***
Зевран просыпается от того, что ему жарко, что ново и необычно. Ему едва удавалось поддерживать состояние «хотя бы не холодно» с тех самых пор, как он только оказался в Ферелдене, и, не беря в расчет выезды за границу, он давно смирился с тем, что теперь ему будет зябко до конца его дней. Так что он не обращает внимания на выступивший на шее пот; тепло – это приятно. Что еще более приятно, так это прижавшееся к нему теплое тело и теплое дыхание, раздувающее прядки его волос. Даже через одежду Алистер источает жар, и Зевран придвигается ближе. В какой-то момент они перевернулись и теперь лежали лицом друг к другу с переплетенными ногами, и лицо Зеврана утыкалось Алистеру в грудь. Рука Алистера свободно лежала на его плече, придерживая, но не стискивая, и Зевран, на самом деле, не мог вспомнить, когда последний раз просыпался так. Секс – это весело, но Зевран никогда не оставался после того, как веселье заканчивалось. Сон рядом с едва знакомым человеком нарушал слишком много правил, которым научили его Вороны, а его задний мозг помнит их, даже когда все остальные части предпочли бы их забыть. С другой стороны, его задний мозг, кажется, решил, что эти правила не распространяются на Алистера, и это в какой-то степени тревожит. Почти так же тревожит, как осознание того, что Зевран совершенно не хочет отодвигаться, не смотря на ощущение, что ему стоило бы это сделать. Может быть, так себя чувствуют все нормальные, обнаруживая, что им нравится быть связанными, или униженными, или избитыми хлыстом женщиной в черном виниле, которая требует называть ее госпожой? Сложно сказать наверняка – Зевран никогда не пытался быть нормальным – но скорее всего так. Алистер пробормотал что-то во сне, сжав руку вокруг плеч Зеврана и подтянув ноги, задирая одну из них так, что она почти лежит у Зеврана на талии. Он притягивает Зеврана ближе к себе настолько, что тот почти сидит верхом на его бедре, таком же теплом и крепком, как он весь. Одна из его ног просунута между ногами Алистера, и он может чувствовать его полувставший член у своего бедра. Просто естественная реакция на такой близкий контакт, говорит он сам себе. Это вовсе не значит, что Алистер действительно захочет чем-то таким заняться, или поддержит, если Зевран начнет первым. Он помнит, что Алистера очень заинтересовало предложение Зеврана о голых фото. Что бы он сделал, если бы Зевран отправил ему такие? И что будет лучше: отправить те, которые только дразнят, или показывают именно то, что он хотел бы увидеть? Зевран в расстегнутой до низа рубашке, или полностью голый, но повернутый спиной, или растянувшийся на кровати, со стоящим членом в руке? Пока он думал над выбором, или выбрал подумать о чем-то другом, пока фантазии не заведут его слишком далеко, Алистер дрогнул и проснулся. Он резко одернул руку, но потом, очень медленно, положил ее обратно. Интересно. – Доброе утро,– говорит Зевран, лежа неподвижно. Алистер сглатывает, и этот звук очень хорошо слышно, поскольку ухо Зеврана находится в паре сантиметров от его горла. – А это утро? Его голос хриплый, и Зевран даже не скрывает дрожь. – Думаю, что да, – тихо произнес он, – Но, признаться, я не проверял. – О, – его рука ложится на спину Зеврана, теплая даже через слой хлопка его рубашки. – Ты… эээ… давно проснулся? – Недавно, – медленно, Зевран позволяет своей руке так же скользнуть вдоль позвоночника Алистера, ощупывая мышцы под футболкой. – Ты не… – он прерывается, делая тихий резкий вздох, когда кончики пальцев Зеврана нащупывают полоску кожи между краем футболки и поясом джинсов. Когда он не продолжил, Зевран сделал вид, что ничего не произошло, и переспросил самым невинным тоном: – Я не…? – Я… даже не помню, – признается Алистер с нервным смешком, – Наверное, еще не проснулся. Его пальцы гуляют вдоль спины Зеврана, а потом начинают ползти вверх с мучительно низкой скоростью, будто он боялся двигать их быстрее. – Поиграем в догадки? – спрашивает Зевран. Он поворачивает голову так, что его губы упираются в горло Алистера. Не поцелуй, но достаточно близко, чтобы Алистер чувствовал его губы все время, что они говорят. – Догадки? – голос Алистера звучит слегка приглушенно, – Догадки о чем? – О том, что ты хотел спросить. Он проводит подушечкой большого пальца по полоске голой кожи и по спине Алистера, расширяя просвет между джинсами и футболкой. – Я попытаюсь догадаться, и мы посмотрим, освежит ли это твою память. Пальцы Алистера, наконец, нащупывают воротник рубашки Зеврана и минуют его, чтобы зарыться в тонкие волоски у основания черепа. Тот ощущает дрожь, хлынувшую вдоль позвоночника, и мычит в шею Алистера. – Зев? – шепчет Алистер. – Да? – невинно спрашивает тот. В этот раз он чувствует, как Алистер сглатывает, а не только слышит. – Все нормально? – А не должно быть? Алистер облизнул губы один раз, второй, а потом наклоняет голову так чтобы уткнуться носом в щеку Зеврана. Очень медленно и осторожно, он ведет губами к губам Зеврана, дыша поверхностно. Только сократив расстояние, он останавливается, встревоженно вглядываясь в глаза Зеврана. – Нормально ли… ну, это? Вместо ответа, Зевран перекрывает это крошечное пространство между ними. Он не пытается сделать что-то безумное, просто соприкасается с губами Алистера своими достаточно долго, чтобы дать понять, что это действие полностью обдумано, потом немного отодвигается, и все время не прерывает зрительный контакт. – Абсолютно нормально, – шепчет он, – Разве только ты хочешь на этом остановиться. – Не очень, – отвечает Алистер, и в этот раз сам подается вперед. Поцелуй сначала невесом, просто как мазок губами, за которым следует следующий, и еще один, пока кончик его языка не проскальзывает под край нижней губы Зеврана. Зевран наклоняет голову, чтобы угол был более удобным, и Алистер воспринимает это как приглашение, прижимаясь ближе, чтобы распробовать уголки его рта. Это длится, кажется, часами, поцелуй за поцелуем, некоторые длинные, другие короче, но все медленные. Почти ленивые. Такие, как когда времени есть до конца жизни, и не нужно никуда спешить, такие Зевран мог бы дарить, когда секс был особенно сногсшибательным, и ему нужно время, чтобы вспомнить как ходить. И, ну, да, такие же, как когда он хочет поддразнить, но ничего такого он не получал от остальных, пока не подразумевалось что-то большее. Это не должно быть проблемой и сейчас, раз уж он не может придумать более очевидного знака для Алистера, что это большее он может получить. Что он может прекратить просить и попробовать просто взять. Или же он ожидает, что Зевран поведет? Должно быть так, но когда Зевран шарит ладонью в поисках ширинки Алистера, чтобы немного ускорить события, тот ловит его за руку. Хват мягкий, пальцы аккуратно сомкнуты вокруг Зеврановых, но все же, это безусловно значит «нет». Зевран знает, по крайней мере, дюжину способов убедить Алистера приступить к более увлекательным занятиям, ни один из которых не потребует рук. Он все еще немного сонный, наверное, и было необыкновенно легко потеряться всего лишь в медленном скольжении губ и языков, со внезапно острыми укусами. В какой-то момент он высвобождает свою руку, чтобы дотронуться до щеки Алистера, касаясь ладонью его щетины, и просто расслабиться в сказочности всего происходящего. Если Алистер хочет именно этого, Зевран готов ему это дать. Когда Алистер, наконец, сдвигается, то для того, чтобы перекатиться и оказаться сверху, одну руку подложив Зеврану под голову, а другой скользнув под его рубашкой. Его большой палец ведет линию вдоль ребер Зеврана, и губы движутся по дуге от челюсти к уху. – Что тебе нравится? – произносит Алистер. В голосе оставалась нотка неуверенности. – Много чего, – отвечает Зевран, поворачивая голову так, чтобы дать Алистеру лучший доступ к его шее, – Отсосать тебе? Или, может, ты хочешь вставить мне? Вместо ответа Алистер отодвигается так, чтобы можно было рассмотреть друг друга. Он еле заметно хмурится и рука под рубашкой Зеврана перестает двигаться. – Но что тебе нравится? То, что Алистер относится к таким людям, которые отказываются от минета, и вместо того выясняют, что предпочитает партнер, не то чтобы сюрприз. Зевран ухмыляется, глядя на него. Он бы хотел почувствовать, как член Алистера заполняет его глотку, и слышать, как тот скулит и умоляет, но так же он не против позволить позаботиться о себе. Алистер, безусловно, не первый, кого заводить угождать другим, из тех, кого Зевран встречал. – Мне нравятся твои губы, – говорит он, – Что еще ты можешь ими сделать? По щекам Алистера расползается тусклый румянец, но он улыбается в ответ. – Хочешь, чтобы я показал? Зевран махнул рукой в знак царского дозволения. – Пожалуйста. Алистер наклоняется и прикусывает кончик его уха. – Я, признаться, представлял кое-что другое. Алистер посмеивается и целует место укуса, проводя дорожку поцелуев от кончика до ложбинки за ухом. – Вроде этого? – Лучше, – дает разрешение Зевран. – Хм. Алистер целует его шею, цепляет зубами ключицу и лижет впадинку у основания горла. – Может, так? – Лучше. Усмехнувшись, Алистер садится и тянет Зеврана за рубашку, пока тот не помогает снять ее. Его движения быстрые и умелые, и Зевран думает, что ему, может быть, надоела эта медлительность. Он вовсе не ощущает себя разочарованным. Вовсе нет. Но, как оказалось, беспокоиться было не о чем. Как только рубашка Зеврана оказалась в стороне, Алистер продолжил выводить свои линии поцелуев на его теле, в своем сводящем с ума темпе. Губы у ребер Зеврана, прямо над его сердцем, Алистер спрашивает: – Как теперь? Ты хотел этого? – Лучше. Алистер целует кожу вокруг одного соска, а потом второго, проводя две замкнутые восьмерки, прежде чем потереться об один сосок щекой, затем еще восьмерку и он ловит второй зубами. Он тянет аккуратно, потом менее аккуратно, и удовлетворенно мычит, когда бедра Зеврана качнулись навстречу его собственным. Отпуская, он взглянул вверх. – А теперь? Не так просто сделать голос неопределенно-скучающим в этот раз, но у Зеврана достаточно опыта. – Лучше. Алистер посасывает только что укушенный им сосок, и Зевран запускает руку ему в волосы. Не для того, чтобы направить, но чтобы поощрить, показать, что его напускная незаинтересованность – не более чем шутка. Ожидал ли он этого поощрения, или уже собирался продолжить, Алистер сдвигается, рисуя извилистые петли вдоль Зеврановых ребер. На нижнем краю грудной клетки, щекоча нежную кожу на талии, Алистер снова спросил: «Теперь?» – Лучше. Он ощущал улыбку Алистера и не смог не улыбнуться в ответ, и тихо засмеялся, когда Алистер двинулся в другом направлении, вновь наверх, к его груди, вместо того, чтобы приблизиться к его члену, теперь достаточно твердому, чтобы болезненно прижиматься к ширинке. «Не лучше». Алистер целует все вплоть до впадинки на плече Зеврана, потом вдоль другого, затем снова опускается к его соскам, покусывая кожу. «Как насчет сейчас?». Он проводит еще какое-то неопределенно-долгое время, облизывая и кусая шею Зеврана, заканчивая губами у его уха, задавая снова свой вопрос. К моменту, когда Алистер расстегивает молнию на джинсах Зеврана и начинает стягивать их вниз, целуя его ноги и внезапно останавливаясь, чтобы задать тот же вопрос еще раз, Зевран едва помнит, с чем это вообще связано, лишь зная свою роль в этой игре, и что ему полагается отвечать. И конечно, как только его джинсы и боксеры лежат комом на полу, Алистер начинает с его лодыжек, целуя каждую из них, затем снова поднимаясь вверх. Он продолжает водить линии, вверх и вниз, остановившись на внутренней стороне колена Зеврана, тепло дыша в его кожу, прежде чем снова задать свой вопрос. Зевран получал такие же ласки раньше, от мужчин и от женщин, и сначала ему казалось, что это ничего особенного – Алистеру нравится доставлять ему удовольствие. Есть немало куда как более неприятных методов для кого-то получать кайф, но чем больше Зевран смотрит на него, тем больше понимает, что его изначальные предположения далеки от истины. Идея не в том, что удовлетворение Зеврана приносит удовольствие Алистеру; идея – просто удовлетворить Зеврана, и точка. И Зевран не вполне уверен, как с этим быть. Так что он не обращает на это внимания, что не так уж и сложно, так как Алистер наконец целует изгиб его бедра, в этот раз не останавливаясь в сантиметре от члена. Он целует головку и смотрит на Зеврана сквозь ресницы, ухмыляясь и краснея одновременно. – Как тебе сейчас? – Почти, – отвечает Зевран и стонет, когда губы Алистера обхватывают его член и вбирают глубже. Стараясь взять глубже, впрочем, Алистер давится на первой попытке, и ему приходится приподняться и попробовать снова, немного меняя угол в этот раз, и ох, блять, Зевран не ждал такого, он не был к такому готов, и он впивается ногтями в одеяло, чтобы не дать себе толкнуться навстречу рту Алистера. И ему приходится продолжать хвататься, потому что Алистер еще не закончил его мучить. Каждое движение медленное, и Алистер иногда выпускает его член, чтобы прижаться губами к его бедрам или мошонке. Но он ни разу не остановился на них надолго, и когда его рот снова на члене Зеврана, он берет его до основания, упираясь в глотку. В передний мозг Зеврана поступает как раз достаточно крови, чтобы изумиться. Он ожидал застенчивости и неопытности, кого-то, кому нужно руководство и поощрение, чтобы вообще отсосать, а вовсе не того, кто возьмет глубоко и не моргнет глазом. Остальные части его тела хотели осведомиться, что, именем Создателя, с ним не так, раз он размышляет, вместо того чтобы наслаждаться, и он вполне готов поддаться этому. Алистер начинает ускоряться, делая быстрые вздохи на каждом движении, и Зевран не может оторвать глаз от вида того, как его член исчезает у него во рту. Алистер смотрит вверх и встречается с ним взглядом, и Зевран почти выругивается на него, когда он останавливается чтобы поднять голову. Он кашлянул чтобы прочистить горло, потом произносит, не прерывая зрительного контакта: – Я хочу, чтоб ты кончил мне в рот. Он не дожидается ответа, прежде чем снова обхватить член Зеврана губами. Потом не было мыслей, только жар, скручивающийся и растущий в животе Зеврана, граната, готовая сработать, и это именно так ощущается в конце, когда оргазм разрывает его, ослепляя и оглушая, пока он сметал все. Его рот и горло сухие от глотков воздуха к моменту, когда он снова может думать, его мышцы все еще дергаются и подскакивают. Он совершенно уверен, что издавал очень непристойные звуки, но пока что он сосредоточен на Алистере, который прижался лбом к его бедру и дрочил себе быстрыми, резкими движениями. – Алистер, – сипит Зевран, осторожно потянув его за волосы. В ответ он слышит слабый всхлип, перерастающий в стон, когда Алистер толкается в кулак и кончает, вздрагивая и ловя ртом воздух. Ничто не шло как Зевран ожидал, и, помимо пост-коитального марева, вплавлявшего его в кровать, он ощущал себя неприятно. Он хотел сделать Алистеру хорошо, а не оставлять его дрочить себе самому. Парень все еще почти одет, черт его побери. Тело Алистера расслабляется, и он слегка хрипло с силой всасывает воздух. – Блять, – бормочет он в бедро Зеврана. Потом, еще тише: «Извини». Что? Зевран щурится, глядя на него с кровати, и пытаясь добраться до кнопки «перезапустить» у своего мозга. – Я уверен, это я тут должен извиняться, если кому-то и стоит. – Ладно, забудь, что я сказал, – говорит Алистер, сильнее утыкаясь ему в ногу, – Прости, не хотел, чтобы это было странно. Несколько мыслей сразу промелькнули в мозгу Зеврана сплошной линией, но ни одну он не высказал вслух. – Простить за что, dulce mio? Потому что если кто и достоин зваться милым, то это Алистер. – Я что-то сказал? Алистер слабо улыбается, и это совершенно неправильно, так что Зевран потягивается, стараясь сделать из этого шоу. Он сосредотачивается на том, чтобы выглядеть беззаботным и удовлетворенным, вместо растерянного и жаждущего убийства, и был награжден настоящей Алистеровой улыбкой, пусть и кривоватой. Уже лучше, но все еще не то. Ухмыляясь, он подманивает Алистера двумя пальцами. – Как бы мне не нравился твой рот, тебя сложно целовать, пока ты там внизу. Румянец возвращается, этот виноватый взгляд исчезает, и Алистер забирается на кровать. Он уже вытер руку и застегнул джинсы, так что Зевран сразу начинает придумывать, как бы его из них вытряхнуть. Пока размышлял, он перевернулся так, чтобы лежать сверху на груди Алистера и контролировать поцелуи самому в этот раз. Губы Алистера красные и припухшие, а его собственные слишком горячие, но он не дает этому им помешать, целуя Алистера пока тот не отвечает с энтузиазмом. – Могу я позаимствовать твой душ? – спрашивает Зевран, когда Алистер полностью расслабляется. – О, да, конечно, – отвечает Алистер, наклоняясь за очередным поцелуем, – Мне тоже стоит, но ты можешь пойти первым. Зевран изгибает бровь. – Пусть твой душ и небольшой, я точно уверен, что мы оба там поместимся, – он дарит Алистеру лучшую из своих улыбок, – Я бы был рад попытаться, в любом случае. – До тех пор, пока я не заеду тебе локтем в лицо, пока буду мыть голову, – ответил Алистер, улыбаясь. – Я очень быстрый, – уверяет Зевран, – И подумай, какая экономия. Можно сохранить столько горячей воды. – Экономия, – недоверчиво усмехается Алистер, – Точно, отличная попытка, но я собирался позавтракать, пока ты моешься. Умираю с голоду. – Тогда позавтракаем сейчас, а в душ пойдем потом, – пожал плечами Зевран. – Ты видел мой душ, – ответил Алистер, – Ты правда хочешь рисковать моими локтями? Зевран претворился, что и правда размышляет над этим, положив руки на грудь Алистеру и подняв глаза к потолку. – Давай подумаем. Ты будешь голый… под текущей водой… весь в мыле, и я могу… – … поскользнуться и упасть… – … ласкать все твое тело руками. Он щурится на Алистера, неприкаянно ухмыляющегося. – Кроме того, раз уж душ такой маленький, что я буду рисковать твоими локтями, то он будет слишком маленьким и для того чтобы поскользнуться. – Это ты так думаешь, – Алистер крадет очередной поцелуй, легко проводя рукой по спине Зеврана и тот довольно мычит. – Что хочешь на завтрак? – Это значит, что моя великолепная логика убедила тебя? – Нет, – говорит Алистер, начиная смеяться. – А моя очаровательная улыбка? Моя улыбка совершенно очаровательна, – Зевран демонстрирует это ему. – Все еще нет. – Ты ранил меня, –сообщает ему Зевран, наклоняясь к нему за еще одним поцелуем, чтобы было ясно, что он шутит, – Ты оскорбил и мою внешность и потрясающее остроумие, я глубоко обижен. – И если я спрошу, ты скажешь мне, что чтобы это сгладить, я должен пойти в душ с тобой. – Отличный план! – говорит Зевран, – Ты настолько же умен, как и красив, dulce mio. Теперь, когда мы уладили это, давай обсудим завтрак. Алистер беспомощно смеется, роняя свои руки, почти ударяясь костяшками о стену над кроватью. – Ладно, ты выиграл. Сначала завтрак, потом душ. В то кафе? Как вчера? У них готовят неплохие буррито на завтрак, – он скривился, – А потом надо пойти в продуктовый, и я смогу перестать жить на еде на вынос. – Продукты после душа, – заявляет Зевран, потому что у него есть планы на этот душ. Очень важные планы.***
Они купили слишком много выпечки в придачу к своим буррито и принесли обратно в квартиру Алистера, чтобы позавтракать так же, как ужинали: со скрещенными ногами, сидя на кровати, раскидав еду вокруг. Зевран как раз присматривается к последнему круассану, когда Алистер тихо произнес: – У него… мммм… были странные требования к сексу. Спрашивать, что за «он» было не нужно, и Зевран мгновенно встревожился, хотя и не позволил своему телу напрячься. – Всякие правила о том, что и когда я могу делать, – продолжал Алистер. Он дернул плечом, – Наверное, звучит не так уж страшно? В смысле, кому-то же нравится такое? – Кому-то нравится, – согласился Зевран самым нейтральным тоном, какой смог выдать, – А тебе? – Не особо, – ответил Алистер, – И я, вроде как, должен был знать все эти правила с ходу, так что никогда не поймешь, что что-то испортил, пока не стало слишком поздно. Зевран снова ощущает жажду убийства, но ограничивается поглаживанием Алистерова колена. – Это сложно объяснить, – тянет Алистер, – У тебя, может, было такое? Уф, неважно, не представляй. Он слегка шлепает себя по лицу, будто пытаясь вытряхнуть мысль из головы, и Зевран улыбается уголками губ. – Просто… каждый раз, как я пытаюсь объяснить, это звучит глупо. – Как ты назвал это вчера? – спрашивает Зевран, – Истеричка? Поверь мне, я знаю, кто из вас тут истеричка, и это точно не ты. – Я знаю, – ответил Алистер, – Правда, я понимаю, что это не я вытворял всю эту безумную хрень, и все в порядке. Просто иногда это как заноза в заднице, если не напоминать себе. – Я понимаю, – говорит Зевран. Он знает все о минных полях внутри головы, когда остается только ждать взрыва в самый неожиданный момент. Алистер весь встряхивается. – В общем, извини, это, наверное, странновато, но я и так втянул тебя в свою драму, так что я подумал, что будет не так странно объяснять. – Я думаю, тебе было бы непросто втянуть меня в дела, в которые я не хочу быть втянут, – он сжимает колено Алистера, – И еще более непросто найти что-то, что я сочту странным. Необычным, точно. Неправильным, наверняка. Но планка странного задрана слишком высоко в его жизни. – Спасибо, – говорит Алистер, глядя на его руку на своем колене, – И спасибо за всю вчерашнюю помощь. Слова неуверенные, почти вопрошающие, и Зевран, не без причины уверен, что Алистер пытается его выпроводить. Он может принять душ и пойти своей дорогой, с Алистеровой благодарностью за помощь и ничем большим. Зевран игнорирует это предложение. – Что ж, тут еще есть, чем заняться сегодня. Я помню, ты упоминал продуктовый? И ты, похоже, забыл про новую одежду тоже. Он внимательно смотрит, ища знаки того, что Алистер хочет, чтоб он ушел, но Алистер с облегчением опускает плечи. – После того, как вымоемся, наверное. – Ну, конечно, – говорит Зевран. Он подбирает последний круассан и разламывает на две половины, вторую предлагая Алистеру. – Завтрак, душ, одежда, продукты, уборка. И, думаю, другие вещи. – Другие вещи, – повторяет Алистер, останавливая круассан на полпути ко рту, – Какого рода вещи? – Веселые вещи, – подмигивает Зевран, довольный легким румянцем Алистера, – Обещаю, будут только веселые.