Остановись, система, мне выйти надо!

За время своего прибывание в этом мире, то есть за два месяца, я падал в обморок всего трижды, считая этот случай. Впервые это произошло, когда отец во время тренировки не рассчитал силы и меня буквально впечатало в ближайшую твердую поверхность, которой, по странному стечению обстоятельств, оказался пол. Второй раз произошел, когда за одну провинность отец приказал меня выпороть. Тут-то я и выяснил, что меры адепты Вэнь не знают, а если глава приказал кого-либо наказать, выполнят это слишком уж тщательно. Короче говоря, выдрали меня как сидорову козу, сколько тогда ударов пришлось на мою бедную спину, задницу и ноги даже считать не охота. Хотя да, с таким наказанием Вэнь Жохань был абсолютно прав. Потому что я, балбес недорощенный, решил проверить свои силы и отправился один на охоту. В результате чего чуть не стал обедом одной симпатичной демонической лисички, спас факт, что я не особо падок на женские прелести, благо, частое присутствие Ван Линцзяо неплохо закаляло психику и заставляло тренировать выдержку. Несмотря на это, хорошую порку я тогда заслужил, хотя бы для напоминания себе любимому, что я могу быть хоть сто раз попаданцем, но я не всесилен, не умен и имею кучу недостатков, среди которых таится, видимо, гордыня. В общем, опыт пребывания в беспамятстве у меня более чем богатый, но еще никогда я не открывал глаза с таким трудом. Казалось, что на веки налепили печать, подобно той, что скрепляет некоторые свитки в кабинете отца, в то же время я горел. Нет, я не имею ничего против высоких температур и даже сам с радостью спускаюсь на нижние уровни Безночного Города, ближе к вулкану, там всегда жар и мне это нравится, но сейчас я плавился изнутри. Очень медленно и болезненно, каждая кость, каждый сустав ныл, хотя я знал, что там нет нервных окончаний. Иногда наступали минуты покоя, но я быстро возвращался в этот адский котел. Хотя вскоре, как мне казалось, я смог открыть глаза и сквозь мутную пелену посмотреть на потолок. Так я и знал, это палата лекаря. Приоткрыв губы, что за время отключки покрылись трещинами, я еле слышно прошелестел, не без труда ворочая сухим, что тот наждак языком: — Воды… Мое благо, лекарь была рядом и тут же выполнила мою просьбу, впрочем, когда я увидел, кто меня поит, то побледнел еще сильнее, хотя казалось куда уж. Это оказалась Вэнь Цин собственной персоной, она внимательно посмотрела в мои глаза и, явно уловив во взгляде вопрос, отложив кувшин, сообщила: — Вы были без сознания неделю. Стрелы были смазаны специальным составом, дабы выдавать промах человека, как оказалось, у вас непереносимость этого состава. Вижу по глазам, вам интересно, молодой господин Цзян заперт и все ждут вашей дееспособности для его наказания. Скорее всего, он получит пять ударов дисциплинарным кнутом. Мои глаза невольно округлились, даже один удар этим кнутом считался ужасным наказанием, а тут целых пять. И да, я прекрасно помню канонного Ванцзи и его тридцать три удара, но в конце-то концов, это ненормально! Видимо, отметив ужас в моих глазах, дева Вэнь продолжила: — На таком наказании настоял ваш отец и его мать, хотя Глава Цзян ярко против. Если желаете что-то изменить — кивните, я сообщу Бессмертному Владыке. Я яростно закивал головой, всем своим видом показывая, что считаю наказание дисциплинарным кнутом неприемлемым, и вообще, пострадал я, значит мне решать, как наказывать преступника, вот! — Надо поговорить с отцом. С некоторым трудом, но все же смог выдохнуть я слова и попытался сесть, на это кузина нахмурилась и рявкнула в лучших традициях наших злобных санитарок: — Лежать! Я лучше всех сюда позову. Не смейте вставать, иначе кровотечение вновь откроется. Я уронил голову на подушку и начал шевелить языком, восстанавливая его подвижность. Вэнь Цин и впрямь исчезла из моего поля зрения, видимо, отправилась всех собирать в эту палату, дабы меня выслушали. Не знаю сколько времени прошло, приходя в себя и сортируя мысли, я вполне мог и полчаса ощутить как минутку, но в мое поле зрения попал отец, потом брат и уже за ними чета Цзян с отпрыском, впрочем, охрана из адептов не заставила себя ждать. Вопрос только в том, зачем тут она? При моем отце вряд ли кто-то решится вести себя образом отличным от почтительного. Жить-то все хотят. -Отец… Все еще слабо, но уже не так как вначале, прокаркал я и Жохань скупо улыбнулся мне, позволяя взять себя за руку: — Чао-эр, как ты? — Все хорошо, только слабость. Но это скоро пройдет. Я улыбнулся в ответ, ощущая как лопается кожа на губах и медленно вниз течет капелька крови. — Не переживай, сын, виновник этого несчастья понесет свое заслуженное наказание. — Не надо, отец. — Что? Глаза Главы Вэнь распахнулись в удивлении, но он быстро взял себя в руки. Из моего положения не видно, как остальные отреагировали, но никто не произнес ни звука, лишь послышался тихий стрекот молний, это, видимо, Цзыдянь так показывал насколько зла его хозяйка. — Отец, не надо наказывать молодого господина Цзян. Я сам подставился по собственной глупости и жизнь меня наказала, так что не надо. Это моя личная просьба. Молчание одеялом накрыло палату, и в тишине громко прозвучал в моей голове механический голос. Внимание! Вы перешагнули черту доверия своего отца. Функция ООС разблокирована и вам начислено 100 баллов! Также изменены отношения с персонажами: Цзян Ваньинь, Цзян Фэнмянь, Мадам Юй, Вэнь Цин. Я внутренне хмыкнул и потребовал у Системы: «покажи мне эти изменения». Цзян Ваньинь: +25 к уважению +10 к симпатии. Внимание! Данный персонаж перешел в раздел «Возможная пара» Цзян Фэнмянь: +10 к уважению +4 к симпатии Мадам Юй: -10 от ненависти +10 к уважению. Вэнь Цин: -20 к злости +5 к уважению +5 к доверию Поздравляем! Один из персонажей вышел из категории «враг». Персонажи с уровнем ненависти выше 50 баллов находятся в категории «враг». Персонажи с уровнем симпатии выше 25 в категории «возможной пары». Исключение составляют близкие родственники. Я не смог сдержать довольной улыбки и чуть поморщился, когда ранки на губах еще сильнее порвались, так еще и отец прибавил мне поводов для радости: — Ты в своем праве. Наказание наследника Цзян отменено, поправляйся сын. — Спасибо, отец. — Удачи и выздоравливай, диди. Сюй потрепал меня слабо по волосам, отец отпустил мою руку, и все наконец покинули палату, а я закрыл глаза, погружаясь в целебный сон человека, который сделал этот мир хоть на капельку лучше.