань отправил в мусорку. Когда в желудок вливалась вторая кружка растворимого кофе, на телефон пришло уведомление. Лань Сичень с удивлением прочитал о том, что его добавили в незнакомую группу. Лань Сичень моргнул. Что? Он же не давал никому свой номер, какая еще группа… Что бы хоть немного внести ясность, он начал читать последние сообщения.

у кого-нибудь есть номер того новенького журавленка-стажера? надо бы его в группу добавить Журавленка? У нас новый стажер? ага да, а ты когда с ним виделся цзян чен? когда относил кормовые добавки в конюшню, а ты свалил хрен знает куда только попробуй еще раз стащить ключи от моей машины, я тебе ноги переломаю. очень страшно, чен-чен, больше так не буду! А-Сянь, ты же не превышал скорость? Води аккуратно, пожалуйста, я за тебя волнуюсь. (⇀‸↼‶) конечно а-цзе не переживай тебе нельзя ♡ (￣З￣) ты опять доводишь сестру животное Твоя привычка давать прозвища просто очаровательна, А-Чен. (⌒▽⌒)♡ вы его видели вообще, похож ведь ну даа а-чен просто очаровательная привычка прямо как тот ЖУРАВЛЕНОК да??? («ಡωಡ») ВЭЙ УСЯНЬ ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ я его и не открывал, я писал Милостивые боги, это же группа с работниками, зачем здесь разводить розовое болото, с твоей, Вэй Усянь, подачи. не злись цин-цзе цзян чен просто забавно выходит из себя (︶▽︶)╭ О, а я знаю этого стажера, очень милый мальчик, Принц опрокинул на него лопату с навозом еще. ААХАХААААХАХААХААА Вэй Ин, ты чудовище, нельзя же смеяться из-за этого. Так кто-нибудь знает его номер? ты идиота кусок, просто посмотри в его личном деле. Может, если он никому не давал свой номер телефона, то он просто не хочет? я гляну, но если меня спалит мадам юй я все свалю на чен-чена нашел!

*Вы добавлены в общий чат «Пристань лотоса»*

Номера все были незнакомые… постойте. Подождите. Стоп. Что? Журавленок?

***

В ту группу он не писал, хотя телефон разрывался от сообщений. Третья кружка кофе никак не помогала хоть как-то переварить ситуацию. А кто бы на его месте не растерялся бы? В чате были далеко не все работники Пристани лотоса, только пятьдесят с небольшим человек, и он стал каким-то магическим образом частью этого негласного общества, проработав всего неделю и даже особенно ни с кем не общаясь. И теперь его называют журавленком и палят о том, что он даже с лошадиным дерьмом справиться был не в состоянии. Было… неловко. Первым порывом было выйти из группы, но он почему-то этого не сделал. Кроме неловкости было… любопытство, пожалуй. Что могут обсуждать в общей группе коллеги по работе? Да еще и в таком неформальном виде. Главный ветеринар, далеко не последний человек Пристани Лотоса, помогал ему вычищать копыта без тени укора или чего еще. Вэй Усянь, так до конца и не понятно, кем он являлся, вел себя крайне непринужденно и возился с Лань Сиченем в первые дни, как с ребенком. Директор вел себя очень доброжелательно, да и остальные немногие показались очень приветливыми. Это было странно. Непривычно. Как… Как в маленькой театральной труппе Лань Ю. Телефон продолжал одиноко вибрировать на подоконнике — за окном снова шел снег — пока парень мыл кружку, затем принимал душ и готовился ко сну. Подумав, что вообще-то пятница и он устал как вол, Лань Хуань решил не читать сообщения вообще, включая чат его университетской группы, только пожелал брату спокойной ночи и завалился в кровать, не заметив высветившееся на компьютере уведомление. Саньду: 3 непрочитанных сообщения