Взаимная антизависимость

Безумие безумством, но по данному адресу реально существовал знаменитый коллеж детского сериала. Квартал Маре, впереди здания набережная Сены, сзади – Эйфелева башня, а сбоку – собор Парижской Богоматери. Кажется, Богоматерь не услышала просьб о помощи потерпевшей, которой так нужна была поддержка. Сколько же за эти дни Сура просила простить ее грехи и вернуть домой, сколько же она унижалась…ничего не помогло. Как после этого верить религии? Это было трехэтажное здание, выполненного из желтого кирпича. У колледжа не было ограждений и парадный вход выходил сразу на трассу. Самый верхний этаж был из стекла, и через него можно было наблюдать за небом в безоблачную погоду. «Интересно, а там есть обсерватория?» - как бы невзначай поинтересовалась девушка, стоя у этого здания. Перспектив идти туда совершенно не было. Девушка уже чувствовала раздражение и сильнейшее нежелание туда идти, заходить в эти двери и учится на таком факультете, на котором никогда не хотела. Ее глаза начали покалывать от цвета кирпича. Она пришла раньше, чем начинаются занятия. «Я не хочу туда идти.» - подумала ярковолосая, стоя у дверей здания. С каким же трудом длинноволосая передвигала ноги по этим мелким ступенькам. Каждый уровень вызывал ноющую боль в руках, которые сжимали лямки рюкзака, который вторым солнцем сверкал за спиной своей хозяйки. Лицо сильней хмурилось, смотря на красно-коричневые лаковые двери, за которыми реальность вовсе теряла свой смысл. Воспаленные глаза смотрят на этот светящийся «портал» в мир бессмыслия и абсурда, в мир долбанной утопии и идеальности, где у всех все прекрасно, где нет правоохранительных органов и власти так таковой, так как всю грязную работу выполняют 2 подростка, спасая район Парижа. И, при этом, они как-то умудряются быть хорошистами, оказываются выспавшимися, здоровыми и еще как-то скрывают свои истинные личности от родителей! Найджа постоянно сомневалась в своем решении придти сюда, но практика показала, что ей не предоставлен выбор, и все сделанное будет аннулировано на следующее утро. От этого становилось горько. Все старания девушки вырваться из этих невербальных сетей заканчивались сокрушительным провалом! Ее будто отталкивало от ручек данного здания, душа кричала развернуться и искать другие пути решения проблемы, но разум понимал, что другого пути, как следовать неизвестному сценарию, просто нет. Пальцы ломить начинало сильней, когда рука приближалась к двери. Весь организм протестовал, он не хотел купаться в этой мультяшной белиберде, которую создали французы для детей. Там все свиняче-радужно, без какого-либо реализма и житейских проблем. Весь сериал, скорее всего, про подростковую влюбленность и клишированные стереотипы, что важно быть собой в любой ситуации, что любовь спасет мир, что главное в человеке – его душа. В общем, вся та оптимистичная чушь, которую вдалбливают маленьким детям, чтобы те не выросли в эгоистов и не зажили в свое удовольствие. Девушка жмурится, когда хватает прохладную деревянную ручку, которая по началу обжигает жаром. Организм пытается бороться, пытается отговорить свою хозяйку, поскольку знает, что за дверями нет разумных аргументов, нет логичной цепочки, есть только один сумбур, который так ненавидит Сура. За этими дверями – та же пестрая масса, которая была и в метро. Смысла в ней нет, есть только издалека красивая картинка, а если начнешь копаться в ней, то ничего не сможешь разобрать. Кареглазая глубоко вдыхает, заставляя сердце биться медленней, а раздражение уснуть. Этот когнитивный диссонанс насилует психику. Она смотрит на кислотное небо, в котором не находит спасения или ответов. Оно всего лишь слепит. «Мир – это антиутопия, я пессимистичный реалист, все вокруг меня абсурдно и логике не подлежит, нервы – вещь расходуемая, ее нужно беречь.» - четко проговорила про себя ярковолосая, сильнее, почти с гневом, сжав ручку двери. Она со злостью нахмурила брови, в глазах горела уверенность в своей правоте. Этот мир не настоящий, его не нужно понимать и разжевывать. «Божья коровка» - это всего лишь мультик без смысла и поучительной накладки. Девушка не обязана погружаться в него с головой, не обязана участвовать в событиях этой вселенной. Она просто проживет конкретный промежуток времени, а потом ее в награду вернут домой, в ее реальность, пусть не идеальную, но обычную и вошедшую в ранг "нормальная". Она открыла дверь в хаос самостоятельно. Именно так это расценивала героиня, которая обычно ставила чувства на второй план. Девушка всегда придерживалась рационального мышления, рассматривая все аспекты и стороны проблем и людей, а сейчас она идет в бессмыслицу, которая убивает нервные клетки и глаза, ее бедные глаза, которые за эти «три» дня устали так, как не уставали за года, проведенные за мобильником. Найджа прошла в здание по паспорту, поскольку забыла свой пропуск, который, как оказывается, выдается всем ученикам колледжа в начале года. Пройдя поручень, кареглазая поняла, что совершенно не знает своего расписания, нужных кабинетов и расположения раздевалки. – Эм, простите, не скажете, где тут раздевалка? – спросила она, смотря на лысого охранника, который объяснил расположение раздевалок, буфета и лестничного проема. – Спасибо. – поблагодарила его Сура, подойдя к стенду с расписанием всех классов. Она внимательно искала свою фамилию в списках 3 класса. Вроде по возрасту она должна быть именно там, да? Глаза постоянно прищуривались от кипельно-белой бумаги, которая нещадно светилась своим цветом. Буквы иногда сливались с ее яркостью. Но Найдже повезло, так как ее группа оказалась как раз там, где искала девушка. И не нужно было подниматься на стул, чтобы увидеть верхние списки. Сфоткав все расписания, она направилась в раздевалку, но там фиолетоволосая не нашла нужного кабинета с ее классом. – Вы не знаете, где тут раздевалка для 3 курса? – поинтересовалась Найджа у первой попавшейся женщины, которая вытирала полы. – Чего?! – возмутилась уборщица в сиреневой униформе, которая также слепила глаза, как и синяя форма охранника. Она с удивлением посмотрела на ученицу. – У вас нет раздевалки, так как вам министерство предоставило шкафчики. Причем личные! – А, спасибо, – с вежливой улыбкой кивнула Сура, стараясь не раздражать лишний раз пепельноволосую, а то у нее есть тряпка, которой может в любой момент воспользоваться. – А Вы не знаете, где они? – У кого как, – пожала плечами женщина. – У кого-то на втором. У кого-то на первом, – она продолжила вытирать пол. – Все, иди, не мешай мне работать. Я еще должна успеть все убрать до прихода детей! – Хорошо, спасибо большое. – кивнула дама, пойдя на второй этаж, где и был ее урок. Там был зеленый навес, стены из кирпича сливочного цвета и тонкие зеленые металлические столбы, предназначенные для поддержки навеса. Платформа, выполненная из зеленого металла и выступающая из стены, спроектирована так, чтобы позволить людям обойти второй этаж. Весь этот травянистый цвет раздражал сетчатки до слезовыделения. Сура ненавидела этот оттенок, а сейчас, когда весь мир стал сплошной иллюзией на реальность, вообще было невозможно ее смотреть. Найдя нужный класс, Найджа зашла в березовую дверь, увидев небольшой кабинет с 10 партами, большим окном и мини библиотекой у стены после всех парт. Никого внутри не было, но класс открыт, значит, учитель уже в коллеже. Цвета были хоть и яркими, но не такими едкими. Все выполнено в коричневых и кофейно-кремовых оттенках. Наверно, это первое место, где ей не кажется, что ее глаза лопнут от агонии. Найджа садится, естественно, на первую парту, чтобы хоть как-то видеть буквы на электронной доске. В ее рюкзаке, который она сегодня утром захватила с собой, были все предметы на сегодня. Будто девушка приготовила все еще с вечера. Нихера это не так. Сура не готовила ничего вчера. Да и не было никакого вчера! Она 3 дня прожила как один, блядь! «Это нельзя объяснить простой физикой, такое ощущение, что мир наглотался экстази!» - скрестила руки на груди Сура, не желая видеть этот мир в таких ярких красках и с улыбками! Славу Богу эта уборщица не улыбалась! Девушка раскладывает все необходимое на стол и прислушивается к спасительной тишине, закрыв глаза. Как же она любит приходить раньше учеников в учебное заведение! Тут так тихо, можно спокойно отдохнуть и собраться с мыслями! Красота, а не жизнь. Фиолетоволосая взяла свой мобильник, убавила яркость до минимума и села просматривать сделанные фотографии под музыку. «Какая неожиданность, я в классе Маринетт!» - с явным сарказмом проговорила про себя девушка, читая список класса мадам Бюстье. – «Интересно, все будет проходить также убого, как в мульте? То есть я тоже не буду замечать разницы между Маринетт и Баг-анутой?» - жестко хмыкнула Сура, в голосе которой была тонна скепсиса. Ну не было у нее желания быть марионеткой в чьих-то руках! Она не любит быть ведомой, ей становится страшно от того, что кто-то властен над ее жизнью. А это действительно было так. Что-то, или кто-то, управлял временем. Ну не может 3 раза подряд проходить один и тот же день. Это не чувство дежавю, это хуже. Она включает музыку, закрывает глаза и пытается перестать видеть эти фосфены, которые так и прыгают перед глазами. Найджа жмуриться, протирает веки, чтобы убрать эти пятна, но из этого мало что выходит. Девушка старается не думать о том, как собирается выживать в этом мире, который будто под фотошопом. Мать-немать, Айчин вообще на демона смахивает, Ламмерт пока не вызывает отторжения, а Орех пока единственный, кто еще более-менее важен для нее. Только пока Сура не видела «своего» отца. Ей даже было страшно представить то, как может измениться он. – Ой! – послышался какой-то удивленно-испуганный вскрик, заставивший девушку вздрогнуть. Кто-то зашел в кабинет, и это была самка человека. Открыв маленькие щелочки для зрения, Найджа осмотрелась. Ей на глаза попалась высокая девушка в синем брючном костюме, который выжигал глаза своей сочностью. – Здрасте. – вытащила один наушник из уха Сура, улыбнувшись девушке. – Найджа, а что ты так рано? – поинтересовалась дама с лицом в форме сердца. У девушки были медно-рыжие волосы, а про глаза вообще лучше промолчать. Они слепили своим бирюзовым цветом. «Мир свихнулся на этом цвете?» - поинтересовалась Сура, часто моргая. Как оказалось, это была учительница. Она раскладывала бумаги из своего чемодана на стол. Почему у этой женщины волосы кажутся такими ненатуральными? У них странный блеск, как будто наполировали их. Но, по сравнению с ведьминскими глазами, они меркли. – Решила посидеть в тишине. – пожала плечами с вежливой улыбкой фиолетоволосая. – Хорошо, не буду мешать, – улыбнулась в ответ учитель тонкими губами без помады. – Если будут заходить другие учителя и искать меня, то передай, что я буду на учительском заседании. – Хорошо. – кратко кивнула кареглазая, уткнувшись в телефон. Она снова осталась одна в пустом классе, но счастье длилось не долго, т.к. буквально через 5 минут в кабинет заходят 2 ну очень громкие девушки. Для Суры не было проблем узнать в одной из них главную героиню сериала, а во второй – ее милую подпевалу. Великая неуклюжая простушка, от которой у Найджи сводило зубы. А от мулатки, которую уже было слышно в коридоре, просто дергался глаз. Завидев свою цель, парочка окружила парту кареглазой, которая остановила свою музыку. Она осмотрела девушек с яркой внешностью, подметив про себя, что они прям как противоположности. Мари была с заметно бледной кожей, чем у ее подруги. Казалось, что она светилась, как долбанный фонарь. Была иллюзия того, что кожа метиски покрыта каким-то белым порошком, будто ее напудрили мелом. Светло-голубые глаза походили на выпуклые глаза рыбы, такие же тупые. Но, что больше всего удивило и взбесило Суру, так это темно-синий цвет волос. Да, здесь Чен не была брюнеткой, а была с крашенными темно-синими волосами! От бликов хотелось спрятаться, закрыться книгой или опустить голову, чтобы не видеть этот яркий свет, но девушка продолжала только хмурится, смотря на входящих. – Сур, ты принесла плакат? – поинтересовалась шатенка с крупной родинкой на лбу, поставив руки на чужую парту. Ее локоны были в градиент к вишневому у самых кончиков. Разве в мультике у нее были такие волосы? – Какой? – не поняла сразу фиолетоволосая, оторопев. Как-то она не ожидала, что к ней подойдут персонажи сериала и будут что-то требовать. – Который ты должна была сделать. – смотрит ей в глаза эта Цезарь…или как ее там. – Я?! – удивилась Сура, показав на себя. Внутри нее все сжалось и вздрогнуло от неожиданности. Шатенка ничего не знала о плакате или других «обязанностях» в этом мире кривого отражения. Вместо ответа Алья хлопнула себя по лбу, а Мари стала успокаивать подругу, которая явно была недовольна и раздражена таким ответом. – Аля, не переживай ты так, – попросила голубоглазая, поглаживая мулатку по руке. Она как-то нервно улыбалась. – Сура, ты не помнишь? Мы же должны защищать честь класса и всей параллели. Найджа продолжала смотреть на метиску таким взглядом, который говорил лучше любых слов. Сезер, прочитав все по взгляду одноклассницы, схватилась за голову и протяжно заныла. Дюпен пыталась успокоить подругу, но получалось не так, как нужно. – Нам же сдавать проект через неделю! – говорила в потолок Алья, явно паникуя. – Ты же обещала сделать все еще в пятницу, за выходные! – с претензией сказала в лицо фиолетоволосой шатенка. – Ты же долбанный художник! От шока Сура даже не ответила той же монетой этой истеричной нахалке. А ведь она казалась ей самой башковитой из всей компашки. Какая жалость, Найджа испытала разочарование. Хотелось нахамить в ответ, поставить на место импульсивного подростка, но шок не дал разгуляться в выражениях. – Мари, зачем ты вообще уговорила меня взять ее в команду? – посмотрела Алья на Маринетт, которая виновато заулыбалась, пожав плечами. – Мы могли вместе справится, без третьих лиц, которые не выполняют обещанное. – осуждающе прищурилась шатенка, посмотрев на кареглазую, которая продолжала смотреть на Сезер непонимающим и удивленным взглядом. Маринетт все пыталась успокоить подругу, почти заступаясь за Суру. Но фиолетоволосая уже давно сама за себя постоять может, она не маленькая девочка. – Слушай ты, – девушка среагировала молниеносно, когда речь зашла об оскорблениях ее личности. Она не позволит себя принижать, особенно таким выскочкам. – Ты кто такая, чтобы мне что-то предъявлять? – голос сразу стал низким, острым, как и взгляд, который походил на волчий. – Ты слишком много берешь на себя лишней ответственности. Сезер не ожидала услышать в что-то в ответ, поэтому удивленно уставилась на говорящую. Найджа скрестила руки на груди, не улыбаясь. Ее брови сильно нахмурились, она смотрела в карие глаза за стеклом. – Кем ты там хочешь стать? Журналистом? Ты в курсе, что таких выскочек, которые лезут и критикуют неположенное им по социальному статусу, просто связывают по рукам и ногам, а иногда и в тюрьму кидают. – наклонила голову в бок Сура, понимая, что раздула скандал из ничего, но извиняться она не собирается. Не перед этой сукой. – Я тебе что-то плохое сказала? – нахмурила с непониманием брови Алья, указав на себя. – Ты чего сразу наезжаешь на меня? – А тебе никто не давал права принижать меня, – тем же голосом отзеркалила фиолетоволосая. – Я художник, не ты. И раз Ченг меня посоветовала тебе, значит, она понимает, что у меня есть талант и способности, – стала превышать себя Сура, слушая бормотания синеволосой. – И ты своими извилинами даже не предположила, что у меня могут быть свои дела, более важные, чем какой-то там плакат! – девушка хотела встать, но не сделала этого. Просто от злости ноги не слушались. Она с головой ушла в негатив. – Недальновидность – это отвратительное качество для любого журналиста. Маринетт начинает мельтешить перед девушками, которые злостно прожигали глазами друг друга. Она чувствовала их неприязнь друг к другу, поэтому пыталась всеми силами убрать назревающий конфликт. – Девочки, ну чего вы… - не могла найти нужных слов голубоглазая, быстро бегая взглядом по периметру и главным «военным фигурам». Ее руки бездумно мотались вокруг, Мари разрывалась, не зная, кого первым успокоить. Она не привыкла участвовать в конфликтах. В класс начали постепенно заходить другие ученики. Спорщики находились прям рядом со входом, загораживая двери входящим. Чен начала волноваться и беспокоится о других ребятах, которым неудобно заходить в кабинет. Ей еще было стыдно от того, что ученики видят такую словесную перепалку двух одногруппниц. – Алья, пошли, скоро урок начнется, – схватила под руку шатенку синеволосая, прижавшись к Сезер, которая продолжала наезжать на Найджу. – Аля, успокойся… – Я «успокойся»?! – громко возмутилась длинноволосая, игнорируя косые взгляды одногруппников. – Почему я должна, а не она?! – девушка указала пальцем на фиолетоволосую, которая скрестила руки на груди и гневно прожигала шатенку взглядом. – Ее ты почему не затыкаешь?! – Алья… – обреченно выдохнула синеволосая, закатив глаза. Она понимала, что Сезер перекинулась уже на нее. – Что «Алья»?! – возмутилась мулатка, всплеснув руками. – Я ничего обидного не сказала, а она уже наезжает на меня! – Ты сказала. – тихо произнесла Мари, чем только сильней разозлила Сезер. – Я?! Что я такого сказала? – начала громкий допрос со стороны красной кареглазой, которая кипела от негодования. Ее постепенно начали уводить от парты Найджи, которая заставляла себя молчать. Если бы не присутствующие люди, то она бы давно интеллектуально и на уровне этой шмары унизила Сезер. Но нельзя сразу опускать, а то будут проблемы. Правда, девушка до сих пор не понимает причины такого всплеска негатива. В голове что-то щелкнуло, дав команду напасть на это шатенку. Просто у нее не было настроения быть милой и приветливой, особенно с теми, кто говорит о ней в 3 лице при ней же. Да и еще вся ситуация с искривленным миром морально била по-больному, она будто рвала нервные клетки, как ткань. – Это у нее какие-то проблемы с головой! – напоследок крикнула Алья, чем выбесила фиолетоволосую. – У «нее» есть имя! – рявкнула в догонку Сура, звонко возмутившись. – Если у тебя нет памяти, то хотя бы перестань долбиться в уши, питекантропка ты социально неадаптированная! – она показала фак кипящей Сезер, которая уселась за свое место рядом с Маринетт, которая пыталась успокоить свою подругу. Пара рассталась без драки, но эта троица осталась с недовольным настроением на весь оставшийся день. Внутри негодование хотело вырваться наружу нескончаемым потоком мата, но приходилось все дерьмо держать в себе. Было слишком много свидетелей. Оценив всю эту клоунаду, кареглазая продумывала обходные пути, чтобы избегать этих ненормальных баб. Она не желает принимать участие в чем-либо, особенно с этими двумя психопатками. Одна с гистрионным расстройством личности, другая с зависимым расстройством личности. Прекрасное сочетание, ничего не скажешь. – Сура, – какая-то девушка подозвала фиолетоволосую. Кареглазая вопросительно посмотрела на пышечку-гота. У нее были красные линзы, темно-фиолетовые волосы и неоново-сиреневая челка, которая закрывала левый глаз. Наряд у нее был темный, поэтому он не выжигал глаза Найджи, но эта челка и глаза…они просто убивали. – Ты подготовилась к контрольной? – К чему? – внутри все от испуга упало и заледенело. Сура явно не ожидала такой подставы. От сильного потрясения зазвенело в ушах. – Какая контрольная? По какой теме? – Ты не знала? – удивилась красноглазая, немного выпрямив сгорбившуюся спину. Ее длинные волосы постоянно закрывали лицо. – Странно, ты же была в среду. – По какой теме? – подскочила с места Найджа, подбежав к темноволосой, заглядывая в ее тетрадь. Паника одолевала сознание, в особенности тогда, когда девушка узнала огромный раздел, по которому и будет тест на весь урок. Ей резко поплохело, руки похолодели. Она точно не успеет подготовиться, тему девушка не помнит такую. Значит, будет определенно пиздец. Найджа сидит одна, списать не у кого. Можно попробовать списать у тех, кто сзади, но всю работу сделать не получиться. «Твою мать!» - Сура быстро собирала вещи, чтобы сбежать с урока. Да ей плевать, что весь класс это увидит и обязательно доложить учителю. Она хотя бы не получить неуд по предмету, не будет ползать на коленях перед профессорами и не будет выпрашивать время, чтобы переписать работу. Фиолетоволосая проигнорировала вопросы одногруппников, которые спросили о том, куда уходит она. Девушка почти сбежала бы, но ее у двери останавливает эта рыжая училка с ярко-бирюзовыми глазами. Преподавательница очень удивилась такому напору на ученицу, которая смотрела на нее округлыми глазами. – Ты куда, Сура? – поинтересовалась женщина, не понимая такой прыти покинуть кабинет. – Что-то случилось? – Да, я вспомнила кое-что. – быстро кивнула девушка, не придумав дельного оправдания, то бишь вранья. – Ну, ты должна отдать тогда мне заявление, иначе тебя не выпустят, – пояснила учительница, заходя в кабинет и закрыв кабинет за собой. Она не глупая, понимает, что Найджа хочет опять сбежать с контрольной, но сегодня это у нее не получиться. – Сядь на место, пожалуйста. – Но я действительно должна уходить. – начала говорить девушка, но ее перебил звонок. Ее ничего не могло спасти в этот момент. Суре ничего не оставалось делать, как слушаться систему. Она встала у своего места, мысленно желая заныть. Сейчас в дневнике будет милый неуд, который обязательно скажется на успеваемости. Вот почему она сразу не узнала о тестах?! Все могло быть по-другому. Как только дети сели, а фиолетоволосая уже приготовилась к страданиям, преподаватель хотела запустить электронную доску, но та ни в какую не хотела включаться, постоянно выдавая ошибку. За то, чтобы эта доска не включилась, молилась не только Найджа, но и все те, кто не выучил предмет. – Хм, странно, – подала голос учительница, так и не включив доску. – Ну, ладно, скопирую на листы. – пожала плечами рыжая, вызвав у некоторых учеников приступ ужаса, в том числе и у Суры, которая хотела скосить от теста. Не получилось, не фортануло, бывает. – О, черт, – тихо произнесла зеленоглазая – или голубоглазая? Бирюзовый на что больше смахивает? – смотря в принтер. – Я забыла краску купить. Кажется, в кабинете раздался облегченный выдох и тихое «спасибо, Господи». У Найджи тоже почти отошло от сердца, но внутренний паникер видел во всем подвох. Она не поверит, пока окончательно не услышит вердикт от учителя. – Извините, дети, но возникли неполадки не только с техникой, – виновато улыбнулась профессор, оглядев класс. – К сожалению, работу придется отложит на следующий урок, поскольку вариантов очень много, все я не запомнила, как и задания. И у меня нет тестирования на руках, – пожала рыжая плечами, разведя руками. – Но у вас есть дополнительное время, чтобы хорошенько подготовиться к контрольной, – сжала ладони улыбчивая. – И это в особенности касается тебя, Фредерик, – по классу прошелся смешок, но Найджа молчала. – А пока даю вам выбор: или новая тема, или дополнительная подготовка к контрольной. Все единогласно сказали последнее, причем громче всех именно Сура. Ей будет полезно еще раз – а точней первый раз – узнать о теме, по которой будет контрольная. Учительница послушала мнение большинства, подойдя к белой доске с маркером. Кареглазая была готова блаженно расплыться желейкой по стулу, почувствовав, как с души ушел тягостный камень. «Сегодня не будет контроши…я счастлива.» - чуть ли не засветилась улыбкой фиолетоволосая, даже яркость мира почти совпала с радостью ее души.

***

К удивлению девушки, у нее весь урок очень сильно болела голова. Перед глазами была цветная рябь, как при белом шуме. Эта легкая зернистость и звон в ушах дезориентировал фиолетоволосую, которая пыталась вникнуть в тему занятия. Сетчатка болезненно жгла, умоляя хозяйку убавить яркость, но Сура ничего не могла сделать с этим. Она также страдала от цветогаммы этого мира, но, благо, люди здесь не так мерзко улыбались, как прохожие по улицам. Здесь они казались хотя бы почти живыми. Девушка быстро закрывает глаза будто в страхе. Кареглазая боится, что ее подростковые проблемы отразились и в этом мире и теле. А вся эта рябь и боль в глазах и голове только подстрекала на такие мысли. Лишь бы ее доводы не оказались правыми. «Зря я наорала на эту дуру. Себе же хуже сделала.» - подумала девушка, болезненно нахмурившись от очередной волны боли в черепушке. Злость прошла вместе с негодованием, а вот осадочек в виде головной боли классно образовался. Она предполагала, что из-за этой тупой ругачки у нее поднялось давление, или сжались сосуды. Ей действительно было плохо, от всеобщего недомогания даже немного подташнивало и даже хотелось как-то заплакать, но все это можно было пережить парой глотков газированной воды. К сожалению, с собой не было живительной таблетки от треска по швам головы, которые Сура никогда с собой не носила. Наверно, это один из немногих разов, когда она пожалела об этом. Найджа вникала в тему, смотря на белую доску с разноцветными линиями, которые закругляются, образуясь в буквы, слова и предложения. Конечно, большую часть пары она диктовала, но яркий маркер на белой доске нещадно бил по глазам ученицы, которая была не в восторге находиться здесь. Сура прям чувствовала спиной то, как девушки с задней парты посылают проклятья. Она четко видела эту парочку перед глазами, будто обладала какими-то паранормальными способностями. Их лица были запоминающимися. Даже без уточнения было понятно, что это была Сезер, а Мари смотрела на нее как-то виновато и непонимающе, будто спрашивая: «зачем ты так с ней? Ты же не такая.». Ее взгляд казался жалким. Но сильней всего удивило девушку в «своей» тетрадке, кроме ее странной кислотной обложки, так это почерк. Он мелкий, но понятный, с сильным нажимом, ровный, без особых наклонов вправо, почти машинный. Сравнив свой настоящий и этот, Найджа даже не сразу поверила, что это написала ее рука. Слишком сильные и явные отличия, будто писал другой человек. Кареглазая несколько раз проверила наименование хозяина данной тетради, не веря в такую правду. Но факт был на лицо, это была ее тетрадь, но с одним подпунктом. Это «она» из данного зазеркального мира. Не 21-летняя девушка из психологического лицея, а 15-летний подросток из несуществующего коллежа. Все ощущения от прочитанных строк, которые были написаны явно «чужими» руками. Такой неродной, незнакомый, непонятный не в плане слов, а в плане смысла. Найджа бы так не смогла написать, даже если бы очень постаралась. Ее размашистый почерк был вдвое, если не втрое, больше. Его мало кто мог прочитать, но в нем скрывались очень интересные и интеллектуальные мысли, как самого настоящего мудрого взрослого. Он был словно пазл, решив который можно было получить ораторские способности, глоток смысла. В этих идеальных строчках, которые точно радуют глаза многих, Сура не чувствовала саму себя. Это был другой человек, не Найджа и уж тем более не 15-летняя кареглазка. В нем читался ум, как глоток свежего и желанного воздуха, полностью без ошибок, хотя и в почерке оригинала не было ошибок, но в это мало кто мог поверить. Фиолетоволосая всматривается в другой оттенок чернил, в ровные завитки, в мелкие буквы, но рассмотреть во всем этом человека, который писал, было как-то трудно. Такое ощущение, что она забыла все свои познания в графологии, ей будто замыливают и туманят мысли, сбивая с верных выводов. Ответы крутяться где-то вдалеке, щекочут мозжечок, но не выходят на поверхность. Сильные отличия были не только в написании предложений и цифр, но и выбор ручек. Сура не часто писала черными чернилами в тетради, делая таким цветом исключительно домашку, чтобы та не выделялась на фоне яркой классной работы. Но Сура-фальшивка делала таким цветом и классную работу, что противоречит оригиналу. Плюс, Найджа всегда выделала темы, определения, примеры цветными карандашами и фломастерами, но только определенных оттенков, а в этой работе есть те цвета, которые никогда не использовала попаданка. Даже больше скажу, у нее попросту нет фломастеров фиолетовых и черных цветов, которые кислотным свечением выглядывали маяком с разлинованных страниц. «Это другой человек. Не я из прошлого.» - вывод, казалось бы, должен был придти еще на день второй-третий в этой петле времени, когда Сура увидела Айчин с зелеными глазами, но итог напросился сам только сейчас. Найджа не знала, что делать с этой правдой. Она не знала, чего ожидать дальше, не знала, что нужно делать. Девушка не хотела переживать один и тот же день заново, который только слегка менялся в диалогах, да и только благодаря самой кареглазой. Ей сильно не хотелось такой монотонности, которую описывают в разных депрессивных фильмах, типа с «жизненными ситуациями». Чем дальше шел урок, тем сильней раскалывалась голова, звездами вспыхивая перед глазами. Мозг плохо перерабатывал информацию от учеников и преподавателя, Сура молила, чтобы ее не спросили, поскольку сейчас ее знания могли дать слабину, а нагонять не хотелось. Литературу она не слишком любила, поскольку ее мнение никогда не совпадало с критиками, как и у большинства людей сегодняшнего времени, и совершенно не нравилась «золотая» и «серебряная» классика. Ее мысли были глубокими и логичными до скрежета в зубах в силу 21 века и всяких движений малых групп. Время, сука, специально замедлялось, протекая какой-то пыткой для девушки. Оно насмехалось, играя на нервах фиолетоволосой, которую бесило абсолютно все, начиная от цветов на столе учителя и заканчивая собственным сердцебиением. Ей было гадостно и плохо, хотелось встать и уйти от этих сумбурных голосов, спрятаться от кислотности псевдоидеалистического мира, закрыться в себе под ручку с Орехом и просто молчать или просто говорить о наболевшем, которое никто не должен видеть, о чувствах, которые нельзя рассказать не-близким, да много еще о чем, что не следует знать посторонним. Хочется найти панацею от накатывавшихся проблем, с которыми Найджа просто не знает, как бороться. Хочется найти формулу счастья и борьбы против всего того дерьма, что сейчас происходит с будущим психологом. Только Сура прекрасно знает, что общество невозможно измерить научно, цифренно. Мир – это не двоичный код, он не компьютерная симуляция, здесь нет четких границ дозволенного. Правда сейчас, именно из-за двух последних пунктов, Сура начинает сомневаться в своей философии. Этот «мир» кажется каким-то ограниченным, неживым и…непривычным. Незнакомцы на улицах улыбались, причем все совершенно одинаково. Найджа запоминала только чужие улыбки, яркость нарядов. Ее преследовало ощущение, что губы и зубы у всех схожие в чем-то, словно…срисованы с одного трафарета. Почему она запоминала только улыбки, а не лица или голоса прохожих? Ей было тогда не до рассматривания людей и их черт, ведь на тот момент девушка пыталась не сломаться. Тогда, казалось, даже голос у людей был одинаковый. Здесь же, в учебном здании, все какие-то другие. Ей не улыбается каждый второй чувак, некоторые вообще ей глотку хотят прирезать. Они не казались наигранными, вели себя по-разному, как в реальной жизни. Такой диссонанс от этого сейчас внутри фиолетоволосой…он скручивает моральные устои, логику. Нитки обворачивают сознание Суры медленно, будто ее к чему-то готовят. У нее было легкое ощущение того, что ее мозг специально забывает ненужные лица. Она забыла голос и лицо той тетки-уборщицы. Хотя внешность у нее была…яркой, запоминающейся? Фиолетоволосая не помнит. Она оглядела кабинет, «своих» одноклассников. У каждого был яркий, ненатуральный цвет волос, который был как и в мульте. Глаза тоже были неживого оттенка, который в жизни может и есть, но не такого блика. Радужки будто светились изнутри, как долбанное отполированное серебро. Они будто в ярких линзах. Наряды у всех совершенно разные, тоже яркие. Даже та девка-гот имела яркие цвета, но не в плане цвета, а в плане контраста. Найджа четко помнит голос той красноглазки, помнит ее выражение лица…она помнит испуганно-взволнованный взгляд светло-голубых глаз Нетты, а в особенности разъяренные сверкающие лики в золотой радужке Сезер. Девушка запомнила голоса этой троицы как-то слишком быстро, они будто записались на подкорку. Все это очень странно, ведь Сура никогда не запоминала внешность, голос и даже имена собеседника, с которым только что познакомилась. Она просто не акцентировала на этом внимание, тогда что сейчас с ней произошло? Фиолетоволосая слишком быстро запомнила их, хотя…это из-за того, что она ранее смотрела сериал с младшими. Может, ей все это просто кажется? Рассматривать их в более подробных деталях девушка совершенно не хотела, начинали болеть глаза от всего, от любого движения глазного яблока. Девушка уже особо не нажимала на ручку, еле успевая записывать за преподавателем, все тело налилось свинцом, было трудно даже двинуть рукой. Ее преследовали ощущения полной апатии, мир будто стал быстрей, а она – медленней в несколько раз. Стало трудно улавливать смысл в предложениях мадам как-ее-там. Девушка заметила на другом ряду на первой парте первого парнишу с раздвоением личности. Он мог быть пай-мальком, а мог и подкатывать к Насекомой*, оригинал которой сидит прямо за его спиной. Вот серьезно, как эти двое могут быть такими балбесами? Видно же, что Маринетт и есть та Баг, которую так восхваляет горе-любовник. У нее те же голубые глаза, тот же голос и волосы, да, характер немного изменен, но...что-то же от нее самой осталось, верно? Ее жучка не могла изменить человека полностью, так не могут сделать никакие «волшебные квами с возрастом человечества». Ну, возможно, они в коллеже не так часто общались и не так часто заглядывали в глаза друг друга, но голос-то можно запомнить или почувствовать в нем «что-то знакомое» от Леди? Хотя, кого обманывать, создатели этой детской параши явно не учитывали такие факторы, списав все на детскую аудиторию. «Карнавальная маска может скрыть личность до неузнаваемости» - это у них такая логика? Она бы поняла, если эта маска скрывает все лицо, но не спинку носа и брови! Только наивный дурак не увидит сходства! Хотя у Кота ведь зеленый белок, как у…рептилий? Хотя у его чибика точно такие же зеньки. Но, смотря на эту белобрысую макушку, кареглазая испытывала странно-болезненные чувства. Голова начинала сильней болеть, как и глаза, но…яркость мира как-то начинала утихать? Почти незаметно, но глазам стало легче, они будто расслабились, начали отдыхать. Даже очки, которые только усиливали эффект второго солнца, не портили картину. Это был Адриан, единственный натуральный блондин в классе. Его волосы казались ярко-желтыми, хоть и были пшеничными. Внутри героини был какой-то маленький червячок, который юрко извивался где-то на уровне мечевидного отростка. Он скручивался глистиком, вызывая чувство неудовлетворенности и неполноценности. Отросток требовал чего-то, но Сура не понимала его просьб. Найджа сама не заметила, как в кабинете стало тихо, хотя учитель продолжал что-то говорить, но для девушки это звучало как под куполом. Вокруг все стало визуально бледным, замыленным, неинтересным. Все рецепторы были устремлены на этого подростка, который усердно и послушно все записывал за учительницей. Девушка просто задумалась, ушла в себя, смотря на одну точку – на Агреста. Что-то внутри двигалось, вызывая чувство желания. Кто-то за нее хотел подойти к мальчишке, тянул ее к нему за трос, который будто привязан к ее грудине, заставлял поговорить с ним, сесть за парту, прогнав какого-то араба в неоновой синей майке. Внутренний собственник хотел украсть блондина ото всех, закрыть на замок, держать на привези в императорских апартаментах, а душевный маньяк желал заполучить парнишку полностью, использовать его тельце по полной, заполучить исключительный контроль над его сознаньем. От звонка внутри что-то радостно и облегченно дрогнуло. Странные мысли тут же улетучились из головы, оставив маленький спящий узелок над печенью. Фиолетоволосая будто проснулась от необъяснимого тумана, постепенно мир стал возобновлять связь с ней, голоса и звуки собирающихся детей коснулись ушей кареглазой. Но вместе со звуками пришла и головная боль с резью в глазных яблоках. Девушка снова зажмурилась, втирала пальцы в веки, но ничего особо не помогало, острая боль не отступала, а только притуплялась. Голова звенела от пустоты душевной, мысли просто растворились в каком-то бытие. Сура была одной из первых, кто вышел из кабинета. Она не запомнила слова учителя, не услышала домашки, проигнорировала вопросы учеников. Девушка просто хотела прожить этот день, пройти эту «игру», оказаться дома и жить дальше. Она хотела оказаться в своем доме, в своем теле, в мире, где бледность сменяется ясностью, где осень имеет свойства дерьмовой депрессии, зима умиротворительная, а лето и весна радуют настроение. В этой Вселенной ее преследовала духота, горячий смрад, которые узлами вились на шее, проникая в ноздри, глотку, и расцветая в легких ядовитыми бутонами, которые после давали побеги и ростки, что всеми силами пытались разорвать эластичные легкие. Внутри была щемящая пустота, которая ничем не заполнялась в кареглазой, которая бездумно шла к нужному кабинету, будто на автопилоте. Она не помнит, как прошла в пустующий класс, как заняла свое место, как легла на парту, пытаясь успокоить головную тупую боль. Хотелось уснуть, чтобы потом быть бодрой, а не недобитой уткой, которой обрезали крылья и ноги. Ее что-то спрашивали, она что-то отвечала на автомате, говорила, что все в порядке просто потому, что не хотелось объяснять свое состояние посторонним. Не хотелось рыться в себе, рассказывать свои ощущения кому-то не из-за того, что слушатель чужак, а потому, что ей больно и гадко разбираться в себе. Странно, ведь это ее работа, но сейчас…совершенно не хочется объяснять самой себе что-то, искать ответы, резать психологические загадки. Ничего не хотелось. Такое ощущение, что тот урок высосал все силы из нее. Причем так резко, что сначала Найджа этого не поняла, а потом пустота и недомогание дали о себе знать предобморочным состоянием. Темнота ее спасала, оберегающе обволакивая и заглушая глазную боль. Звуки были тихими из-за закрытой двери в комнату. Сейчас Сура чувствует себя чуть лучше, чем заключенный под многолетними пытками, но все равно это не спасало положение. Сейчас она не хочет думать, не хочет строить догадки, ее душа просит что-то, но девушка не может разобраться в эфемерной дрожи, будто ее нервные окончаниях дергают за нитки. Чем больше людей становилось в классе, тем сильней мир становился ярче, тем поганей себя чувствовала попаданка. Она готова была взвыть от острой и всепоглощающей боли в черепушке, когда в кабинет зашел Адриан с небольшой группой одноклассников, которые весело беседовали друг с другом. Как же сейчас Найджа радуется, что села на вторую парту, чтобы не видеть и не слышать рокот этих мух. Ее нервные сети разваливались, как долбанная ткань, которая сгнила от долгого прибывания в тухлой воде. Они распадались на истонченные нейроны, вызывали острые импульсы, которые приказывали мозгу страдать. Агрест остановился, будто что-то важное вспомнил. Он стал оглядываться, будто искал кого-то, но его подтолкнули сзади, чтобы мальчишка дал пройти. Хотелось нагло усмехнуться с издевкой от такой картины. Блондин выглядел потерявшим материнский след щенком, который остался в полном одиночестве в бескрайнем мире, где каждый хочет тебя убить. Сура так бы и сделала, если бы не остро-тупая боль. Смотреть было пыточно. Девушка готова была вжать глаза в самую глубь глазницы, если бы это спасло ее от такого издевательства. Визуал стал ослепительно ярким, мощность цветов возросла чуть ли не в тысячу раз. Даже сквозь закрытые глаза все было видно. Она закрывает лицо руками, чувствуя выступившие слезы, рябь ощущалась прям под пальцами. Но помимо всей этой какофонии Сура чувствовала леденящий страх, который парализовывал все тело. Она молилась, чтобы не начался приступ эпилепсии, которая преследовала бедную Найджу до 19 лет. Ей было страшно вновь вернуться в то тело, в котором был синдром Янца. Девушка хорошо помнит подергивания своего организма, поскольку не теряла сознания, но были случаи, когда она выпадала из реальности. Как же не хотелось снова все это переживать, чувствовать покалывания в отдельных частях тела, отсутствие реакции на внешние раздражители, полную апатию и мучительные судороги. Вот тогда это была пытка, самый «сок» которой приходился на 15-17 лет. Она не хочет повторения уже пройденного этапа. От всех этих умственных нагрузок Сура не заметила, как начался урок и уже пара учеников успели решить примеры. Урок идет минут 15 точно, а в тетради с чужим почерком так и не появилось ни одной новой записи, кроме сегодняшнего числа. Ручка в руке лежала плохо, ослабшие пальцы не могли нормально держать ее и писать ровные четкие буквы. Вся эта беспомощность раздражала до повышения температуры. Чтобы не сломать что-то нужное, найджа решила записать урок на диктофон и записывать какие-то отрывки, примеры, которые просто не проговаривались людьми. Из всей этой массы красочных волос выделялся только блондин на первой парте. Он прям выпячивался, вырезался из общего слоя ярких пятен. Девушка безвольно обратила внимание на ухоженного парнишку в темно-синей рубашке и белом галстуке. Ему чертовски шло, он был прям красавчиком, от которого явно могли потечь даже учительницы. «Почему он в другой одежде? В мульте же он носил исключительно уличный стиль.» - заметила странность Сура, бесстыдно разглядывая спину подростка. Спина ровная, плечи не покатые, нет даже намека на горб. – «Ну, оно естественно, ведь модельный бизнес не позволит содержать всяких Квазимод.» - пожала плечами девушка, хмыкнув. Смотря на этого подростка, она чувствовала себя немного лучше, чем «ужасно». Мир будто жалел ее, сбавляя яркость и головные боли. Адриан будто был ее панацеей, причем Сура замечает это уже во второй раз. Мир сужается до одного блондина, который является спасительной капсулой для девушки, которая уже устала от всеобщей яркости и таких персональных пыток. Внутри радостно клокочет что-то, отдаленно напоминающее внутреннего демона. Он извивался, хохотал, желая завладеть этим Агрестом, к которому тянуло лучше любого неодимового магнита. Найджа понимает, что все это очень странно. Ее тело редко когда реагировало на кого-то так мощно, почти сбивая мысли и покрывая конечности мимолетными судорогами. Ее внутренностям хотелось касаться этого мальчишки, вдыхать запах неоновых волос и поглощать кислотные глаза. Это был один из первых звонков того, как ее сознание пошатано. Отрицать то, что этот подросток красив и элегантен, слишком глупо, но он вызывал у Найджи лишь издевательский смех, сарказм и раздражение. Она терпеть не могла Нуара, вторую сущность этого паиньки, который является вторым «я» парниши. Ее выворачивало только от манеры речи этого придурка в латексе. У нее никак не могли проснуться какие-то необъяснимые чувства к этому полуотморозку. А тут на тебе прикурить – чуть ли не желание заняться с ним сексом. Сура усмехается собственным мыслям. Опять ей что-то кажется, а она пытаться найти этому логическое объяснение. Найджа разглядывает затылок, переходит на профиль паренька. «Все-таки ты красавчик, но дерьмо.» - подперла голову рукой фиолетоволосая. – «Если бы не твоя вторая сущность и не врожденная слепота, идиотизм и синдром заточенного и героя, то ты был бы моим симпотным персонажиком.» - девушка пока относится к этому миру, как к чужому, не видя в нем что-то настоящее или стоящее. Но тут паренек поворачивается, будто услышал мысли героини. Он почти сразу сталкивается с ее взглядом. Девушка, завидев эти ярко-зеленые глаза, почувствовала сначала удар тока, а потом услышала звонкий треск. Было ощущение, что треснуло что-то внутри нее, так сильно и резко, что даже безболезненно. Мир вокруг резко стал бледным, даже темным, боль в голове тоже испарилась. Ее глаза удивленно дрогнули от светлого взгляда Адриана, веки которого тоже как-то странно подскочили вверх. Светлые брови тоже дрогнули, но в дугу не образовали. Он выглядит даже испуганным. Было бы смешно, если бы не так…странно? Окружение действительно стало снова таким, каким должно быть, но все это произошло настолько быстро, что Найджа даже не успела запомнить натуральный цвет мира. Необъяснимые ощущения преследовали хозяйку тела очень долго, но пара отвернулась друг от друга, попытавшись заняться своими делами. Их преследовали непонятные ощущения, которые извивались глубоко внутри каким-то клубком червей. Эти воспоминания, связанные со взглядом Агреста, были яркими, но эфемерными. Девушка моментально запомнила их и теперь рассматривала их как фотографию. Она ловила каждый изгиб и штрих на узоре зеленой радужки. Эта оболочка души манила ее внутренности, которые восхищенно подрагивали от созерцания, создавая полную гармонию и умиротворение. Опять девушка выпала из мира, ощущая необъяснимые зарождающиеся чувства симпатии к этому подростку. Почему так вообще происходит? Она же считала Агреста как минимум дауном каким-то, а тут ее душа понимает, что он ее идеал. Что за бред? Голова резко начала пульсировать с утроенной силой, звон в ушах глушил посторонние голоса, яркость окружения опять резко подскочила, ослепляя Суру, которая быстро закрыла лицо руками и сжала челюсть, чтобы не закряхтеть от невыносимой боли. Хочется биться в конвульсиях от недомогания, но кареглазая лишь ложится на парту, пытаясь абстрагироваться от реальности и ее личных мучений. Она желала, чтобы эта пара быстрей закончилась, и девушка могла бы выйти из этого душного кабинета. Ее желание было услышано. Звонок, ознаменовывающий конец урока, должен был быть спасительным, но черепушка сжималась только сильней. Кажется, в таком темпе из Найджи выбьют слезу. Но, чем больше количество людей покидало класс, тем легче было дышать. Голова перестала настолько сильно сжиматься, перед глазами не было эффекта солнца в его натуральную величину, постепенно Сура смогла расслабиться, перестав сжимать пальцами свою многострадальческую голову. Фиолетоволосая устало положила лоб на сомкнутые руки, прикрыв глаза. Она наслаждалась, пыталась насытиться мгновениями, в которых боли и страданий было меньше всего. Девушка стала ловить такие моменты, чтобы опять начать жить. Жить, а не существовать. Постепенно глаза перестали болеть, а голова – трещать, можно было даже уснуть от умиротворяющей тишины и спокойствия. Под ребрами что-то неожиданно задергалось, будто желало выйти из скорлупы яйца. Во рту появилась необъяснимая сухость, нутро девушки будто желало, чтобы она подняла голову. Но Найджа игнорировала просьбы души, чувствуя себя полностью обессиленной. Ее словно обнулили, и она на последних каплях топлива пытается пешим шагом улитки доползти до точки назначения и не развалится по дороге. – С тобой все в порядке? – поинтересовался юношеский тихий голос откуда-то сверху. Парниша, как слышно из голоса, по сути своей является тихоней и паинькой, либо просто имеет такие врожденные данные. От неожиданности плечи Суры вздрогнули, но она после спокойно подняла голову на говорящего, увидев в нем Агреста. Адриан смотрит на нее со смущенной улыбкой, сжав руки в замок. Его зеленые глаза выделяются на кремовом лице необычным разрезом, который напоминает персидский. Паренек светится изнутри, но не так ослепляюще, как окружение. Он не сливается в ярко-белую массу, а контрастирует с ней, как долбанный святой. «Еще нимба не хватает.» - с усмешкой подумало сознание девушки, которая выдавила из себя улыбку, почувствовав, как расслабляется черепушка и глазные мышцы. Этот блондин вызывает только смех у нее, ничего более. Только она хотела ответить, как ее будто прошибает током, что вылетают пробки во всем теле. Перед глазами сначала была яркая вспышка, от которой потом все потемнело. Мышцы сводят мелкие судороги, позвоночник выгибается тетивой от ноюще-острой боли в ребрах и невозможности нормально дышать. Ее легкие будто в тисках с зубьями, которые впиваются в ткань органа газообмена, оставляя кровоточащие дыры и сжимая все тело судорогами. Мир становится почти таким, каким должен быть. Краски натуральные, цвет насыщенный, но не кислотный. Окружение не светится, как долбанная лампа High Power Bulb с 720 Вт. Теперь она неотрывно смотрит удивленным взглядом на Адриана, который точно также вздрогнул, отдернувшись назад. У Агреста вообще реакция была смешная: выпученные глаза, дугообразные брови, вытянутое лицо, даже кожа немного побледнела! Умора! Юноша отпрянул назад, сам выпрямился от резких и ярких ощущений, смотря на девушку, которая была удивлена не меньше. Между парой виснет молчание, которое ощущается кончиком языка и волос статическим электричеством. Их тела чувствуют мелкую дрожь, которая непрерывными волнами рассекает тело и душу подростков. Они не могут нормально дышать или моргать, ловя каждый миллиметр чужого лица. Все их мысли растворились в необычных и таких непривычных ощущениях, которые накрыли с головой. Их души тянуло друг к другу каким-то необъяснимым магнитом, будто закон взаимного притяжения тянет канат, концы которого уже сшил у этих людей. Их зайлон будто скрепили, связали множеством узлов, которые срослись лучше любой пуповины. Пара слышит звон в ушах, который отдаленно напоминает шум ракушки, он даже успокаивает, вызывает душевное умиротворение и спокойствие, будто все правильно, будто все на своих местах, будто в этих глазах ответы на глобальные вопросы Вселенной. Первым сбегает Адриан, который не смог выдержать беспрерывный натиск чувств и океан неизведанных ощущений. Они больше напоминали шторм, тридевятый вал, который одиноким убийцей поджидал и напал на свою жертву в роли Агреста. Он сбегает позорно, а потом готов убить себя за такой поступок. Блондин прячется за рутинными занятиями, пытаясь усмирить шум в своей голове и помехи на душе, он не знает, куда деть конечности и самого себя в целом и частности. По телу бежит дрожь, вся кожа покрылась мурашками, стала гусиной, светлые волосы на предплечьях встали дыбом. Как же Агрест рад, что у него рубашка с длинным рукавом, она скрывает такой позор. Зеленоглазый, сев на свое место, понимает, что совершил неоправданную глупость. Такую, за которую хочется повеситься, выть от опрометчивости, вытягивать волосы на голове от собственной тупости. От чувств отключался мозг, будто ему не хватало кислорода. В глотке начинало скребеть, раздражая рефлексы. Парень уже хочет встать со своего места, снова подойти к однокласснице и…а что потом? Что ему делать дальше? Он прекрасно знает, что даже заговорить не сможет с ней, и будет выглядеть хуже сома. Адриан словно рыба на суше, не может справиться с большим количеством кислорода, захлебывается в острых ощущениях. Заостряются рецепторы, в особенности слух и зрение, но парниша все равно будто под слоем воды, которая давит и пытается покалечить. Сура, наблюдающая за этим подростком, который вкопанным сел за свое место, а после стал хвататься за голову и похныкивая, чертыхаясь себе под нос. Выглядело это даже смешно. «Не знала, что он так умеет.» - подумала атрофированным сознанием Найджа, продолжая чувствовать какой-то скрежет внутри, будто совком кто-то пытается раскрошить засохший кусок песка. Странные ощущения. С уходом Адриана мир снова стал ослепительно ярким, в несколько раз сильней заболела голова, зазвенело в ушах как сирена. Снова стало невыносимо противно и гадко. Губы непроизвольно с омерзением морщатся, а глаза хмурятся. Девушка провожает взглядом Агреста, прожигает его спину и светлый затылок, который все равно кажется нежным солнышком, таким теплым и манящим, что хочется коснуться его, зарыться пальцами и мирно уснуть рядом. Через это безумие красок Найджа понимает, что этот зеленоглазый явно выделяется на фоне всех. Такие странные ощущения она никогда не испытывала к человеку, даже того, кого любит. И, сложив простую комбинацию-загадку, Сура пришла к удивительному результату, о котором точно не желала мечтать. «Нет…» - подумала она, прикрыв рот рукой. Мозг не хотел верить в то, что все это происходит взаправду. Фиолетоволосая была готова отрицать все и вся, но от истины не убежишь. Мир становиться нормальней, когда рядом Агрест, мир также начинает слепить, когда этот же Агрест отходит от нее. Она реально в это не хотела верить, но звон в ушах и головная боль, которая идет от глаз, говорили сами за себя. Кареглазая может отрицать сколько угодно, но правда режет сердце. «Только не это. Только не он.» - начала просить девушка, смотря на Адриана – своего почти нелюбимого персонажа. Блондин был красив, в ее вкусе, но явно не в характере, который он показывал, пока был в костюме для ролевых игр. – «Кто угодно, но только не он!» - Сура сама не понимала, почему к нему у нее такая неприязнь. Она просто не уважает этого парнишу. Ей вообще никто в этом мультике не нравился. Все такие картонно-клишированные, создатели даже пытались скрыть это тем же клишированным способом. Не было в этом сериале логики, реализма. У нее скрипели зубы, пока она смотрела первые серии с младшими, которые чуть не визжали от такой сильной Леди Баг. Возможно, они просто слишком наивны, или Найджа слишком дотошная. Но факт остается таковым, Сура Найджа презирает французский мультфильм из-за полного отсутствия логики и взрослого оформления. Она не поверит, что ученики не смогли узнать в героях своих одноклассников, не верит в то, что спецорганы не могут найти этих героев в жизни, не поверит, что полиция ничего не сможет сделать с акуманизированными. Она не верит, мульт не заставляет ее верить. Девушка только ищет косяки, пытается привить смысл любому поступку, хочет научить своих малышей, которые пока верят в эту чушь. И за ее попытки ей решили так отомстить? «Ну, раз не нравится, то создавай историю сама» - это так называется? Вопрос «почему Найджа оказалась здесь» ее уже не интересует. Как выбраться отсюда она не понимает, но предполагает способом «игрока». Но – что хуже всего – девушка связана с Адрианом, которого считает полным имбецилом и клоуном. Она знает, что такое соулмейты, и как оно работает, и от этого становится смешно от дурности происходящего. Ей придется идти в ногу с таким паразитом, как Агрест. С этим низком и второсортным персонажем, который вызывал у нее отторжение. Ей было мерзко от того, что парень не мог разглядеть в своей богине ту, которая сама от него без ума. Это хуже дебилизма. – Найджа, ты будешь отвечать на вопрос? – из мыслей ее вывел громкий голос профессора. Сура деревянно поворачивается к учительскому столу и смотрит, как препод облокачивается на выступ, скрещивает руки на груди и выжидательно смотрит на побледневшую с испуганным взглядом. Фиолетоволосая все прослушала. Она даже не заметила, что начался урок. Быстро посмотрев на часы, девушка поняла, что урок идет уже как 20 минут. – Вы с нами еще? – улыбнулась лишь уголками бирюзовоглазая, не осуждая ученицу. Да даже если бы кареглазая была с ними, даже если бы она знала ответ на неуслышанный вопрос, она бы сейчас все равно ничего бы не ответила. В ее голове звенит пустота, будто обновили Windows. «Это конец.» - мелькнула единственная мысль в голове, которая начнет преследовать героиню очень и очень частно, но она каждый раз будет сражаться с проблемами, поскольку из двух лягушек кареглазая была той, кто сделал из молока масло. Она не в первый раз справляется с удушающими трудностями, справится еще раз. В этом нет ничего страшного, если бы не дрожь в руках от взгляда зеленых глаз.