Кафедра хумгатовцев

Все оказалось не так ужасно, как мне поначалу думалось: надетая мной карнавальная маска, из тех, что предложил мне на выбор Сантьяга, идеально подошла к моему мышиного цвета лоохи. Мелифаро порадовался бы за меня, если бы увидел, как я великолепно научился подбирать невзрачное к невзрачному. Кстати о Мелифаро: вот уж кто развернулся по полной, если бы ему предоставилась возможность побывать на настоящем карнавале, к тому же устраиваемом магами для магов. Я сказал об этом комиссару, и тот со смехом предложил мне пригласить моего друга: что де на приглашения может рассчитывать любое количество моих друзей. Но я отказался. — К сожалению, для нашего Мелифаро Хумгат закрыт, и не спрашивайте, почему. Сам не знаю. Я бы мог сказать, что темный коридор Цитадели, по которому меня вел комиссар, был мне знаком, так как я уже проходил по нему однажды, но они, коридоры, были так одинаковы, прямы и чисты, что я в этом не был уверен. Мы шли до лестницы — громадного сооружения, располагавшегося в центре здания, — в полном одиночестве, и это было странно. — Не очень похоже, что в Цитадели намечается хоть какой-то праздник. Я думал, в ночь карнавала здесь будет более многолюдно. Или правильнее будет сказать «многонавно»? — Многолюдно, многонавно, многочудно, — поддержал шутку Сантьяга. — Макс, вы же не ожидали, что мы откроем для гостей всю штаб-квартиру? Только первый этаж и внутренний двор. Там, я вас уверяю, уже собрались почти все, кто был приглашен. — Понятно тогда, почему здесь так пусто. Все там. — Суеты нигде не бывает и в обычные дни, в том числе внизу. Можно пройти всю Цитадель из конца в конец и встретить едва ли пару навов, а других посетителей еще реже. И это понятно: на представителей большинства рас здешняя атмосфера действует угнетающе — специфика Тьмы и темной энергии, ничего не поделаешь. Поэтому сюда мало кто стремится попасть. К тому же мы имеет стойкую репутацию недружелюбных парней со скверным характером. Не без оснований имеем, — приятно улыбнулся Сантьяга, подумал и сказал: — Мне кажется, Макс, вы больше похожи на нас, чем на челов. — Время от времени мне говорят, что я пугающее существо и мрачный хмырь, но я, конечно же, все отрицаю. Правда, прежде чем завоевать сердце одной чудной девушки, я, сам того не зная и не желая, пугал ее до чертиков какое-то время, но с этим я тоже ничего поделать не могу, да и не хочу. Ну а большую часть времени я сам себе кажусь веселым и приветливым человеком и вообще душкой. Не понимаю, почему я не могу убедить в этом остальных. Со мной ведь легко иметь дело, легко договориться и уломать практически на что угодно. — И тем не менее вы человек? — Более-менее, — замялся я, надеясь, что Сантьяга не начнет уточнять мою расплывчатую отговорку. К нам подошел кто-то в странном костюме и маске, остановившись ступенек на пять ниже. — Комиссар, князь будет с минуты на минуту. Советники спрашивали, почему вас нет, три раза. Что мне им отвечать? — Занимаюсь исследованиями и изысканиями в интересах семьи, Ортега, так и отвечайте. И спасибо. — Он узнал вас? И вы его? — спросил я, когда помощник комиссара отошел. — Столько лет проработать бок о бок и не узнавать друг друга под любой маской? — хмыкнул Сантьяга и неторопливо продолжил спускаться. — Я бы удивился, если бы было иначе. Я же не просто так выбрал Ортегу своим помощником. Но остановитесь на минуту, Макс. Здесь проходит граница, отделяющая доступную гостям часть Цитадели. Сейчас мы скрыты мороком, и пока они нас не видят, я вам расскажу, что тут и как, чтобы вы чувствовали себя увереннее. Не то чтобы я сильно робел, но узнать какие-нибудь подробности о приглашенных в изложении Сантьяги не отказался. Я разглядывал грандиозную разряженную толпу с высоты лестницы и чувствовал себя если и не повелителем всего сущего, то каким-то очень значительным, большим человеком — такое впечатление производило на меня это суетливое скопление гостей. Я тряхнул головой, желая избавиться от несвойственных мне мыслей: никогда не замечал у себя мании величия и желания повелевать. Никогда. И это была еще одна странность: как будто я случайно поймал чужую мысль и подумал ее, как свою. — У вас все в порядке, Макс? — Да, вполне. Сантьяга с сомнением качнул головой, но развивать тему не стал. — Подданные Ордена и Зеленого Дома — это большая часть приглашенных. Среди них не только чуды и люды. Я вижу, прибыл Фет, глава московской общины хванов, он держит по бокалу в каждой из своих четырех рук, — рассказывал комиссар, одновременно указывая рукой то в одну, то в другую сторону. — Хвана не спутать ни с кем, даже если он в маске. С правого края ты видишь двух вассалов Зеленого Дома: с длинными волосами и бородой — приставник Христофан — два с половиной метра роста тоже не скроешь без морока. — Это безопасно — позволять колдовать посторонним здесь? — Наши меры безопасности отработаны веками и никогда не давали сбоев. Потоки чужой магической энергии не допускаются на территорию Цитадели ни при каких обстоятельствах, даже в ночь Карнавала, — отрезал Сантьяга и уже мягче продолжил: — Вон у того стола стоит своеобразная противоположность приставникам — Кувалда из семьи Красных Шапок. Я не удержался и хмыкнул в кулак, как только мысленно соотнес внешность означенного Кувалды, который к тому же был еще и одноглазым, с главной героиней известной каждому детской сказки. Пришлось извиняться. Впрочем, нав, кажется, не особо обиделся. — Видите, насколько каждый из них не способен изменить свою внешность без морока, даже когда это требуется. О генстатусе каждого из них легко догадаться. — А в Темном Дворе не так? — Навы, как вы сами видите, внешне от людей почти не отличаются. Ну а замаскироваться, притвориться, убедительно сыграть кого угодно — такие умения бывают нужны, иногда. На этом как раз основан своеобразный конкурс, Темный Двор устраивает его на каждом Карнавале. Присмотритесь, — Сантьяга еще пристальнее взглянул вперед и вниз, приглашая и меня сделать то же, — в зале находится некоторое количество гостей, которых отличают максимально закрытые маски. Не помню, сколько в этом году, но раньше их набиралось от двадцати до сорока. — И в чем секрет? — спросил я, всматриваясь. Вычленить из множества отдельных навов в роскошных темных костюмах с полностью закрытыми лицами оказалось легко. Они вели себя точно так, как все, но все равно чем-то необъяснимо выделялись. — В том, что часть из них настоящие навы, часть искусственные — големы. Задача гостей догадаться, кто есть кто без применения магии. Для этого каждому при входе выдается набор меток «голем» и «нав», которые можно прикреплять к одежде того, кого он распознал. Итоги подводятся в конце Карнавала. — Я, кажется, понял: побеждает нав, больше всех набравший значков «голем», и голем, у которого окажется больше значков «нав». — Почти верно, — кивнул Сантьяга. — Только победа присуждается не голему, а мастеру, который его изготовил. А сейчас прошу меня простить, Макс. Сантьяга, скрыв лицо маской, которую до сих пор держал в руке, нырнул в толпу приглашенных, среди которых должен был вот-вот затеряться. Некоторое время, пока он не отдалился от лестницы, я еще мог следить за ним, удивляясь, с какой легкостью и непринужденностью он лавирует между людьми и заводит беседы. Я бы не удивился, узнай, что комиссар знает всех и каждого здесь, и даже маски ему не помеха. Что ж, мне тоже пора было присоединиться к гостям, если я не хотел весь Карнавал провести на этой лестнице. Хорошо бы еще было найти Нумминориха или Шурфа: все-таки фланировать в толпе незнакомцев с кем-то знакомым рядом было гораздо веселее, чем в одиночку. Я, поискав глазами, почти сразу нашел Лонли-Локли и, неподдельно обрадовавшись, уже спустился на пару-тройку ступеней, чтобы присоединиться к нему. Группа людей, до сих пор заслонявшая его, отошла, и я увидел, что Шурф с кем-то разговаривает. С кем-то в жутковатой маске «лекарь чумы». Удивился, но почти сразу успокоился, как только я вспомнил, что, в отличие от меня, наш великий магистр уже пробыл в Мире Паука несколько дней и за это время мог познакомиться еще с кем-то, кого не знаю я. Я, конечно, неравнодушен к этому потрясающему парню, но не могу знать и контролировать все его знакомства, так ведь? Его собеседник, одетый в черно-бордовое, был очень высок (точно не ниже самого Шурфа) и стоял от него на некотором расстоянии из-за «клюва» маски, но у меня не проходило ощущение, что их разговор не предназначался для третьей пары ушей: они не обращали внимания ни на кого вокруг, не отрывали взгляда друг от друга и разговаривали так, будто обсуждают, как спасти мир. Я честно не хотел им мешать, хоть где-то под кадыком и покалывало от иррациональной мальчишеской обиды, поэтому медлил как только мог, сначала спускаясь вниз, потом пробираясь в их направлении. — Голем или нав? — был мой первый вопрос, как только я настиг Шурфа. — Ты догадался, кто это был? — Он уже остался один к этому моменту, а тот, кто с ним разговаривал, только оглянулся на нас один раз и тут же затерялся в толпе. — Вероятно, нав. Для искусственного существа он слишком противоречив, нелогичен и рассудителен одновременно, — ответил Лонли-Локли и, развернувшись ко мне, добавил с теплотой в голосе: — Я рад, что с тобой все хорошо, Макс. — Показывал комиссару Сантьяге Ехо, — как можно беспечнее сказал я. — Я так и подумал. — Еще познакомил его с Джуффином. — Макс, тебе вовсе не обязательно докладывать мне об этом. — А знаешь, комиссар приоделся в самой дорогой лавке на Гребне Ехо, и теперь на нем белые скаба и лоохи, поэтому он выглядит почти как ты. Даже маска похожа на твою. Лонли-Локли что-то заподозрил, взглянул на меня внимательнее, прищурился. — Ты хочешь сказать, что нас с ним могут путать? — Вы оба любители белого, — развел я руками. — И что этот нав в маске на самом деле говорил с комиссаром, а не со мной? — Не знаю, — буркнул я. — О чем вы говорили, я не подслушивал. Но не думаю, что он заблуждался. Может, только сначала. «Дамы и господа! — раздалось со сцены, временно сооруженной у стены в центре протяженного холла; у микрофона стояло причудливо разряженное кругленькое существо, золота на котором было больше, чем одежды. — Всем весело?! Всемерно рад объявить о начале парада повозок! Он пройдет в два этапа: во внутреннем дворе и — внимание! — прямо внутри здания, начиная... » Я перестал слышать толстячка, как только неподалеку, за своей спиной рассмотрел еще одно возвышение, почти пустое, по сравнению с остальным залом, но занятое тремя особами, одну из которых я уже знал. Князь Темного Двора не изменил своей манере одеваться даже ради Карнавала и теперь в черном плаще с низко надвинутым капюшоном сидел на простом деревянном стуле с высокой спинкой и молча и почти неподвижно взирал на шумных гостей перед собой. Чуть позади него стояли еще два кресла, больше похожие на миниатюрные троны. Одно из них занимала светловолосая женщина, за один взгляд на которую следовало бы казнить всякого мужчину, ибо любой из них, прямо скажем, не без оснований мог быть заподозрен в мыслях, содержащих не только восхищение и поклонение. — Королева Всеслава, Великий Дом Людь. — Я обернулся на раздавшийся рядом голос: комиссарский помощник Бога смотрел туда же, куда и я, и тоскливо вздыхал. — По праву считается самой красивой женщиной людов. А может, и Тайного Города. — А когда у вас проходит конкурс красоты на звание «Мисс Тайный Город»? — Никогда, но это отличная мысль! Надо подкинуть ее концам, клянусь снами Спящего! — рассмеялся он. — Но, боюсь, участие в нем королевы было бы... неэтичным. У других претенденток осталось бы очень мало шансов. Ну, вот разве что у Яны, может, и получилось бы что-нибудь. И у пары-тройки черных морян — дивные красавицы, пока остаются в добром расположении духа. Я посмотрел, куда указывал нав, увидел лысую девушку с желтыми глазами и, кажется, с тату на голове и подумал, что Бога, должно быть, пошутил насчет ее способности к конкуренции с самой королевой. — С другой стороны от князя — Франц де Гир, Великий Магистр Ордена, Великий Дом Чудь — слишком много «великого», по-моему. Этот монарх, как и остальные двое, тоже не закрыл лицо маской, но, в отличие от королевы и князя, был оживлен и, можно сказать, весел. Чуд был рыж, но не конопат, он так искренне улыбался, переговариваясь с кем-то, стоящим у его трона. — Рядом с ним Рик Бамбарда, Мастер войны. — Интересный у него костюм, — заметил Шурф, тоже слушавший Богу. — Великий Магистр какого ордена он? — Франц де Гир — рыцарь, и Орден у него рыцарский, — ответил нав. — И его костюм, похоже, не просто костюм, а парадный рыцарский доспех, — добавил я. — Но не смотрите на его богатое украшение, он вполне функционален, против обычного холодного оружия, разумеется, — снова взял слово Бога. — Князь клялся своей жизнью в ненападении на королеву и Великого Магистра на территории Цитадели во время Карнавала, только поэтому они сейчас и здесь. Кроме нерушимой клятвы князя, у них нет иной защиты в случае чего, ведь их родная магия здесь не работает. Доспехи де Гира тоже не особо бы ему помогли. — А как же быть с теми, кто князю не подчиняются? — Все подчиняются князю, — серьезно ответил Бога. — Известные нам маргиналы могли бы спровоцировать войну между Домами, попытавшись убить королеву или Великого Магистра на нашей территории, но мы-то здесь на что? — Ортега вступил в наш разговор, подойдя к нашей компании с другой стороны. — Мне было бы интересно пообщаться со своим коллегой, с сэром де Гиром, — проговорил Великий Магистр Ордена Семилистника. — Вы не могли бы познакомить нас? Бога и Ортега переглянулись. — Сэр Лонли-Локли, — голос Ортеги был напряжен, — прошу помнить о просьбе комиссара не затрагивать в разговорах с представителями других Великих Домов темы Хумгарта, дальних переходов и своего происхождения. Ну Шурф и дает! Я, даже если бы умирал от любопытства, едва ли решился бы знакомиться с коронованной пусть даже великомагистерской короной особой. Отправиться на прием к Гуригу VIII Джуффину, в своем время, меня пришлось уговаривать. Хорошо, что наш король оказался славным парнем и почти таким же застенчивым, как я. Конечно, выбора идти или нет тогда у меня особого не было, но ведь Шурфа-то никто не заставляет! Оставшись без спутников, я немедленно оценил прелести одиночества: мое внимание тут же переключилось на то, что происходило вокруг. А вокруг уже заканчивал шуметь объявленный ранее парад повозок. Я пропустил почти все из них и даже немного расстроился, потому что посмотреть было на что. Достаточно сказать, что на одной из них глыбой фиолетовой плоти возвышался трехметровый голем и показывал неприличные жесты. Нет, неприличный смысл в них, по-видимому, вкладывал я один, а гигантская кукла просто демонстрировала зрелищные магические фокусы. На другой же повозке, из тех, что я успел рассмотреть, сидел живой, самый настоящий дрессированный дракон. Я даже прикрыл рукой рот, распахнувшийся от изумления, ну, и незаметно придержал отпавшую челюсть — не найдешь ее потом в такой-то толпе. Я приходил в себя после страстей по дракону, наверное, минут пять и это время решил провести в каком-нибудь не очень людном месте, месте, где бы я смог привести мысли и себя в порядок. В одном из застенков, которым изобиловал нижний холл Цитадели, я обнаружил комиссара. Он стоял неподвижно перед каким-то ребенком в странной одежде, которую праздничной можно было бы назвать с большой натяжкой, и задумчиво его слушал. Подойдя ближе, я тоже прислушался и присмотрелся. Это оказался совсем не ребенок — просто странный малорослый человек (человек ли?) с круглыми глазками с вертикальными зрачками. Он что-то заунывно пел. — В который раз убеждаюсь, что не стоит недооценивать никого из наших вассалов, в том числе осов, — проговорил Сантьяга, почти не разжимая губ и не отрывая взгляда от исполнителя. — Их баллады мало кому нравятся, но, Макс, вы только прислушайтесь к тому, о чем он сейчас поет. Я послушно прислушался и понял то замешательство, которым буквально дышала вся фигура комиссара. — О теплой жадной тьме, за которой кончается лабиринт? О том, как славный воин Чуя водит свою стаю в залабиринтье и никогда не возвращается голодным? О чем это? Неужели... — Именно, Макс, именно, — Сантьяга качнул головой и, еще больше понизив голос, добавил: — Осы знают о Хумгарте и пользуются им для путешествий между мирами. Я думал, что уже ничему не смогу удивиться, прожив столько лет, но мне не следовало забывать, что всегда остается вероятность, что кто-то, подобный осу Чуе, сумеет преподнести сюрприз из сюрпризов. В свете этого, просто замечательно, что песни осов достаточно заунывны, что к ним мало кто прислушивается. — Вам понравилась моя баллада, комиссар? — спросил певец, закончив тянуть особенно длинную фразу. — Я могу исполнить для вас еще одну, такую же интересную. — Скажите-ка, Чуя, — проговорил Сантьяга вкрадчиво, — о какой жадной тьме вы только что пели, что это за залабиринтье? — Иногда тропы, которыми мы ходим, засыпает землей, — ответил ос. — Тогда, чтобы пройти там, мы откапываем лазы. Иногда за ними оказывается не то, что было там раньше. Уже много времени мы называем это залабиринтьем. Многие охотники его боятся, но многие — нет. Чуя — охотник, который не боится. Я и крыс своих приучил не бояться теплой тьмы, потому что, объясняю я им, в Темном Дворе никто не боится тьмы и вам нельзя. — Разве эта тьма как-то отличается от обычной — той, что царит в подземельях? — Эта тьма жадная и летучая. После нее всегда оказываешься где-то не дома, — ответил Чуя. — Но и найти в ней можно то, чего дома нет и никогда не было. Сантьяга подумал с минуту, посмотрел на меня, затем снова повернулся к осу. — Чуя — важный вопрос, даже два: ты сказал «много времени» — это сколько? И как много охотников славной Оси видят жадную тьму? — Я не знаю, сколько времени мы открываем «тьму», только охотник Уся сложил свою песню, когда челы наверху еще жили в маленьких деревянных домах. — Песня охотника Уси? — Да, комиссар, первая песня про жадную тьму. — А мой второй вопрос? — Чуя забыл второй вопрос. — Сколько из вас сейчас умеют открывать тьму? — Все, комиссар. — Вот так, — подвел итог ошеломленный Сантьяга, выпрямляясь и обращаясь ко мне. — Мне доложили, что, пока мы с вами находились в вашем мире, они здесь проверили всех навов на способность видеть и использовать Коридор между мирами. И что бы вы думали? Абсолютно все без исключения навы на это способны. А теперь выясняется, что и осы тоже все. Отличная компания, правда? — Теперь понятно, как мог появиться у нас осский аш. Может быть, ваши осы его и принесли в мой мир? Я оставил Сантьягу разбираться с лирически настроенным маленьким Чуей и снова вышел в бурлящую толпу гостей. И если поначалу она бурлила весьма сдержанно — находиться в Цитадели было настоящим испытанием для нервов, это я понимал — то теперь, когда было уже заполночь, князь навов скрылся в своих покоях, а Карнавал Темного Двора перевалил за середину, гости веселились громче, реагировали на запланированные и спонтанные перформансы ряженых живее и непринужденнее. К тому же начался бал. У противоположной стены зала я увидел Нумминориха и решил, что будет нелишним подойти к нему, так как после нашего с Сантьягой возвращения с ним я еще не встречался. Утонченно вальсирующие сэры и леди, кружась под музыку, то и дело скрывали от меня нашего нюхача. Очередная парочка выполнила прямо передо мной какую-то невыразимо сложную фигуру и тут же унеслась дальше, а я заметил, что рядом с Нумминорихом кто-то стоит. Еще миг — и я узнал в нем того самого нава, который чуть ранее разговаривал с Шурфом. С Нумми он тоже говорил, но при этом они так оживленно жестикулировали, что я было подумал, что они ругаются. Я ошибался. Нумминорих, заметив меня, пробирающегося к нему, лучезарно улыбнулся и махнул в мою сторону рукой, обращая на меня внимание своего собеседника. Кто же он такой? Невнятный вопрос, зудевший во мне уже какое-то время, наконец, оформился. Я тоже захотел познакомиться с этим навом. Неужели он и сейчас уйдет прежде, чем я дойду до них? Он ушел. Как будто вовсе не хотел знакомиться со мной, хоть и очевидно было, что мной он интересовался. — Кто же это все-таки такой? — обронил я, больше себе самому, нежели Нумминориху. — Очень хорошо сделанный голем, — ответил друг. — Не будь я нюхачом, обязательно спутал бы. Очень легко спутать. Я удивился, вспомнив, что Шурф посчитал его однозначно живым. И кому верить? — А каких значков было больше на его одежде? — А разве он участвует в этом конкурсе? — удивился Нумминорих, растерянно улыбнулся и продемонстрировал свой непотраченный набор меток «голем»-«нав». — Я про свои постоянно забываю — слишком много иномирных впечатлений для меня. Я украдкой осмотрелся: не услышал ли кто-нибудь откровений нашего нюхача. Было бы досадно, если бы мы не выполнили просьбу Сантьяги и заинтересовали собой кого-нибудь из врагов наших любезных хозяев. Слева никто на нас не смотрел, так как там была стена, у которой мы стояли, чтобы не мешать танцующим. Посмотрев вправо, я наткнулся взглядом на кого-то в маске и вздрогнул от неожиданности. Судя по росту и фигуре, это была девушка. Она начала говорить сразу же, как только я ее заметил: — Грандиозный бал, надо сказать, я устала, — она пару раз глубоко вздохнула, что-то выпила и продолжила тараторить: — Такое впечатление, что в этом году эти навы готовили свой Карнавал в приподнятом настроении. Ну, не таком мрачном, как обычно. Знаете, они даже позволили концам продемонстрировать одну навагу из своего драконятника! Никогда до сих пор навы никому не давали повода думать, что они тоже держат домашних питомцев! Просто удивительно, что они никогда не используют своих черных драконов в боях. Вот орденский бестиарий регулярно поставляет кошмарных бойцов для своей армии. Мы, кстати, встречались с вами несколько дней назад, но не были представлены. — Меня зовут Макс, леди, — представился я, вовремя заткнувшись перед «вижу вас как наяву». — А вы, наверное, Веста? Комиссар Сантьяга говорил о вас. Я умолчал о том, что именно говорил комиссар о молоденькой феечке, которую он куда-то там подвозил. — Не леди, а фея, но в имени вы не ошиблись, — немного надменно бросила она и убрала свою маску; я в ответ снял свою. — А ваш друг? — Нумминорих Кута, — кратко, поняв причину моей немногословности, представился тот, а я мысленно застонал, сообразив, что его имя тоже настолько необычно для этого мира, что только оно одно может заинтересовать зеленоглазую девушку. Не заинтересовало. — Так как вы попали на Карнавал? Кто вас пригласил? Сантьяга? У вас с ним какие-то дела? Напор феи Весты слегка ошеломлял и невольно заставлял задуматься: чего она хочет добиться? Чего надеется добиться своими неуклюжими попытками что-нибудь выведать? — Мы, — я призадумался, — в каком-то смысле друзья, наверное. — Вон, чел Кортес и его наемники — друзья Сантьяги, — она небрежно махнула ручкой в сторону, где стояла замеченная мной ранее лысая девушка с золотыми глазами. — Но их знает весь Тайный Город. А вы кто? В отличие от ее фигурки и личика, ее поведение отличалось изяществом бульдозера. — В Тайном Городе мы оказались случайно, — решил прийти мне на помощь Нумминорих. — Но, насколько мне известно, сэ... комиссар не ограничивается в своей деятельности только этим городом. Тут нечему удивляться. — И как же далеко его интересы простираются? — спросила еще одна светловолосая девушка, услышав последнюю реплику. Она остановилась чуть поодаль. — Воевода... — лепетнула Веста и смущенно умолкла, словив пронзительный взгляд колдуньи. — Веста, ваша преданность Дому будет отмечена, но инициатива в данном случае была не к месту, — отчитала фею воевода и снова взглянула на нас с Нумминорихом. — Простите ее, она не получала приказ разрабатывать вас. — А зачем нас разрабатывать? — наконец, возмутился я. — Мы же не месторождения полезных ископаемых. — В каком-то смысле, — хмыкнула она, — это не так. — А каких еще приказов Веста не получала? — Еще раз прошу, извините, — произнесла она с нажимом, как будто не просила, а требовала, но, вдохнув и выдохнув, уже мягче продолжила: — Мы можем поговорить по душам в более... приватной обстановке? В ее взгляде появилась поволока, а в голосе интимная хрипотца, и это было дюже неожиданно и так мощно, что я даже чуть было не поверил в то, что эта ведьма вдруг испытала ко мне сильнейший романтический интерес. Она не может колдовать. Это Цитадель. Здесь она не может колдовать. И я выстоял. Давно прошло то время, когда мой организм, ныне замученный дыхательными упражнениями Лонли-Локли (или замученный Лонли-Локли?), побуждал меня волочиться почти за каждой юбкой, проявившей ко мне внимание. — О чем поговорить? — О вас! — требовательность вновь пробилась в ее голосе, но она тут же ее притушила — как будто надела еще одну маску, вдобавок к той, что на ней уже была. — Понимаете, — мне захотелось паясничать, — я настолько простой, ничем не примечательный парень, что приватная обстановка убьет большую часть моего очарования. — Наглый чел! — прошипела девушка вполголоса, и если бы музыка не стихла в этот самый момент, то ее услышал бы только я. А так — каждый, кто стоял в радиусе двух метров от нас. На нас посмотрело минимум десять пар глаз, а я готов был провалиться сквозь пол, только бы не быть сейчас на своем месте. — Милана! — Звук сильного женского голоса прозвучал в относительной тишине — как ледышка, упав, звякнула о пол. — Ваше величество, — проронила воевода голосом далеким от виноватого, — это те самые. На периферии зрения я видел, как Сантьяга и Ортега спешат к нам с разных концов холла, но таращился только на королеву. Вблизи она вызывала некоторую оторопь, которую я изо всех сил пытался скрыть. — Я поняла, воевода. Я уверена, эти люди примут наше вежливое приглашение в Зеленый Дом. Мне было бы интересно пообщаться с вами. Нам всем было бы интересно. — С этими словами она обернулась к рыжему рыцарю, как раз подошедшему к ней. Великий Магистр Франц де Гир, вспомнил я. — Приглашение из уст самой королевы Всеславы несомненно почетно и... — заговорил Сантьяга и, не закончив фразу, замер неподвижно. Я удивленно посмотрел на него: что должно было случиться, чтобы так качественно заткнуть комиссару рот? А случилось то, что заставило меня обомлеть и испугаться уже по-настоящему. Весь громадный холл Цитадели, каждый человек и нелюдь в нем застыли истуканами, в позах самых причудливых, даже тех, что не предполагали особой устойчивости. Нумми, королева, воевода и даже Сантьяга стали походить на статуи потрясающей реалистичности, и только я один мог свободно двигаться. — Комиссар рассыпается в любезностях так убедительно, но мы-то знаем, что все это ненастоящее, правда? — услышал я низкий голос, обладатель которого был пока невидим. Я вздрогнул от неожиданности, но потом сообразил, что эту «заморозку» всех и вся должен же был кто-то устроить. — Его любезность к этим тварям рассеется очень быстро, стоит им представить угрозу Нави. Я имею в виду, реальную угрозу, хоть какую, а не угрозу скандала. Только это и мирит меня до поры до времени с моими родственничками. Я видел, как говоривший неспешно прохаживается между гостей, поглядывает на меня, очевидно, чувствуя себя хозяином положения. И не то чтобы это было неоправданно. А еще я узнал его. Это был тот самый нав, который до сих пор избегал встречи со мной, хотя успел пообщаться и с Шурфом, и с Нумминорихом. Странный, жутковатый нав в черно-бордовом костюме и маске «лекарь чумы». — Значит, вы все-таки живой, — проговорил я, не сводя глаз с него. Нав. Это его заклинание в Цитадели не блокировалось. Он аккуратно снял свою маску. Вытянутое лицо обладало всеми характерными навскими чертами, чем-то напоминавшими хищную птицу: острый подбородок, тонкий нос, черные глаза в глубоких глазницах. — Живой. — В его голосе проскользнула горькая нотка. — Но не их молитвами, — он небрежно положил руку на плечо хмурого Ортеги. Тот, понятное дело, никак не возразил. — Скорее, наоборот. — Мой друг был на сто процентов уверен, что вы голем, а его трудно обмануть, будьте уверены. Он интриговал меня одним своим присутствием, и, не бейся оба моих сердца в самом тревожном из всех тревожных ритмов, я бы не постеснялся задать ему несколько вопросов. — Это вы так выражаете желание узнать, кто я? — усмехнулся он и остановился передо мной, глядя в глаза. — Ярга. — А я Макс. — Кстати, вы можете не беспокоиться о своих друзьях. И обо всех остальных тоже, если вдруг это важно для вас. Для них этот Карнавал по-прежнему продолжается. — А мы? — Мы с вами движемся слишком быстро, они нас не видят. — Он рассмеялся одними губами. — Асуры были такими затейниками в играх со временем. Я бы мог задать ему пошлейший вопрос «зачем ему понадобился я», но понимал, что узнаю это вне зависимости от моего любопытства и желания. Пока же я просто... Не мог оторвать взгляд от его глаз... — Кто вы, Макс? — спросил Ярга вкрадчивым голосом. — Макс, Ночное Лицо Почетнейшего Начальника Малого тайного сыскного войска города Ехо, столицы Соединенного Королевства. Почему я с такой готовностью доложил ему это? — Хм-м, насколько я успел изучить базу данных, в Соединенном Королевстве нет такого города. И должность ваша странно звучит. — Другой мир. Я пришел из другого мира. Мои собственные истеричные призывы самому себе заткнуться почему-то не срабатывали. — Вы умеете открывать Большую Дорогу? Я прекрасно видел, как загорелись глаза нава, как раздулись его ноздри. — Я умею открывать дверь в Коридор между мирами. Мы называем его Хумгат, вы называете его... — ...Хумгарт! — закончил он за меня, а меня вдруг замутило. — Дверь! Как она открывается? И я обрадовался возможности отвечать — что угодно, только бы заглушить противную тошноту. Я отвечал и отвечал. Пока не осознал, что рядом со мной уже какое-то время идет самое настоящее магическое сражение. Ярга стоял против трех навов: Сантьяги и двух его помощников. И неплохо держался, надо сказать. Все гости по-прежнему были неподвижны, но движения вокруг, тем не менее, было более чем достаточно. Стремительные перемещения тел, яркие вспышки, проносящиеся в опасной близости от моего носа огненные молнии. Уже позже я, вспоминая эти секунды чужого боя, понял, что остался в живых чудом. Имей кто-то из них желание меня убить, я бы не успел даже понять, что меня атаковали. — Князь, — прорычал Сантьяга (видимо, вот так слетает с него налет любезности), — ловушка сработала. Он здесь! Где вы и Советники? Со стороны Ярги, заблокированного в углу, послышался хохот. — Посмотрите, Макс, как виртуозно этот нав использовал даже вас! Вы не более, чем приманка для меня! Надеюсь, вы не думали, что вас пригласили на Карнавал Темного Двора из вежливости и хорошего к вам расположения? — Сантьяга, — обратился я к разъяренному комиссару (возможно, зря), — я не собирался рассказывать ему... — Не берите в голову. Это был гипноз. Вы не могли знать. — Я забрал бы вас с собой, Макс, если бы успевал, — приятно оскалив острые зубы, сообщил Ярга. — Но, к сожалению, не могу ждать, пока здесь объявится тот, кто теперь называет себя князем Темного Двора. Но спасибо, я узнал все, что хотел. И он исчез. Просто провалился в черную дыру в полу, как некоторое время назад мечтал сделать я. — Почему не сработала блокировка тройного портала?! Узнал все, что хотел. — Каким-то образом Ярга использовал наши блоки против нас. — И в результате мы с пустыми руками, а он получил ценные сведения. Все, что хотел? — Может, и неплохо, если он обоснуется подальше от Земли? А теперь, поняв, как путешествовать между мирами... — Он не оставит Землю. Сколько бы миров он ни подчинил себе, он будет возвращаться снова и снова, но теплого приема ему здесь не будет никогда. ...чего Ярга захочет теперь?