***
— Не уйдешь, сволочь. Бекки склоняется над телом лже-фокусника. Этот говнюк должен жить, по крайней мере, до тех пор, пока не назовет имя своего покровителя. Все мерзавцы должны получить по заслугам, в том числе богатая и наверняка влиятельная мразь, которая помогла сбежать из Аркхема нескольким психам. Пальцы касаются окровавленной раны. От крови мутит. Нет, сдаваться нельзя. — Живи, живи, сука. Я все равно тебя достану. На взволнованную, странную девицу, пробравшуюся в торжественный зал вместе с полицейскими через запасной выход, никто не обращает внимания. Вернее, Бекки никого не замечает. Она чувствует — где-то у нее внутри пробуждается неведомая сила. Сила, дремавшая в девушке с самого рождения. Кончики пальцев колют невидимые иголочки, в ладонях накапливается тепло, много тепла. Кожа светится слабым голубоватым свечением. В висках стучит настойчивая мысль. «Спасти, спасти»… Губы девушки прижимаются к губам мертвеца, ладони закрывают ушные проходы. Через естественные отверстия в тело вернется жизнь. Прошло не так много времени. Ее магия достаточно сильна. Сердце Бекки тяжело бьется, кружится голова. Металлический вкус чужой крови неприятен. Тяжело, очень тяжело... Уходят силы. Девушка раздраженно двигает плечом, смахивая лежавшую на плече чужую руку. Вокруг нее создается невидимый, но ощутимый для окружающих барьер. Над потолком угрожающе качается хрустальная люстра, мигают лампочки. «Никто не должен мешать»… Она уже знает, что победила. Организм Джерома слишком сильно хочет жить, чтобы откликнуться на попытки Ребекки Эссен подарить жизнь его непутевому владельцу. Джером делает первый жадный вдох. Эссен кладет ладонь на шею безумца. Через рану на шее должна войти жизненная энергия. Организм Джерома должен сам бороться со смертью, ему просто надо помочь. — Ого, вот так встреча, — очнувшийся Валеска довольно скалится, говорить убийце трудно, его голос после недавнего ранения кажется совсем слабым. — Видимо, тебя грохнул кто-то из моих. — Заткнись и не мешай мне работать, — огрызается Бекки, мысленно затыкая рот пациента кляпом. Джерому нужно больше жизненной энергии. Этот идиот тратит жизненную энергию на глупую болтовню. У нее и без того ушло много сил. Результат должен быть успешным. Убийца бесшумно открывает и закрывает рот. Говорить он больше не может. — Мистер Валеска, вы арестованы, — говорит Эссен, когда понимает — пациент будет жить. — Добро пожаловать в Аркхем, зайчик. Дальнейшее она помнит плохо. Откуда-то издалека девушка слышит голос Джеймса Гордона, звук застегиваемых наручников. Чуть позже приходит тьма.***
Несколько дней спустя Она его спасла. Смешно. Ребекка Эссен лежит на диване, чешет за ухом рыжего котенка Джерри. Котенок мурчит, жмурит от удовольствия глаза. Маленький беспокойный комок шерсти. А сколько от него удовольствия. За окном идет дождь. Мама спит. Конечно, спит. Три часа ночи. Бекки не спится. В голову лезут посторонние мысли. Теперь Джером Валеска в Археме. Единственный выживший псих из банды «Маньяки». Хотя нет. Не единственный. Барбара Кин удачно сбежала, скрылась через потайной люк на сцене. Бекки думала, она ненавидит этого парня и будет радоваться, наблюдая его предсмертную агонию. Видимо, ошибалась. Девушка всегда была доброй, возможно, слишком доброй для Готэма. Ей никогда не нравилось драться, причинять кому-то боль. Исключения составляли неприятные типы, приносившие боль кому-то из ее близких. У Бекки с детства возникла потребность о ком-то заботиться. Все-таки отдавать радость приятно, приятно делиться любовью, особенно приятно, когда можешь отогреть заботой, объятием, вкусным рождественским печеньем чье-то холодное сердце. Этому городу так не хватает доброты, все люди какие-то хмурые, вечно спешат по делам, не замечая друг друга. Утром у нее было видение. Обычно срабатывала интуиция. Появлялось неясное, терзающее душу чувство тревоги перед будущей бедой. Утром все оказалось иначе. Сильнее. Вообще-то видения чаще всего болезненны, сопровождаются жуткой мигренью, темными точками перед глазами, раздражающим шумом в ушах. Чуть позже перед глазами появляются картинки, расплывчатые образы, иногда, впрочем, отчетливые, сопровождаемые запахами, звуками, отличающиеся от сложных галлюцинаций, тем, что они сбываются. Быть вещей Кассандрой удовольствие сомнительное. Про видения никому не расскажешь, даже матери. Разве только психиатру. Но фраза: «Доктор, я могу видеть будущее», чревата неприятными последствиями, возможным риском угодить в психушку. Лучше молчать. Притворяться обычной. Так безопаснее. Притворяться обычной выходит не всегда. Иногда из недр подсознания выплывает нечто непредсказуемое, желающее захватить организм. Обычно все начинается покалыванием кончиков пальцев, сердцебиение учащается, по коже бегут мурашки, на ладони словно действуют слабые электрические разряды. С неизвестным внутренним захватчиком приходится бороться. В такие напряженные моменты всегда происходит нечто необычное. Перегорают электрические лампочки, разбиваются чашки, тарелки, начинает барахлить техника. Единственный плюс: выплывающая из подсознания странная особенность помогает снимать головные боли, боли от ушибов, зубные боли. Самый главный минус в отсутствии контроля над собой. Тело начинает жизнь собственной жизнью, неподвластной трезвому рассудку. Подобное состояние напоминает некий транс, существенно осложняя жизнь. Людей страшит неизвестное. Резко выделяться из толпы невыгодно. Но уже поздно. Она выделилась, показала свою сущность всему городу. О молодой целительнице пишут в газетах. Девушка-сенсация, отличная от обычных людей. Обычные люди не занимаются оживлением мертвецов. А Ребекка Эссен — ведьма и всегда была ею, просто боялась себе признаться, — Я другая, Джерри. Другая. И больше не боюсь правды, — шепчет Бекки. Джерри облизывает руку хозяйки. Мурлычет. Мурлыканье успокаивает. Кошки — удивительные создания. С ними здорово спать. Джером Валеска рыжий. Спать с ним не здорово. Особенно в первый раз. Особенно под влиянием разбушевавшихся феромонов, Феромоны обычно выделятся у Эссен в избытке во время менструаций, особо сильно привлекая внимание некоторых парней. Одним из этих парней, к ее огромному сожалению, оказался Джером с резко возросшим инстинктом размножения. С другими парнями никогда дело не заходило так далеко. Возможно, у других парней имелись более узкие границы дозволенного. Или у Джерома сильнее обычного было развито обоняние. Вдобавок Бекки сама под влиянием эмоций бросила ему вызов, безрассудно бравируя храбростью, всячески показывая: бояться какого-то психа, сбежавшего из психиатрической лечебницы, ниже ее достоинства А улыбчивый, обаятельный (да, черт возьми, обаятельный) террорист Валеска терпеть не мог вызовов. Особенно вызовов, полученных от беспомощных, болтливых девчонок, готовых в порыве отчаяния играть с огнем, лишь бы последнее слово оставалось за ними. Вот уж действительно безумная парочка: маньяк и суицидница. Именно, суицидница, старающаяся каждым словом, каждым действием сделать врагу больнее. Дразнившая, провоцирующая убийцу, надеясь: он позволит ей умереть, перережет глупой девчонке горло или выстрелит из пистолета жертве в лоб, даруя желанную смерть. Смерть — милость, освобождение, долгожданный побег из кошмара. Надежный побег, а не те жалкие попытки убежать из суровой действительности, спрятавшись за воспоминаниями и рассказывая истории. Бекки, прячущейся за воспоминаниями, было неважно: слушал ее собеседник или нет. Собственно говоря, присутствие собеседника никогда не требовалось. В состоянии стресса у нее всегда возникала потребность говорить. Пытаться успокоиться, слушая собственный голос. Быть хотя бы мысленно не одной, а с друзьями. Слава Богу, все позади. — Я говорила с детективом Гордоном, Джерри. Самим Гордоном, — девушка чешет котенку шею, гладит его. — Представляешь, с ним так сложно разговаривать. Копы не верят в предчувствия, понимаешь? Джерри не понимает. Джерри не знает ни детектива Гордона, ни самого слова «детектив». Ему хорошо, уютно лежать на животе хозяйки, топтать лапками ее футболку. С Джерри приходят воспоминания насыщенного дня. — Детектив Гордон, вы должны мне поверить, — Эссен смотрит на носок туфли, встретиться с взглядом внимательных голубых глаз она не в силах. — Речь идет о жизни нескольких сотен людей. Благотворительный вечер — ловушка. Пожалуйста, верьте мне. Конечно, мистер Гордон не верил. Полицейским нужны вещественные доказательства, логические факты. Не какие-то неясные образы, предсказания, возникшие в голове странной лохматой девчонки. Последовали вопросы. Несколько вопросов. Ни на один не находился ответ. — Бекки, может расскажешь поподробнее? Тебе что-то известно? — Я просто знаю. Вижу. Вы все равно не поймете. — Что ж, постарайся объяснить. Объяснить не получалось. Харви Буллок стал ее спасением. Он-то верил. Знал: редкие предсказания дочери Сары Эссен сбываются. Так и сказал: «Оставь в покое девчонку, Джим. Ей и без тебя досталось. Поверь, дело действительно дрянь». Позже Эссен просто пришла на концерт. Не могла не прийти. Джером Валеска обязан был выжить, а она обязана помочь ему, чтобы докопаться до правды. Мразь, выпустившая на волю кровожадных психов, должна быть наказана. Все должны получить по заслугам. Теперь преступников нашло возмездие. Все закончилось. Тэо Галаван арестован. Бекки лежит на диване. Мама спит. У них все хорошо. — Я больше не шестеренка, Джером, — внезапно с неожиданной твердостью произносит Бекки, представляя безумное, окровавленное лицо бандита, одетого в полицейскую форму. — Я освободилась. И буду исцелять людей. Готэм нуждается в милосердии. Готэм его получит. Тебе не удастся повергнуть этот город в пучину безумия. И, если мы когда-нибудь встретимся снова, клянусь, я сделаю все возможное, чтобы твои жертвы не пострадали.