Бисквит

- Я не знаю, что делать, - прямо сказала Хината своему психоаналитику. Это была правда, она не понимала себя, своих настроений, даже "бисквит", назвавшийся странным именем Наби, изменила своё поведение. Как будто достигла поставленной цели и за этим успокоилась. Да ещё детские фотоальбомы... Хината из-за всего этого чувствовала себя не в своей тарелке, как будто её кто-то обвёл вокруг пальца. Самое гадкое - она прекрасно знала, что, даже если внутри неё и был какой-то посторонний голос, всё равно это был не сторонний человек, а отколовшийся кусочек от её собственного "я". "Слишком много думаешь", - проворчала "бисквит", сладко потянувшись. Это была её первая фраза за сегодня. Хината всё это принимала. Девушка понимала, что говорит часть её подсознания, поэтому на счёт Саске не строила особенных иллюзий. Она была начеку. Вчерашний день и рассказ Тен-Тен многое расставили по местам - она стала видеть больше, чем раньше. Сейчас девушка глядела на своего врача и прямо видела, как ему скучно, как он пытается сдержать зевоту и не заснуть. Обстановка в кабинете и впрямь к этому располагала. Как всегда - красный торшер, занавешенные плотной тканью окна и единственная горящая тёплым светом лампочка - всё это Хинату ужасно раздражало. Почему-то атмосфера прямо настраивала, наталкивала на то, чтобы дать пациенту улечься и выложить все свои проблемы как на духу. А Хинате ужасно не хотелось ими делиться... Она вдруг поняла, что доктор ни разу не говорил ей что-либо, могущее помочь, никаких советов не давал, никаких рецептов, кроме снотворного, он не выписывал. Круглые часы, висящие на стене кабинета, ощутимо громко тикали, как бы отсчитывая бесполезные секунды потраченного впустую времени. Хината лежала на кушетке, но понимала, что все эти посещения врача - сплошная её блажь. И что он не заинтересован ей помочь, только лишь - продлить сеансы на как можно больший срок, получить как можно больше денег. А сама Хината и её несерьёзные проблемы - просто мелочи и ничего не стоят. Девушка села на кушетке, прикрыла глаза, прищуриваясь и глядя на доктора. Он сидел к ней вполоборота, и его глаза уж точно были закрыты. Ко всему прочему он вещал спокойным монотонным голосом: "А теперь вспомните, когда последний раз вы..." Ну точь в точь говорит во сне. Хината встала и подхватила свою сумку, коротко попрощалась и вышла, на пороге глаза привычно ослепило яркое солнце. Подул свежий ветерок, и всё обрело более реальные очертания. "Молодец, я тобой горжусь", - прошептала "бисквит", сворачиваясь в комочек где-то в груди Хинаты. Девушка ощутила в том месте тепло, едва уловимое, но всё же... настоящее... И никакой холод, никакие резкие порывы ветра не могли теперь стереть с лица лёгкую улыбку. Мир приобрёл гармонию, но при этом стал более осязаем, ясен и обзавёлся чёткостью. Как-то после посещения психолога Хината не могла избавиться от противного и навязчивого голоса в своей голове. Тогда она купила пачку сигарет, хотя даже не смогла найти зажигалку, чтобы прикурить. Сейчас никакие стимуляторы ей были не нужны - всё успокоилось. "Бисквит" навсегда осталась в её душе, навсегда слилась с сознанием. Всё потому, что Хината начала понимать - её подозрения не безосновательны. За лучезарной улыбкой прячется что-то ещё, что она заметила на уровне интуиции, но не придала значения в реальности. Что-то подозрительное...

***

<i>- Наби, тебе пора собираться в школу, - сказала мама, заглядывая в комнату сестёр. Девочка постарше нахмурилась и прошептала очень тихо: "Не хочу". Младшая подбежала к Наби и повисла у неё на руке. - Пой-дём, пой-дём! Первый день, первый день! - она засмеялась и, громко топая, скрылась в коридоре - притаилась там за дверью и подглядывала. - Давай же, милая, - мягко улыбнулась мать своей старшей дочери, - Хината так ждала этого дня. Первый день в школе! И ей очень хочется пойти туда с сестрёнкой. Ну же, я уверена, если ты постараешься, всё наладится! Девочка долго сидела на своей кровати, уставившись в колени, мать гладила её по голове, а когда девочка прошептала тихое "ладно", женщина её обняла и поцеловала в макушку. - Молодец, я тобой горжусь./i>

***

Сон пропадал очень плавно, сменяясь блёклой реальностью. Было раннее утро, серый свет проникал через узкую щель в комнату и своим острым лучом разрезал её напополам. - Наби... - позвала Хината, но ей никто не ответил. - "Бисквит"? - снова спросила она, но и в этот раз было тихо и как-то пусто. В груди медленно разгорался огонь. Сначала это была крохотная точка, в которую, словно через увеличительное стекло, угодил свет. Потом запахло дымом, и глаза Хинаты подёрнулись пеленой мутных слёз. Заалели угли, а из груди вырвался всхлип. Снова пришли на ум детские фотоальбомы и странные сны, которые в последнее время всё чаще посещали под утро. Часть их была про школу - про маленькую девочку, которую травили в классе. - Наби, - всхлипнули Хината и зажмурилась, стараясь унять рвущиеся наружу потоки слёз. Мальчик-заводила в этом сне был вовсе не похож на Саске внешне, но был чем-то схож с обидчиком. Это было интуитивное чувство, как будто девушка смотрела на прекрасную пантеру - но при этом на зрителя были нацелены острые когти, не дающие никому спуску. Хината тихо плакала в тишине своей комнаты. Сколько прошло времени, она не знала, не размыкала глаз, иначе бы заметила, как полоса света, льющаяся из окна, становится всё ярче, как часы тикают всё отчётливее и приближаются ко времени завтрака. Заскрипели половицы в коридоре, и в комнату заглянула взрослая женщина с длинными чёрными волосами. Улыбнулась. - Хината, а что это ты не встаёшь? Уже время завтрака, ну же, а то опоздаешь на учёбу. Девушка отняла руки от лица, она уже перестала плакать, а больше пыталась вспомнить своё детство. - Скажи, мама... Что случилось с Наби? - скрипящая дверь замолкла, потом послышался звук закрывающийся створки, и к кровати Хинаты подошла её мать. Положила голову на лоб дочери. - Ты вспомнила... да? - Да.

***

Чёрная пантера была прекрасна, взгляд её глаз завораживал и призывал смотреть в них ещё... Шёлковая шёрстка, плавный изгиб тела, странный притягивающий запах... Сакура не замечала острых когтей. А Саске забирался в её душу всё глубже, отключал сдерживающие рычаги своей обезоруживающий улыбкой. Он смотрел на неё и смотрел, а она была готова идти с ним хоть на край света. И она пошла, чтобы потом, когда всё закончилось, оказаться лежащей на тёмной улице всклокоченной, безоружной и ошарашенной. Сегодня было их третье свидание, но Саске нервничал, смотрел иногда волком, и только улыбка его была, как и всегда, - обезоруживающая. И она успокаивала Сакуру, которая не замечала пристального взгляда, а если и замечала, то не обращала на него внимание. До того только момента, пока он не схватил её за конец лёгкого шёлкового шарфа, облегающего горло, и потянул на себя грубо. Не замечала, пока он не схватил её за волосы и не рванул вниз. Не замечала, пока он не откинул её в стену, пока она не ударилась головой так сильно, что в глазах потемнело, пока он её не раздел и не стал душить её же платком...