***
На улице холодно, так что Зевран почти разворачивается, чтобы вернуться в кровать, когда дождь вперемешку со снегом ударяют его по лицу. Еще раз, зачем было нужно переезжать в Денерим? Почему ничего не заподозрил, когда выбирал замороженную задницу Тедаса чтобы разместиться? Он стряхивает эту мысль с легкостью, давшейся благодаря многолетнему опыту, на самом деле отлично зная, почему хотел сюда приехать. Этот шрам не нужно лишний раз тревожить в принципе, и особенно не сегодня. Он встретится с Алистером в кафе и будет пару часов бесстыдно флиртовать, пока парень не перестанет звучать так, будто может разрыдаться в любой момент, а потом вернется домой и выключит всю электронику в квартире, чтобы проспать до завтрашнего утра. Удовлетворенный своим планом, он сходит на тротуар, как только подъезжает его такси, забирается на заднее сидение и стряхивает с себя комки снега, пока диктует адрес водителю. В машине, во всяком случае, тепло, и ему как раз начинает становиться комфортно, когда они прибывают на место. В дни вроде сегодняшнего, он и правда скучает по Антиве. Снаружи все еще темно, утренняя давка еще только начала просачиваться на улицы, так что в кафе практически пусто. Зевран обводит его взглядом и на раз вычленяет Алистера: блондин в углу, все крутящий в руках чашку кофе, будто пытаясь просверлить дыру в столе с ее помощью. На его лице румянец, и когда он замечает Зеврана, тот покрывает его сплошным красным пятном. Зевран улыбается и подмигивает ему, и каким-то невероятным образом, румянец выглядит даже более интенсивным. Это весьма впечатляет, Зевран сразу же начинает придумывать способы оценить насколько в принципе Алистер может стать красным. Но сначала кофе, он хотя бы достаточно горячий чтобы прожечь его руки сквозь чашку и в нем достаточно кофеина, чтобы продержать его в сознании еще немного. Он и так жил только за счет него последние четыре дня, что изменится от еще нескольких часов? Цвет лица Алистера почти вернулся к норме к моменту, когда Зевран проскальзывает в кресло на другом конце стола, хотя и остается немого розового, в основном на щеках. Зевран улыбается в чашку и делает небольшой глоток, позволяя теплу и кофеину начать действовать. – Я ее уже удалил, – говорит Алистер. Зевран поднимает одну бровь, глядя на него. – Друг мой, начинать разговор с конца уже становится твоей привычкой. Или тебя настолько смущает мое очарование? Алый цвет на лице Алистера просто идеален, его можно использовать вместо сигнала светофора. – Ну, эм, фотографию. Я ее удалил. Просто хотел, чтоб ты знал. Фотографию? Которую прислал Алистер? И при чем тут это? Или он имеет в виду…? Зевран роется в кармане в поисках телефона и поворачивает его к себе. Когда он находит фото, которое прислал Алистеру, его разбирает хохот. Он, как правило, спит голым, почти без исключений, и он даже не подумал об этом, когда делал фото. Уголок ванной спасает от непристойных деталей, но очень слабо, так что не будь на лице Зеврана свирепой гримасы, это выглядело бы как фото, которые он обычно отправляет любовникам. – Мог бы и оставить, если хочется, – говорит Зевран. Он поднимает взгляд как раз в нужный момент, чтобы уловить огонек интереса в глазах Алистера, и, не смотря на измотанность, от этого глубоко в груди зажигается маленькая искорка. – Либо я могу отправить тебе еще одну. Алистер давится кофе и почти выплевывает его на них обоих, торопясь выхватить салфетку и вытереть лицо. Уперевшись лбом в стол и закрыв лицо руками и салфеткой, он бормочет: – Создатель, спаси меня, клянусь, обычно я не настолько идиот. Как бы это ни заглушало его голос, он все еще звучит потрясенно, так что Зевран мысленно делает себе пометку: вернуться на пару шагов назад. Цель в том, чтобы заставить Алистера смеяться, а не расплавиться от стыда. – Для тебя день и так уже был длинным, – произносит он вместо заигрывания, – Этого достаточно для оправдания. – Спасибо, – отвечает Алистер, не опуская рук. Так они сидят почти минуту, Зевран потягивает кофе, пока Алистер прячется за салфеткой, а остальные посетители кафе кидают на них странные взгляды. Наверное, он выглядит полным мудаком, спокойно улыбаясь, пока Алистер, судя по всему, испытывает какой-то срыв. Но хотя бы он закрывается из-за смущения, а не из-за сдерживаемых слез. Когда начинает казаться, что какая-нибудь сердобольная душа может решиться составить им компанию, делая этот десяток минут еще более нелепым, Зевран подталкивает ногу Алистера под столом. – Ты сказал, что вернулся с развертываний, – говорит он. – Собираешься рассказать, что любишь мужчин в форме? – спрашивает Алистер, опуская салфетку достаточно, чтобы глядеть на Зеврана с подозрением. – Ну, раз уж ты упомянул об этом, – произносит Зевран, нарочито растягивая слова, смеясь, когда Алистер выдает страдальческий стон. – Нет, можешь просто поверить мне на слово. Я всего лишь хотел спросить, где ты был. – О, – отвечает он, распрямляясь в кресле. Он кидает последний подозрительный взгляд на Зеврана, будто не уверенный, что над ним не пытаются поизмываться. – Убежище. Там все еще пытаются разгрести весь этот кошмарный бардак. Видимо, не лучшая тема для обсуждений. К счастью, у Зеврана никогда не было проблем с планированием на лету. – А ты тогда чем занимаешься? – Я с семьдесят третьими, – говорит Алистар, задирая рукав куртки и футболки, чтобы показать тату стилизованного грифона на плече. Впечатленный, к собственному удивлению, Зевран улыбается. – Стражи. Мне приходилось работать с вашими время от времени. – Так ты служишь в армии? – с сомнением спрашивает Алистер. Эта недоверчивость в его голосе несколько смешит Зеврана – но она практически взаимна. Стражи, с которыми он имел дело в свое время, не были особо склонны заикаться и краснеть. – Вспомогательные отделения, назовем это так. Прежде чем Алистер успевает поинтересоваться, что это за «вспомогательные отделения», Зевран спрашивает: – Давно ты со Стражами? Легчайший способ отвлечь людей от попытки задать вопрос о его персоне – спросить об этом у них. – Лет десять? – произносит Алистер, поднимая глаза к потолку, пока считает, – Нет, я присоединился в девятнадцать, значит, двенадцать. Для тридцати лет он выглядел весьма неплохо – во всяком случае, никто не дал бы ему тридцать – о чем Зевран говорит ему. – Я думал, ты не старше двадцати. – Ну да, – незаинтересованно хмыкает Алистер. Интересно. Видимо, собственный возраст его не особо волнует, даже не смотря на то, что он должен не отставать от парней и девушек на десять лет младше. – А сейчас я должен, наверное, сказать тебе то же самое? – скептически спросил Алистер. – Что? – воскликнул Зевран, делая оскорбленное лицо, – Разве я не лучший представитель своего рода? Как можно подумать, что я хотя бы на день старше двадцати? – Выглядишь ни на день старше двадцати, – послушно повторил Алистер. Теперь он улыбается взаправду, а не этой натянутой нервной улыбкой, вызывающей у Зеврана желание погладить его по голове и сказать что-то вроде «ну-ну, все будет хорошо». – Пфф, – Зевран отворачивает лицо от него в сторону. Теперь тату на его щеке хорошо видны, а он на сто процентов уверен, что людям нравится их рассматривать. Правда, когда он пытается проверить это периферийным зрением, он видит, что Алистер смотрит на его глаза, а не на щеку. А значит, видел, что Зевран подсматривает. Вот черт. Как согласие с тем, что его поймали, он дарит Алистеру развязную улыбку и поворачивается обратно. – Теперь, когда мы оба знаем, как важно признавать мое великолепие, расскажи еще о себе. Алистер замер, будучи на середине процесса снятия с себя куртки, и уставился на него взглядом оленя перед фарами. – Обо мне? Что обо мне? Я скучный. Зевран скосил глаза на него и на его наполовину снятую куртку. – В Ферелдене все сумасшедшие? – Что? – Вы все не в себе? Ты тут сидишь в одной футболке, пока на улице так метет? – чтобы подчеркнуть свои слова, Зевран плотнее запахивает свое пальто. – Нууу… Я не на улице? – в голове Алистера что-то щелкает, и Зевран почти видит, как это происходит, – Ты же из Антивы, правильно? Зевран кивает и заинтригованно смотрит, как к Алистеру приходит какое-то осознание. Что именно за осознание, он так и не узнает, потому что все, что говорит Алистер: – Я был в Антиве в прошлом году пару месяцев. Мне все казалось, что я утону. – Если бы ты воздержался от падения прямо в воду, не утонуть тебе было бы куда проще, – нарочно изобразил недопонимание Зевран. Алистер пинает его под столом. – Это из-за влажности. Я думал, что утону из-за влажности. – Да ну? – хмыкнул Зевран, закрывая рот чашкой, так что Алистер не видел ничего кроме его глаз, – А мне, наоборот, нравится, когда обстановка, как бы сказать, пожарче. Снова видно румянец, пусть и не настолько неистовый, как в прошлый раз. Похоже, теперь Зеврану ради такого придется потрудиться, но он всегда рад испытаниям.***
Они продолжают разговаривать, пока утренняя толкотня не подступает взаправду, и Зевран уже собирался свернуть беседу, ну, правда собирался, пора им вернуться каждому в их обычно-размеренные будни, но у него есть в запасе еще одна история, а эта история напомнила Алистеру одну шутку, и Зевран просто обязан поддразнить его, внося в эту шутку свой подтекст, а потом… а потом… а потом… Потом всегда появляется следующее «потом», пока они не застают утреннюю толкотню, переросшую в обеденную. –Воу, – произносит Алистер, глядя в телефон, – Черт, прости, я хотел извиниться за то, что вел себя как мудак, а не выставлять себя еще большим мудаком и держать тебя тут все утро. Зевран улыбнулся и разломил свой третий круассан. – Думаешь, я похож на того, кто остался, если бы ему не было интересно? Алистер краснеет, но взгляд не отводит. – Я думаю, ты куда добрее, чем хочешь казаться, так что, да, остался бы. Зевран моргает. – Могу сказать, мало кто называл меня добрым Разве что он не прилагал усилия, чтобы войти в такую роль, но этим утром он этого не делал. Ну, он начинал, когда захотел чтобы Алистер посмеялся, но он не разыгрывал никакую роль почти все эти пять часов. Что само по себе непривычно. Все только потому, что он устал, ясное дело. Слишком много кофе и слишком мало сна, и ему нужно попрощаться с Алистером, чтобы сделать что-то с этим, пока он не упадет лицом вперед. Видимо, Алистер думает о чем-то похожем, потому что он откладывает телефон и приканчивает свой кофе одним большим глотком. – Нужно пойти и начать убираться, – говорит он, не двигаясь с места. – Большое дело, – соглашается Зевран. Убрать эту катастрофу, оставленную безымянным бывшим парнем – Зевран не смог вычленить ничего кроме сути их отношений – займет несколько часов, если не дней, и заменить все будет недешево. Зевран начал говорить прежде, чем подумал, что говорит. – Не против, если я помогу? – Чего? Нет! – Алистер мотает головой, зажмурившись, – В смысле, не против, но это же не твоя проблема. – Это не должно быть и твоей проблемой, – замечает Зевран, – А вдвоем дело двинется быстрее. – Все нормально, правда. Я с этим справлюсь. – И не подумал бы сомневаться. Но предложение все еще в силе, – говорит Зевран. Та часть него, что просто хочет поспать, недоумевает от его упорства. Алистер предложил ему распрощаться, и ему стоит это предложение принять. Но с другой стороны, он замечает, как Алистер сгорбил плечи от мыслей о том, что ждет его дома, и его улыбка пропала. А Зеврану, все-таки, нравится его улыбка. – Я…, – Алистер зажевывает свою нижнюю губу, – Тебе не обязательно. – Знаю, – отвечает Зевран, – Но я все равно сегодня ничем не занят. А отоспаться он и в гробу успеет. Алистер рассматривает его лицо, все еще не веря. – Ты уверен? – Безусловно, – отвечает Зевран, ослепительно улыбаясь. Это, видимо, потрясает Алистера, потому что он дважды безмолвно открывает рот, а потом встряхивает головой, чтобы ее прочистить. – Спасибо, – произносит он так пылко, что Зевран уже не сомневается, что все сделал правильно.***
Алистер живет двумя блоками дальше, в студии еще меньше Зеврановой. Даже зайдя во входную дверь, Зеврану становится понятно, почему на фото было нельзя определить, спальня это или гостиная: это и то и другое, квартира слишком маленькая для того чтобы разделять пространства. Справа находится ванная, слева от двери – кухня, настолько узкая, что на плите всего две конфорки. – Я бы предложил тебе что-нибудь выпить, – натянуто попытался пошутить Алистер, – Но у меня все кончилось. Этот урод оставил холодильник и морозилку открытыми. Это объясняло запах гниющего мяса, на который Зевран изо всех сил не обращал внимания. Очень мило. Самое время им обоим переключиться на что-то еще. – Думаю, во мне вполне достаточно кофе, чтобы продержаться хотя бы еще пару минут, – улыбнулся Зевран. – Как бы то ни было, откуда нам лучше начать? – Эм. Алистер беспомощно огляделся вокруг, сжимая и разжимая пальцы. – Я… С кухни, наверное? Или с ванной? Хотя, может, лучше прямо отсюда? Эти колебания несколько раздражают, но Зевран напоминает себе, что это не его квартира растерзана в клочья, и не куски его вещей покрывают весь пол. Даже будь это так, у него достаточно опыта решения такого рода проблем. Вороны не любили позволять своим ученикам слишком привыкать к чему-либо или чувствовать себя в безопасности только из-за закрытой двери. Что-то ему подсказывает, что ничему такому Алистера не учили. Если принятие решения о том, как они будут убираться, поможет Алистеру чувствовать себя увереннее, то он не собирался ему в этом мешать, но просто стоять и пялиться на этот кошмар никак не поможет продвинуть дело. – Могу я предложить? «Слава Создателю» - бормочет Алистер. Потом, произносит уже громче: – Предлагай. – Ты говорил, холодильник был открыт? – Там почти ничего и не было, – пожал плечами Алистер, – Но морозилка – просто месиво. Замороженные бургеры, все такое. – Давай начнем оттуда, так запах хоть немного выветрится. Алистер сразу приступает к делу и направляется на кухню, и Зевран идет следом, стараясь не улыбаться. Если Алистер хочет, чтобы он организовывал процесс – так тому и быть. Он вполне справится. В морозилке, и правда, месиво из оттаявшего и полуразмороженного мяса и пакетов с овощами. То, что они полуразмороженные, на самом деле, делает все только проще, потому что нет смысла даже пытаться что-то из этого спасти. Остается только вытряхнуть все из морозилки в пакет и отослать Алистера на улицу к мусорным бакам. Пока его нет, Зевран использует возможность оценить ущерб. Содержимое морозилки, конечно, меньшая его часть. Даже на кухне, разрушения восхищают: бессчетное количество изысканных эпитетов вырезаны прямо на линолеуме и на дверцах каждого шкафчика. Большинство надписей на полу скрыты за слоем битого стекла и керамики, но Зевран догадывается, что в пропусках. Надписи продолжаются в ванной, на этот раз, ими расписали каждый квадратный сантиметр зеркала с помощью зубной пасты. В душе так же оставлена стопка книг, и они уже начинают плесневеть. В основной комнате останки шкафа занимают половину площади пола; копаясь в них, он обнаруживает одежду Алистера, порезанную на куски и большей частью залитую той же красной краской, что и на стенах. Телевизор лежит на полу, целый, но покрытый столькими трещинами, что Зевран побоялся бы его включать. Хуже всего, кажется, обошлись с фотоальбомом. Зевран практически споткнулся о кусок обложки, и как только замечает – повсюду раскиданы разорванные фотографии. Он собрал несколько кусочков и искал, куда бы их отложить, когда открылась входная дверь. Следует пауза, дверь тихо закрывается, и Алистер произносит очень натянутым голосом: – Не волнуйся о них. Просто… выброси. Зевран вскидывает голову и смотрит на него. – Выбросить? – А что еще я с ними сделаю? Слова остры, но стоило им прозвучать, Алистер закрывает глаза и глубоко вздыхает. – Прости, я не хотел на тебя кричать. Некоторые из них просто… все что, осталось от мамы? Так что они, вроде как… важны мне. Или были важны. Он открывает глаза и изображает слабую улыбку. –Извини. Порыв обнять его почти непреодолим, но Зевран опускает взгляд к разорванным фото в его руках. Некоторые куски слишком маленькие чтобы распознать, что вообще на них было, но многие просто порваны пополам. – Я думаю, у меня есть знакомая, которая может с этим помочь. – Я сам все склею, спасибо. Зевран игнорирует его сарказм. – С альбомом уже ничего не сделаешь, но фотографии еще можно собрать как было. –У меня нет на это денег. – Эта самая знакомая должна мне пару-тройку услуг, – он поднял взгляд на Алистера, улыбаясь, – Так что ценник для тебя будет весьма умеренный. К удивлению Зеврана, Алистер начал сползать на пол, спиной к входной двери, подтягивая ноги к груди. Такое ощущение, что он снова вот-вот расплачется, и Зевран все же поддается побуждению дотронуться до него, оставляя на месте разорванные фотографии, чтобы осторожно подойти к Алистеру со своего конца комнаты и сесть плечом к плечу рядом с ним. –Длинный день, да? – тихо спрашивает он, скорее чтобы что-то сказать, чем получить ответ. – Слишком, блять, длинный, – отвечает Алистер, уткнувшись в свои колени. – И, дыханье Создателя, клянусь, я обычно не такая размазня. Ты, наверное, уже думаешь, что я веду себя как маленький ребенок. Он трется щекой о колено, и они оба притворяются, что он вовсе не вытирает капающие слезы. – …Или истеричка. Зевран снова оглядывает комнату, рассматривая разруху. – Нет, я думаю, что истеричка – тот, кто все это устроил. – Да, вроде того, – говорит Алистер. Он упирается лбом в колени, заглушая свой голос. – По нему сначала не было похоже. В смысле, оглядываясь назад, да, я мог бы распознать звонки, но чтобы вовремя? Совершенно все упустил. – Не ты первый, – отвечает Зевран, облокачиваясь на него. – Знаю, – он шмыгает носом и выдает тихий смешок. – Но от этого я не чувствую себя менее глупо. Прах Андрасте, ну и дерьмо он вытворял. Но это было… вроде бы мило сначала? Как будто он просто дразнился. Только это так и не прекратилось. – Ты знаешь термин «газлайтнг»? – сухо спросил Зевран. Алистер мотнул головой, не поднимая ее от колен. – Советую посмотреть в ближайшее время, – он прижимается ближе, кладя голову Алистеру на плечо. – Чтобы все прояснить, я не считаю, что ты ведешь себя как ребенок или истеричка. – Спасибо, – шепчет Алистер. Они сидят так какое-то время, пока дыхание Алистера не стало медленным и ровным, потом Зевран заговорил: – Думаю, нам стоит вернуться к этому завтра. – Нам? – переспрашивает Алистер. – Нам, – твердо говорит Зевран. – Завтра лучше не станет. – Но мы к тому времени поспим. – Создатель, – бормочет Алистер, – Не думаю, что смогу сейчас уснуть. Он, наконец, поднял голову и повернулся к Зеврану. – Но, черт, я разбудил тебя и втянул в свою драму, ты наверняка устал. Зевран тоже не уверен, что сможет уснуть в ближайшее время. Он слишком занят борьбой с желанием сделать пару звонков об одолжении, чтобы выяснить, у кого был его номер до этого. – Тебе не нужно обо мне волноваться. Алистер делает большой вдох. – Тогда знаешь что? Я бы просто все это закончил. Убрал бы это с глаз, чтобы оно на меня не давило, – он кашлянул, – В смысле, если ты не против. – Вовсе нет,– отвечает Зевран. Он прикидывает в уме объем работы, прежде чем еще раз кивнуть. – Разделяй и властвуй, я считаю. Ванная на тебе, кухня на мне, а потом посмотрим. – Посмотрим, как поздно будет к тому времени, – отвечает Алистер. Его слова звучат угрюмо, но голос – нет, и первое что он делает, когда Зевран дает ему сдвинуться – тянется и сгребает разорванные фрагменты фотографии. –Ты правда знаешь кого-то, кто может это исправить? – Воссоздать скорее, но да. Я видел ее волшебство в действии, даже с более запущенными случаями. Думаю, будет быстрее, если мы сложим их отдельно, чтобы она знала что есть что. Алистер сначала не отвечает, и когда Зевран смотрит на него, у него очень странное выражение лица. Прежде, чем Зевран успевает спросить, в чем дело, Алистер снова спрашивает: – Мы? – будто не может до конца в это поверить, не услышав еще раз. Зевран прислоняется к нему, чтобы их плечи столкнулись. – Мы.