Девушка стоит на дороге. Асфальт под её босыми ногами мокрый — наверное, недавно прошёл дождь. Вокруг темно, пустынно и тихо. Настолько, что, несмотря на то, что это проезжая часть, ни одной машины не слышно даже вдалеке.
Волосы спутались и одним большим комком лежат на голове, плечах, лопатках. Одежда порвана и, словно бельё на просушке, развивается от ощутимого ветра, неоформленным мешком скрывая нагое тело.
Длинные костлявые руки безвольно болтаются вдоль хрупкого тела, а ноги еле передвигаются, с едва различимым шарканьем смещаясь на несколько ничтожных сантиметров.
Кажется, что несчастная вот-вот упадёт безвольной тушей, и найдут её лишь на утро, в лучшем случае, полуживую. Но она продолжает свой путь, известный только ей, становясь похожей на заблудшего призрака, что скитается в поисках тела, в которое можно вселиться.
Тишина начинает настораживать. Она давит до звона в ушах и темноты в глазах. Сводит с ума, заставляя вслушиваться в себя и ещё больше уходить на дно. Но что это? Шум автомобиля? Почему так близко? Его же не было рядом. Или?..
Рёв мотора пугает птиц, и те, недовольно крича, покидают насиженные места. Девушка идёт вперёд, не оборачиваясь, будто не слыша приближающейся машины. Но она всё ближе, и водитель явно не собирается объезжать идущего впереди человека. Осталось всего несколько сотен метров. Десятков. Ещё чуть-чуть, и…
Девушка резко отпрыгивает в сторону, но спотыкается и падает. Автомобиль разворачивается и продолжает наступление. Не в силах подняться, темноволосая пытается отползти, однако силы явно не равны. Машина настигает её в долю секунды. Животный страх отражается в женских глазах, когда становится уже слишком поздно.
***
Девушка резко оседает на полу, закрывая рукой рот, чтобы не закричать. Отдёргивает её, спустя время, ведь понимает, что прокусила палец до крови. И, почему-то, пережитое ночное видение волнует больше, нежели то, как завтра она будет объяснять укус. Более менее придя в себя, Грейс поднимается на ноги.
Тихо, почти на цыпочках, Бакет направляется на кухню. Во рту у неё Сахара, которую срочно нужно залить водой. Желательно, конечно,
чем-нибудь покрепче, но дома этим «чем-нибудь» может быть только пузырёк со спиртом, да и то, далеко не полный.
Трясущиеся пальцы, с выпирающими отовсюду костями и сухожилиями, аккуратно, чтобы не разбить, обхватывают стакан с предварительно налитой водой. Руки всё ещё дрожат, даже когда она подносит посуду к тонким губам, и риск разбудить всю семью звоном бьющегося стекла возрастает.
Утолив жажду, уже было собирается возвращаться обратно и досыпать остаток ночи, но взгляд её натыкается на собственное отражание в оконном стекле. Глазами Грейс скользит по
отвратительным для себя чертам собственного лица и еле сдерживается, чтобы не ударить кулаком по гладкой, отражающей поверхности. Чёрт возьми, как же она себя
ненавидит.
***
Старые деревянные ступени пронзительно скрипят, стоит Бакет наступить на них. Спешно сбегая по ним, она накидывает на себя кусок ткани, который раньше, видимо, был курткой,
что, скорее всего, старше самой девушки. Быстро обувшись, Грейс выскакивает за дверь, не заботясь о том, разбудила она кого-нибудь или нет.
Девушка буквально
убегает из дома, который, кажется, никогда не был для неё родным. Она не хочет видеть лица близких, слышать их голоса, чувствовать их присутствие. Всё, чего хочет Грейс — это
умереть. И ей плевать, как. Просто хочется, чтобы всё
Это закончилось. Жуткая бедность, из которой она никогда не выберется; нелюбимая работа, на которой платят гроши, но на которую
надо ходить, чтобы хоть на что-то жить; пресловутая надежда на то, что будет лучше, но которая уже давно
сгнила в ней, хоть и должна была сделать это последней.
Всё. И Бакет бы с радостью свела счёты с жизнью, если бы не одно «но». Её семья.
Папа, который единственный, помимо неё, приносит в дом хоть какие-то деньги. Мама, которая, не смотря ни на что, продолжает вымученно улыбаться, повторяя, что «с капустой вкуснее всего капуста». Бабушки и дедушки, которые всеми силами цепляются за остатки своих дней, хоть и гордо не показывают этого. Чарли, который всё ещё остаётся невинным ребёнком, верящим в добро и справедливость.
Семья для Грейс — всё
потому что больше ничего нет. Она удерживает её в этом мире, одновременно с этим, утягивая на самое его дно.
Задумавшись, чуть не проходит мимо обшарпанной двери дешёвой забегаловки, где ей удаётся раздобыть мизерные, но всё же деньги. Постояв перед входом, она яростно пинает пустую банку из-под пива и заходит внутрь.
