***
Ван Хаосюань окинул весьма красноречивым взглядом торжественно преподнесенный ему конских размеров резиновый член, поставленный поверх тонкой стопки отчетов. Цзи Ли, стоя около его стола и пряча самодовольную улыбочку за веером, всем видом изображал, что это была не его идея. Хотя буквально каждый в отделе прекрасно знал о его пристрастиях и своеобразных увлечениях. Любвеобильный, с повадками мартовской кошки, до того, как стать Смертью, он был единственным наследником трона. Его холили, лелеяли, разве что в зад не целовали, а он на этот самый зад вечно находил приключения, обычно эротического характера. От чего, в принципе, и умер. При этом нельзя сказать, чтобы Цзи Ли как-то выделялся своими причудами среди коллег — нет, у них весь отдел был соответствующим. Ван Хаосюань не старался выбирать себе сотрудников по критерию максимальной шибанутости — это выходило автоматически. Ну кто же виноват, что ответственные люди чаще всего имеют рой персональных тараканов? Обычно экзотических. Но пока отдел функционировал, как надо, выполняя свою работу, Ван Хаосюань легко закрывал глаза на все заскоки. Это, наверное, потому, что уже очень давно он свалил всё, что касалось связи с общественностью, на свою правую руку. Надо признать, Сюань Лу являлась не только его правой рукой, но ещё и левой, обеими ногами, а иногда даже и головой. Она была его первым подобранным сотрудником на посту начальника китайского отдела смертей. При жизни, будучи обычной селянкой, даже читать не умела. Однажды полезла в речку и, недооценив низкие градусы воды, словила судороги, затем потонула. После смерти же ударилась в самосовершенствование по всем фронтам, медленно, но верно, взяв на себя большую часть ответственности за отдел и сотрудников. Она была тем самым человеком, который неожиданно железной рукой разруливал конфликты, подгонял всех соблюдать дисциплину. Ибо, поимейте совесть, господа, и так в отделе сплошной цирк с конями, но документация должна быть документацией, а не сборником иллюстраций о богатстве китайского языка. При всей внешности нежного цветка могла запросто ткнуть лицом в столешницу и призвать к ответу. Сейчас же, заработав себе со временем огромный авторитет, чаще всего ограничивалась словами и взглядом, оставив рукоприкладство для крайних случаев. А случаи такие, кстати говоря, происходили с завидным постоянством ежеквартально. Порой всем в отделе начинало казаться, что это она их начальник, а Ван Хаосюань так — приходящий и уходящий сотрудник, занимающийся, в основном, бумажками и набором персонала. В принципе, такой расклад никого не смущал и всех устраивал. Особенно самого Хаосюаня. Он ценил своих сотрудников, радел за каждого, с ответственностью подходил к их выбору, но вот эта вся человеческая натура ему была чужда. Хотя бы потому, что он, будучи по природе своей, вообще-то, бесом, изначально видел в человеческой душе лишь разменную монету или предмет коллекционирования. Он и Смертью-то становиться не собирался. Его, можно сказать, в момент пополнения коллекции посредством «тихо стырил и ушел, называется — нашел» поймали за шкирку. И приволокли на ковер к самой главной Смерти. Все знали про Всадника Апокалипсиса, многие ведали, что Смерть как существо не единственное в своем роде, началась от него, но лишь единицы удостаивались возможности его видеть хотя бы одним глазком. Ван Хаосюань увидел обоими глазами, но не сказать, что сильно воодушевился. Это потом он узнал, что всадник может являться в любом угодном ему самому виде, но в тот момент бес недоумевал, что Смерть, оказывается, мелкий седой старичок-китаец. Это… разочаровывало? Он ожидал чего-то более величественного или пугающего. Потому-то, ни капли не задумываясь о последствиях, на вопрос «А ты ли не оборзел?» честно ответил, что нет. Воровать души из-под носа у Смерти для него искусство, и клал он пресс-папье на их процент выполнения нормы. Вообще, его случай был вопиющим — одинокий мелкий бес стащил у высших существ десяток душ и попался на одиннадцатой. Но что поделать, если у них такие огромные организационные провалы? Грешно не воспользоваться! Всадник, выслушав его последнюю претензию, внезапно ухмыльнулся и предложил сделку: Ван Хаосюань становится Смертью и получает в подчинение целый отдел, отвечающий за территорию Китая. Он волен управлять им так, как думает, но если найдется еще хоть один представитель нечисти, который сможет похитить хотя бы пять душ, то Хаосюаню помашут ручкой, а затем распылят на нечестивые атомы. Либо просто распылят, вот прямо сейчас, без всяких повышений по карьерной лестнице. Предложение было заманчивым, жить хотелось, а в своих способностях бес не сомневался. Правда, в данный момент, сидя с дежурной хитрой улыбкой за своим столом и глядя на сотрудников, Хаосюань подумывал о том, чтобы перевести Сюань Лу с работы «в поле» полностью в офис, а самому взять косу Смерти, которая в Китае по умолчанию имела вид мечей, и начать бегать по вызовам. Потому, что нынешняя встреча сулила ему скандал, а он их абсолютно не любил и старался избегать. Нервные клетки, знаете ли, даже у бывших бесов восстанавливаются медленно. — Дорогие мои, — расцвел Хаосюань, убирая резиновый член вместе с отчетами в ящик стола, — у меня для вас три новости: две хороших и одна плохая. С которой начать? Цзи Ли мгновенно оживился. — О, давай с хороших! — махнул он в нетерпении веером. — У нас в рядах нынче будет пополнение. Глаза Ли блеснули плотоядным огнем, охарактеризовать который иначе, как «О-о-о! Свежее мясо!», у начальника китайского отдела не вышло. Подавив желание прикрыть глаза ладонью, Хаосюань продолжил хитро улыбаться. — В чем заключается вторая хорошая новость? — Сяо Чжань на известие о новом сотруднике отреагировал абсолютно равнодушно, если не сказать пренебрежительно. А зря. — В том, что плохая новость у нас всего одна, — торжественно объявил Хаосюань, не без удовольствия замечая некоторую растерянность на лицах. И добавил: — Вам придется расстаться. Не то, чтобы он давно планировал разбить сей прекрасный тандем, но он планировал. Ван Хаосюань не мог представить никого иного, кто смог бы так же выдрессировать Цзи Ли в самом начале его смертельной карьеры, как Сяо Чжань. Но градус их возвышенной высокомерности начинал порой зашкаливать. Основополагающим фактором вышеизложенной проблемы в первую очередь было то, что Сяо Чжань при жизни тоже являлся знатной особой — пятым наследным принцем. А в то давнее время вероятность твоей скорой смерти имела прямо пропорциональную зависимость относительно твоего номера в списке престолонаследия. Решившись вступить в борьбу за трон, Сяо Чжань, к своему собственному удивлению, оказался весьма неплох во всех этих придворных интригах. Он был умным, хитрым, достаточно стервозным и красивым, а также умело всем этим пользовался. В общем, к успеху шёл наш принц, но не получилось, не фартануло. Его задушили. Прямо во время плескания в ванной. Так что перед Хаосюанем он предстал голым и до сих пор покрывался пятнами, вспоминая сей конфуз. В принципе, Сяо Чжань был достаточно адекватным, но прижизненная гонка за признанием оставила на его психике огромный такой отпечаток, и быть МОЛОДЦОМ теперь надо было и после смерти. Временами он начинал нервировать окружающих своими чрезмерными попытками доказать, что умный, но при этом умудрялся поддерживать со всеми хорошие отношения. Своё звание «одна из ведущих Смертей в отделе» он старательно защищал, таща следом на прицепе, словно тягач последней модели, и упирающегося Цзи Ли. Которому, вроде бы, было параллельно на все эти рейтинговые таблицы, но невольно приходилось подтягиваться до уровня напарника. Когда-нибудь Ван Хаосюань наберется смелости, дабы признаться Сяо Чжаню, что все эти рейтинги ничего не значат, и завел он их сугубо для его мотивации, но точно не в ближайшую тысячу лет. Да и зачем ломать то, что работало? Этот же вопрос можно было бы отнести и к самому тандему принцев. Но иногда этих двоих настолько переклинивало на позерстве, что они доводили до белого каления буквально всех и каждого. А так как больше особ царских кровей в отделе не наблюдалось, то они могли со спокойной совестью кичиться своим происхождением. И теперь, когда появился подходящий кандидат, и возникла возможность сломать королевскую чету, не поломав при этом работающие схемы, Хаосюань с удовольствием за это ухватился. Лица его сотрудников удивленно вытянулись. — Ты недоволен нашей работой? — поинтересовался Сяо Чжань, прищурившись. — Абсолютно полностью доволен, — решительно обошёл опасную тему Хаосюань, немного приврав на слове «абсолютно». — Но я решил, что пора разбавить наш закостенелый коллектив свежей молодой кровью. Кстати, поздравляю, Цзи Ли. Тебе достался в напарники наш лучший сотрудник — Ван И Чжоу. — Ч-ч-что? — вечная улыбка медленно стекла с лица Цзи Ли, а рядом стоящий Сяо Чжань тихо кашлянул в кулак, стараясь прикрыть этим смешок. То, что Цзи Ли побаивался Ван И Чжоу, знали все. Он буквально старался с ним даже словом не обмолвиться. Ван И Чжоу был одной из первых Смертей, которых создал сам Всадник Апокалипсиса. Он никогда не был человеком, но ничто человеческое, как говорится, ему чуждо не было. Только вот с Ли отношения у них в коллективе не сложились. Давным-давно, когда Цзи Ли только появился, Ван И Чжоу весьма жестко прошелся по его смерти, характеру, наклонностям и даже внешности, назвав по итогу похотливым мелким хорьком. Цзи Ли пробовал тогда наладить с ним контакт, чем неожиданно выбесил Ван И Чжоу еще сильнее и едва не получил по шее. Да, со временем страсти поутихли, но священный ужас у Цзи Ли никуда не исчезал. Хаосюань подбадривающе улыбнулся. — Он уже оповещен о тебе и готов работать… — Он же меня убьёт! — внезапно заорал Цзи Ли, нервным, но отточенным за многие века движением складывая веер. — Ты так избавиться от меня решил? Признайся честно! Не мог другого способа придумать, кроме как скормить меня этому ненормальному?! Цзи Ли продолжал что-то голосить в гневе, а Хаосюань помассировал виски, мысленно молясь о ниспослании ему терпения. Чуть ранее он уже выслушал поток брани от Ван И Чжоу. Стоит заметить, что тот часто приходил просить о замене напарника, ибо столько лет бок о бок с Цао Юй Чэнем не мог вытерпеть даже самый стойкий. Сей фрукт, именуемый Цао Юй Чэнь, они в отдел получили абсолютно незапланированно и спонтанно, но с тех пор никак не могли от него избавиться. Он был этаким типичным представителем вида Китайского унылого кирпича под прикрытием глубокой философичности. Автор никому не известных трудов, изложенных на десятках свитков. Издай он это в современном мире, то сборник имел бы название «История одного индивидуума: не ты козел, а мир вокруг какаха». Всю жизнь считал себя приверженцем праведного и высокодуховного пути, а потому искал всякого просвещения, в конечном итоге решив стать монахом. Не ясно, каким образом, но быстро сумел подняться на этом поприще и был отправлен учителем в новый, пока еще пустующий храм. И вот, одной дождливой ночью, когда снаружи бушевал ураган, в храм пришли потерявшиеся путники. Они не услышали шагов Юй Чэня за своими спинами, а когда он весьма тактично поинтересовался, чего им здесь надо, то все мгновенно перепугались до крайней степени ужаса. Освещаемый под аккомпанемент раскатов грома вспышкой молнии, он, будучи весь в белом, больше напоминал призрака. Послышался девичий визг, а один больно трепетный индивид, держащий в руках наготове лук, со страху случайно Юй Чэня подстрелил. Прямо в лоб, практически между глаз. И вот уже душа Цао Юй Чэня стояла рядом с телом, шокировано переводя взгляд со своего трупа на бегающих в приступе паники внезапных гостей и обратно. Люди носились вокруг его тела, что-то орали, Юй Чэнь же пытался осознать, что только что произошло. Тут рядом с монахом материализовался Ван И Чжоу. Смерть всё доходчиво объяснил, его молча выслушали, а потом безапелляционно заявили: — Нет. — Что «нет»? — не понял Ван И Чжоу. — Нет, я не умер. Заменив эквивалентными для того времени словами выражение «Ты придурок?», Ван И Чжоу поинтересовался у Цао Юй Чэня, не это ли он самое. Потому что у тебя, идиот, стрела меж глаз, пульса нет, и душа вне тела. Какой еще, к черту, не умер? На что Юй Чэнь ответил, что если вытащить стрелу, то он непременно оживет. В этот момент посетители храма злополучную стрелу как раз и вытащили. Смерть вместе с (теперь уже настоящим) призраком молча постояли рядом, подождали — чуда не случилось. После еще одного непродолжительного спора Юй Чэнь-таки согласился, что умер, но уходить всё равно не собирался. У него был не дописан очередной опус! А так как он был монахом, то имел некоторое преимущество перед смертью. Его душа могла находиться в мире живых еще некоторое время, если у него было неоконченное дело. Ван И Чжоу отчетливо ощутил подкатывающее к самому горлу желание просто раскрошить душу Юй Чэня, плюнув на все проценты выполнения нормы и отчетность. Но невероятным образом монах сумел уговорить Смерть дописать под его диктовку хотя бы быстрое заключение. Ван И Чжоу подумал, что еще легко отделался, но он давно так не ошибался. Когда в храме появился Ван Хаосюань, потерявший с радара своего сотрудника, то он остался весьма ошеломлен увиденным, а у Ван И Чжоу мозг уже грозился окончательно разжижиться от всего, что ему диктовали. Чем думал бес, когда предложил Юй Чэню стать Смертью — он бы и сам не ответил. Но в тот момент ему казалось, что эта целеустремленность и тяга всё подчинить правилам, пусть и своим, должны хорошо войти в систему. Войти-то они вошли, но сильно боком. Ох, сколько Цао Юй Чэнь выпил кровушки, пока оспаривал буквально всё… Он первое время практически через день приходил со своими предложениями по переделке всех регламентов, условий, правил, отчетов. В итоге Хаосюаню пришлось подключить к этому делу всю тяжелую артиллерию своего отдела, включая Сяо Чжаня, который костьми готов был лечь, но доказать, что если регламенты у него вопросов не вызывают, значит они верные. Со временем, не сразу, Юй Чэнь сдал позиции и подчинился. Ван И Чжоу, которому тогда впарили бывшего монаха в напарники, орал очень громко, разрубив рабочий стол Хаосюаня и покрыв начальника всеми доступными эпитетами. Но бес ему с улыбкой пообещал, что всё будет хорошо, и предложил успокаивающего чая. А потом уворачивался от летящих в него чашек. Однако, на деле Цао Юй Чэнь и правда оказался вполне сносным. Если не давать ему повода поспорить, то он не особо-то стремился открывать рот. А работал быстро и качественно. Через пару десятков лет весь отдел как-то свыкся и даже оттаял. Уяснив главную истину — лучше согласись, он тогда заткнется. И вот, когда на горизонте появился повод оставить Цао Юй Чэня работать одного, Хаосюань был вынужден слушать истерики с двух сторон. Многовековые дети, ей-богу. — Цзи Ли, — с улыбкой начал Ван Хаосюань. — Прошу, прекрати орать. Никакого зуба я на тебя не имею, избавляться от тебя не планирую и зависти к твоему происхождению не испытываю. Все постановки в пары базируются исключительно на ваших способностях и совместимости… — Тогда ты проебался в этот раз! — Цзи Ли хлопнул ладонью по столу начальника и наклонился ниже, угрожающе наставив на него сложенный веер. — Он меня ненавидит, и мы с ним не сможем работать! У меня не настолько большое терпение и не настолько высокий болевой порог, чтобы слушать его оскорбления и получать тумаки! Он стукнул по столу веером, от чего предмет мебели жалобно скрипнул. — Тогда советую ударить первым и затрахать его раньше, чем он что-то предпримет, — абсолютно серьезно предложил Хаосюань. — Он устанет и будет не таким разрушительным. И, кстати, не смей портить казенное имущество! То, что Всадник по доброте душевной преобразовал твой меч в веер, еще не значит, что его сняли с учета! А за каждую Косу Смерти мы перед вышестоящим руководством отчитываемся ежегодно. Цзи Ли скрипнул зубами, но начальник не дал ему ничего ответить. — В общем, желаю удачи! Если что, то ты в курсе: прием жалоб и предложений ведется каждую пятницу тринадцатого, с часу до двух, — Хаосюань подался немного вперед. — Так что все претензии в письменном виде Сюань Лу на стол. И уставился на красного, но уже стремительно бледнеющего подчиненного с самой доброжелательной улыбкой. Все знали, что после фразы «в письменном виде Сюань Лу на стол» ловить больше было нечего, и потому Цзи Ли пришлось проглотить все свои возмущения. Он на пару секунд задрал голову к потолку, стараясь успокоиться и не расплакаться от обиды, поджал губы и, уныло махнув рукой Сяо Чжаню, вышел. Сяо Чжань проводил Цзи Ли взглядом, а потом все же не удержался. — Это жестоко. Ты уверен? Шутки шутками, но с Ван И Чжоу у него и правда самые плохие отношения. Мы же отлично работали, зачем нас разбивать? Наше происхождение… — Я хочу поручить новенького тебе, — Хаосюань оперативно прервал начинающуюся оду о царской крови. — Мне кажется, у тебя талант к руководству сложной молодежью, и опыт с Цзи Ли будет тебе на руку. Сяо Чжань довольно улыбнулся, услышав похвалу, но спохватился: — Что значит «сложной молодежью»? С ним будут какие-то определённые проблемы? И опять парень? Ты же божился, что будешь набирать только девушек. От последнего замечания у Хаосюаня нервно дернулся уголок губ. Да, было дело. Собрался он как-то раз разбавить их почти полностью мужской коллектив, но вышло в духе выражения «хотел как лучше, а получилось как всегда». После той попытки он осознал, что, видимо, не судьба, и решил постараться выбирать не по половому признаку, а по уровню адекватности. — Нынче вся молодежь считается трудной, — успокоил Сяо Чжаня начальник. — Но я перед смертью успел немного изучить его дело, и мне показалось, что он отлично впишется. Ответственный, активный, занимался тем, что за деньги рисковал вместо других жизнью, это теперь называется каскадером. Умер во время очередного трюка, сломал шею. Едва голову не оторвал. Я уже общался с ним прямо на месте аварии, ввел, так сказать, поверхностно в курс дела. Он, конечно, показался мне немного пришибленным, но это нормально, с учетом шокового состояния. Сейчас он как раз по коридору топает к кабинету. В любой момент постучится. Словно подтверждая его слова, раздался стук, и открылась дверь. Сяо Чжань, улыбнувшись своей самой прекрасной улыбкой, развернулся и посмотрел на худого парня в мотоциклетном костюме. Тот старательно держал ладонями свою голову, на которой красовался ободранный шлем с разбитым стеклом. Судя по всему, сама голова без поддержки прямо не стояла. Парень, увидев солнечно улыбающегося Сяо Чжаня, замер и как-то странно на него уставился. В глазах отчетливо читалась оторопь, непонимание происходящего и удивление. — Привет, Ван Ибо, — Хаосюань нарушил тишину, махнув приветливо рукой. — Добро пожаловать. Это вот Сяо Чжань, твой будущий напарник, который заодно и будет посвящать тебя в искусство быть Смертью. Сяо Чжань подошел к новенькому с протянутой для рукопожатия ладонью. Ван Ибо замешкался, постарался поудобнее перехватить голову, чтобы не падала, и пожал руку в ответ. — Приятно познакомиться, — глухо раздалось из шлема. Сяо Чжань, чья улыбка приобрела оттенок насмешки, приподнял вопросительно бровь. — Вас не учили, что в помещении в головном уборе не ходят? Или вы со своим шлемом срослись? Не вижу, чтобы ваши повреждения мешали вам его снять. Хотите, я помогу? Ибо, казалось, растерялся от такого, потом смутился и одновременно нахмурился. — Не надо, я сам, — ответил он. И стал аккуратно снимать шлем. Чем больше снимался шлем, тем быстрее стекала улыбка Сяо Чжаня, постепенно преображаясь в кислое выражение лица. Когда же Хаосюань заметил синие волосы, то с неизменно приветливым видом звонко хлопнул себя личным делом Ван Ибо по лицу. Он этих гребенных синих волос под шлемом не видел. Да что ж ему так не везет?! Среди всех заскоков Сяо Чжаня, включая чрезмерную чистоплотность, была в нем такая дедовская черта, как полное отвращение ко всем модификациям внешности. Всё, что отклонялось, в его понимании, от естественной красоты, вызывало у него жесткое порицание и старческое бурчание. Будь то пластические операции, покраска волос или, не дай бог, татуировки. Он придерживался мнения, что надо пользоваться тем, что дала тебе природа, а не стремиться её обмануть. На косметические процедуры это, почему-то, не распространялось. Данный пунктик раньше никогда не доставлял никаких проблем, но теперь… Ван Ибо, придерживая одной рукой голову, а второй шлем, заметил реакцию Смертей и забегал глазами от одного к другому. — Что-то не так? Прежде, чем Сяо Чжань успел открыть рот, Хаосюань громко крикнул: — Все претензии в письменном виде Сюань Лу на стол! И быстро ретировался из кабинета, пожелав всем удачи и напомнив Сяо Чжаню, что новому коллеге надо залатать шею. Сколько они так стояли: Сяо Чжань недовольно сверлил глазами синие волосы, а Ван Ибо замершим сусликом в ответ пялился на самого Сяо Чжаня — не ясно. Первым пришел в себя бывший принц. Он выругался под нос на древнекитайском и попытался вернуть перекошенному лицу нормальный вид. Честно говоря, Ибо не очень-то беспокоило недовольство его цветом волос, он на это уже за свою не такую уж и продолжительную жизнь насмотрелся. А вот сам Сяо Чжань вызывал больше интереса, захватив всё его внимание прямо с порога. Даже отваливающаяся голова ушла на второй план. Пускай от него несло каким-то винтажным (или нафталиновым?) духом, но он был каким-то до одури красивым и фарфоровым. Кислое лицо, конечно, вид портило, но когда он улыбался в начале… Тушите свет. Тихо цокнув языком, Сяо Чжань окончательно взял себя в руки и посмотрел уже не на шевелюру, а просто в лицо новому напарнику. — Этот кошмар придется смыть, — сказал он менторским тоном. — У нас корпоративная этика и дресс-код. — Это стойкая краска, так быстро не смоется, — спокойно ответили ему. — Тогда я тебя налысо побрею. — Ну рискни. Этот диалог произошел слишком быстро, чтобы каждый из них успел отфильтровать свои ответы. И от последнего высказывания бровь Сяо Чжаня снова дернулась вверх. А новенький, кажется, нахальный попался. Ну ничего, после стольких лет бок о бок с Цзи Ли, никакими выкрутасами Сяо Чжаня было не напугать. Включится режим «дедовщина», и через месяц этот Ван Ибо будет шелковым. Сяо Чжань с обманчиво мягкой улыбкой подошел почти вплотную и ласково прошипел сквозь зубы: — Значит, закрасишь другой краской. Но терпеть такую клоунаду у себя под боком я не намерен. Лицо Ван Ибо как-то странно дернулось, словно от подступающего нервного тика. — Хорошо, закрашу, — наконец произнес он после непродолжительного молчания, отдавая себе отчет, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Этика, так этика. Его бы мысли, да в голову Цао Юй Чэня.Глава 1
11 ноября 2019 г. в 17:45
Как часто вы задумывались о том, что первым увидите после смерти? Пресловутый белый свет в конце туннеля? Мрачный скелет в черном балахоне с огромной косой? Чан Веймин, будучи обычным продавцом в магазине, ориентированном на торговлю секс-игрушками, в принципе такими вопросами не задавался и вообще не планировал в ближайшее время умирать. Но судьба с его планами решила не считаться.
Он пару раз моргнул, медленно осознавая, что лежит на полу, когда над ним склонился невероятно красивый молодой человек с самой обаятельной улыбкой из всех, которые он только видел в своей жизни. Эта улыбка могла принадлежать какому-нибудь актеру или модели, но такие люди в подобные магазины сами не ходят, они обычно заказывают доставку курьером домой.
— Здравствуйте, — проблеял продавец, всё ещё находясь в прежнем положении лёжа. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
Незнакомец тихо фыркнул, но продолжил приветливо улыбаться.
— Не стоит беспокоиться. Можете считать, что с этого момента вы в вечном отпуске.
Вэймин непонимающе приподнял брови домиком.
— Меня увольняют?
Он знал, как выглядит хозяин магазина, а этого человека видел впервые, но мысль об увольнении пришла в его голову первой.
— Не совсем. Видите ли, вы умерли. Поздравляю с окончанием жизненного пути.
Веймину показалось, что он ослышался, но незнакомец с сочувствующим видом кивнул, подтверждая, что поняли его абсолютно верно. Страх липкими ручками схватил продавца за сердце, заставив внутренне похолодеть. Он уставился выпученными глазами на незнакомца, приоткрыв рот, но не сумев ничего сказать в ответ.
— Не стоит пугаться, — заверили его со снисходительной улыбкой. В этот момент Веймин на задворках сознания отметил у незнакомца наличие родинки под нижней губой. — Вы всего лишь разбирали новый товар, уронили пару коробок и поскользнулись на… — незнакомец покосился на упаковку, валяющуюся рядом с головой бедного продавца. — Анальных шариках… Дешевых анальных шариках из несертифицированного материала. Неужели люди готовы в себя такое запихивать?
— Ну, не все могут себе нефритовые бусы позволить, — раздалось откуда-то сбоку.
Веймин медленно, опасаясь того, что может увидеть, перевел взгляд в сторону, откуда послышался голос. Около полок, где были выставлены фаллоимитаторы всех размеров и фасонов, обмахиваясь веером и пряча за ним улыбку, стоял молодой юноша в шелковом ханьфу цвета графита. Его длинные волосы, украшенные заколкой, ниспадали почти до самой поясницы, и выглядел он в целом так, словно снимался в историческом сериале, а в перерыве между съемками зашел посмотреть на резиновые члены. И весьма заинтересованно смотрел, надо заметить.
Первый незнакомец, кстати говоря, в отличие от юноши, выглядел вполне соответствующе времени. Черный, дорогой на вид костюм с белой рубашкой и идеально уложенные короткие темные волосы.
— Ох, ну почему у меня при жизни не было таких возможностей? — жалобно спросил исторический юноша, оборачиваясь к суперзвезде. — Я завидую.
— Хочешь сказать, что это как-то бы помогло тебе вести менее развязный образ жизни и не умереть от венерических заболеваний в столь юном возрасте? — голос молодого человека отчетливо сквозил иронией. Он едва при этом глаза не закатил, но в последний момент решил вернуться к разговору с продавцом, который, казалось, всё еще не терял надежды, что это всё — розыгрыш, и сейчас эти странные люди уйдут. — В общем, вы поскользнулись и неудачно ударились затылком об угол стола. Позвольте помочь вашей душе отправиться в особый пункт назначения для определения её дальнейшего пути.
Веймин предложение помощи не оценил. Он очень бы хотел попросить повременить со всеми отходами в особые пункты хотя бы до конца рабочего дня. Ему осталось продать ещё парочку анальных пробок, чтобы закрыть норму в этом месяце и получить премию.
Чан Веймин открыл было рот, дабы озвучить просьбу, но вместо слов смог издать лишь хрип. Потому что незнакомец у него на глазах вытащил из белых ножен большой меч. Отполированное лезвие опасно блеснуло, а острие уперлось в грудь продавца.
— Приятной дороги, — пожелал незнакомец, улыбнувшись при этом лишь уголком губ и пронзив мечом грудную клетку.
Душа покойного Чан Веймина испуганно пискнула что-то про премию и растворилась в воздухе. Чуть поодаль этого места осталось лежать мертвое тело с небольшой лужицей крови под головой. Человек с родинкой недовольно поджал губы, наткнувшись взглядом на разбросанные по полу эротические прибамбасы. Но совсем уж перекосилось его лицо, когда он увидел огромную резиновую куклу, которая спущенной висела в расправленном виде на двери в подсобку.
— Какая безвкусица, — протянул он, склонив голову, окидывая помещение прощальным взглядом. — Цзи Ли, ты закончил осмотр местных достоинств, мы можем продолжить?
Цзи Ли, активно обмахиваясь веером, подошел к напарнику, держа при этом в руках коробку с большим черным дилдо. Заметив, что человек с родинкой покосился на фаллоимитатор и приподнял вопросительно бровь, Ли улыбнулся из-за веера и пояснил:
— К отчету приложу.
— Что ж, вот ты-то его и напишешь.
— Чжань-гэ, это так мило с твоей стороны — предоставить мне возможность во всех красках расписать магазин секс-игрушек. Что бы я без тебя делал?
— Прозябал бы на дне рейтинговой таблицы отдела, — улыбнулся напарнику Чжань-гэ.
И они исчезли, оставив после себя запись на камере наблюдения, как черный резиновый член пролетел в воздухе пару метров и в одно мгновение пропал, словно и не было. Данная запись еще долго блуждала по интернету, многие называли её подтверждением существования сверхъестественного, кто-то пытался доказать, что это подделка. Но это уже совсем другая история.