***
Как положено, мы вновь направились на бои без правил, перед этим переодевшись и вновь перекрасив мне волосы в блонд. Теперь у семпая был план по захвату всех находящихся внутри зрителей и участников. Они смогли за короткий срок вычислить каждого человека, да и еще копнуть под них. А этот Фуи удосужился отдельного внимания. Иоши — один из героев — смог с помощью причуды перевоплотиться в того мужичка, который в комнате с компьютерами требовал отчета. О следующем шаге Иоши под маскировкой мне было неизвестно, ведь Нора скрыл эту информацию ото всех, даже от Старателя. Предполагаю, что герой должен будет пробраться в помещение с компьютерами и перекинуть все анкеты и отчеты себе на флешку. Но это только мое предположение. Моя задача та же — драться и еще раз драться. Наставник должен подать знак, после чего я должна свалить из здания и ждать следующих указаний. Но перед этим я должна устроить настоящее файер шоу, направляя внимание зрителей на себя. И только после этого начнется настоящая осада здания. — Готова? — Нора опускает свою горячую ладонь мне на плечо, наклоняясь к лицу. Я киваю, но все равно чувствую некое напряжение, что отдается покалыванием на кончиках пальцев. — Не забывай о том, что я буду рядом с тобой. Нам на подмогу придут другие герои от Старателя. Поэтому не стоит переживать. — Так точно, семпай. Мы прошли в главный зал, который за эти три дня стал как родным. Кажется, я в магазин так часто не бегаю, как сюда. Мы заняли свое место, а после я заметила Аки. Мальчишка тут же прибежал и подсел рядом под неодобрительный взгляд своего отца. Но тот сделал вид, что ничего не видит и был полностью занят разговором со мной. Мы шепотом обсуждали наши прошлые бои, иногда посмеиваясь и ловя грозные взгляды со стороны зрителей. Даже через прорези маски я видела, как они смотрят на нас сверху вниз и с каким-то презрением, словно мы ничто для них. Аки тут же стих, когда Нора-семпай шлепнул меня по затылку. Сначала прошли первые три боя, после чего победителей провели в комнату ожидания для вылизывания своих ран. Третий этап отличался от прошлых своей жестокостью. Ребята использовали причуды на полную, угрожали и разнося все, что видели перед собой. Судье несколько раз пришлось сделать перерыв, чтобы подлатать с помощью квирка бетонный пол и восстановить сетку, что защищала зрителей. Тут же огласили следующий бой. — Мирай Ито и Нобу Такаги. Волосы встали дыбом только от одного имени. Нобу. Нобу. Нобу. Он выходит на арену: высокий, с черными волосами, темными раскосыми глазами и такой знакомой ухмылкой на лице. Я прекрасно помню его выражение лица именно в тот момент, когда вцепилась ему в руку, чтобы защитить Мидорию. Прекрасно помню, как он дрожал от страха и боли, хватаясь за свою руку, которую я чуть не сожгла до угольков. После этого я стала его кошмаром, а он — моим. — Мирай-чан? — наставник слегка дергает за плечо. — Прости, не знал, что он тут будет. Нора Асахири врет и продолжает подталкивать меня в сторону арены. В этот момент я понимаю, что все эти бои — его злобный план преодолеть мою детскую травму и сломать барьер, что сдерживает причуду. Все складывается в пазл: его слова о моей травме, о прошлом, о том, что мои эмоции дают мне полный контроль над взрывами. Нора заставил меня взглянуть своему страху в глаза. Он знал, что мой бывший одноклассник, которому я нанесла травму, будет здесь. Была ли я готова к встрече с человеком из прошлого? Нет. Готова ли я драться с ним, чтобы одержать победу и наконец опустить ту ситуацию, что сжирает меня до сих пор? Я не знаю. На дрожащих ногах выхожу на арену, судья запирает нас в этой клетке. Единственный выход отсюда был перекрыт, да и дадут мне сбежать отсюда? Теперь я жертва, а Нобу Такаги хищник, готовый разорвать меня. Но на этой арене я не маленькая Казуми с каштановыми волосами, а Мирай Ито, участница, не отличавшаяся от остальных. Я смогла успокоиться, понимая, что мой бывший одноклассник не узнал меня. — Начали! — не сразу замечаю, как судья дает знак о начале боя и на одних инстинктах уворачиваюсь от атаки. Причуда Нобу — змеи, которых он выпускает из своих рук. Многие в классе боялись его, кто-то же восхищался. Но никто, кроме меня, не знал, что все его змеи ядовиты. Несколько раз в школьные годы мне приходилось попадаться под клыки его змей. Я тогда боялась говорить об этом брату и кому-либо еще. Смог ли он развить свою причуду до смертельного яда? Одна из змей зашипела, когда я подорвала ее. Руки совсем не слушались, меня все еще била крупная дрожь, заставляя на ватных ногах отступать дальше от Нобу и приближаться к сетке, чтобы сбежать. — Знаешь откуда у меня этот шрам? — парень выпускает еще одну змею, от которой я смогла увернуться и сделать перекат в сторону. Та опасно зашипела, ползая вокруг, готовясь атаковать, когда я откроюсь. Я боялась смотреть парню в глаза, поэтому не отводила взгляд от змеи, пытаясь выровнять сбившееся дыхание и взять себя в руки. Наставник стоял за сеткой, не отводя своего взгляда от моего лица. Он ждал, когда я освобожусь от оков страха. Ждал, когда смогу взять свое тело под контроль и победить Нобу. Гадкая тварь. — Однажды одна девчонка схватила меня за руку, защищая одного беспричудного отброса. Она даже причудой пользоваться не умела, зато хотела защитить того парнишу, представляешь? Перед глазами вновь та страшная картина, которая мучила меня в детстве: толпа смеющихся ребят и во главе стоит Нобу. Сначала он улыбался, а после орал от боли. Его крики, казалось, все еще эхом раздаются в моей голове. А змей становится все больше и больше, окружая меня и заставляя как кролика прижиматься к сетке спиной. Из ладоней повалили искры, покрывая кожу легкими ожогами. Все уходит из-под моего контроля. — Знаешь, почему я рассказываю тебе об этом, Мирай? — он делает шаг вперед. Еще один и еще. Протягивает свою уродливую руку прямо к моему лицу. Когда он подошел так близко ко мне? Что он делает? Все внутри меня переворачивается только от одного его взгляда. Ладони искрятся еще сильнее, опаляя руку. Теперь я поняла, почему он поднял эту тему. — Потому что ты сама прекрасно знаешь историю этого шрама. Ты и есть его создатель, Казуми Бакуго, — он выплевывает мое имя так громко, что в ушах закладывает. Кричит, смотря на меня с отвращением, протягивает свою руку и со всей силой сжимает мое плечо. У меня нет сил, чтобы освободиться. Я не могу сопротивляться ему. — Что? Казуми Бакуго? — Ее же представляли как Мирай Ито! — Неужели эта та из телевизора? — Ты имеешь ввиду спортивный фестиваль Юуэй? — Она же тогда заняла четвертое место! Да, похожа. Что она тут делает? Зрители подрываются со своих мест, а мой самый главный враг вытягивает пистолет из-под футболки, направляя свое дуло мне в лоб. Я не могу сдвинуться с места, бессильно наблюдая за тем, как его палец направляется на курок. Перед глазами пролетает вся жизнь. Неужели это мой конец? Но я ведь могу двигаться! Ради Кацуки. Ради Изуку. Ради Шото. Ради себя. Я могу… — Сдохни, тварь, — он спускает курок, наслаждаясь моей реакцией, но из последних сил я успеваю уклониться. Пуля попадает в плечо и выходит с другой стороны, образуя сквозную рану. Сил хватает только на то, чтобы вытянуть здоровую руку и взрывной волной отбросить парня от себя. Аки, ранее наблюдавший за боем, неожиданно вскакивает со своего места по направлению ко мне и забегает на арену, минуя металлическую сетку. — Аки! Нет! — подрываюсь с места, пытаясь остановить мальчика. Нобу вновь направляет дуло пистолета на меня. Бах. Тело мешком падает под мои ноги. Я чувствую каждую каплю, что упала на холодный бетонный пол во время боя. Я чувствую каждую частичку своего тела, каждый волос на своем теле. Я чувствую гнев. Неконтролируемый и неугасающий внутри меня. Он болезненно сдавливает грудь, не даёт сделать и вдоха. Все кричат и подрываются со своих мест, а перед глазами только Аки. Тот самый мальчик с милыми веснушками на пухлых щеках. Он же совсем ребёнок! Теперь он лежит передо мной в луже собственной крови, что начинает растекаться. Пуля попала в грудь. Нобу смеется. Громко, заливисто, хватаясь руками за свое лицо. Он продолжает что-то говорить мне, но в ушах лишь звон. Неужели я не смогла защитить его? Подползаю ближе и дотрагиваюсь до маленькой ладошки. Она была еще теплой, но Аки не двигался и не подавал признаков жизни. Раздался грохот и несколько героев врываются в помещение, разбив окна и разнеся решетки. Капли нитроглицерина на моем теле вспыхивают так легко, как спичка. И не только на моем теле. — Я вас ненавижу! Всех вас! Вы последние твари! — кричу, разрывая своё горло. И я все еще чувствую каждую каплю нитроглицерина на поле боя, что взрывается по моему желанию и вызывает хаос среди зрителей. — Ненавижу! — кричу из последних слов. И весь зал начал тонуть в взрывах и огне, вызванные моей причудой. Я вас всех взорву, всех закопаю под каменными плитами! Как вы закапывали будущее бедных детей, которые не видели яркого света! Языки пламени доходят до всех людей, которые наблюдали за своим последним в жизни боем. Огромная каменная плита падает где-то рядом со мной, но силы покидают меня также быстро, как жизнь покидает всех людей в этом проклятом здании. — Искра! Вставай, быстрее, — кто-то начинает тянуть меня за руку, заставляя подняться на ноги, которых я не чувствую. Я вновь падаю на холодный пол. — Нет, Аки. Его надо забрать. Эй, Аки, вставай. Нам надо идти. Продолжаю словно в бреду тянуться к нему. Мне кажется, что он улыбнулся мне, его глаза вновь засияли и я наконец схватила его за ручку. — Казуми! — раздаётся крик прямо над головой. Меня хватают за талию и рывком поднимают в воздух, заставляя отпустить еще теплую руку. После чего я теряю сознания, все еще видя перед собой маленького улыбающегося мальчика.***
Тодороки вновь сидит в ее палате, наблюдая за тем, как дрожат длинные ресницы и как маленькие руки, покрытые ожогами и бинтами, судорожно сжимают одеяло. Казуми спит, но периодически вскрикивает во сне, заставляя Тодороки каждый раз вздрагивать. Крик боли и страха разрывает что-то внутри него на множество осколков. Бакуго все еще спит, даже не представляя, кто все это время наблюдал за ней. Тодороки даже нашел в этой больнице аппарат с напитками и вновь принес ей ту самую коробочку с клубничным молоком. Он надеялся, что когда она проснется и увидит эту коробочку на своем столике, то успокоится и он больше не услышит эти мучительные крики. Перед глазами все еще стоит ужасающая картина — разваливающиеся стены и потолок, напуганные люди и она. Хрупкая. Маленькая. Он даже не узнал ее со светлыми волосами, но карие глаза, слегка отдающие красным оттенком, он никогда не забудет. Казуми сидела посреди арены, смотря вперед безжизненным взглядом. Огонек в ее глазах потух, как и в глазах мальчика, что мешком лежал перед ее коленями. Но все еще дышал. В тот момент девушка смотрела на Тодороки огромными от страха глазами и пыталась оттолкнуть его от себя. Неужели он заслужил это? — Нет, не трогай меня! — она вновь кричит, но теперь страшный сон заставляет ее открыть глаза и вскочить с места, судорожно вздыхая. Хрупкие плечи и тонкие руки дрожат от страха, который перенесла девушка. Шото тут же хватает ее за ладони, заставляя смотреть в глаза. — Бакуго, успокойся. Он больше успокаивал себя, чем ее, ведь она молча плакала, сдерживаясь из-за всех сил, чтобы не зареветь в голос. Казуми все ещё не обращала на него внимание, смотря в одну точку перед собой. Бинты на руках и на правом плече окрасились в красный. — Казуми, посмотри на меня, — просит Тодороки, аккуратно поднимая ее голову вверх. Кажется она приходит в себя. — Тодороки? Что ты тут делаешь? — хватает его за плечи, стараясь сдвинуться с места и встать с кровати. Но он не даёт этого сделать. Наоборот, укладывает назад на подушку, поправляет спавшее с нее одеяло. — Тот мальчик жив. Я вытащил вас двоих из-под завалов. Ему вовремя оказали первую медицинскую помощь. Сейчас он в реанимации, но скоро его должны будут перевести в палату. — Аки жив? Боже. Тодороки… Спасибо. Спасибо тебе большое. — М, — не зная что ответить, парень просто кивает ей. И этот жест ее успокаивает. Она расслабляется, переставая сжимать бедное одеяло в своих руках. — Что случилось тогда? — Я не знаю. Тот парень, который приставал ко мне в прошлый раз в больнице. Он… Он узнал меня, раскрыл мою личность перед всей толпой и попытался отомстить. Потому что… — Я знаю почему. — Ах, точно. Тогда в USJ ты видел мои воспоминания. Как и я твои, — Казуми нервно рассмеялась, закрывая лицо руками. Тодороки прекрасно помнил ту маленькую и заплаканную девочку. Теперь Бакуго была в точности похожа на себя в детстве. — Я помню, как ты спасала маленького меня от отца, — парень пересел со стула на койку девушки, чтобы убрать ее руки от лица. Бинты впитали в себя кровь и прилипли к свежим ожогам, а Казуми, не чувствуя боли, сжимала их в кулаки. Тодороки попытался переключить ее внимание на что-то другое. — Да. После этого мне пришлось всю неделю болтать с психологом, потому что причуда того злодея была специфическая. Тодороки аккуратно обхватил ладони девушки, убирая от лица и опуская вниз. Пальцами он разжал сжатые кулаки, опустил их на колени девушки, чтобы она больше не причиняла вред себе. Казуми смотрит на него, не отводя поражённого взгляда. Эта забота была ей приятна, она этого не скрывает. Неужели три дня, проведенных с сумасшедшим семпаем, так отразились на ее эмоциональном состоянии? — Тодороки-кун, я хотела сказать тебе кое-что. Взрыв. Бакуго прерывается на полуслове и вновь подскакивает от страха. Они видят в окне лишь дым и горящие здания. Неужели на Хосю напали? Тодороки вскакивает с места, но перед этим заставляя Казуми вновь лечь на подушку и укрывает ее. — Отдыхай, герои справятся с нападением. — Подожди! — парень замирает у двери, оборачиваясь к девушке. — Ты же после этого обязательно придешь? — Да. Медсестра, поменяйте ей бинты, пожалуйста.