***
Я умирал неоднократно, И смерть дарила мне покой. Я умирал не безвозвратно, Я ядом жизни заражен.
Просыпаться от головной боли противно. Ты чувствуешь, как трещит твоя черепушка по швам, которые уже присутствуют с самого рождения. Ты еле разлипаешь глаза, ничего не понимая: ни время суток, ни день недели, ни год, ни местоположение. Разум будто окутал одурманивающий туман, который заставил забыть абсолютно все, даже собственное имя. Чувствительные глаза быстро закрываются, когда встречаются с ослепляющим светом, который озарил просторную комнату. Девушка широко зевает, потирает глаза и поднимается с постели. Не заправляя ее, она достает телефон, и ее снова ослепляет яркий свет. «Да что такое?» - подумала зажмуренная, видя фосфены под веками. Через маленькие щелки она увидела сегодняшнюю дату, которая говорила, что сегодня обычный будень. – Надо же, даже поесть успею. – хриплым и сонным голосом произнесла кареглазая. Она встала и посмотрела на одежду, которая висела на вешалке. Обычная бирюзовая шелковая рубашка с рюшечным фартучком и строгая юбка с баской. Этот наряд девушка приготовила еще вчера ночью, но сегодня с ней происходит явно что-то странное. Цвет рубашки раздражал глаза своей необычайной яркостью. Глаза болели настолько, что было больно даже моргать. Девушка потерла глаза, понимая, что вчера слишком поздно легла спать, да и просмотр видео сильно посадили глаза, поэтому сегодня она будет только слушать музыку. Потирая глаза, длинноволосая переоделась и посмотрелась напоследок в зеркало, чтобы аккуратно сделать прическу. Ее фиолетовые волосы по лопатки также были какого-то неонового цвета, хотя изначально цвет был не таким. Этот фиолет выжигал многострадальческие карие глаза девушки, которая не могла нормально смотреть на мир. Общая припухлость лица давала понять, что вчера не надо было пить тот ликер, даже если был вчера выходной. «Ну, на работу поеду опухшая.» - подумала она, выдыхая. Будто она в первый раз такая «красивая» с утра. Сделав прическу, длинноволосая пошла на кухню, из которой шел вкусный запах чего-то печеного и острого. Она шла с закрытыми глазами по памяти, поскольку глаза просто жгло от любого света, даже от обычной лампочки! Как только ее персона появилась на кухне, то ее радостно поприветствовал черный пудель, подпрыгивая на месте и просясь на ручки своей любимой хозяйки. – Привет, красавчик! – настроение сразу поднялось при виде этого виляющего хвоста и розового языка. Но даже он обжигал глаза своей яркостью. Как черный мог быть ярким? Все просто, пес будто светился изнутри, этот цвет был насыщенным, что почти поглощал весь свет, который падал на него. – О, вот и наша соня! – радостно произнесла моложавая женщина, смотря на то, как ее дочь облизывает пудель. – Доброе утро. – Это с какой стороны посмотреть. – как-то грустно хмыкнула девушка, чмокнув питомца в макушку и поставив его на место. Она посмотрела на мать и попыталась мягко улыбнуться, но глаза защипало от желтого цвета футболки, что была на женщине. Зажмурившись, длинноволосая испытала легкое головокружение, поэтому облокотилась на спинку стула, чтобы не потерять равновесие. Блондинка изменилась в лице, смотря на странное поведение дочери. – Ты в порядке? – поинтересовалась голубоглазая, посмотрев на своего ребенка. Она видела на лице своей малышки гримасу боли. – Да так себе, – честно ответила девушка, качнув головой. Она старалась лишний раз не открывать глаза. – У нас есть таблетки от головы? – прищуренно посмотрела кареглазая на родительницу, которая тоже светилась изнутри. Ее белокурые волосы вызывали жжение в глазах, светлая кожа вызывала боль, а яркие глаза и лимонный наряд убивал зрение напрочь. – Вот почему ты вчера так поздно легла? – начала причитать женщина, держа лопаточку для кулинарии. – Ой, мам, ты мне нотации-то не читай, ладно? – схватилась за голову длинноволосая, болезненно зажмурившись. На самом деле ее голова не настолько болела, чтобы так театральничать, но выслушивать с утра, когда ей ехать еще в лицей, а потом и на подработку, все то дерьмо нет просто желания. – Дай лучше таблетку и воды. – попросила она, потирая глазные яблоки. Блондинка сделала так, как просила ее дочь. Голубоглазая предоставила стакан воды и лекарство от головной боли. Она внимательно наблюдала за фиолетоволосой, которая запивала свою головную боль. – Отец уже ушел? – поинтересовалась ярковолосая, дабы убрать застоявшуюся тишину. Она облокотилась на руку, посмотрев на мать в кулинарном фартуке. – Да, ты ведь знаешь, что ему в 8 уже надо быть на работе, – кивнула длинноволосая, кивнув. – Ты завтракать будешь? От вопроса мамы карие глаза сами переместились на кухонный стол, на котором лежал лаваш с какой-то начинкой. Девушка успела удивиться. Обычно ее мать никогда ничего не готовит утром, да и вообще она не любит работу повара, поэтому вся кулинария остается на плечах других членов семьи и мультиварки. – Ты решила следить за моим здоровьем? – с улыбкой спросила кареглазая, кладя на свои коленки полотенце, чтобы не заляпать одежду. – Ты должна правильно питаться. – кратко объяснила женщина, крутясь возле плиты. За этим внимательно наблюдала бывшая шатенка, прищурив глаза от болезненного света. Когда ее мама успела полюбила готовку, которая портит не только фигуру, но и дорогущий маникюр? – Да ты что? – ухмыльнулась дамочка, посмотрев на свою порцию. – А где же салатики, которые так восхваляешь? – покосилась на маму ярковолосая. – Могу завтра приготовить, если хочешь. – предложила голубоглазая, голос которой был совершенно спокоен. Девушка посмотрела на мать с приподнятой бровью. Что вообще происходит сегодня? – И это я слышу от тебя? – скептически спросила кареглазая, увидев вопросительный взгляд удивительно голубых глаз, будто ее мама одела цветные линзы. – Ты ведь вообще готовить не любишь. – Кто тебе такую глупость сказал? – нахмурила тонкие брови француженка, посмотрев на дочь, которая даже не знала, что на это ответить. Длинноволосая потеряла дар речи, все мысли быстро улетучились из головы, оставив пустую черепушку, которая действительно перестала пульсировать. – Ладно, проехали. – качнула головой кареглазая, стараясь не заострять на этом свое внимание. Мало ли что могло взбрести в эту крашенную блондинистую голову. «Может, у нее просто хорошее настроение.» - пожала плечами ярковолосая, после чего она принялась есть свой плотный завтрак.***
После него бывшая шатенка пошла проверять наличие всего самого необходимого в своем рюкзаке, который был усыпан золотыми блестками, которые своими светоотражающими чешуйками раздражали сетчатку глаза. Девушка не могла понять странное поведение матери, да и глаза нетипично реагировали на яркие цвета, которые так обожает она. – Так, очки, телефон, наушники, паспорт, пенал, тетради, учебники, ключи. – пересчитывала содержимое своего рюкзака вслух. Она дернулась на последней фразе, не обнаружив в нем ключей. Быстро вытащив все, кареглазка все равно их не обнаружила. – Мам, ты не знаешь, куда я дела свои ключи?! – громко спросила длинноволосая, окликнув главную хозяйку в квартире. – Да, знаю! – крикнула из другой комнаты женщина. – Я их забирала! Девушка встала и пошла в соседнюю комнату, чтобы встретиться с голубоглазой, которая давала связку ключей. – Зачем? – поинтересовалась кареглазая, приняв такой необходимый предмет. – Нужно было. – кивнула ее мать, так конкретно и не ответив на вопрос. Ну, это бывшей шатенке было и не интересно. – Ладно, главное только не забывай их мне вернуть. – улыбнулась девушка, забирая все свои вещи и идя в коридор. После она, собравшись и попрощавшись с мамой, вышла из квартиры и направилась к лифту, который, к сожалению, был сломан. Электронное табло просто не горело. – Да твою мать, – чертыхнулась дама, помчавшись по лестнице вниз. – Что за день такой бредовый? – сказала себе под нос одетая, вспоминая все свое необычное утро. Но это были еще не все сюрпризы, которые поставили фиолетоволосую в полный тупик и ахуй. – Где моя машина? – шокировано спросила вслух бывшая шатенка, смотря на пустующее место на парковке. Она развела руками, а ее нижняя челюсть познакомилась с ровным асфальтом. Тачки не было! Целой тачки, мать твою! Девушка не могла найти слов, чтобы объяснить свое состояние. Где ее машина, которую она вчера припарковала сюда!? «Украли?» - первое, что пришло в пустующую голову кареглазой, которая опять потеряла дар речи, но уже от шока. Она оглядела всю парковку, вдруг реально не здесь припарковалась, но нигде ее машины не было. И это очень пугало, аж до коликов. Фиолетоволосая полезла в сумку, чтобы достать ключи и включить сигналку тачки, но на связке не было ключа зажигания, как и самой сигнализации. «Что?» - в сердце поступил гулкий удар. Конечности похолодели, а по телу прошлась мелкая дрожь. – «Как такое возможно?» Шатенка помчалась домой со всех ног, слыша свое взволнованное сердцебиение. Она в мгновенье ока оказалась у двери, перепрыгивая через 3 ступеньки. Девушка держала звонок, слыша собственную пустоту мыслей, не моргая, пока с другой стороны не послышался громкий лай собаки и ей не открыла обеспокоенная блондинка, держа в руках черного пуделя. – Где мои ключи от машины? – как-то грозно спросила запыхавшаяся, смотря в напуганные голубые глаза, которые делали вид, что не понимали. – Какие ключи? – непонимающе спросила ее мама, чем сильней напугала и разозлила. – Какие?! – взвизгнула фиолетоволосая, влетая в коридор. Она видела страх более низкой женщины, которая не понимала причины гнева ребенка. – Такие, мама, такие! От машины, от моей машины! – ее начало раздражать такое поведение. Пошутили и хватит. – У тебя нет никакой машины. – спокойно произнесла француженка, удивленно округлив яркие глаза, как топазы. – Что за дурь ты несешь? – нахмурилась от яркости фиолетоволосая. Она не понимала причины такого неуместного вранья. Она сейчас просто опоздает в свой лицей! – На ней отец поехал, да? Тогда могла бы просто объяснить. Зачем врать?! – Я не вру, милая. – пыталась успокоить дочь женщина, но получалось очень плохо. – Что значит не врешь?! – опять подняла голос гневная, сжав кулаки. Она увидела, как длинноволосая вздрогнула. – Где ключи от моей тачки? Где сама машина, которую я вчера припарковала возле дома?! Ее бесил непонимающий взгляд голубых глаз. Голова и так болит, так еще и родаки решили прикольнуться в понедельник! – Какая машина, в конце концов? – громче спросила голубоглазая, нахмурив крашенные брови. – Какая? – пискляво спросила с натянутой улыбкой потерпевшая, нервы которой были натянуты, как струны. – Моя! Красная! Мерседес! Который вы мне подарили на мои 18 лет! – отчеканила с нажимом почти каждое слово бывшая шатенка. Ее мать опять изменилась в лице. – Мама, я опаздываю в лицей, мне не до шуток! – Какой лицей? – нахмурилась женщина, явно удивляясь словам ребенка. – Блядь, – выдыхает шатенка, закрыв лицо рукой. Она должна успокоиться, может, ее мама просто что-то подзабыла, но это не повод устраивать скандал. – Обычный лицей, с направлением психология, имени Джакомо Вульфрика! Мама, не издевайся! – на последней фразе голос соскочил от переизбытка эмоций, причем не самых приятных. И опять этот взгляд, полный непонимания и удивления. Он сейчас так раздражал…до скрежета зубов. Ей стало интересно, что на этот раз скажет эта странная женщина. – Какой лицей психологии? – странно улыбнулась блондинка. – Ты же никогда не хотела быть психологом. Кареглазая смотрит на нее, как на умственно отсталую, явно подавляя в себе праведное желание устроить грандиозный скандал. – Да? – вместо скандала решила подыграть бывшая шатенка, которая стала нервно улыбаться. – И куда же я хожу? – В колледж Франсуа Дюпон, конечно. – совершенно уверенно и спокойно ответила блондинка. На это фиолетоволосая лишь усмехнулась, покачав головой и закатив глаза. «Все-таки издевается.» - подумала про себя девушка на грани истерики. – «Вот почему она надо мной издевается? Я только раз посмотрела этот сериал с младшими, мне он жутко не понравился. Но родная, блядь, мать имеет наглость издеваться над собственной дочерью!» – Хорошо, – на вдохе кивнула кареглазая, согласившись со странным поведением матери. – Только тачка моя где? – невзначай спрашивает девушка. Пусть она ходит учится к самой Сатане, лишь бы мама сказала местоположение ее машины и ключей от нее. – У тебя нет машины, еще раз говорю. - с нажимом произнесла голубоглазая. Тут длинноволосая вскинула руками, отвернувшись от настырной женщины. Она уже устала, если честно. – Ты издеваешься? – честно поинтересовалась у женщины девушки, которая ходит в лицей. – А что вы мне дарили на мои 18 лет? Кофеварку? – Тебе не 18, Сура. – как-то строго отрезала блондинка, серьезно нахмурив брови. – Чего? – уже темноглазая стала непонимающе хмурить густые темные брови. Что за безумие? – А сколько тогда? Хотя да, ты права, мне не 18. Мне 21. - быстро поправила себя девушка, у которой скоро начнется тик. – Тебе 15. – продолжала удивлять девушку голубоглазая. Сура странно посмотрела на женщину, удивившись. Что эта баба сейчас мелит? У нее с головой все в порядке? – Ага, прекрасно, – кивнула фиолетоволосая, оперевшись о косяк и скрестив руки на груди. – Что еще расскажешь? Что я приемная? – Это с тобой что-то не так, Сура, – обеспокоенно нахмурилась блондинка, потянув руку с синим лаком на лоб дочери, у которой были красноватые глаза и подрагивающая улыбка. – Ты себя плохо чувствуешь? Может, не пойдешь сегодня в колледж? – Какой колледж? – стала шепотом спрашивать длинноволосая, убрав руку с головы. – Мне 21 год, я хожу в лицей психологии, я вожу машину уже с 18 лет. Сегодня, блядь, понедельник, и я сейчас опаздываю, – стала тихо говорить темноволосая. – Ты хочешь чего? Что бы меня вытурили оттуда? – Да не ходишь ты ни в какой лицей! – вспыхнула голубоглазая, вскинув руками. Она отпустила пса, который сразу убежал в другую комнату. – Тебе 15 лет, ты ученица колледжа! – Да нет в Париже колледжа Франсуа Дюпон! – рявкнула длинноволосая, глаза которой горели негодованием. Что за цирк устроила ее мать? – Его придумали! Он только в мультике, понятно?! – Все-таки тебе лучше дома посидеть. – как бы невзначай произнесла голубоглазая, кратко кивнув. – Да ты издеваешься надо мной, женщина?! – показала ладонью на мать кареглазая. – Какой сейчас год? – 2015. Девушка была рада, что, хотя бы, год эта чокнутая не изменила. – Вот. Тогда в каком году родилась я?! – почти победно спросила длинноволосая, но ответ добил. – В 2000, – ответила женщина, увидев шок на лице дочери. Кажется, она побледнела. – И ты по паспорту тоже в 2000 родилась. В комнате повисло угнетающее молчание. Час от часу не легче, если на то пошло. Длинноволосая остолбенела от услышанного, смотря куда-то сквозь пустоту. В голове ничего не умещалось сейчас. «Паспорт! Точно!» - кареглазая подскочила к своей сумке, судорожно ища документ, который мог бы подтвердить ее мысли и поставить все на свои места. Глаза быстро бегают по черным буквам, глаза обжигает цвет страниц, но фиолетоволосая смотрит на свою более молодую фотографию, где у нее такие же волосы, как сейчас. Посмотрев на год рождения, девушка была готова упасть в обморок. Там действительно была обычная дата ее рождения, только вот год был 2000, как и говорила блондинка. И что это все должно было значить? Только что мир этой девушки перевернулся и вывернулся наизнанку. В голове начало звенеть, а сердце сначала гулко застучало, а потом как-то странно замолчало. Стало жутко до такой степени, что глаза намокли. Девушка начинает нервно хихикать, сев на маленькую мягкую табуретку возле обувного шкафа. Она закрывает красное лицо с кривой улыбкой руками, смотря сквозь пальцы в пустоту. На ее действия смотрит обеспокоенная моложавая женщина, совершенно не понимая такого резкого перепада настроения дочери. Она очень волновалась о ее здоровье, поэтому была готова разрешить полежать дома несколько дней, пока не станет лучше. – Это что такое? – с дрожью в голосе спросила девушка, широко улыбаясь. Она посмотрела зареванными глазами на блондинку, до сих пор не понимая, как все это могло случится. – Сейчас же не 1 апреля, не день Дурака, так чего ты издеваешься надо мной? Что я тебе сделала? Я сидела с младшими, прилежно училась, а в ответ что? Да, я вчера с девчонками пошла в рестик, мы чуточку выпили, но мы же сдали один из важных предэкзаменов! Эти лупоглазые глаза стали раздражать. Перед глазами была водная ряби, а общая яркость делала иллюзию того, что кареглазая находится под водой. – Все-таки оставайся дома, – решительно произнесла голубоглаза, смотря на Суру. – Ты себя плохо чувствуешь, бредишь. – она начала подходить к истеричке, которая быстро вскочила с кремовой табуретки, отпрянув от помощи. – Я не останусь в этой психушке! – крикнула Сура, смотря матери в глаза. Эти голубые топазы испуганно вздрогнули, а тонкие брови изогнулись домиком. Жалость. Ненавистная жалость. Почему на нее так смотрят? Почему это чувствуют?! Фиолетоволосая сбегает со всех ног из этой квартиры, из этого дома. Внутри нее удушающий страх и ускоряющее волнение. Девушку слепит яркость зданий, неоновая одежда людей, лица которых невозможно запомнить, и кислотность зелени и неба. Машины несутся быстро, светофор светит ярко, а уши заложены. Она будто в вакууме, в скользком пузыре кислоты, которая жжет, но не убивает. Все случившиеся – просто безумие! Над ней просто решили так жестоко пошутить, что вчера Сура пришла за час ночи! Вот и все! Просто всемирная шутка, о которой не предупредили Найджу. Длинноволосая рассматривает знакомые дома, улицы и магазины. Даже долбаный фонарный столб, в который несколько дней назад смачно врезалась дорогая тачка, остался на том же месте и с тем же искривлением. Все на своих местах, но на душе есть четкое чувство того, что все это потерпело какое-то изменение. Незаметное, но такое важное. Именно это незаметное на первый взгляд изменение должно показывать, что весь мир какой-то иной, нереальный, не тот, в котором раньше существовала Сура Найджа. Девушка забегает в метро, глаза раскалываются от красок и пестрых людей, которые почти смешались в одну неразборчивую массу. Она быстро садиться на нужную ветку, занимая свободное место в вагоне. Ее охватил мандраж, а от нервов дрожали пальцы. Девушка запивала ком водой, стараясь отдышаться. Чтобы снять стресс, кареглазая включила погромче музыку. Плейлист и социальная сеть остались теми же. Хоть что-то в этом мире осталось привычным. Найджа внимательно рассматривает свое лицо слегка восточной внешности. Та же округлость лица, те же карие глаза и размашистые губы. Все тоже самое, так почему в паспорте написан возраст 15 лет?! У нее та же внешность, что была в 21 год, так чего случилось?! Карие глаза округляются в ужасе, застыв на собственных бровях. Они были теми же, только на правой не было серебристой штанги, которая всегда раньше вертикально выпирала. Теперь Сура увидела ту маленькую деталь, что отличает ее от настоящей. Не было долбанного пирсинга, который сделала на 18-летие Найджа. Его просто не было. «Значит, мне реально сейчас 15?» - нахмурилась побледневшая, слыша звон в голове и продолжая рассматривать свое лицо через экран. Оно было искажено шоком и каким-то ужасом. Девушка до сих пор не хотела верить в реальность всего происходящего. Найджа стала листать свои старые фотографии, и одной из первых была она, обнимаясь с черным пуделем и стоя под каким-то деревом. Кареглазая лучезарно улыбается в объектив, а пес своей черной кудрявой шерстью выделяется на светлой и солнечной фотографии. И тут в отместку за неверие Суру продолжают несчадно бить в черепушку кувалдой. Она очень хорошо помнит эту фотографию, которую сделала ее мать. Эта фотка была последней с изображением ее любимого питомца. Он умер, когда девушке исполнилось 17. Это был худший год в ее жизни. – Орех. – коснулась пальцами сенсорного экрана, смотря на черного пса, внешность которого стала мутной в ее воспоминаниях. Глаза наполнились слезами какой-то неописуемой радости. В этом мире ее малыш жив, он еще жив, здоров и мило виляет хвостиком. И он не только на фотографии, но еще и в доме, задорно встречает свою хозяйку. Ее малыш снова существует, он рядом с ней. – Орешек мой. – ей сейчас плевать, что потечет тушь и весь макияж, плевать на то, что люди странно косятся на ее ревущую персону. Сейчас существует только этот пес с глазами-стекляшками, которые смотрят на мир яркими звездами. Наверно, это единственная причина радости для Найджи, которая оказалась в искаженном мире псевдореальности. Она улыбается подрагивающей улыбкой, готовая хохотать от безудержного счастья.***
Сура не помнит, как оказалась на нужной улице и около нужного здания. Она была вне себя от радости, и даже долбанный колорит этого сучьего мира поблек на какое-то время для нее. Но какое же было разочарование увидеть не свой лицей психологии, а гостиницу! Сучью гостиницу, которая так похожа на ту, в которой живет Хлоя Буржуа из ненавистного мульта! Найджа опять потеряла дар речи, все ее органы упали к пяткам. Вывеска отеля «Гранд Париж» забивала гвозди в крышку бирюзового гроба. Ну не может быть столько совпадений за один день! Это безумие! Она стала спрашивать прохожих о своем лицеи, но все только пожимали плечами. Абсолютно все помнили этот отель, но не учебное заведение. Сколько бы не спрашивала Найджа, все отвечали одно и тоже, будто заучили! Все улыбались так живо, что хотелось рыдать. Это бесило до судорог, раздражало до лома в костях и пугало до немого крика. Девушка села на скамейку в небольшом парке, в котором она любила проводить свободное время после пар. Здесь было спокойно и аура у этого места какая-то вдохновляющая. Взять хотя бы фигуристые кусты и парад небольших фонтанов. Найджа писала по этому месту несколько своих картин, но сейчас глаза резала яркость зелени, которая имела почти ненатуральный цвет. Длинноволосая закрыла глаза и попыталась успокоиться и собраться, ведь сейчас нельзя отдаваться панике. Она хватается за свои воспоминания, которые считает самыми правдивыми, и пытается разобраться в разлагающемся мире, который так и пытается ей навязать свою реальность.Во тьме бездонной и нетленной Судьба несла меня на свет. Сознанье форму обретало, Осознавая, что я ослеп.
Получается все очень плохо. Кареглазая не находит ни одного рационального объяснения происходящему дерьму. Ее отвлекает от мыслей звонок. Посмотрев на дисплей, она видит фотографию улыбающейся матери. В душе поселились сомнения и печали, которые горечью на языке давали о себе знать. – Ты не моя мать. – сжала трубку Сура, когда в глазах застыли слезы. Эта женщина всего лишь копия, пародия, но не настоящая Жизель Найджа, которая являлась матерью 3 детей, прекрасной женой, модницей и отвратительной домохозяйкой. Все это искусственное, и от этого хочется выть. Найджа осталась одна? Это и есть конец? Девушка даже не бросает трубку, чтобы эта шарлатанка не заподозрила что-то неладное. У нее должно быть алиби и причина не взятия трубки. «Я просто не услышала.» - придумала отмазку и убирает телефон в рюкзак Сура, шмыгнув носом. В душе ноющая пустота, которая давит изнутри на все кости. В глотке смердящий ком, который не дает нормально дышать. Она сжимает кулаки до побеления суставов, чтобы не зарыдать в голос. Карие глаза рассматривают такой яркий и солнечный мир, а в ее сознании одно дерьмо и траур. «И что теперь мне делать?» - криво улыбается через силу длинноволосая, смотря на светлую кирпичную дорогу. Пока в ее голове не было ни одной нормальной идеи, но «домой» идти совершенно не хотелось. – «Франсуа Дюпон, да?» - горько хмыкнула Сура, вспомнив разговор с матерью. Она не знает адреса этого коллежа, поэтому и не пойдет туда. Да даже если бы и знала, то никогда бы не решилась пойти в несуществующий колледж, который придумали создатели «знаменитого» мультсериала, который своим не-реализмом убивает реалиста в Найдже.***
Девушка долго бродила по улочкам, сидела в разных парках, да и зашла в несколько кафешек, чтобы просто убить свое время. Она не помнит, что делала и что говорила, кареглазая не запоминала лица и голоса людей, которых встречала на своем бездумном пути. Ее уже тошнило от яркости этого блядского мира, из головы не выходили мерзкие улыбки прохожих, которые на самом деле плевать хотели на бывшую шатенку. Домой идти вовсе не хотелось, но ночевать на улице был не вариант. К счастью, ночь тут не такая обжигающая, как день, но эти фонари были огромной проблемой для бедной сетчатки многострадальной и полностью обесточенной Найджи. Они были хуже прожекторов. Ее спасательным кругом была музыка, которую не затронул этот зеркальный мир. Она слушала ее и слушала на полной громкости, стараясь забыться и вспомнить – представить – будто находится у себя дома, с любимыми родственниками и все хорошо. Но, как только наушники покидали ушные отверстия, то мир преображался яркими красками, которые уже душили художницу, которая не могла спрятаться от них. Дома ее встретил радостный Орех, который старался запрыгнуть хозяйке на руки. Девушка смотрела на этого пуделя и чувствовала щемящую радость боли в грудной клетке, которая вызывала слезы на глазах. Она почти забыла, как ее встречал Орешек. – Мальчик мой, – тихо проговорила длинноволосая, крепко-крепко обнимая теплое и кудрявое тельце друга. Она, зажмурившись, вдыхала позабытый запах шампуня. – Как же я скучала. Хотелось выплакаться, рассказать ему всю ту боль утраты, что испытала за годы Сура, но ее перебивает женский голос. – Как дела в колледже? – с мягкой улыбкой поинтересовалась Жизель, встретив своего ребенка. Сура незаметно вытерла глаза, но своего мальчика не отпустила. Она посмотрела на женщину, которая взяла внешность ее матери. Если приглядеться, то можно заметить зеленые стрелки на глазах. Ее мама никогда не покупала такую тушь. Она просто ненавидела зеленый, предпочитая ему черный, синий или золотой. «Все-таки ты фальшивка.» - с какой-то грустинкой подумала длинноволосая, кивнув своим печальным мыслям. Она действительно в этом мире одна. – Нормально. – кивнула кареглазка, выдавив улыбку. Врать девушка умела искусно, поэтому проблем быть не должно. – Будешь есть? Я приготовила твое любимое блюдо. – поинтересовалась дама с поразительными кулинарными способностями. – Нет, спасибо, – качнула головой Сура, раздеваясь. – Я забежала в кафешку, там поела. – она направилась с Орехом дальше, стараясь не пересекаться с ярко-голубыми глазами Найджи-старшей. – Ясно, – протянула француженка, провожая дочь взглядом. – А ты… - ее мягко перебили. – Прости, мам, у меня очень сильно болит голова, – как-то виновато улыбнулась девушка, развернувшись. – Я очень устала, так что лягу по раньше. – Ох…хорошо, – как-то поникла блондинка. – Тебе дать лекарство? – Нет, спасиб, я просто перетрудилась. Понедельник – день тяжелый. – пожала плечами потерпевшая, как можно скорей убежав в свою комнату, закрывшись на ключ. Она бежала к себе по 2 причинам: спрятать наворачивающиеся слезы и спрятаться самой от этих ярко-голубых глаз в зеленой оправе. Как только дверь закрылась, фиолетоволосая почувствовала легкое облегчение. Но ее все равно что-то душило. Кареглазая открывает окно на распашку, пытаясь отдышаться от этого жаркого смрада, который витал в ее комнате. Глаза быстро бегали по помещению, стены которого были усыпаны масляными картинами ее кисти. Все были такими яркими и пестрыми, что казались искусственными. Раньше Сура обожала такие ненатуральные цвета, они делали ее работу уникальной и давали радость маленькой душе создателя. Сейчас же на них невозможно смотреть. Все картины будто светятся изнутри, они словно выжигающие прожектора. «Я чувствую себя мухой на шпажке.» - подумала девушка, быстро раздевшись. Она закинула яркие шмотки в самый дальний угол, а потом села на кровать со своим псом, крепко обнимая его. Он был ее единственной надеждой на понимание. Единственное живое существо, которое не потерпело кардинальных изменений. Он просто стал живым, а внутренне никак не поменялся. Орех слизывал катящиеся слезы с щек любимой хозяйки, которая шептала свои проблемы. Хоть он и не понимал, что говорит его лучший друг, он чувствует, как ей больно, поэтому всеми силами хочет помочь. Черныш ластится, прося почесать то за ушком, то брюшко. На это его хозяйка улыбается, даже как-то хрипло смеется, а потом продолжает плакать с удвоенной силой. Фиолетоволосая обнимает его, целует в макушку, утыкается в родное тельце, заставляя шерсть намокнуть. Она чувствует поддержку, которая сильнее миллиона слов и действий. Это маленькое существо важнее многих, оно помогает лучше любых психологов. Он защищает свою хозяйку лучше любых телохранителей, ее Орешек лучше любых. Девушка спала почти крепко, держа под боком свою грелку-телохранителя. И, конечно, никто уроки не делал на завтрашний день.***
Боль у дверей меня встречала, Весь мир желая показать. Лишь о себе она не знала, И не могла о том сказать.
Утром опять болела голова, раскалываясь на 2 части. Открыв глаза, Сура опять увидела слепящий свет. Она села на кровать и стала протирать заспанные глаза. Оглядев постель, кареглазая не обнаружила своего пса и окно было закрыто. В душе появились не двусмысленные вопросы, но ярковолосая лишь отмахнулась. Она посмотрела на вешалку, на котором должен был лежать приготовленный ею наряд. Но какое было удивление у длинноволосой, которая увидела вместо классических брюк и белой рубашки черную юбку и бирюзовую рубашку. Она же ходила в этом наряде вчера, так почему он отглаженным висит там, где не должен был? Появилось волнение, которое заглушало разум. Вопросов стало больше, а ответ на них не заставил себя долго ждать. Дверь в ее комнату была открыта. «Что, блядь?» - округлив глаза, подумала темноглазая. – «Я же вчера закрывала ее на замок!» - она быстро вскочила с кровати и помчалась к белой двери с золотым узором треугольников. Страх липкими и холодными щупальцами медузы хватался за сознание девушки, которая просто остолбенела от шока. Идя на кухню, Сура почувствовала знакомый запах чего-то печеного и острого. У нее появилось чувство дежавю. Ее встретил радостный Орех, подпрыгивая на месте и просясь на ручки своей любимой хозяйки. На столе лежал лаваш с какой-то начинкой, а Жизель была в рюшечном фартуке и зелеными стрелками. – О, вот и наша соня! – радостно произнесла моложавая женщина, смотря на дочь, которая побледнела полотном. – Доброе утро. На это ей не ответили, поскольку Найджа стала четко понимать, что все это уже было. Причем было не просто в качестве дежавю. Это все было вчера! – Ты в порядке? – поинтересовалась голубоглазая, посмотрев на своего ребенка, который продолжал молчать. – На тебе лица нет! Вот почему ты вчера так поздно легла? Найджа не знает, что ей сказать. Может, ей все это просто привиделось? Но зеленые стрелки на Жизель говорят обратное. – Ты открыла мою комнату? – сиплым голосом спросила ярковолосая, смотря на мимику женщины. – Да, я открыла дверь, потому что Орех сильно просился по нужде. – с улыбкой проговорила блондинка. – А зачем ты мой наряд убрала? – Найджа поняла, что у этой бабы есть ключи от ее комнаты. Теперь у нее нет безопасного места. – Я же его вчера приготовила. – Прости, но мне эта бирюзовая блузка очень нравится на тебе, – продолжала улыбаться дама. – Ты в ней такая модная! Это был не ответ на вопрос. Девушка просто поняла, что находится в каком-то круге. – Кстати, почему ты еще не одета? – поинтересовалась женщина, приподняв бровь. – Тебе скоро в колледж, так что иди переодевайся. «Ясно.» - кивнула своим мыслям кареглазая, помчавшись к себе. Она ни за что не оденет этот проклятый наряд! Быстро отыскав приготовленные брюки и рубашку, девушка выбежала из дома даже не позавтракав. Ее мама стала любяще возмущаться насчет наряда, но Сура проигнорировала это. Фиолетоволосая шагала по знакомым улицам, пытаясь переварить случившееся. «Я в замкнутом круге?» - все никак не могла поверить в этот бред реалистка. Она коснулась правой брови, где не было штанги. – «Значит, да.» - болезненно нахмурилась подросток. Найджа совершенно не представляла, что ей делать. Ну, где-то отдаленно она понимала, что нужно пойти в этот колледж, но длинноволосая была из строптивых, поэтому всегда идет против системы. Она гуляла уже по другим улицам, заходила в другие кафетерии, вела себя более уверенно, прогуляв так весь день. И, как она догадывалась, в 16:34 ей позвонила «мама», но кареглазая не взяла трубку. Вечер она повторила также, как и вчера, но только с ней не было Ореха. Девушка приготовила уже другую одежду, благо ее гардероб не изменился от оригинала, и легла спать.***
Утро было тоже с головной болью. Перед глазами были яркие фосфены. Это чувство дежавю уже насиловало. Первое, что сделала после того, как Найджа проснулась, так это посмотрела на спинку стула, где должно было лежать ее черное платье. Стул был полностью чист, а на вешалке висела долбанная бирюзовая блузка с рюшей и строгой юбкой с баской. Дверь в комнату была снова открыта. Вот теперь Суре стало страшно до застывшей крови. Ей стало страшно идти на кухню, видеть тот же завтрак, и даже любимый Орешек не спасал от этого леденящего ужаса. Длинноволосая быстро вытерла выступившие слезы и пошла на кухню, встретив уже ненавистную Жизель. – О, вот и наша соня! – радостно произнесла моложавая женщина, смотря на дочь, которая прожигала ее гневным взглядом. – Доброе утро. – Утро добрым не бывает. – холодно отсалютовала фиолетоволосая, сев за стол. – Ууу, мы сегодня бука, – захохотала блондинка. Суре стало противно до поджатых губ. – А не надо было вчера поздно ложиться! – ласково ответила дама. «Уж лучше бы молчала, искусственная ты шмара.» - скрестила руки на груди Найджа. – А младшие где? – скрывая раздражение, кареглазая поинтересовалась у «матери». А ведь она за 3 дня так и не увидела младших детей. – Ой, они сейчас придут. – отмахнулась Жизель, а для Суры это был звоночек. «Какая-то новая реплика.» - заметила кареглазая. – «Значит, я делаю все правильно?» – Доброе утро! – подал детский голос из дверного проема. Он был родным и знакомым. Фиолетоволосая повернулась, чтобы увидеть свою младшую сестру, но она споткнулась о лаймовые глаза 5-летней девочки у которой были темные волосы с рыжинкой. Эти демонические глаза прожигали не только многострадальческие глаза, но и душу. Внутри Суры опять все застыло в ужасе, а глаза так и не смогли перестать смотреть на эту восточную девочку. – Привет, Сура! – задорно улыбнулась вишневыми и тонкими губами стройняшка, сев напротив сестры, которая потеряла дар речи. – Доброе, Айчин, как спалось? – поинтересовалась женщина, кладя младшей дочери порцию еды. – Хорошо, мам! – улыбнулась длинноволосая, сидя в школьной форме. – Только Ламмерт опять толкался! – Я не толкался! – сразу возмутился мальчик с темно-русыми волосами, который был старше Айчин на год-два. У него были серые глаза, и он тоже был одет в школьную форму. Ламмерт был больше всех похож на француза, чем все остальные дети. – Это ты храпела! – Не ври! – стукнула по столу гневная Айчин. Младшие стали ругаться, пока их пыталась успокоить мать. А вот наблюдавшая за этим чувствовала себя замурованной в склепе. На первый взгляд по Ламмерту не скажешь, что в нем поменялось, зато в Айчин изменились именно глаза. «Они ведь никогда не были зелеными!» - крикнула про себя фиолетоволосая, смотря на ругающихся детей. – «У нее были карие глаза!» - даже плохо зная генетику, можно было смело сказать, что у кареглазого и голубоглазой не может родиться ребенок с зелеными глазами! Хотелось сбежать из этой психушки, но снова переживать то же утро не хотелось, поэтому Сура решила сыграть по правилам этого Дня Сурка, чтобы продвинуться хоть немного дальше. – Мам, напиши мне адрес колледжа. – попросила кареглазая, на что получила удивленный взгляд родительницы. – Не задавай лишних вопросов, прошу. – устало и с жалостью попросила девушка, у которой раскалывалась голова. – Ну…ладно. – пожала плечами голубоглазая, после чего она быстро начиркала адрес. – Спасибо, – натянуто улыбнулась жертва, приняв неоново-малиновый листок, который резал глаза. – Я пошла. – она побежала в свою комнату, чтобы переодеться. Естественно, Сура одела не то, что хочет ее мама, а полностью черное платье с черным гипюром на рукавах и груди. К сожалению, незаметно проскочить через домочадцев не получилось, поэтому пришлось выслушивать громкие возмущения Жизель. – Ты будто в траур оделась! – крикнула Найджа, вскинув руками. Она ни в какую не хотела, чтобы ее дочь носила такой срам! – А у меня и есть траур! – в сердцах рявкнула Сура. – У меня траур! – она быстро убежала из квартиры, опять побежав по лестнице к выходу из этого циклического Ада. Ей действительно придется играть по правилам невидимой силы. Но, раз день повторяется только когда она идет не по сценарию, значит есть тот, кто следит за этим, верно? Карие глаза быстро рассмотрели открытое пространство вокруг себя. Кто за ней мог вести слежку? Прохожие, которые даже не смотрят на нее? Или кто-то невидимый? От таких умозаключений по спине прошлась дрожь. Девушка решила отмахнуться от этого и не забивать себе голову, но неприятный осадок так и остался в душе непонятным тяжелым песком. «Аллах, помоги.» - попросила мысленно верующая, хотя являлась всего лишь наполовину восточной женщиной. Так сильно не хотелось идти в этот «колледж», но выбора у девушки просто не было. Заново переживать весь сегодняшний день у Суры не было вообще желания. «Я в долбанном мультике для девочек, ахуенно.» - скептически хмыкнула Найджа, опустив голову на свои туфли. Она достала яркий листок с фиолетовыми чернилами, на который было больно смотреть в физическом плане. «Ну, я исполнила мечты миллионов.» - устало выдохнула кареглазая. Ей радостно вообще не было. – «Ну и ладно, поиграем.» - пожала плечами длинноволосая, направившись на нужную остановку. Ей сжали глотку, а к черепушке приставили пистолет. Не получиться не играть по правилам того, кто имеет над тобой власть. Она старалась не думать о том, что за ней кто-то постоянно наблюдает, но это паническое чувство не покидало воспаленное сознание героини.В ее словах таилась злоба, В ее движения суть, тоска. Форм боли очень-очень много. Как мне найти саму себя?!