Безумный азарт

      Итачи еле плёлся в свою комнату. Ноги тяжело поднимались над полом, издавая шаркающий звук. В голове было пусто, и если пару минут назад в ней теплилась лишь одна мысль: «Вернись», то как только брюнет вышел с балкона, она с отчаянием потонула в темноте.       Учиха был разбит. Как теперь смотреть в глаза брату? Только первый день пребывания здесь, а он уже разрушил итак никакие братские отношения. Сегодня Итачи явно переутомился. Сначала перелёт, заставивший его о многом подумать. Затем холодный приём родителей. Он ожидал этого, но всё равно было неприятно такое отношение к себе. Разговор с отцом не принёс ему ничего, кроме головной боли и убитых нервов. Больше всего Учиху волновало назначение брата на роль следующего главы. Он помнил, ему приходилось нелегко как в детстве. Итачи ни за что не желал такого для своего дорогого отото. А потом он в живую, спустя 10 лет увидел его, такого же красивого и невинного. Эта встреча всколыхнула воспоминания, открыла старые раны в душе и на сердце Учихи старшего. Когда он пришёл в столовую, ему позвонил Дейдара и сказал, что приехал забирать вещи из его квартиры. Хотя их было не так много, они ведь не жили вместе. Блондин спрашивал, куда потом девать ключ. Итачи уговорил его пожить там, пока он у родителей. Всё равно лучше, чем в общежитии, где жил Тсукури. Тот, видимо распалённый чувствами, почти заплакал, но Учиха быстро его успокоил. Когда же вызов завершился, его взору предстал Саске. Боже, как же ему идёт эта белая рубашка, эти обтягивающие стройные ноги брюки. Сидя за столом, Итачи был погружен в себя, и лишь вопрос отца, заданный брату, вывел его из раздумий. Ссора им не планировалась, но это была удачная возможность выпустить немного пара, а также, наконец высказать, что он думает об их семье. Уйти с гордо поднятой головой было наилучшим выходом из ситуации. Сразу вспомнился балкон с неплохим видом на сад, поэтому Учиха и пошёл туда. Курить он не любил, но иногда необходимо было сделать парочку затяжек и придти в себя. А то, что произошло дальше…       Дойдя до своей комнаты, он ввалился в неё, будто пьяный. Грузное тело свалилось на кровать безвольной куклой, а волосы, выбившиеся из хвоста, чёрным водопадом лежали на подушке.       Голова налилась свинцом, в ней нет ни одной мысли. Он устал. Просто устал жить так, мучаясь от недосказанного.       Через какое-то время в дверь постучали.       — Войдите, — ответил Учиха, не шевелясь и не поднимая взгляда. Голос его звучал хрипло и тихо, даже говорить не хотелось.       — Итачи, это я, — в комнату зашёл Хатаке. Увидев лежащего парня, он присел на край кровати, замечая состояние сына Фугаку.       — Надеюсь, тебя позвал не отец, — больше всего ему сейчас не хотелось слышать о главе клана.       — Нет, — Какаши покачал головой. — Я сам захотел придти. Я… Я решил найти вас с Саске через некоторое время после ужина. Тебя я там не встретил, но видел состояние Саске. Итачи…       Брюнет немного дернулся. Что же он наделал… Но так было нужно, чтобы удержать подальше от себя, чтобы тот ненавидел его. Он чудовище, монстр!       — Он был в истерике, весь заплаканный. Почти не реагировал на меня и мои действия. Только когда я поднял его с пола, на котором он практически валялся, заметил, что у Саске дрожат ноги и руки. Мне пришлось, поддерживая его, ибо ходить сам он был не в состоянии, помочь добраться до комнаты и уложить, — Хатаке опустил глаза в пол, вспоминая увиденное. Руки его сжались в замок от картины, мелькавшей перед глазами: Саске, разбитый, уничтоженный собственным братом. — Итачи, его глаза, они… — сероволосый осёкся на полуслове, взглянув на старшего сына.       «Ками-сама… Да ведь у него такой же взгляд. Что же эти двое сделали друг с другом?» — Какаши видел будто закрытые серой пеленой некогда ониксовые глаза. Они были пусты. В них не плескалась жизнь, как это было в детстве, когда Итачи играл с братом, в них не было той искорки интереса, что появлялась, когда он был чем-то увлечён, не было живого огня, как при спорах с Фугаку. Ни-че-го.       — Какаши-сан, это моя вина, — подал голос длинноволосый брюнет, смотрящий одновременно перед собой и одновременно в никуда.       — Не говори глупостей, Итачи. Все мы совершаем ошибки, ведь никто из нас не безгрешен.       — Но мой грех тяжелее, намного тяжелее, — еле слышно прозвучал голос, отдававший хрипотцой.       — Ты ведь знаешь, что и я совершал грехи, — ухмыльнулся Хатаке сквозь свою маску.       — Догадывался. Твоё отношение ко мне не изменилось, в отличие от родителей.       — Хм, — слуга дома Учих присел ближе к лежащему на постели парню. — В свое время я тоже сделал ошибку. Пострадал не столько я, сколько другой человек. Я до сих пор не могу показаться ему на глаза. Итачи, мне стыдно, правда стыдно перед ним. Я разрушил его жизнь, и от осознания того, что он там где-то один, мне… Мне страшно… — ещё никогда он не был так откровенен перед бывшим наследником клана. Учиха не помнил такого Какаши. Он привык видеть его немного ленивым, спокойным, даже немного инфантильным, вечно стоящим за спиной его отца, способным помочь в трудную минуту, но никак не такого несчастного и замученного.       — Сейчас ты в похожей ситуации, Итачи. И ты уже совершил ту же ошибку, что и я. Ты пытался оттолкнуть его подальше от себя, я прав? — брюнет немного удивлённо посмотрел на Какаши. — Не удивляйся так. Я тоже сделал подобное, но лишь со временем понял, что пусть это и принесло бы много проблем, не стоило строить этот барьер между нами. Уверен, сейчас ему нелегко, и я должен быть рядом, но я здесь, сбежавший и бросивший его. Понимаю, твоя ситуация гораздо сложнее, но ты просто подумай о нём и его чувствах, ладно?       Хатаке встал, собираясь уходить, как вдруг был пойман за руку бывшим наследником клана.       — Что мне делать, Какаши… — бледная рука дрожала, цепляясь за руку сероволосого.       — Я не знаю, Итачи. Правда не знаю. В моей ситуации был выход, пусть и не очень благоприятный. Но у тебя же его практически нет. Саске может просто оттолкнуть тебя, а может и принять, но от этого будет не меньше проблем. Просто помни, что не стоит так мучить себя, прошу, — Хатаке обернулся и с мольбой посмотрел на Учиху. Тот отвечал ему взглядом, полным отчаяния.       Когда хватка на конечности ослабла, сероволосый развернулся и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь.       «Я надеюсь, Итачи сможет разрешить ситуацию, иначе он уничтожит их обоих…» — подумал Какаши, направляясь к себе в комнату. Не за чем главе знать о состоянии старшего сына, он уже насытился его болью.       — Как же мне быть, — хрипло проговорил Итачи, положив руку на лоб и смотря в тёмный потолок.

***

      В это время на своей кровати сидел Саске, обхватив себя руками за ноги и накрывшись одеялом. Хатаке буквально принёс его сюда и помог лечь. И только убедившись, что парень перестал плакать, оставил его одного.       Рука на футболке сжалась в области груди. Сердце было слишком спокойным, слишком размеренно оно билось, слишком глухие удары брюнет слышал у себя в голове.       «Почему? Почему я ощутил такое? Он ведь бросил меня, втоптал в грязь, унизил… Почему же…» — слезы вновь собирались в глазах. Тело стало потряхивать от новой волны истерики. Саске       — Нет, не смей! Не смей так произносить моё имя! — надрывно хрипел он.       Кожу стало обжигать от прикосновений. О, он помнил каждое из них. Каждую ночь, каждый сон, каждый раз — он помнил всё это. Оно не давало ему покоя, особенно сейчас, когда случился разговор на крыше. Отото       Этот горячий шёпот на ухо. По телу пробежали мурашки, и Саске ощутил под ладонями, обхватывающими теперь руки, как оно покрылось гусиной кожей. Дышать он стал через раз, после каждого вдоха будто ощущая аромат брата из снов.       — Х-ватит… — румянец окрасил его щёки. Глаза возбужденно поблескивали под лунным светом, что пробивался в комнату через окно. Ну же, не закрывайся       И снова этот томный шёпот на ухо. Только теперь он не казался надуманным и нереальным, как после снов. Саске дёрнулся, учащенно дыша. Одеяло упало с его головы и плеч и сбилось где-то позади. По спине пробежал холодок, когда та лишилась тёплого укрытия. Откройся для меня Брюнет немного сполз вниз из положения полусидя. Надоедливое одеяло теперь упиралось в шею, отчего она немного ныла. Однако, это немного отрезвляло парня, взбудораженного воспоминаниями о брате. Ты ведь хочешь, так?       Учиха буквально ощущал следы уже привычных во снах поцелуев на шее, ключицах. Он расстегнул на себе уже изрядно помятую белую рубашку. От прохладного воздуха в комнате его соски топорщились, отдавая при лунном свете бледно-розовым цветом. Потрогай их, Саске       Руки непроизвольно потянулись к торчащим бусинкам. Оттягивая, теребя между пальцами, он вспоминал, как это делал брат. Слюна, которой были смочены фаланги, от обилия скатывалась капельками по ребрам к животу. Глубоко выдохнув от небольшого наслаждения, юноша заметно вздрогнул, ощутив, как его дыхание опалило соски. Дальше, отото       Вот тонкие пальцы поглаживают выпирающий через брюки бугорок. Только подумать, он завёлся от одной стимуляции сосков и воспоминаний о страстном шёпоте аники. Не выдержав, штаны полетели на пол, оставляя Саске в одних трусах. Мокрое пятно служило доказательством его стыда, его падения. Не бойся, малыш       Резинка трусов была оттянута, от чего возбуждённый орган почувствовал свободу.       — Н-нии-сан, — протянул Учиха, полностью снимая мешающее бельё и дотрагиваясь пальцами до члена. Саске, действуй       Ладонь охватила орган, заставляя вырваться стон из груди брюнета. Водя большим пальцем по головке и размазывая смазку по сочащемуся ею члену, он всё активнее толкался в руку.       «Эти руки, они везде… Эти прикосновения, этот голос…» — Саске представлял, что как и во сне, его аники нежно гладил его везде, дарил ему ласку и невероятное наслаждение. Мой малыш, мой маленький отото       -Агх, — левая рука вернулась на соски, продолжая возбуждать, смешивая с лёгкой болью, когда он оттягивая их слишком сильно, а правая обхватывала готовую взорваться плоть. Бедра всё активнее подпрыгивали над кроватью, стараясь сильнее загнать орган в тёплый кокон ладони, сильнее удовлетворить постыдное желание.       — Саске, ты…       — Аах, нии-сан…       — Мой малыш, мой маленький отото.       — П-прошу… Я, я хочу, И…       — И-итачи, — неожиданное воспоминание потонуло в сладком оргазме, и Учиха выплеснул белёсую жидкость в ладонь, издавая приглушенный стон.       Брюнет лежал на кровати и пытался отдышаться. Уже ярко-розовые от стимуляции соски приятно ныли, тело горело, будто ощущая исчезнувшие прикосновения нежных рук, член с ещё сочащейся от недавнего оргазма головкой, опал, а правая рука была запачкана следами его греха.       — Кх, — Учиха перевернулся на бок, подминая под себя ноги и смотря на испачканную ладонь. — Что это было…       Он не помнил такого во снах, не помнил, чтобы видел такое в интернете или ещё где.       «Будто такое случилось наяву. Словно Итачи и правда…» — самые неожиданные догадки поразили будущего наследника.       — Почему, аники?.. Почему ты?..