Холодный фронт

      После довольно таки интересного инцидента с Японией, всё вокруг стало совсем другим. Почти всюду, где можно было, установили камеры слежения, и нет их разве что в моих трусах, хах. В вечернее время с каждым днём на улицах становилось всё меньше и меньше народа, ведь зная, что где-то рядом бродит странный маньяк, убивающий рандомные страны без всяких причин, да ещё и такими изощрёнными способами, никто не хотел лишний раз рисковать и расходились по домам. Напряжение от всего происходящего царило в воздухе, но вроде бы всё остальное осталось по-прежнему. Я всё так же продолжал гулять с Эстонией, который теперь жил у меня, всё так же ходил выпить в бар, но уже вдвоём с Россом, так как после смерти своего японца у Германии поехала крыша, из-за чего он очень отстранился от общества и редко появлялся на собраниях, засиживаясь дома, вскоре и вовсе взяв всю работу на дом, дабы не выходить в свет. Хотя, Россия тоже не так часто ходит со мной, ибо половину всего времени он остаётся дома со своим американским муженьком, так как тот теперь не на шаг не отходит от него, пребывая в дичайшем страхе одиночества и глубокой депрессии. Чтож, весьма печально всё сложилось, не правда ли?       Хах, но только не у меня. В свою очередь, я живу себе припеваючи со своим солнышком, полностью владея им как мне хочется. Поцелуи на ночь, тёплые объятья и ласка со стороны моего малыша заставила меня быстро забыть обо всех переживаниях и проблемах. Помнится, пару дней назад мы завтракали мороженым и в силу своей неуклюжести Эсти случайно опрокинул шарик холодной молочной сладости на свою грудь, после чего предпочёл мой прыткий язычок вместо салфеток, дав слизать его с себя. Скажите, я ебанутый? Ну, есть немного. Но несмотря на всё это, он до сих пор считает это обычной ёбаной дружбой. Блять...       Вот так, незаметно от начала всей этой истории майского месяца подступили холодные декабрьские дни, поэтому большее количество времени мы с Эсти проводиди дома в своё удовольствие. Вечерние посиделки у окна с кружкой горячего (как и я) чая, на пару с извечной болтовней Эстонии, что ёрзает мягким местом на моих коленях, пока я поправляю тёплое одеяло, в которое мы укутаны – разве не прекрасно? Да, теперь мы гораздо ближе, чем были, поэтому нас очень сложно назвать друзьями...но малыш это наврятли понимает, ха-ха, глупая булочка.       "Ты не замёрз ещё, а?" – шагая по хрустящему снегу, мы с Эсти шли по тёмной, мерцающей от различных гирлянд улице, по обычаю держась за руки и уплетая наше любимое мороженое. – Н-ну, немного...– шмыгнув носом, малыш посмотрел на меня, – А-а мы же ещё б-будем гулять? – Конечно, – поправив его шапочку, я глянул в сторону небольшого кафе, – только поедим для начала.       Быстренько доев мороженые рожки, я притащил Эсти в то кафе, заняв столик у окна, дабы он мог полюбоваться яркими украшениями с улицы. Заказав жареной курочки с картофелем, пирожные для Эсти и какао, подперев щёки руками и уставившись на своего друга, что смотрел в окно. В карих глазках отражались огни улицы и новогодних гирлянд. В карих глазках отражалась вся моя жизнь, а чуть пухлые губки вытянулись в лёгкой, и такой же милой как и её обладатель, улыбке. Я бы мог наслаждаться этим видом вечно, если бы не официант, пришедший с нашим заказом.       Пододвинув к мальчишке еду, что я взял для него, мягко улыбаюсь ему, чтобы тот начал есть. По природе он был слишком стеснителен и не уверен в себе, поэтому специально для него я научился подавать простые и ненавящевые знаки, чтобы он чувствовал себя спокойно и комфортно. Чаще всего, этими своеобразными сигналами являлись улыбки и поглаживания по плечу или же щекам. Поэтому, он улыбается мне в ответ, аккуратно принявшись есть, а следом начинаю и я, попутно наблюдая за Эсти. Знаете, трапезничая вместе с ним я старался доесть как можно быстрей, дабы без каких-либо помех понаблюдать за тем, как моё солнышко уплетает блюдо за обе щёчки, вечно пачкая их соусом или же чем-нибудь другим, что я могу вытереть или же слизать, хе-хе. У меня очень странные фетиши, знаете ли, которых называть я, конечно же, не собираюсь. И, как вы уже поняли, с нашим перекусом я расправился раньше. Не буду вдоваться в подробности, но Эсти опять измазался в начинке от пирожных, поэтому как его заботливый папочка я взял влажные салфетки, сев рядом со своим малышом и начав нежно убирать белый крем, по окончанию так же нежно поцеловав его в губки.       "Ф-Фи-и-ин." – покраснев от смущения, Эстония посмотрел мне глаза, – "Я-я мог с-са-а-ам" – Да ладно тебе, малыш, – усмехнувшись, треплю его по голове, тихонько наклоняясь к его ушку, – я же знаю, что тебе нравится. – Н-нравится... – словно завороженный, Эсти послушно согласился со мной, после чего его сердечко забилось быстрее. – Ну и вот, – погладив булочку по спинке, я глянул в окно, – пошли гулять дальше? – А-а? – очнувшись и посмотрев в окошко, Эстония кивнул, после чего я расплатился и мы вышли из кафе, продолжив прогулку.       Белые улицы сверкали небольшими сугробами, а разноцветные огоньки от различных гирлянд феерично мерцали на снегу, создавая вокруг приятную атмосферу. Держа малыша за руку, я вёл его по главной площади, где было больше всего таких огней. Увлечённо осматриваясь по сторонам, Эсти перестал болтать, дабы насладиться красотой зимней красоты. В какой-то момент я почувствовал, что он идёт медленней, поэтому взяа уставшую кроху на руки, я добрёл до ближайшей скамейки, сев на неё и расположив Эсти у себя на коленях.       "Эсти," – погладив своё солнышко по ножке, я улыбнулся ему, – "ты веришь в чудо?" – В-в чу-чудо? – будто растерянно посмотрев на меня, малыш кивнул, – А-а что? – Да так, ничего. – откинув голову, я уставился в звёздное небо, громко выдохнув.       Спустя какое-то время после начала снегопада мы ушли домой, так как Эстония замёрз и вымотался, да и я тоже. Наконец добравшись, я закинул мокрую одежду в стирку, оставив на нас обоих одни плавки. Вернувшись к Эстонии, что уже успел укутаться в плед на диване, я быстро сходил за одеждой, переодевшись в домашнее и снова придя к Эсти, протянув ему свой свитер, что был ему до колен. Взяв его, мой мальчик плавно натянул его на своё крохотное тельце, и на мою удачу свитер красиво обтягивал сладкие булочки Эстонии, которые мне всегда дико хотелось помять, потрогать, укусить или же просто чмокнуть...собственно, я нивчём себе не отказываю, хах. Поэтому, как только предмет моего воздыхания лёг на диван, я бесцеремонно перевернул его на животик, улёгшись к нему на ножки, задрав ёбаный свитер и принявшись мягко поглаживать молодые ягодички.       "А-а?" – пискнув, Эст обернулся и посмотрел на меня, а я же в свою очередь прижался щекой к его пятой точке, игриво посмотрев на него. – Ч-что ты де-делаешь? Оп-опять? – Тоже, что и всегда, Эсти. – состроив хитрые глазки и не отрывая взгляда от него, я медленно раскрыл рот, пошло провёл языком по гладкой белой коже, а затем укусив её, чуть сжав челюсть.       Ойкнув, Эст подрумянился, уткнувшись носом в подушку и дёрнув бёдрами. Дотянувшись до пульта, что лежал рядом, малыш включил себе какой-то детский фильм, уставившись в телевизор, в то время как я успел усесться между его ножек, уложив их на свои колени и потеревшись пахом об эстонский зад, заставив того снова обернуться.       Наверное те, кому действительно это интересно, задумались над тем, как обстоят дела с нашей половой жизнью. Не поверите, но она есть, по крайней мере наши "любовные утехи" приобрели всё то же название как "дружеский секс". Всё это звучит глупо и неправильно, но так оно и есть. Эсти воспринимает всё как обычную приятную игру, не стесняясь говорить о том, что ему приятно. Пусть он уже не разу не девственник, прибалт по сей день выглядит чертовски невинно и непорочно, не давая никому думать о том, что я трахаю его когда и как угодно. Ему нравится, когда я ласкаю его, например, во время того, как он готовит на кухне или же смотрит что-то в зале, как сейчас. За всё время я изучил его полностью, найдя все эрогенные точки и места. Назовёте меня кабелём – получите по ебалу.       "Эсти-и-и," – повторив движение, я предвкушающе закусил губу, – "Ты чувствуешь его?" – Мгх, – почувствовав своим мягким местом мой твёрдый горячий стояк, Эст сглотнул, потеревшись о него и подняв глазки на меня, – д-да... – Хочешь поиграть? – Х-хочу. – подняв бёдрышки, Эсти прижался своими пухлыми булочками к моему паху. Секс для него был не больше, чем игра, поэтому он всегда соглашался поиграть.       Улыбнувшись во все свои тридцать два зуба, я нежно огладил ладонью его ягодички, вызвав у Эсти волну мурашек. Аккуратно спустив с него плавки, я принялся ласкать его член, проходясь ладонью по более чувствительным местам, вырывая с уст малыша довольные стоны. Без долгих прелюдий не обходился ни один наш половой акт, так как от ласкания своей пассии я получал больше удовольствия, чем от самой ебли в целом. Как не странно, но так оно и есть, поэтому на ближайшие полчаса я собираюсь всячески доводить Эсти до крайне возбуждённого состояния вплоть до того, чтобы тот сам попросил меня продолжить "игру", но уже в нём.       Знаете, Эст был слегка пухлым малышом в плане живота и мягких мест. Нет, этого не было видно, но лёгкая припухлость оставалась фактом, о котором знали только я и его сестрички, которые часто задирали его из-за этого. Кроха дулся и обижался на них, часто комплексуя и, пока я не вижу, вставал перед зеркалом в ванной и рассматривал себя, грустно вздыхая. Даже после того, как я сказал ему, что мне чертовски нравится его животик и всё тельце в целом, Эсти лишь смущённо отворачивался, с трудом стараясь признать это. Однажды прибалт попросил меня записать его в спортзал, после чего услышал чёткое и краткое нет. Эст искренне не понимал, почему я запрещаю ему мучать себя диетами и разнообразными курсами из интернета. А мне ведь в действительности нравится моя пухленькая булочка. Я часто оглаживаю его животик и ножки, с удовольствием целуя в эти места, а особенно в мягкие щёчки. И кажется, в какой-то степени он полюбил себя за свой чуть лишний вес.       Постепенно тихие прелюдии сменились жаркими поцелуями в губы, когда я уже приступил к раздеванию своего краснеющего солнышка. Плавно стянув с него недавно надетый свитерок, я плавно снимаю ненужную одежду с себя, откидывая её на пол, обустраиваясь у ножек Эсти, пока тот закрывает своё личико руками, будто всё это в первый раз, хах. Улыбнувшись, я нежно поглаживаю его бёдрышко, после насаживая на своего друга и нежно толкаясь вперёд, срывая с губ Эстонии сладкий стон, ммм~...

***

      Ночь выдалась такой же прекрасной, как и предыдущие. Поэтому, проснувшись ближе к полудню, я зазевал, ощупав кровать рядом с собой, поводив руками уже по холодной простыни. Не обнаружив своей булочки рядом, я вздохнул, осознав, что понежиться в тёплой постели с ним сегодня не удастся. Потянувшись и похрустев спиной, я встал с кровати, перебрав пальцами свои лохматые космы и направившись вниз. Подойдя к двери и покинув комнату, я уловил звук воды в ванной. Видимо, Эсти принимал душ, поэтому в силу своей натуры я тихо подошёл к двери, заглянув в щёлочку, которую он постоянно оставлял. И вот, малыш снова стоит под струйками воды и рассматривает себя в зеркало, ощупывая пузико и вновь вздыхая. Блять, как же меня злит то, что он не верит моим словам. Дождавшись, пока он выйдет, я подошёл к нему со спины, наклонившись и подняв на руки. Пискнув, он растерянно посмотрел на меня, а я лишь приподнял уголки губ, поцеловав Эсти в щёку.       "Т-ты уже про-проснулся?" – положив руки на мои плечи, Эст посмотрел мне в глаза. – Ты опять занимался этим, мм? – проигнорировав его вопрос, я поднял бровь, – Я же говор... – Д-да, я по-помню...– отведя взгляд, прибалт покосился на настенные часы, после от чего-то снова пискнул и спрыгнул с моих рук, помчавшись в комнату и хлопнув дверью.       Не успев и поняв, что это было, я уже лицезрел то, как одетый Эст уже оказался у входной двери, накинув курточку и в спешке натягивая сапожки на свои ножки. Встряхнув головой, я подошёл к нему. "Куда это ты?" – спросил я, взяв его за плечико. – М-мне нужно к Л-Латвии и Л-Литве, п-по делам. – вот-вот собираясь выскочить за дверь, Эсти глянул на меня, – М-можешь проводить м-меня? – Хах, спрашиваешь ещё. – быстро одевшись и приведя себя в порядок, я отвёл малыша к его сёстрам, предупредив о том, чтобы тот позвонил мне, когда его нужно будет забрать.       Вечер лёг на всё вокруг совсем тихо и почти незаметно, окутав улицы привычной для такого время тьмой и мраком. Малыш не звонил, а я в нервном ожидании коротал время на чашечкой кофе, поглядывая в тёмное окно. Наконец, дверь в коридоре заскрипела, заставив меня подскочить на месте и ринуться туда. Эсти был весь в снегу, поэтому я сразу же принялся отряхивать его, попутно спрашивая, почему он не позвонил мне. Что-то невнятно пробурчав в ответ, малыш даже не взглянул на меня, сняв куртку с сапожками и убежав в комнату. Странный.

***

      "Странный, постоянно вместе со своим этим эстонцем," – Норвегия нервно и чуть гневно сжал ткань оранжевого пуховика, облокотившись о стену, – "Может, он что-то скрывает?" – Знаешь, – Швеция, что стоял рядом с ним, скрестил руки, задумчиво качнув головой, – это прозвучит абсурдно, но...мне кажется, что да. – Скрывает? – Именно, – фыркнув, Швед осмотрелся, после снова взглянув на Норвегию, – ни с проста же это всё. – Помнится говорили, что у маньяка была нестандартная бита синего цвета, судя по тому, что там нашли и делали с Данией.– усмехнувшись, рыбак потёр нос, – Такая же как и у Финляндии. – Не мели чепухи блять. – рыкнув, Швед поправил свой воротник – На месте убийства найдены остатки облупившейся синей краски, – подумав ещё, норвежец потянулся, – я точно помню, говорили же ну.       Проходящего мимо Эсти, ненароком подслушавшего разговор двух скандинавских персон, слегка передёрнуло от непонятных мыслей. Встряхнув головой, он невольно сжал в кармане разрядившийся телефон, направившись домой.

***

      Меня напрягает то, как повёл себя Эст на данный момент. Не обнял, не посмотрел на меня, даже чай не пришёл пить. Что такое? Впрочем, это стало не столь важно, когда я услышал звук открывающейся двери кладовки. Придя туда, я с недоумеванием лицезрел то, как Эстония молча пялится на ту биту, которой я грохнул Данию, что (уже вымытая) лежала совсем рядом. Так же молча обернувшись на меня, Эсти потупил взгляд в пол.       "Ф-Фин..." – начав перебирать пальчиками край свитера, – "Т-ты когда-нибудь...в-врал?" – Тц, не говори ерунды, – подняв кроху на руки, я щёлкнул его по носу, – по крайней мере, тебе – никогда. – Т-то есть врал? – сжав мои плечи, глазки его на момент поникли, а затем сменили своё выражение на лёгкое беспокойство. – Малыш, всё в порядке? – пиздец как охуев от таких вроде бы обычных вопросов, я попытался посмотреть ему в глаза, – Что-то не так? – Н-нет, – обняв меня за шею, пай-мальчик по-грустному приулыбнулся, – н-ничего.       Остальное время мы провели как обычно. Какао с печеньем, кино и сон ближе к часу ночи в тёплой постели. Аккуратно укутав Эсти в одеяло, я залез к нему, обняв и по-хозяйски прижав к себе, задумавшись обо всём. Мой мальчик когда-нибудь узнает о моих чёрных тайнах, но всё равно останется моим.

Насколько плохим я могу быть?

***

      "Как жизнь, Росс?" – ярко улыбаясь, я приобнял вечно мрачного друга за плечо, усевшись с рядом с ним за барную стойку и заказав ликёра, – "Что делаешь зде..." – Отъебись. – дёрнув плечом, русский отпил из своего стакана, с треском поставив стакан обратно на столик так, что местами из него вылилось содержимое. – США не дал, н-да? – подперев щёку рукой, я с ухмылкой посмотрел на него. – Отъ-е-бись, – рыкнув, Росс потёр виски, – я не хочу разговаривать с тобой сейчас. – Но, – непонимающе взглянув на него, я поднял бровь, – почему? Что с тобой?       Повернувшись, Росс гневно и, вроде бы, с долей странной ненависти посмотрел на меня. Кажется, я даже видел, как на его виске вздулась вена. После того, как мне принесли мой ликёрчик, Россия мигом взял его, облив мои ноги и, схватив за руку, потащил в уборную. Хуя...       "Сука! Какого хера ты творишь?!" – заведя меня в туалет, Росс грубо прижал меня к стене. – Нет, что ТЫ творишь блять. – рыча и прожигая меня взглядом, злой славянин, похоже, умудрился поцарапать кафельную плитку около моей головы. Ебучий русский был выше меня где-то на две с половиной головы, поэтому я слегка задрал голову, дабы смотреть ему в глаза. – Да что не так то блять? Я же.. – Закрой свой блядский рот нахуй! – взяв меня за шею, Росс сжал её, – Думаешь, я не понимаю, что происходит? – Э, ну, я-я? – в душе зародилась тревога. Он что, знает о том, что я грохнул пару наших знакомых? Пизда. – Ёбаный ты педофил, – так, план с убийством Росса отменяется, – сука, я знаю всё про тебя. – У-успокойся для начала, приятель, хах, – нервно улыбнувшись, я щёлкнул пальцами перед его лицом, – объясни, что случилось? – Блять, – уже вижу, что он смягчился. Вздохнув, Росс убрал руки, потерев шею, – Фи-и-ин, мы же говорили тебе..       Спустя какое-то время, мне удалось успокоить его и разговорить. Вскоре выяснилось, что мой малыш случайно упомянул слово "секс" и моё имя в одном предложении, когда разговаривал о чём-то с Россией на одной из недавних конференций. Мне понадобилось много сил и времени, дабы объяснить Россу, что Эсти вероятнее всего просто услышал это словечко на улице и то, что я испытываю к Эстонии лишь дружескую симпатию, чему он нехотя, но поверил. Затем, разговорившись о чём-то другом, мы решили прогуляться по вечернему городу.       "Как там Германия?" – прервав разговор, я вспомнил о нашем третьем товарище, что так и не оправился после прошедших событий. – Никак. – грустно посмотрев на снег под ногами, славянин обратил взгляд в небо, – Всё ещё дома. Я не видел его уже около двух недель после первого разговора, сейчас он говорить не хочет. – Так может навестим его? – загоревшись этой идеей, мы направились к дому немца, попутно обдумывая то, как тот встретит нас.

Любовь во имя пробужденья, Любовь – как свет в твоих мечтах, Любовь во имя восхищения, Любовь – как смерть в твоих очах.

      Дом Германии не изменился с последнего нашего визита. Всё такой же серый, но со вкусом. Зайдя в ограду и дошагав до двери, я постучался. Тишина. Ещё пару стуков в дверь тоже не дали результата, поэтому мы подумали, что Гера снова заснул за рабочим столом или же просто не хочет подходить к двери. Немного подождав, я дёрнул за дверную ручку и, на удивление, постоянно запертая дверь оказалась открыта. Подозрительно переглянувшись с Россией, я прошёл дальше. "Хей, кто-нибудь есть?" – помещение было окутано мраком, поэтому я чуть не наебнулся на пол, запнувшись о обувь. – Пизда темно, – вошедший Росс, стоя позади меня, пытался нащупать выключатель на стене, психанув и достав телефон, врубив фонарь, – где он блять?       Пошарив по тёмным комнатам, из вариантов осталась лишь ванная. Набредя на неё достаточно легко, так как из-под щели был виден слабый свет. Войдя туда, я охуел.       Слегка покачиваясь на прочной петле, перетянутой на шее, у потолка висел наш старый добрый Германия, чьи небесно-гллубые глаза глядели в пустоту, а неподалёку валялся красный стул. Вскрикнув, я двинул назад, сбив Россию с ног, спровоцировав того покрыть меня матом. "Сука, Фин, ты зае.." – спихнув меня с себя, Росс взглянул на болтающийся труп, – "ЁБ ТВОЮ МАТЬ!"       Встав, я приметил лежащую на умывальнице сложенную бумажку. Словно забыв о стоящем рядом и истерящим России, я подошёл к ней, взяв в руки и осторожно раскрыв. Письмо. Аккуратный почерк явно принадлежал немцу, поэтому я принялся читать.       "So...kann ich nicht leben. Schließlich schien das Leben seinen früheren Sinn verloren zu haben. Mein lieber Kollege, mein liebes Japan. Lange konnte ich nicht akzeptieren, dass er nicht mehr war. Ich habe unermüdlich gearbeitet, gearbeitet und hatte nicht einmal eine verdammte Idee, wofür? Vielleicht werden sie mich für meine Tat verurteilen, aber es ist mir egal. Jetzt macht nichts mehr Sinn, was bedeutet, dass ich ohne den ganzen Mist, der mich umgibt, sicher in eine bessere Welt gehen kann. Entschuldigung."

Deutchland.

      "Хах, и всё таки ты любил его, приятель." – грустно улыбнувшись, я сунул записку в карман, повернувшись к всё так же матерящемуся России, что судорожно набирал номер скорой и ментов.

***

      Ещё одни похороны, ещё одна суматоха и общественное непонимание. Я мог не появляться там, но что-то сказало мне явиться. Стоя в толпе, я лицезрел то, как гроб медленно опускают в яму, после засыпая землёй. Я был виновен в его смерти, но совесть продолжала мёртвой тушей лежать где-то глубоко во мне, не позволяя плакать или же корить себя за это. В конце-концов заебавшись стоять и пялиться на ревущие страны, я ушёл прогуляться по кладбищу. Ненароком сунув руку в карман, я нащупал то письмо, адресованное Японии. Недолго думая, я направился к его могиле, что была расположена чуть дальше от толпы, из которой я собственно и пришёл. Красивое надгробие и мёртвые пластиковые цветы, лежащие на земле и ограждённые тонким железным забором встретили меня тихо и мрачно. Сев на мокрую лавочку, я осмотрелся. Поняв, что я здесь один, я снова посмотрел на надгробие, на котором красовалось имя покойника, что находился в двух метрах внизу от меня.       "Привет, старый друг." – усмехнувшись, я достал помятую бумажку, положив её прямо на холодный блестящий кафель, – "Это тебе."       Ещё недолго посидев там, я встал и, окинув взглядом могилу Японии, ушёл домой, так и не вернувшись к похоронной церемонии.