Несказанное

После длительной тренировки, слишком длинного дня всегда хочется поваляться где-нибудь в теньке, желательно на песочном берегу моря… и это возможно, когда рядом с академией есть прекрасный пляж. Правда, песок там имеет свойство превращаться в человека, да ещё и разговаривать, думать, что-либо делать. В начале он относился к Флинту с подозрением. Как-никак бывший преступник, для которого тюрьмой служил отдельный остров. Но потом, когда тот помог им в борьбе с Оком, стал частью команды, всё стало меняться. Причём в странную сторону. Сначала уважение, затем зарождающаяся дружба, разговоры по душам… ну, а потом Амадеус понял, что попал. Долгое время он встречался с Флэшем, но через пару месяцев они поссорились и решили остаться друзьями. И всё бы хорошо, но ему свойственно врать и скрывать свои чувства. Лишь Питер догадывался, сколько боли принесла первая любовь — про свой первый опыт с Джонни он рассказал только ему. Это и вправду было так. В первые дни слёзы душили его, израненное сердце ныло, но при друзьях он оставался таким же занудой и всезнайкой. Время лечит, но не до конца. Полгода прошло перед тем, как он успокоился окончательно. Флэш в итоге встретил девушку и всячески ухаживал за ней, а Амадей решил, что любовь ему не нужна. С утра до вечера — в академии, а ночью — в своей лаборатории. Он не жалел себя, терзал, забывал иной раз о еде, сне. В костюме это не было заметно, но стоило кому-то зайти к нему, как начинались расспросы. Он не отвечал, просто не знал, зачем губит себя. Но все резко поменялось, когда к нему ночью пришёл не Питер, не Майлз, да даже не Ник, а Флинт. Правда, пришёл — не совсем подходящее слово. Скорее «присыпался», «приполз»… как-то так. Да и произошло это бесшумно. Амадеус в этот момент копался в паукоджете — подправлял, добавлял, совершенствовал. Стоило ему с наслаждением глянуть на проделанную работу и развернуться, как инструменты, находившиеся до этого в руках, посыпались на пол. Сам он вздрогнул и даже слегка вскрикнул, когда резко столкнулся со стоящим в нескольких шагах Флинтом. — Ты чего так пугаешь? Не учили стучать? — сердце бешено колотилось, а дыхание всё никак не хотело восстанавливаться после пережитого страха. Он отвернулся и стал поднимать упавшие инструменты. — Ты опять не ел, — раздражённо произнёс Флинт и скрестил руки на груди. Амадей хотел уже открыть рот, чтобы возразить, но понял, что это не поможет. Он и вправду ничего не ел и не спал уже три дня подряд. Живот некоторое время болел, а после замолчал, словно сам впал в состояние перед нарастающей депрессией. Да, Амадеус прекрасно знал, куда всё идёт, но не мог пересилить себя. От еды его воротило, сон не приходил, как бы он ни старался, чувства затупились. Он ничего не хотел, ничего не чувствовал. Лишь работа помогала ему, отвлекала от пустоты в душе. — Амадей, — голос стал звучать грубее, из-за чего по телу прошлись мурашки. Тихий вздох, но не более. Он даже не развернулся к нему. — Повернись ко мне. Так властно, так твёрдо… он сам и не понял, как послушался и медленно обернулся, но голову опустил, не желая ни самому смотреть, ни показывать своё лицо другому. Но его заставили поднять голову. Рука сильно сжала подбородок до синяков, а глаза просто отвели от безысходности. Бледность, вялость, покраснение, мешки под глазами и болезненное выражение лица. — Я прибью Флэша, — Амадеус едва успел обхватить его, и Флинт замер от неожиданности и испуганного взгляда. — Не надо. Это я попросил его расстаться. Это я был инициатором, а не он, — он медленно опустил руки и закусил губу до крови. Повисло тяжелое молчание, которое он не мог долго выносить. Решив, что от него отстали, он развернулся и подошёл к столу. От нечего делать Амадеус стал буравить взглядом какой-то металлический кусок, пытаясь сосредоточиться на работе, но в голову лезли не самые приятные мысли. Признание в любви, объятия, первый поцелуй под дождём, первая жаркая ночь, которая принесла столько удовольствия, что от воспоминаний перед глазами помутнело. Он думал, что это любовь. Но он ошибся в своих чувствах. Он никогда не любил Флэша. Он любил другого человека. И это он разбил ему сердце. А не наоборот. — В любом случае… неважно, вообще неважно, кто виноват. Жизнь продолжается, не стоит на месте. Хватит. Хватит себя калечить, хватит терзать своё тело, душу, — в глазах защипало, то ли этих слов, то ли от разрывающихся чувств. — Пусть он тебя разлюбил, но ведь есть и другой человек, который любит тебя… Амадеус замер, выронив взятый ранее молоток из рук, и удивлённо прислушался к происходящему сзади. К нему подошли, сокращая расстояние до нескольких сантиметров — он это прекрасно чувствовал. Но все мысли сейчас были направлены на приятно ноющее сердце. Флинт давно засел в его голове. С того самого момента, когда они сражались на том острове. Он помнил, как тот защищал его, как тогда песок нежно обхватил запястья, прошёлся по голой коже. Это было … странно, необычно. Это должно было быть если не противно, то неприятно уж точно. Но нет. Ему это нравилось. А ещё ему нравилось лежать на этом живом пляже. Пока остальные играли в волейбол с песочной сеткой, он руками зарывался в песок, позволял ему медленно высыпаться из рук, щекоча пальцы. А ещё на песке было тепло. Очень тепло. Ему казалось, что это ему дарят частичку тепла, стоило упасть спиной на песок. А потом Флинт научился быть человеком. Это было странно, но так. Контроль силы улучшился в сто раз. Теперь он мог спокойно ходить по помещениям, есть, пить, принимать душ, не боясь рассыпаться в песок. И однажды Амадеус увидел его без одежды. Он замер тогда и не смог отвести взгляда от накаченного, мускулистого тела, а внизу живота стянуло приятным спазмом. Тогда он понял, что сошёл с ума. Ему хотелось коснуться его, ощутить тепло близости, прижаться и не отпускать. Он хотел его полностью, без остатка. Флэш это заметил и ревновал, пока Амадеус не признался во всём. Именно это и послужило поводом к расставанию. Он просто не мог иначе. — Амадей? — чужая рука легла на плечо. Вроде ничего такого, а по телу прошлась дрожь, электрический ток от плеча к сердцу и по всему телу. Он не выдержал. По щеке скатилась первая слеза, а за ней вторая. — Я никогда не любил его. Я просто искал способ заглушить свои чувства, — он тихо сказал это, не зная, как правильно всё выразить. Рука слегка сжала плечо. Ощутимо, но не до боли. — Зачем? Зачем ты пытался заглушить их? В этом ведь нет ничего такого. Если любишь, то так и скажи, — Флинт подошёл почти вплотную. Он чувствовал тепло около спины. Стоило немного отклониться, и он бы столкнулся с грудью Флинта. — Потому что… — он больше не пытался сдержать слёзы. Он слишком устал за всё это время, чтобы терпеть дальше. — Зачем тебе любовь такого как я? Ты ведь… я ведь просто друг для тебя. Не больше. Так зачем… Договорить ему не дали. Рука потянула за плечо, и он не смог удержать равновесие, падая на чужую руку. Опомниться ему вновь не дали. Флинт коснулся его губ, оставляя лёгкий поцелуй и не давая оттолкнуть. Нежно, но властно и напористо. Амадей был слишком удивлён, чтобы отреагировать хоть как-то на это. Он не ответил, но и не оттолкнул. А перед глазами неожиданно стало мутнеть. — Амадей? Эй! Не тер… — тело обмякло, стало слабым настолько, что он мог даже упасть, если бы не твёрдая рука, которая придерживала его за спину. Перед глазами появилась чернота, и сознание покинуло его. Пробуждение оказалось резким, немного неприятным от резкого запаха, пропитанного ватой, которую ему упорно совали в нос. Он скривился и медленно открыл глаза. Дыхание было сбито, перед глазами ещё пелена, но он всё-таки смог различить двоих: Флинта и Коннорса. Под руками он ощутил прохладу от койки — значит, они в медицинском отсеке? Кажется, он потерял сознание от недосыпа и голодания. Не круто. Особенно после того, как ответили на его чувства. — Я почему-то догадывался, что всё закончится так. Флинт, заставь его сначала поесть, а затем поспать. И желательно присматривай за ним неделю, — проговорил доктор, и Флинт подозрительно оскалился, после чего поднял ещё пока слабого парня на руки. — Не беспокойтесь. Я присмотрю за ним, — взгляд, направленный прямо в душу, и усмешка, слетевшая с губ. Амадей понял, что это не сулит ничего хорошего, в плане того, что если их отношения будут укрепляться, то первую ночь он явно запомнит надолго.