— И что это сейчас было? — улыбается Головин и чуть отстраняется от Николь, заглядывая в ее зеленые глаза и собирая в созвездия веснушки, разбросанные по щекам и аккуратному носику.
Хотя, нет смысла таить то, что его сердце буквально устроило танец в грудной клетке, пытаясь вырваться из оков и соединиться с той, которая так его тревожила. От одного только касания возникало ощущение, что за спиной вырастали крылья. Саша мог улететь далеко, от всех глаз и этого пристального внимания. Лишь бы рядом была рыжеволосая девушка, заставляющая бабочек в животе оживать. Ему не хочется с ней расставаться. Хочется видеть эти черты, отпечатавшиеся в памяти футболиста картинами, нарисованными самыми яркими и контрастными красками.
— А вам не понравилось, Александр Сергеевич? Мне так больше не делать, а? — хитро произносит Краснова и прикусывает пухлую губу, наблюдая за реакцией парня.
Она ведь сама больше не могла игнорировать Головина. Игнорировать свои чувства к нему. Он пленял ее. Уже давно. И все эти сомнения лишь отравляли ее душу, заставляли ощутить себя маленькой, потерянной в этой большом и злобном мире девочкой. И этот поцелуй, этот шаг в сторону футболиста будто укрыл Николь от всего. В его объятиях рыжая наконец смогла почувствовать себя защищенной, нужной. И даже если это продлиться совсем недолго, Краснова готова рисковать ради таких эмоций. Ради бушующего внутри урагана, который готов снести все на своем пути и сделать этот мир лучше. Ее мир. Ее маленький мир, где место было сейчас лишь для Александра.
— Только попробуй так больше не делать, Николь. А сейчас просто помолчи, — Саша понимает, что у него начинают болеть щеки от непрекращающейся улыбки, но иначе быть просто не может. Эта девушка не вызывает другой реакции. Парень тянется к ней и соединяет их губы в неведомом, непонятном никому, кроме них, танце. По коже бегут мурашки, а от тонких пальцев даже сквозь ткань одежды идет электрический ток, отдающий приятным покалыванием. Они творят друг с другом невероятные вещи. Мозг затуманивается влюбленностью, чувством полного счастья, захлестывающего с головой. — Где ты остановилась?
— Port Palace Hôtel, — спокойно отвечает Краснова и откидывает назад длинные рыжие волосы.
— Ты могла бы остановиться у меня, — буквально шепчет Александр и проводит пальцами по щеке девушке, задевая уже такие любимые веснушки. В ней, кажется, идеально все. И абсолютно каждая черта чарует и заставляет только сильнее влюбляться и тонуть. Тонуть в омуте. Тонуть в человеке. Как в последний раз, без какой-либо надежды на спасение.
— Не хотела тебя тревожить. Да и мешать. Плюс. Это же сюрприз, — вскидывает руками и заливисто смеется, а у парня мурашки по коже идут от этого звука. Как же удивительно это все.
— Ты не можешь мне помешать, Николь, даже не думай об этом. А сюрприз вышел просто восхитительным. Спасибо. Тебе идет футболка с моим номером, — так тихо, размеренно произносит Головин и рассматривает ее. — Позволишь украсть тебя на эту ночь? Я обещаю тебе самую прекрасную ночь в твоей жизни.
— Мне стоит бояться? — выгибает бровь она и немного прищуривается, пытаясь шуточно запугать парня, а тот лишь смеется, наблюдая за ней. — Ну вот чего ты делаешь, скажи мне?
— Николь, ты чудо, — протягивает футболист и обнимает девушку, практически невесомо целуя в макушку. — Обещаю, тебе не стоит ничего бояться. Ты же со мной. Голодная, кстати? Как насчет местной кухни?
— Только можно обойтись без всяких пафосных ресторанов? Боюсь, я по дресс-коду не пройду, — морщит нос Краснова и поправляет волосы.
— А я, по-твоему, пройду, да? — смеется Саша и открывает дверь машины, пропуская на пассажирское сидение девушку.
Они едут по ночному городу, наслаждаясь этими прекрасными видами. В какой-то момент по одну сторону от них оказывается Средиземное море, чистые, практически невесомые воды которого блестят под светом луны, отражающейся в нем. Николь с восхищением смотрит в сторону пляжей, а Головин лишь улыбается и обещает, что после ужина они обязательно сюда придут. Это место он просто не может оставить без внимание. Точно не в эту ночь. Краснова всегда думала, что Монако — город роскоши и богатства. Но сейчас, сидя рядом с человеком, заставляющим сердце замирать, а ее забыть, как правильно дышать, Николь меняла свое мнение. Теперь он вдруг стал ассоциироваться с любовью Со спокойствием. С безопасностью. С счастьем. С Головиным.
Александр ведет ее через узкие улочки, ни на секунду не отпуская руку, будто боясь ее потерять в недрах уже практически родного города. Ведь футболист привык к нему. Научился ориентироваться, жить, знать, куда лучше сходить, а где не стоит появляться даже под угрозой расстрела. И полузащитник был этому рад, хоть и понимал, что это не навсегда. Он не будет всю жизнь частью только одного клуба. Ему хочется расти, меняться, выходить на новый уровень и пробовать себя в самых различных амплуа. Именно поэтому ему буквально необходимо переходить из команды в команду, из лиги в лигу, чтобы становится только лучше и открывать в себе новые сильные стороны, пытаясь окончательно и бесповоротно нейтрализовать слабости, не поддаваться им ни на секунду.
Вот только не в эту ночь. Сегодня хочется отдаваться эмоциям и чувствам на сто процентов. Жить и дышать только одним человеком. Девушкой, которая сейчас смотрит на него своими зелеными глазами и улыбается самой искренней улыбкой. И понимать, что она становится его самой приятной слабостью и самой востребованной силой, помогающей идти вперед и делать новые шаги навстречу своему успеху и счастью.
Головин заводит девушку в небольшое кафе и усаживает за самый дальний столик, подальше от посторонних глаз. Хватит и тех фотографий, сделанных на поле и возле его машины. Уже утром весь интернет и все газеты будут кричать о новом романе известного футболиста с рыжеволосой девушкой, о которой никто ничего не знает. Просит подождать и идет к официанту, передавая свой заказ. Хочется удивить Краснову. Ведь Саша так часто бывает в данном заведении после игр. Иногда нет сил идти в дорогие рестораны, просто появляется желание смешаться с толпой и вспомнить то неповторимое время, когда полузащитник был никому неизвестным футболистом, только приехавшим в Москву, старающимся стать частью поистине великого клуба.
Николь приступает к заказанным им блюдам и прикрывает глаза от восхитительного вкуса. Он знал, чем удивить девушку. Знал, каким образом раскрыть Францию и Монако. Головину так много хочется о ней узнать, но парень не решается нарушать эту атмосферу. Ведь, по сути, разговоры могут подождать пару часов. И им впервые комфортно молчать друг с другом. Эта тишина вовсе не напрягает, наоборот способствует волшебной атмосфере, а тихая французская музыка, играющая на фоне, лишь добавляет определенного шарма. Кажется, будто время останавливается, а весь мир перестает существовать. Есть только двое влюбленных, которые так остро и сильно нуждаются в этом тепле и чувствах.
— У тебя тут, — улыбается Саша и показывает на щеку, которую рыжая испачкала соусом. Краснова пытается вытереть след, да вот только постоянно промахивается. Головин усмехается и подходит к ней, проводя кусочком бумажной салфетке по ее нежной коже. Присаживается на корточки и берет ее ладони, переплетает пальцы и смотрит в зеленые глаза, тонет в этой трясине. Как же ему нравится то, с какой силой сжимается его грудная клетка, а в легких заканчивается воздух. — Ты такая красивая, Николь. У меня, в буквальном смысле, замирает сейчас сердце.
— Сударь, да вы романтик. Я не знала, — говорит рыжеволосая и прикусывает губу. — Спасибо. И знай, что это взаимно, — шепчет Краснова и просто смотрит на него. Не хочет рушить этот момент. Лишь полностью растворятся в этой атмосфере и отдавать всю себя ей. Чтобы никто и никогда не смог нарушить это волшебство и то, как между этими двумя искрит. — Что у нас дальше по плану?
— Сюрприз. Просто доверься мне, Николь, — прикусывает губу Головин и протягивает ей руку, а девушка тут же соединяет их ладони, чувствуя тепло, разливающееся по телу. Как же Красновой хочется, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда.
Тишину в машине разрезает лишь тихо играющая музыка, обволакивающая своими нежными и тягучими звуками салон. Рыжая прикрывает глаза и полностью погружается в песни, звучащие по французскому радио. Такой непривычный акцент с едва выделяемой буквой «р». Но такой чарующий. Она же сама учила в школе его, параллельно с английским. Отец всегда настаивал, что его преемница обязана быть образованной. И от того золотая медаль в школе и красный диплом в школе. И абсолютная неприязнь, а местами даже ненависть к этому делу.
Головин петляет по дороге, а после сворачивает в пляжу, который открыт даже в столь позднее время. Он так часто бывал здесь, полностью растворяюсь в своих мыслях, что сейчас был уверен. Место окажется пустым. Никто не сможет им помешать. В конце сентября еще стояла довольно теплая погода, но туристов практически не было. Обычно все приезжали летом, сейчас же в городе в основном были только местные жители, которым за эти десятки лет изрядно надоело море. А для Головина это стало идеальным местом, чтобы подумать и разобраться в себе, разложить по полочкам своей души все, что вдруг перепуталось в его голове и гложило.
Николь ступает ногами по песку, чувствуя, как кроссовки слегка проседают, поддаваясь зыбкости. На небе виднеется луна и звезды, а на воде вдруг образуется дорожка, уходящая в никуда. Все кажется бесконечным, однако Краснова понимает, что там, за сотни тысяч километров все же найдется конец. И так всегда. Как бы не хотелось верить в «навсегда» и «бесконечно», но всему придет конец. Саша стоит у самой воды, смотря в пустоту, а девушка улыбается и качает головой, удивляясь, куда привела ее судьба. Как все изменилось с того дурацкого телефонного звонка. И насколько далеко зашло. Сказал бы кто раньше об этом — не поверила и рассмеялась в лицо, расценивая данные слова, как чью-то дурацкую шутку, о которой лучше молчать и не вспоминать. Но сейчас. Жизнь будто открывала ей новую дорогу, о которой раньше не было и мыслей мечтать. Которая казалась такой недостижимой, но вдруг стала реальностью. Светлой, вдохновляющей. Настоящей.
Краснова стягивает кроссовки и ступает по песку, отдающему легким холодом, тут же смеющимся теплом. Подходит к футболисту и обхватывает его торс руками, утыкаясь носом куда-то около плеча, вдыхая такой приятный аромат парфюма, от которого начинает кружится голова и происходит помутнение в разуме. Николь не хочется его отпускать. Но коже идут мурашки. Сердце начинает биться, будто желая соединиться с парнем. Они будто одно целое. Пара теряет время, не замечает, как проходят минуты, а может и часы. Девушка первая разрывает объятия и идет вперед, входя в воду, чувствуя, как легкие волны касаются, щекочут ее лодыжки. Она делает несколько шагов и тянет к себе Головина, а тот лишь смеется и начинает брызгать ее.
— Значит так, — протягивает Николь и толкает его в грудь, а парень плюхается в воду.
— Какая же коварная, — улыбается футболист и тянет в себе.
И через пару секунд эти двое катаются по песку, плеская друг в друга воду. Насквозь мокрые, но такие счастливые. Николь звонко смеется и отплывает от него, пытаясь хоть немного перевести дух, но Саша лишь обнимает ее и прижимает к себе, смотря в зеленые глаза. Он не может оторваться от них сегодня. Не может насмотреться. Кажется, футболист готов тонуть в них вечность. И ничего взамен не требуется. Полузащитник слегка опускает голову и нежно целует девушку, держа за талию. Краснова в воде обвивает его торс ногами, прижимаясь еще сильнее. Насколько же сильно они сходят с ума друг по другу.
Саша не отпускает ее ни на минуту. Лишь крепче держит сильными руками за талию, боясь упустить такое трепетное время. Все кажется настолько волшебным и безграничным. Они оба никогда прежде не испытывали ничего подобного. Краснова осознает, что никогда так быстро и сильно не влюблялась в человека. Головин творил абсолютно невероятные вещи одним своим взглядом. Одного касания хватало, чтобы девушка забывала, как нужно дышать. Один поцелуй требовался, чтобы земля ушла из-под ног. Чтобы ощутить себя невесомой и никому неподвластной. Свободной, но растворяющейся в этом плену, желанном. Нужном.
О таких моментах часто снимают фильмы. С таких моментов пишут картины. Двое посреди безграничного моря, под светом полной луны сливаются в единое целое. Целуется, не думая ни о чем. Промокшая насквозь одежда липнет к телам, остужая хоть на несколько секунд жар, исходящий от них. В эту ночь зарождается любовь. Настоящая, неподдельная, искренняя. О которой привыкли придумывать романы и выпускать книги. В эту ночь воскрешается счастье. В эту ночь двое обретают друг друга.
По телу одна за одно пробегает волна дрожи, то-ли касаний и непрекращающихся поцелуев, то-ли от воды, омывающей их в данных момент. Но это все отходит на второй план. Эти двое умудряются греть друг друга, становится чем-то целым, отдаленным от этого мира. Пропадать в этих чувствах. Тонуть и не задыхаться.
«А мир понятнее в пять утра»
— Спасибо за эту ночь, Саша, — произносит Николь, когда они подходят к отелю. Мокрые, радостные и влюбленные. — Не хочу, чтобы она заканчивалась.
— И я, — поглаживает ее по щеке Головин и обнимает. — Может все-таки поживешь у меня?
— Не хочу тебя стеснять, — пожимает плечами Краснова, а затем немного устремляется вперед, пытаясь не упасть от толчка в спину. — Что случилось, мистер? — тут же переходит на французский и смотрит на администратора отеля, который кажется таким напуганным и растерянным.
— У нашего постояльца нашли какую-то болезнь, запамятовал, весь отель отправляют на карантин и просят жильцов съехать. Простите, вам тоже придется покинуть свой номер. Какие же убытки я терплю, — он качает головой и хватается за сердце, а Николь лишь шумно вздыхает, смотря на часы. Времени шесть утра, они прогуляли всю ночь, а теперь ей предстоит искать новое жилье, чтобы поспать хоть немного перед самолетом.
— Я могу забрать вещи? — спрашивает девушка и бегает взглядом по большому зданию, а в ответ лишь получает кивок и очередной монолог об убытках и разорении. — Ну что же, меня только что выселили из отеля. Поможешь найти мне койку, чтобы поспать хоть немного? — Краснова поворачивается к Головину и смотрит на него, надеясь, что футболист сможет найти хоть какой-то выход.
— Уже, Николь, — победно произносит он и улыбается. — Отель с пятью звездами «У Александра». Название пока так себе, но мы над ним работает, — рыжая издает легкий смешок и прикрывает губы рукой. — Даже не пытайся сейчас найти отговорки. Сама судьба буквально кричит тебе о том, чтобы ты остановилась у меня.
— Ну раз судьба кричит, то я просто не могу ей противиться, — пожимает плечами Краснова и слегка морщится от порыва ветра, прошедшего по всему телу, отдающего холодом и заставляющего покрыться кожу мурашками. — Подождешь, пока я быстро заберу вещи?
— Конечно. Давай быстрее, пока я не начал скучать.
— Переборщили, Александр. Переиграли, — усмехается Николь и быстро забежала в большое здание, минуя этажи по лестнице. Заходит в комнату и скидывает вещи в чемодан, радуясь, что проспала весь вчерашний день и особенно не разобрала ничего. Конечно, не мешало бы принять душ и переодеться, да вот только времени совсем нет. Каждого постояльца просят покинуть помещение как можно скорее.
Эта машина стала для Николь уже чем-то обыденным за последние двенадцать часов. Саша внимательно смотрит за дорогой, изредка зевая и потирая глаза пальцами. Несмотря на всю романтичность прогулки, они оба изрядно устали и хотели выспаться. Тем более это касалось Головина, который до этого еще два тайма отбегал по полю, забил прекраснейшие мячи, которые, несомненно, остались в сердцах болельщиков надолго. И Красновой стало неловко от того, что после матча футболист так и не смог нормально отдохнуть, потратил столько времени на нее.
Квартира Саши встречает доброй, абсолютно не зловещей, наоборот. Николь хотелось остаться здесь, спрятаться от мира. Головин немного мнется, но потом берет ее за руку и проводит в гостиную, вручая пару полотенец, чтобы девушка смогла принять душ, и говорит, что будет ждать на кухне с горячим чаем. Им необходимо согреться и немного расслабиться после своеобразно длинного свидания.
Николь заходит в большую ванную и улыбается, смотря на свое отражение. В зеленых глазах буквально летают искры, оповещающие об этом. В душе снова воцарилось это забытое раннее чувство счастья и влюбленности. Оно буквально заставляло внутри расцветать цветы, которые, как ей казалось, уже окончательно завяли и умерли. Иногда действительно нужно делать шаг навстречу и рисковать. Краснова совсем не жалела, что так стремительно и неожиданно решила уехать в Монако на этот футбольный матч. Ведь все обернулось в ее пользу. Головин, которого девушка так сильно избегала, заполнял сейчас всю пустоту сердца.
Счастливого человека видно сразу. Его не требуется искать. Этот свет виден сквозь серость будней и загруженность толпы, бездумно идущей через улицы, не понимающей, для чего они здесь и что будет дальше. Они освещают собой этот мир и заставляют других отвлечься от своих проблем и хоть на пару минут словить кусочек этого тепла. Без масок и прикрас.
— Ты когда улетаешь, Николь? — тихо спрашивает Саша, ставя перед девушкой кружку с теплым чаем.
— Сегодня вечером. Поэтому я сейчас немного посплю и буду выдвигаться в аэропорт, — пожимает плечами Краснова и понимает, что абсолютно не хочет покидать Головина, да и еще в такой момент, когда между ними все только начало зарождаться.
— Может останешься в Монако? Я в конце сентября полечу на игры сборной, а ты со мной, — пытается максимально аккуратно предложить футболист. Не может ее отпустить сейчас. Не сегодня. Не в этот вечер. — Я не хочу тебя отпускать. Мы же только…
Вот только они до сих пор сами не разобрались, что же между ними. Несмотря на романтическую прогулку, никто из них так и не произнес статус взаимоотношений. Вышли из френдзоны или до сих пор играют в друзей, которые ходят вокруг любви, боясь переступить эту тонкую черту, соединиться красной ниткой, прочной, не позволяющей расстаться. Ведь скрывать чувства вечно просто невозможно. Так или иначе, они будут рваться наружу, пытаться найти ответ или хотя легкий, едва заметный признак взаимности.
— Только что? — прикусывает губу Краснова и даже не представляет, какой ответ сейчас услышит. И услышит ли хоть что-то. Растопила ли она до конца тот лед, который Головин так тщательно и старательно выстраивал несколько лет? Сможет ли он сейчас сказать хоть что-то? Сделать нужный шаг?
— Мы же только начали наши, — Головин делает паузу и заглядывает в ее зеленые глаза, наблюдая там спокойствие и полное понимание данной ситуации, — отношения. А ты снова сбегаешь, будто ничего и не было.
— Саш, — Николь выдыхает и, встав, подходит к нему, — я сама бы хотела остаться, но работа. Отец четвертует меня и закопает под моим же столом, — грустно усмехается рыжая и обнимает его, утыкаясь носом в грудь. — Это была лучшая ночь в моей жизни. И я бы отдала многое, чтобы она не заканчивалась. Или чтобы я осталась сейчас с тобой. Но. Прости, пожалуйста.
— Я понимаю, Николь. Я все понимаю, — поглаживает ее по волосам футболист и немного отстраняется. — Иди отдыхать, я освободил тебе спальню. Будильник можешь не ставить, я разбужу тебя, мне все равно ехать на вечернюю тренировку сегодня.
— А где ты будешь спать?
— Не переживай, во второй спальне. Не хочу все торопить и давить на тебя. Постарайся хоть немного выспаться, — Саша невесомо целует ее в макушку, а в голове уже появляется план, как оставить девушку в Монако.
Однако Краснова уже для себя решила, что никуда не поедет. Хоть раз в жизни сделает то, чего так сильно просит сердце, а не отец, думающий только о благополучии компании. И отдохнуть от всех этих сплетен. Не видеть мерзкого и противного Андрея. Не думать ни о чем. И даже если за такой отверженный поступок ее уволят. Плевать. Главное, что она начинает слушать себя и свои желания. А это уже огромный шаг. Головин заставляет ее меняться. И за это Николь благодарна ему.
***
— Бэтмен, ты смотришь на меня так, будто планируешь убить, — морщится Ленская и несколько раз моргает, чувствуя, как начинают болеть глаза от постоянного монтажа. Пес лишь начинает рычать и бросает недоверчивые взгляды в сторону девушки. — Я поняла, что ты меня презираешь, можешь так открыто это не показывать.
Вероника закатывает глаза и закрывает ноутбук. На улице, удивительно для конца сентября, просто прекрасная погода, которая так и требует одного. Прогуляться. Развеяться. Побыть в тишине и подумать обо всем, что произошло за это время. Покататься на машине по городу и забыться, растворится в дороге и музыке, играющей на заднем плане. Тихой, едва заметной. Ленская хватает ключи, легкую куртку и буквально бежит на улицу. Бежит от реальности. Остается только с собой.
Их отношения с Чалов стали развиваться слишком стремительно. От легких прикосновений все дошло до поцелуев. Страстных, чувственных. И Ника боялась, что это может зайти не туда. Что окажется лишь глупой ошибкой. Разрушит все вокруг. Разрушит ее. Однако Федя раз за разом доказывал серьезность своих намерений. Показывал, что готов сделать все, лишь бы Ленская доверяла ему. Ощущала комфорт. Любовь, идущую от него.
— Привет. А ты дома? — улыбается Вероника, когда футболист отвечает на звонок, и крутит в руках его бумажник с выгравированными инициалами.
— Да, занимаюсь какой-то ерундой, — отвечает парень, а девушка слышит на заднем плане чей-то смех.
— Тогда у меня один вопрос. Как тебе живется без бумажника?
— Ника, ты что, его нашла? — удивленно говорит Чалов. — Я уже думал, что все. Потерял с концами.
— Да. Завалился под сидение, видимо, с того раза, когда я тебя с тренировки забирала. Кстати, сумка с твоей формой у меня в багажнике, — Ленская закрывает дверь и обходит машину, присаживаясь на место водителя, вставляя ключ в замок зажигания. — Я могу к тебе приехать, отдать потерянные вещи.
— Ты меня очень выручишь. Только если тебе не трудно. Адрес сброшу сообщением. Будь осторожна на дорогах, солнышко, — ласково произносит Чалов, а потом сбрасывает звонок.
Девушка лишь качает головой и улыбается, смотря на экран. Он так часто называл ее ласково, что это стало обыденно, но каждый раз вызывало невероятный шквал эмоций и прилив радости. Нападающий полностью завоевал ее сердце. Занял там все место, не желая покидать ни на минуту. И Ленская была этому только рада. Оставляла позади все сомнения и страхи, планируя довериться только своим чувствам. Именно поэтому абсолютно не думала о том, что же будет дальше. Ждет ли их неземное счастье и пресловутое, расхваленное всеми «навсегда»? Или их дороги разойдутся через несколько месяцев… лет? В любом случае, брюнетка абсолютно не хотела об этом думать. Все, что ей оставалось — наслаждаться данным моментом. Жить им. А остальное. Она точно знает, что сможет справиться со всем, что ждет ее впереди.
Ленская подъезжает к нужному дому и вводит код домофона, который Федор заранее прислал ей в сообщении. Поднимается по лестнице на нужный этаж и осматривается, пытаясь найти дверь с нужным номером. Подходит к ней и несколько минут просто смотрит в одну точку. Они будто выходят на новый уровень отношений. Вероника впервые побывает у него в квартире. Заглянет в новый уголок душе, раннее неизведанный. Она ценила такие моменты. Действительно была рада лучше узнавать его. Становится ближе. Рука поднимается и девушка несколько раз осторожно, легонько касается звонка.
— Ника, привет, — улыбается Чалов, а на правой щеке снова появляется ямочка, которую Ленская просто обожает. Федя сокращает между ними расстояние, кладет руку на щеку и нежно, практически невесомо, передавая все свои чувства, то, как он скучал по ней, целует. — Проходи. Спасибо, что привезла. Я уже думал, что окончательно потерял все деньги и карты.
— Это он может, — смеется Кучаев и выходит в коридор. — Однажды на сборах это чудо потеряло паспорт.
— Кучай, это не та история, которую стоит рассказывать, — морщится Федя, а Ленская лишь улыбается, наблюдая за ними.
— Прекрасная история, я считаю. Вероника, — брюнетка протягивает руку.
— Костя. Очень рад, Вероника. У меня всего один вопрос. Каким было ваше первое свидание? — выгибает бровь Константин.
— На футбольном поле, — пожимает плечами Ленская.
— Серьезно? Чал, ну я же просто пошутил, — начинает заливисто смеяться Кучаев. — Боже, я уже понял, шутки ты не понимаешь. Удивлен, что он таким образом тебя очаровал.
— Я тоже тебя люблю, Кучай, — бурчит Федор и опирается на дверной косяк.
— Теперь я понимаю, почему Кучаловы так популярны в интернете, — качает головой Вероника и продолжает улыбаться.
Чалов берет девушку за руку и тянет в гостиную, усаживая на диван. Приобнимает рукой за плечо и утыкается острым подбородком в макушку. От ее касаний мурашки идут по коже. По телу разливаются волны жара, словно вулкан, столько времени спавший внутри, вдруг пробудился и выбрасывает поочередно порции лавы, которая растекается по венам, задевая каждый участок тела, заставляя трепетать и ощущать этот непривычный прилив. А стоит только Ленской куда-то уйти, как этот пожар тут же тушится водой самых холодных океанов, где главенствуют ледники. Она сводит его с ума. Заставляет быть другим. Быть собой. Не надевать маску. Оставаться настоящим.
— Кстати, мы же Голову так и не поздравили с победой и дублем, — хлопает себя по лбу Кучаев и тянется за телефоном.
— Я смотрю, проблемы с памятью — это у вас семейное, да? — усмехается Ленская и утыкается носом в плечо Чалова.
Вероника вдруг осознала, что не боится с ним оказаться непонятной. В прошлых отношениях ее буквально рубили на полуслове, говоря, какую же чушь она несет и какие дурацкие идеи планирует воплощать. Именно поэтому Ленская так боялась общественного осуждения, мнения, что делает не так абсолютно очевидные вещи. Однако с Федей все было иначе. Этот парень поддерживал ее во всем. Понимал. Не пытался заставить брюнетку свернуть со своего пути, наоборот, лишь давал толчки в нужную сторону, мотивацию и осознание, что все она делает верно. И это давало невероятную силу. Ленская вдруг начинала понимать, рядом с ней есть человек, который всегда поможет, который на этом ухабистом жизненном пути будет крепко держать за руку и не свернет с пути, а в нужный момент закроет своей сильной спиной и заставит внутри проснуться маленькую девочку, защитит и спасет. И пусть это не принц на белом коне. Вероника ведь уже давно не верит в сказки. Ее история развивается намного лучше сюжетов диснеевских фильмов и мультиков.
— Да тише вы, устроили тут, — шипит Головин, ответив на звонок, и проводит рукой по растрепанным волосам, а Кучаев, заметив красные глаза, понимает, что отвлек друга от невероятно важного дела. Сна.
— Саня, ты время видел? Ты чего спишь? — усмехается Константин, наблюдая, как друг пытается найти наушники и постоянно пропадает из кадра. Он прокашливается и смотрит на парочку, коварно улыбаясь, а через несколько секунд синхронно с Чаловым начинает кричать. — С победой! С дублем, цыпленок.
— Да помолчите вы пару минут, — морщится футболист и распутывает провода. — Николь спит, — объясняет, а после заходит на кухню, поставив напротив телефон. — Спасибо. А вы, я смотрю, с Чалом совсем не расстаетесь. Спите пока раздельно, надеюсь, или уже вместе?
— Я чего-то не знаю? Мне стоит начинать ревновать, Федя? — смеется Ленская и утыкается в плечо нападающего, а тот лишь закатывает глаза.
— Николь? — непонимающе смотрит на него Кучаев. — Ты все же добился рыжую бестию?
— Да. Она, конечно, хочет сегодня улететь, но я попробую оставить ее в Монако хотя бы на несколько дней, — улыбается Саша, а Костя замечает, насколько же счастливым выглядит сейчас Головин. От этого на душе у парня становится радостно и светло, ведь его друг действительно заслуживал подобного.
— Оставь эту нелюдимую булку в Монако, пусть отдохнет от своих офисных горгулий, если что, можешь приковать к кровати, я разрешаю. И передай, что домашнего льва я отдам ее маме, иначе уже страшно, что в одну прекрасную ночь это чудо выберет ужином меня, — серьезно произносит Вероника, а парни начинают звонко смеяться на довольно своеобразную реплику. — Нет, ну, а что?
Костя мирно беседует с Головиным, а Федя вдруг осознает, что в их импровизированном споре с Ленской он победил. Сам не ожидал этого и совершенно не думал о том, какое желание можно загадать. Кучаев прощается с ребятами, говорит, что был рад знакомству, и покидает квартиру. А Чалов будто находится в каком-то сосуде. Все его мысли заняты одной брюнеткой, которая сейчас на его кухне готовила нападающему кофе, иногда спрашивая и предполагая, в каких ящиках лежат нужные предметы. А ведь ему и загадать нечего. Внутри есть огромное желание, чтобы Вероника делала все по собственному желанию, не чувствовала себя обязанной, да и, тем более, не совершала это только ради него. Как же ему вдруг стала важна взаимность в этих отношениях. Не хотелось давить на Ленскую. Хотелось, чтобы она ощущала себя комфортно. Понимала, что теперь ее будут оберегать и защищать. Любить. И ничего не просить взамен.
— Что-то ты притих, — усмехается Вероника и садится напротив парня, заглядывая в его бездонные глаза. — О чем задумался? Что-то случилось?
— Получается, я победил, — прикусывает губу нападающий. — Ну, они начали свои отношения не к пенсии.
— Какое твое желание?
— Сходи со мной на свидание, — улыбается Чалов, а девушка вскидывает брови, удивленно на него смотря. — На футбольное поле. Я же говорил, что мы туда еще вернемся. Есть у меня одна идея.
— Хорошо. Уверена, что это прекрасная идея. На что будет дальше спорить? Поженятся ли они или быстрее придушат друг друга?
— Я могу тебя поцеловать? — резко выдает Федор и смотрит на ее реакцию. Брюнетка сначала ничего не понимает, а затем легонько кивает в ответ. Так трепетно и нежно к ней еще никто не относился. Она настолько привыкла быть сильной в отношениях, что сейчас даже такие мелочи отдают теплотой в сердце.
Федор склоняется над ней и аккуратно касается губ, поглаживая большим пальцем по щеке, задевая острую скулу и обводя квадратную форму лица. Зарывается в темные, иссиня-черные волосы, чувствуя, как они рассыпаются и вызывают волну мурашек. Ленская прижимается к нему, ощущая всю нежность, всю влюбленность, исходящую от парня. Ей не хочется, чтобы это мгновение прекращалось. Она бы отдала душу, лишь бы это длилось вечно. Губы сплетаются между собой. Медленно. Плавно. Языки вырисовывают узоры. Непонятные. Странные. Первым поцелуй разрывает Чалов и смотрит в ее светло-карие глаза, которые сейчас приняли более темный оттенок, напоминающий шоколад или плитку любимого шоколада. Они прикасаются друг к другу лбами, веки непроизвольно прикрываются. Федя находит ее ладонь и переплетает их пальцы. Сердце отбивает чечетку в груди, а кожу покалывает от приятных разрядов тока, исходящего от них. Эти двое слишком сильно влюбились. Утонули в этом омуте чувств.
***
Николь открывает глаза и начинает зевать. Осматривает комнату и абсолютно ничего не различает. Темнота, окутавшая небольшое помещение, дает понять девушке, что уже слишком поздно. И вполне возможно, она опоздала на свой рейс и осталась здесь еще хотя бы на сутки. Вот только дня ей мало. Совсем не хочется покидать это милое местечко. А еще труднее сейчас расстаться с парнем, который вдруг стал заполнять все пространство ее сердца. Краснова поднимается с кровати и ступает на пол, чувствуя холод, исходящий от него, и слегка морщится, обнимая себя руками. Тихо идет и опускает ладонь на дверную ручку, легонько толкая дверь. Бредет по квартире, желая найти Александра. Он мог уехать на тренировку. Но Николь ощущает, как же важно ей сейчас просто увидеть его и обнять.
Саша уже несколько часов стоит на балконе и смотрит на ночной город. В связи с победой над Ниццей тренер дал им лишний выходной для отдыха, чтобы каждый мог восстановиться. Вот только Головин терзал себя мыслями. Парень специально не разбудил Краснову в нужное время, желая провести с ней хотя бы еще сутки. Отпускать ее, когда отношения только начали зарождаться, было для футболиста чем-то невыносимо сложным, трудным. Ведь до ближайших игр сборной осталось две недели. И не факт, что у них бы получилось встретиться. Поэтому Саша принял такое решение. Пусть и необдуманное. Местами глупое и детское. Но так велело сердце. Однако он боялся, что Николь, со своим гордым характером, может взбунтоваться. И тогда этот хрупкий замок их отношений, который выстраивался так трепетно и долго, который только начал возвышаться, разрушится под прицелом первой серьезной ссоры. Но не мог не попробовать.
Влюбился как маленький мальчик. И отступать точно не собирается. Она будоражит его. Заставляет совершать совершенно глупые вещи. Замечать мелочи и радоваться им. Становиться романтиком. Отдавать свое сердце и всего себя без остатка. И ему нравится это чувство.
— Ты меня не разбудил, — из мыслей его выводит бархатистый голос, обволакивающий эту пьянящую тишину. И весь мир останавливается. Вдруг в нем не остается ничего, кроме этих зеленых глаз.
— Да, — спокойно признается Саша и ловит себя на мысли, что ему ни капельки не стыдно. Ради того, чтобы она стояла сейчас на его балконе, такая домашняя, Головин был бы готов остановить этот самолет, отменить рейс, а если и понадобится — начать апокалипсис. — Злишься?
— Совершенно нет. Я не хотела сегодня улететь, — морщит нос Краснова и едва заметно улыбается, рассматривая футболиста. При свете фонарей и отблесках луны он кажется таким неземным. С него можно писать портреты. Еще ночью, во время их импровизированного заплыва, девушка словила себя на мысли, что хочет его нарисовать. Отразить душу это человека через карандашные штрихи.
— И когда теперь планируешь улететь? Может останешься на пару недель? — осторожно спрашивает полузащитник, а в ответ получает лишь легкое пожатие плечами и небольшую растерянность в глазах.
Он сокращает расстояние между ними и целует, переплетая губы между собой. По коже бегут мурашки. Почему так хочется целовать ее всегда? Почему не хочется оставлять ее ни на секунду? Эта тоненькая красная нить, связывающая людей, буквально намертво притянула их друг к другу. Мысли в голове путаются, разум затуманивается, а от влюбленности сердце вырывается из груди. Легкие будто отдает горячими потоками лавы, а внутри все разъедает тяжелый. Они сходят с ума друг от друга. И этот механизм уже ничем не остановить.
— Знаешь, я, наверно, все же останусь в Монако до игр сборной, — улыбается Николь, стоит им разорвать поцелуй, и тут же ставит точку во всех вопросах. Утыкается носом в его грудь и понимает, что это самый правильный выбор. То, чего так просит сердце. И то, чему Краснова не в силах противится.
