Гори ярче...

Кажется, закрой глаза я на миг, сразу бы появилась она, такая родная и домашняя, не ведавшая горя последний год. Живая. Во сне она всегда появлялась в красном старом халате, с яркими, и наверное пестрыми цветами по краю рукавов, так и грезившими слиться с бордовым цветом. Нелепый, он мне никогда не нравился, даже раздражал, но все же был необходим как воздух в минуты отчаянья. Это я и называла стабильность, всегда просыпаться с еле уловимым запахом дома на одежде, может это были глюки вызванные препаратами, а может она приходила ко мне после изнурительной работы в палату, и тихо плакала, виня себя как всегда. Но в случившемся никто не был виноват, кроме меня. У мамы тёмные круги под глазами, которые навсегда останутся в памяти, как образец, что кому-то я была нужна, кому-то кто был готов пойти на все, что бы спасти меня. Она была моим героем. Неповторимым и увядающим. Карий цвет преобладает над всеми цветами в мире, но только не у мамы. Он не такой как остальные. Даже через сто лет ни с чем не смогу спутать этот взгляд полный отчаянья и боли. Усталая, немного грустная улыбка, и шершавые, мозолистые руки неподходящие женщине укроют меня одеялом пропахнувшим на сквозь больнице, как в последний раз. В детстве, мне говорили, что женщины должны быть прекрасными и нежными, как цветок, чарующими. Мама была, она превосходила все эти качества, дополняла и так устоявшиеся стереотипы стойкостью, и верой в лучший расклад, но все было напрасно. Она увядала, как листья, смотря на мои мучения. Я же гнила…задыхаясь в крови. А мама… все смотрит на меня, выжидающе. Надеется, но все уже напрасно. Врачи наверно знают, что не спасти и молчат, как могут только те, кто видит смерть чаще чем жизнь. Я умирала, но дорогой мне человек должен продолжать жить дальше, без меня. Она должна, обязана, несмотря ни на что. Только не так, как сейчас. Ожидание убивает? Убило уже давно. Ветер бьёт в моё замерзшее лицо дополнительной порцией снежинок. Щеки горят. Я плачу. Не хочу, чтобы все так закончилось, но это необходимо. Результаты должны прийти сегодня, и я знаю, они не будут благоприятный, всегда одно и тоже, изо дня в день. Как сказал «милый и добрый» врач, у которого только цена играет главную роль в лечении:"Состояние мертвеца. Но ничего, это лечится» протягивая руку за «данью». Но это не лечилось. Мне было нужно больше воздуха. Ингалятор забыла в спешке. Привкус крови проступал все ярче во рту. Истерика набирала обороты. Но мне в данный момент лучше не плакать, а иначе обморок, и мой план, так тщательно разработанный, рухнет, как карточный домик. До дома тётушки осталось немного, пройти только трассу, а там ещё немного, и место, куда и лежит мой путь будет ближе. От кладбища до синего здания пара десятков шагов."Повезло" иметь под боком таких соседей. И это хорошо, в моем случае. Навещу бабушку в последний раз, точнее, серый камень, на котором, как приговор для всех смертных, написаны цифры между которыми черта, разделяющая жизнь и смерть друг от друга. Находилась больница чуть ближе, хотя-бы в километрах сорока, было бы проще, ближе. И денег хватило бы на самое дешевое такси, а так, пришлось слушать людей в автобусе, их тихие разговоры ни о чем, звонкий смех детей, тихие разговоры стариков. Смотреть как рядом сидевшая девушка провожает малыша в садик, целует его в красный от холода нос, от чего тот ещё больше ежится и отстраняется от неё задорно улыбаясь в тёплый шарф. Где-то спереди группа друзей смеётся над пожилым мужчиной забывшим выйти на остановке, и сейчас ругавшимся с водителем. Слышать, кажется вечное щебетание влюблённой пары, клявшийся в любви до самой смерти. В те минуты меня охватила зависть. Они все были такие живые. У них у всех есть цели, на достижение которых требуется время, у меня же его теперь не было. Когда-то мой друг сказал, что время не вернуть, и потеряв что-то ценное мы начинаем ценить чёртовы часы. Но точно не я. И очень жалею теперь. Болезнь разъедала меня уже год, может больше, не знаю, не помню. Сначала была вечная мокрота, которую я ссылалась на насморк, потом гной, затем кровь. Тогда все жутко испугались, особенно мама и брат, отец отмахивался, говорил и так пройдёт, посоветовал приложить подорожник, и сменить лекарство. Врачи сказали, что все это лечится и нечего страшного не будет,  просто, нужно попить таблетки и сходить на прогревание. И все, все будет хорошо. Но лучше не было. Мне было восемнадцать, и я толком и не понимала, всю суть проблемы, думала так пройдёт. Но все было только хуже. Сбежать с больницы, чтобы навестить бабушку было трудно, труднее чем уговорить соседку по палате молчать. Интересно, через сколько часов обо мне хвататься, или уже. Ищут? Бред, поиски начнутся через час как минимум. Обход был делом кропотливым, нудным, некоторые врачи грешили, ставя в бланке положительный результат осмотров. Можно не переживать. Ведь я всего лишь вышла погулять около серого здания. Подышать воздухом. Спасибо тому мальчику, что указал на дыру в каменном заборе, иначе я бы не выбралась от туда. Главное дойти до тёти, а там она меня проводит, потом конечно отругает и позвонит маме, но это все потом, сейчас я иду с остановки по краю обочины. У ехавшего впереди грузовика, водитель как-то странно наклонился над рулём. Паника охватила разум, когда резко повернув, махина, начала двигаться к краю дороги, прямиком на меня. Это странное чувство страха окутало моё тело, ноги перестали слушаться, и наверное, это и называют шоковым состоянием. Как не вовремя голова закружилась, и болезнь дала о себе знать, тьма накрыла меня с головой унося в царство боли. Шум приближающихся колёс все нарастал.