Нелегко быть избранным

Возможно, Вольфрам бы промолчал, если бы знал, к каким последствиям приведут его сегодняшние действия и слова. Но огненный лорд не очень-то отличался выдержкой, когда дело касалось его жениха. Накануне переговоры Юури и Сарареги затянулись, и молодой король не пришел ночевать в их с Вольфрамом спальню. Ничего криминального. Несмотря на то, что Сарареги был бы не против и более щекотливых игр, дело ограничилось шахматами и политической болтовней. Огненный лорд понимал прекрасно, что король не станет унижать его ложью, но воздух вокруг Вольфрама кипел и взрывался от ревности и обиды: зная характер мадзоку и его отношение к мнимому сопернику, Юури категорически запретил ему появляться в зале переговоров. Поэтому, стоило юному правителю открыть дверь, как в него полетели все предметы, подвернувшиеся разгневанному мадзоку под руку. – Слабак!!! Изменщик!!! Ненавижу тебя!!! Такое случалось и раньше, но на этот раз явно Вольфрам перегнул палку. В гневе он не заметил, как швырнул в жениха глиняную статуэтку, которую подарила ему их дочь. Девочка сделала ее своими руками и со всей нежностью, на которые способно только невинное сердце, преподнеся подарок на 16-тый день рождения мао. – Ой!!! – во взгляде мадзоку читалось раскаяние, но статуэтка уже рассыпалась на куски. В ту же секунду яркое голубое пламя отбросило Вольфрама на кровать. Мадзоку замер в ужасе. Так и есть – грозная фигура мао приближалась к нему. Один жест владыки – и с Вольфрама сорвало рубашку. – Прости, любовь моя, – эти слова прошептало сердце, но упрямство и гордость фон Бильфельда не позволили извиниться вслух. – Вольфрам фон Бильфельд! – гремел голос, от которого нутро демона переворачивалось и стыло. – Ты переполнил чашу моего терпения. Ни один мадзоку на свете не имеет права так говорить с королем. И ни один мадзоку на свете не имеет права обижать мою дочь. – Нашу дочь, – на автомате поправил Вольфрам. Мао стоял над ним, сжимая в руке ремень: – Ты воин и наследник престола! Если ты не в состоянии обуздать свой дурной характер, мне придется тебе помочь. Вольфрам хотел возмутиться, но, представив плачущую Грету, собирающую осколки своего подарка, серьезно взглянул на мао и, кивнув, добровольно лег на живот. Мао на секунду замер, словно раздумывая. Он ожидал, что Вольфрама придется брать силой, внезапная покорность слегка остудила монарший гнев, но все же мадзоку зашел слишком далеко: его разнузданность грозила бедой Шин-Макоку и всем, кого защищал владыка. Несмотря на взбаломошность, Вольфрам был опытным офицером и не раз преодолевал боль, но гнев мао был слишком тяжел для него. Даже огненная мареку не могла защитить своего лорда: суровая рука властелина легко пробивала магическую броню, оставляя в ней глубокие рваные раны. Удары сыпались один за другим. Хлесткие. Жгучие. Вытягивающие душу. Хуже всего, что за руку, которая их наносила, Вольфрам без раздумий отдал бы не только жизнь, но все, что у него было: титул наследника, мать, братьев, всю свою демонскую суть без остатка. Ему хватило гордости не кричать. Он лишь вздрагивал и тяжело дышал, моля истинного, чтобы мао остановился прежде, чем у него закончатся силы и он позорным образом начнет вопить на весь замок. Но владыка не думал останавливаться, видимо, Вольфрам действительно достал его своей ревностью, раз Юури, всегда оберегавший жениха от заслуженной ярости мао, не пришел его защитить. Боль отдавалась звоном в ушах. Сознание демона начало расплываться. Пара особо жестоких ударов вырвала из него стон. Сердце стучало глухо, готовое остановиться в любой момент… Когда все закончилось, сильная ладонь легла ему за затылок и уставший голос прошептал в ухо: – Надеюсь, ты хорошо усвоил урок. Мне не хотелось бы повторять. – Да, владыка, – выдохнул мадзоку, пытаясь справиться с дрожью. Мао исчез. Вымотанный Юури мирно сопел под боком. – Слабак, – с нежностью произнес Вольфрам, натягивая на жениха одеяло. Хорошо, что король Шин-Макоку никогда не помнит, что именно творит пробудившийся мао. Мадзоку с трудом поднялся, пытаясь найти рубашку. В глазах потемнело от предпринятых им усилий. Тем не менее, он заставил себя одеться и аккуратно поднять разбитую статуэтку. Хоть Вольфрам и расплатился за свой поступок, ему не хотелось бы расстраивать Грету, тем более, что Юури, узнав про испорченный подарок, скорее всего обо всем догадается и – не приведи истинный – начнет жалеть его на глазах у всего двора. Вольфраму нужна помощь того, кто сумеет сдержать тревогу и не задавать лишних вопросов. Во всем замке лишь один мадзоку годился на эту роль. Конрад еще не спал, занятый мыслями о том, как защитить Юури и Шин-Макоку от излишней прыткости короля-соседа. Непривычно задумчивый и притихший Вольфрам появился у него на пороге со сломанной статуэткой в руках. – Я случайно разбил подарок Греты, ты мог бы его починить? Несмотря на недоумение, Конрад и впрямь не стал задавать вопросов. Поразмыслив некоторое время, он вспомнил про клей, который однажды прихватил на Земле. Маленький желтый тюбик дождался своего часа – три минуты и статуэтка была как новая. Внимательный взгляд мог бы обнаружить тонкие трещины, но ни Юури, ни горничные, приходившие прибирать их спальню, не отличались особой наблюдательностью. Остается надеяться, что Грета не станет пристально разглядывать свой подарок, тем более, что девочка выросла и давно уже предпочитала спать отдельно от приемных отцов. – Спасибо, брат, я знал, что на тебя можно рассчитывать. Вольфрам обнял его и исчез так же внезапно, как появился, оставив потрясенного Конрада теряться в догадках о неизвестно откуда свалившейся на него нежности младшего брата. Но Вольфрам прав: что бы ни случилось, Веллер не задает вопросов, он все понимает сам. Сарареги гостил в Шин-Макоку около месяца. Целыми днями Юури был занят, показывая соседу столицу, придумывая развлечения и организуя праздничные гуляния и обеды. Возвращался он поздно, практически мгновенно падая на кровать и засыпая. Вольфрам изнывал от ревности, однако после случившегося не закатил королю ни единой сцены. Чтобы хоть как-то унять тревогу, он устраивал тренировки и смотры войскам, изучал территорию, с каждым днем все дальше уезжая от замка. Его солдаты падали от усталости, но сам он как будто никогда не ведал этого чувства. Спустя некоторое время он перестал приходить в их спальню, вернувшись в комнату, которую занимал еще до появления Юури. Король знал, что жених страдает, но не мог рисковать шатким миром, воцарившимся между королевствами. Сил на объяснения не хватало, и он решил, что поговорит с Вольфрамом позже, когда Сарареги надоест питать иллюзии на их счет и он удалится к себе на родину. И вот этот день настал. Юури едва дождался, когда экскорт Малого Шимарона скроется из вида, и наконец-то выдохнул с облегчением. Отмахнувшись от Гюнтера, который набросился на него с объятиями в честь удачно проведенных переговоров, и Гвендаля, пытавшегося затащить короля в библиотеку, чтобы тот немедленно приступил к ученым занятиям, как это пристало истинному правителю, он помчался искать того, чей образ ни на секунду не выходил у него из головы. Однако найти Вольфрама оказалось не так-то просто: мадзоку осматривал войска на границе и вернулся в столицу только спустя два дня. Юури встретил его, сияя от радости, однако Вольфрам, отвыкший от королевского внимания, смущенно кивнул и, сославшись на усталость, удалился в свои покои. В их общую когда-то спальню он так и не пришел, и Юури, напрасно прождав весь вечер, сам наведался к жениху. Вопреки ожиданиям, спальня Вольфрама больше походила на обычную комнату в казарме, чем на покои капризного красавца или лорда-наследника. Комната Конрада была примерно такой же, и по сравнению с ними земная спальня самого Юури гораздо больше напоминала королевский чертог. Король задержался на пороге, по привычке ожидая огненных шаров от ревнивца-мадзоку, но ни их, ни знакомой тирады про жениха-изменщика не последовало. Вольфрам смотрел на него удивленным уставшим взглядом, в котором лучились благодарность и теплота. Это было выше его королевских сил. – Ты издеваешься?! – Юури сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не закатить жениху сцену в стиле королевского советника. Вольфрам обиженно фыркнул, но спорить не стал: в любой момент гнев Юури мог обернуться голубым свечением, а иметь дело с рассерженным мао Вольфраму не хотелось. – Что не так, ваше величество? – Что не так?!! Ты еще спрашиваешь?!!! Что происходит, Вольф-тян?!!!! С каких пор ты стал таким смирным?!! С каких пор ты называешь меня «ваше величество»?!!!! С каких пор у тебя отдельная комната?!!! И с каких пор ты спишь вот в этом?!!! – Юури указал на скромную, наглухо застегнутую пижаму Вольфрама. Мадзоку молчал, чувствуя, как его щеки наливаются краской. Ни одного адекватного ответа не приходило ему в голову, ему было больно от того, что Юури расстроен, но он совершенно не знал, что делать. – Ладно, – сказал он. – Если ты настаиваешь, я снова перееду к тебе. – А ты сам не хочешь? – грустно спросил король. От его интонации что-то внутри демона мучительно сжалось. – Прости, у меня правда дурной характер. Я не хотел расстроить тебя. Нет, все. Вольфрам, который на ровном месте просит прощения, – это уже что-то из ряда вон выходящее. Тут что-то не так. Его наверняка снова заколдовали или истинный король испытывает их дружбу. – Пойдем, – Юури решительно схватил жениха за руку и потащил к Гвендалю, пусть умный старший брат разбирается, что случилось с упрямым мадзоку. – Со мной все в порядке, – устало твердит Вольфрам, но никто из присутствующих ему не верит. Их усилия сведены на нет. Промучавшись весь вечер, ни Гвендаль, ни Ульрике, ни даже Мурата не обнаружили в сознании Вольфрама ни следов колдовства, ни присутствия Истинного. И все же для каждого очевидно, что тот Вольфрам, которого все они знали, и тот, которого видели перед собой, – разные существа. И только Конрад молчит, внимательно наблюдая за братом. – Быть может, стоит спросить у мао? – предложил он, когда все присутствующие снова зашли в тупик. – У мао?!!!! – это имя единственное никому не пришло в голову. – Конрад, не смей!!! – Вольфрам дрожал от негодования, чувствуя, как в его руке рождается огненный шар. До Веллера шар так и не долетел, через несколько секунд растворившись в воздухе, зато огненный лорд пошатнулся, едва не потеряв сознание. – Вольфрам, что с случилось с твоей мареку? В отличие от среднего брата старший слишком дотошен, если он примется за допрос, то промолчать не получится, а Вольфраму ой как не хочется рассказывать правду, тем более прилюдно. – Со мной все в порядке, – отчетливо произносит он. – Можно поговорить с тобой? – эта фраза обращена к Юури. – Наедине. – Конечно. Они ушли в их общую спальню, оставив других терзаться сомнениями и тревогой. Краем глаза Юури заметил, что Гюнтер близок к истерике, а бывшая мао в слезах повисла на плече у старшего сына, но королю Шин-Макоку пока не до них. Он слишком взволнован, ему страшно, что дух владыки может быть причиной странного поведения друга. И что случилось с огненной силой Вольф-тяна? Слишком много вопросов – видит истинный – он заставит Вольфрама рассказать правду. – Говори, – потребовал Юури, как только за ними закрылась дверь. – Это не стоит твоих тревог, – начал было Вольф-тян. – Вольфрам фон Бильфельд! – Юури сам напугался стальных нот, неожиданно прозвучавших в голосе, еще больше напугала реакция друга. Он точно видел, как в изумрудных глазах промелькнула паника. – Ты боишься меня?! – как можно мягче добавил король. – А должен? – осторожно спрашивает мадзоку, мысленно настраиваясь встретиться с голубым сиянием. – Вольф-тян, пожалуйста, я с ума сойду от тревоги. Конрад прав? Я тебя обидел? Ему действительно больно от этой мысли. – Хорошо, – вздыхает Вольфрам. – Но ты зря беспокоишься. Я сам виноват. Я разозлил тебя, пробудив дух мао. – Что я сделал? – Ты совсем ничего не помнишь? – Вольф-тян, пожалуйста, я должен знать. Что я сделал? – Провел воспитательную беседу. Щеки Вольфрама горят от стыда, и Юури догадывается, что именно означает эта фраза. – Я должен увидеть, – решительно говорит он. Вольфрам вспыхивает еще сильнее, но, наткнувшись на серьезный взгляд короля, не сопротивляется, позволяя стянуть с себя верхнюю часть пижамы и развернуть спиной. – Прости, – из глаз короля готовы пролиться слезы, ему невыносимо видеть творение своих рук. – Больно? – он осторожно прикасается к Вольфраму, мадзоку вздрагивает и его тело покрывается огненной оболочкой. Юури отчетливо видит рваные дыры в золотой броне друга. – Нет. Не больно. Юури чувствует ложь, но предпочитает молчать, зная о болезненной гордости друга. – Вот почему твоя мареку ослабла. Нужно было пойти к Гизеле. – Чтобы весь дворец знал, что я получил от мао? – фыркнул Вольфрам. По крайней мере, мадзоку снова стал похож на себя. – Ты ушел из-за того, что я сделал? – Ты был занят с Сарареги, я не хотел мешать. – Так было нужно для Шин-Макоку. Прости. Я не должен был оставлять тебя, но у меня не хватило решимости... Я на самом деле слабак. – Нет, Юури. Ты очень сильный. Я не обижаюсь, все хорошо, правда. Король обнял его за талию и на секунду прижал к себе. Вольфрам замер, боясь случайно оттолкнуть человека, ради спокойствия которого он пережил бы этот месяц снова и снова. – Я помогу тебе, – руки Юури аккуратно прикасаются к ранам, изгоняя боль, мучившую его столько времени. Вольфраму легко и спокойно. И неожиданно тепло от голубого сияния, обнявшего тело. – Какой ты милый. Стоит почаще напоминать тебе твое место. – Зачем ты здесь, владыка? Разве я разозлил тебя? – Меня пробуждает не только злость. – Что ты…., – Вольфрам развернулся, и слова замерли у него на языке, когда он увидел, какое оружие на него направленно в этот раз. – Ты побледнел, любовь моя, – насмешливо произнес мао. – Боишься? – Ты не причинишь мне вреда. Юури не даст меня в обиду. – Неужели? – лукаво ухмыляется владыка. – А в прошлый раз? – В прошлый раз ты поступил справедливо, – видит истинный, Вольфраму тяжело это признавать, но почему-то он уверен, что врать мао бессмысленно. – Ты хорошо учишься, любовь моя. И мне жаль, что ты боишься. Сердце демона бьется, как в первый раз перед битвой. Ему действительно страшно, но от фразы «любовь моя» в животе распускаются васильки. Он опытный воин. Наследник престола. Ему нельзя отступать. Хорошо, что Юури никогда не помнит, что творит пробудившийся мао. – Ты не причинишь мне вреда, – решительно повторяет Вольфрам, делая шаг навстречу и целуя владыку. – Ты дерзок, любовь моя. Один жест и мадзоку чувствует под собой королевское ложе. Он невольно морщится, когда его спина касается простыней. Несмотря на старания Юури, его ранам нужно время, чтоб затянуться. – Прости, что повредил твою мареку, но тебе не стоило защищаться. – Я не хотел защищаться, владыка. Но я не мог одновременно сдерживать броню и терпеть удары. Я воин и не мог позволить себе орать на весь замок. – Значит, тебе есть чему поучиться, – в глазах мао горят лукавые огоньки, щеки Вольфрама мгновенно заливаются краской. – Тяжело быть избранным, но ты справишься, в тебе достаточно силы. – О чем ты, владыка? – Брось, любовь моя, ты же не думаешь, что Юури действительно случайно ударил тебя по левой щеке. Вольфрам отводит взгляд, но мао слышит, как сердце демона отплясывает какой-то дикий торжественный танец. – Оставайся собой, Вольфрам фон Бильфельд, – сильные руки аккуратно развернули его и нежно скользят по спине. – Но не переходи границ, я не хочу больше причинять тебе боль. Ты понял меня? – Да, владыка, – голос Вольфрама немного дрожит: ему нелегко сдерживать бурлящий поток собственных ощущений. – Я дам тебе защиту, любовь моя, не пользуйся ею по пустякам. Мао целует его в затылок, и от голубого свечения Вольфраму становится жарко. Боль уходит окончательно, мадзоку чувствует, что его силы вернулись. – До встречи, любовь моя, – отстраняется мао. – Ты уходишь?! – в голосе мадзоку прорываются знакомые капризные ноты. – Не переходи границы, любовь моя, – с улыбкой напоминает мао. – Ты еще слишком слаб. Я не хочу навредить тебе. А Юури еще не готов. Вольфрам разочарован, но он тоже не уверен, что выдержит то цунами, которое способен обрушить на него мао. – Я вернусь к тебе. В нашу первую брачную ночь, – ласково шепчет мао, в последний раз целуя королевского жениха. Секунда и Юури мирно сопит под боком. Вольфрам задумчиво улыбается. Хорошо, что король не помнит, что творит пробудившийся мао. Он проспал все утро и вышел из спальни только к обеду. Юури успел предупредить присутствующих, что Вольфрам пережил поединок с очень сильным противником, но теперь все хорошо, и не стоит задавать огненному лорду лишних вопросов. Вольфрам ловит на себе любопытные взгляды, но даже Гюнтер изо всех сил старается промолчать. – Доброе утро, Вольфрам, мы ждали тебя. Мы рады, что ты в порядке, – старший брат едва сдерживает тот миллион вопросов, что в любой момент готовы сорваться у него с языка. Но Конрад опережает, обняв Вольфрама и прошептав ему в ухо: – Прости, я не хотел выдавать тебя, но тебе нужна была помощь, а ты не мог попросить ее сам. Младший кивает: что бы он ни думал по этому поводу, но Веллер видит его насквозь, не хуже самого мао. – Как трогательно!!! – Гюнтер готов рыдать, бывшая мао сияет от гордости за своих сыновей, Юури счастлив, что все, наконец, наладилось. – Достославный король Шин-Макоку!!! – семейное воссоединение прервано посланником из Малого Шимарона. – Мой правитель Сарареги приглашает тебя присоединиться к великим празднествам в честь своего дня рождения! Посол едва успевает одернуть руку: кипящий водяной шар обрушивается на несчастный листок бумаги. – Изменщик! – злобно сверкнув глазами, Вольфрам разворачивается и резким шагом направляется на конюшню. Скрыться быстрее, пока он опять не натворил дел, обрушив на голову будущего супруга кипящий душ. Но строгий окрик Юури останавливает его. – Вольфрам фон Бильфельд! Не вздумай сбежать! Ты нужен мне в Малом Шимароне. Еще один водяной шар с шипением растекается под ногами мадзоку. – И во имя истинного, держи себя в руках, я не хочу, чтобы наши соседи пострадали от кипятка. – Как угодно, ваше величество. Прошу меня извинить, милорд, – совладав с собой, Вольфрам одаривает посла легким поклоном и удаляется на конюшню. – Он точно не заколдован? – с сомнением произносит Гвендаль. – Не тревожься так, старший брат. Что бы ни случилось с фон Бильфельдом, он сейчас под защитой мао. – Ты уверен, Мурата? Очки мудреца загадочно поблескивают. – Мальчики выросли, Гвендаль, на этот раз они разберутся сами, – Конраду не нужно ничего спрашивать, своих воспитанников он понимает без слов. – Ты справишься, любовь моя, – голос мао звучит в голове Вольфрама. Голубое сияние мягко обнимает мадзоку.